– Но что именно? – раздраженно спросил Джордино. – Наши данные по загрязнению?
– Едва ли. Кроме нас троих, Сэндекера и Чэпмена, больше никто не знает о цели нашего задания. И если утечки информации нет, должна быть какая-то другая причина.
– Например?
Питт усмехнулся:
– Как насчет нашего судна?
– "Каллиопа"? – недоверчиво переспросил Джордино. – Придумай что-нибудь получше.
– Напрасно ты сомневаешься, – пожурил его Питт. – Ты только прикинь, что такое наша яхта. В высшей степени специфическое судно, построенное по индивидуальному проекту, развивающее скорость до семидесяти узлов и огрызающееся так, что за три минуты уничтожило вертолет и две канонерки. Да любой западно-африканский военный лидер отдаст свои верхние клыки и весь гарем в придачу, лишь бы заполучить его.
– О'кей, согласен, – с неохотой кивнул Джордино. – Но объясни мне тогда следующее. Если "Каллиопа" столь желанна, почему же нигерские головорезы не захватили ее, пока мы стояли у заправочного причала в Ниамее?
– Могу только предположить, что кого-то такой поворот почему-то не устраивает.
– Кого?
– Не знаю.
– Тогда почему?
– Не могу сказать.
– И когда же на нас свалится топор?
– Ну, раз уж они пропустили нас так далеко, ответ, скорее всего, мы найдем в Мали.
Джордино взглянул на Питта с нескрываемым отвращением:
– Иначе говоря, возвращаться назад ты не намерен?
– После того как мы потопили бенинский флот, у нас билет только в один конец.
– Что ж, мне всегда импонировал олимпийский принцип: главное не победа, главное – участие.
– Первое не гарантирую, а от второго ты так и так не отвертишься, – усмехнулся Питт, оглядывая берега. Густые зеленые заросли сменились довольно унылой каменистой равниной, ощетинившейся колючим кустарником и покрытой потеками желтой грязи. – Есть, правда, еще один вариант. Мы можем продать судно и пересесть на верблюдов. Тогда, пожалуй, появится хоть какой-то шанс снова увидеть родной дом.
– Извращенец! – застонал Джордино. – Ты всерьез собираешься заставить меня ехать верхом на этом горбатом чудовище? Меня, трезвомыслящего человека, с детства уверенного в том, что Господь создал лошадей исключительно для того, чтобы они снимались в вестернах?!
– Не паникуй, прорвемся, – успокоил его Питт. – Адмирал сдвинет полнеба и большую часть ада, чтобы выдернуть нас отсюда, если мы обнаружим котел, в котором варится эта ядовитая похлебка.
Джордино отвернулся и бросил скорбный взгляд на плещущиеся за кормой воды Нигера.
– Так вот она, значит, какая, – вздохнул итальянец.
– О чем это ты?
– Да о той мифической речке, входя в которую люди трогаются рассудком и напрочь теряют память.
Губы Питта искривились в усмешке:
– Ну, если ты так считаешь, давай спустим французский триколор и с Божьего благословения поднимем наш собственный флаг.
– Но у нас же приказ скрывать нашу государственную принадлежность, – запротестовал Джордино. – Нам не справиться с нашим тайным заданием под американским флагом.
– А кто говорит о звездно-полосатом?
Джордино без труда догадался, что лучший друг в очередной раз намерен его разыграть.
– О'кей, какой же тогда флаг ты собираешься поднять?
– А вот этот.
Питт достал из ящика на полке сложенное черное полотнище и протянул его Джордино.
– Я позаимствовал его на одной костюмированной вечеринке, куда попал пару месяцев назад.
На лице Джордино отразилось смятение, когда он уставился на расположенный в центре флага ухмыляющийся череп над скрещенными костями:
– Это же "Веселый Роджер"! Ты собираешься поднять пиратский флаг?
– Почему бы и нет? – Питта несколько удивила реакция Джордино. – Я думаю, делу не помешает, если мы устроим небольшой шухер под соответствующим флагом.
14
– А неплохую команду международных сыщиков по загрязнениям мы из себя представляем, – проворчал Хоппер, наблюдая, как солнце садится за озера и топи верховий реки Нигер. – И все, что мы тут видим, это типичный третий мир, равнодушный к санитарии.
Ева присела на походный стульчик перед небольшой бензиновой печкой, далеко не лишней даже в пустыне, особенно в ночное время.
– Я провела проверки на большинство из известных токсинов, но не обнаружила их присутствия. Так что, если источник нашей неуловимой болезни и существует, установить его будет нелегко.
Рядом с ней пристроился мужчина постарше, высокий, плотный, с сединой в темных волосах и ярко-голубыми глазами, мудрыми и задумчивыми. Новозеландец Уоррен Гримз был главным эпидемиологом программы. Он опустил голову и углубился в созерцание стакана с содовой.
– И по моему профилю ничего, – буркнул он, – Все культуры бактерий, собранные мною на протяжении пятисот километров, оказались свободными от болезнетворных микроорганизмов.
– А мы не могли что-нибудь пропустить? – спросил Хоппер, плюхаясь в раскладное кресло с подложенными подушечками.
Гримз пожал плечами:
– Пока не найдены очаги болезни, пока нет трупов, чтобы произвести вскрытие, или живых пациентов, чтобы взять пробы тканей для проведения анализа, я не могу дать точного ответа. Мне нужна более подробная информация, чтобы сравнить симптомы или осуществить контрольное исследование.
– Если где-то и есть погибшие от токсического заражения, – сказала Ева, – умерли они не здесь.
Хоппер отвернулся от угасающей оранжевой полоски над горизонтом, снял котелок с печки и налил чаю в свою чашку.
– Может ли это служить доказательством того, что вся эта история сфальсифицирована или преувеличена?
– В штаб-квартиру ВОЗ при ООН поступило донесение лишь самого общего характера, – поддержал его Гримз.
– Без определенных данных или точной локализации происходящего мы, похоже, не сможем развернуться по-настоящему.
– Мне кажется, они что-то скрывают, – внезапно заявила Ева.
Последовало долгое молчание. Хоппер растерянно переводил взгляд с Евы на новозеландца.
– Если и скрывают, то очень ловко, – пробормотал наконец Гримз.
– Пожалуй, я соглашусь с этим, – откликнулся Хоппер, которого давно мучили возрастающие с каждым днем подозрения. – Ведь наши группы в Нигере, Чаде и Судане докладывают, что там тоже пусто.
– И все это заставляет предполагать, что источник заражения находится именно в Мали, а не в соседних государствах.
– Допустим, можно тайно захоронить тела жертв, – снова заговорил Гримз. – Но как вы избавитесь от такого количества следов загрязнений? Если базисный очаг где-то здесь, мы бы давно его обнаружили. Так что мое личное мнение – мы понапрасну тянем время.
Ева с укоризной посмотрела на него – в ее больших глазах цвета голубого фарфора отражалось пламя походной печки.
– Если они могли спрятать жертвы, то могли изменить и содержание докладов.
– Не исключено, – кивнул Хоппер. – В словах Евы что-то есть. Я с самого начала не доверял Казиму и его змеиной банде. Предположим, они подсунули нам фальшивки, чтобы убрать подальше с игрового поля. Предположим также, что нас умышленно направили не в зону реального бедствия, а совсем в другую сторону.
– Вполне возможно, – признал Гримз. – Нам не следовало концентрировать внимание только на самых влажных и густонаселенных регионах страны лишь потому, что именно они, по идее, должны быть местом самого большого распространения болезни и загрязнения. В результате мы не имеем почти никаких данных по пустынным областям.
– Так куда же мы двинемся отсюда? – спросила Ева.
– Назад в Тимбукту, – решительно заявил Хоппер. – Вы обратили внимание на тех людей, которых мы расспрашивали, прежде чем отправиться на юг? Они были нервными и встревоженными. Это было заметно по их лицам. Вполне возможно, что их запугали, чтобы они не болтали лишнего.
– Особенно те туареги из пустыни, – припомнил Гримз.
– И прежде всего их женщины и дети, – добавила Ева. – Они отказывались подвергнуться даже элементарному медосмотру, не говоря уже об анализах.
Хоппер покачал головой:
– Это я виноват. Это ведь я принял решение уйти из пустыни. То была ошибка. Теперь я понимаю.
– Ты же ученый, а не психолог, – успокоил его Гримз.
– Верно, – с готовностью согласился Хоппер. – Я ученый, но это не значит, что мне нравится оставаться в дураках.
– А ведь можно было сразу догадаться, – вздохнула Ева. – Стоило только задуматься об истинных причинах необычайной услужливости капитана Батутты и его людей.
Гримз взглянул на нее с уважением:
– Точно. О-хо-хо... Ты вновь права, моя девочка. Боюсь только, если мы поставим вопрос ребром, Батутта, очевидно, коренным образом изменит свою позицию.
– Верно, – кивнул Хоппер. – Он ничем не рисковал, когда позволил нам беспрепятственно путешествовать повсюду, прекрасно зная, что мы за сотни километров от настоящего следа.
Гримз допил свою содовую:
– Интересно будет посмотреть на его физиономию, когда мы сообщим ему, что собираемся вернуться в пустыню и начать все сызнова.
– Да я еще рта не успею открыть, как он свяжется по рации с полковником Мансой.
– Но мы ведь можем и солгать, – усмехнулась Ева.
– Солгать? Но зачем? – спросил Хоппер.
– Чтобы сбить его с толку, чтобы скрыть наши истинные намерения.
– Я весь внимание.
– Скажите Батутте, что программа закончена. Скажите, что мы не нашли и намека на загрязнение и потому возвращаемся в Тимбукту, собираем свои манатки и вылетаем домой.
– Я что-то не понял. А зачем это нужно?
– Тогда им всем станет ясно, что наша группа успокоилась и отказывается от дальнейших исследований, – пояснила Ева. – Батутта с облегчением помашет нам на прощание, когда мы поднимемся в воздух. Но только полетим мы не в Каир. Мы приземлимся в пустыне и сами займемся этим делом, без сторожевых псов.
Двое мужчин несколько секунд обдумывали план Евы. Хоппер наморщил лоб, усиленно размышляя. Гримз же выглядел так, словно ему предложили принять участие в вооруженном захвате ракеты, отправляющейся на Луну.
– Как-то не очень мне все это нравится, – произнес наконец новозеландец извиняющимся тоном. – На реактивном самолете нельзя приземляться на грунт. Нужна посадочная полоса, по крайней мере, в тысячу метров длиной.
– Да в Сахаре полно мест, где поверхность плоская на протяжении сотен километров, – настаивала Ева.
– Слишком рискованно, – упорствовал Гримз. – Если до Казима дойдут слухи об этом, мы дорого заплатим за все.
Ева мельком посмотрела на Гримза, а затем перевела взгляд на Хоппера. И заметила, как на его лице начала проявляться улыбка.
– Это возможно, – решительно заявила она.
– Теоретически все возможно, но на практике...
Тут Хоппер с такой силой опустил кулак на подлокотник своего походного кресла, что чуть не сломал его.
– Ей-богу, я думаю, что стоит попробовать.
Гримз в изумлении уставился на него:
– Черт побери, ты серьезно?
– Я-то да. Хотя, конечно, последнее слово за пилотом и экипажем. Но при соответствующих стимулах – я имею в виду солидную премию, – полагаю, они пойдут на риск.
– Вы кое-что забыли, – покачал головой Гримз.
– Например?
– Каким транспортом мы воспользуемся после приземления?
Ева мотнула головой в сторону небольшого "мерседеса" с открытым кузовом, который предоставил в их распоряжение полковник Манса в Тимбукту.
– Этот малыш "мерседес" должен пройти в грузовой люк.
– Так ведь люк в двух метрах над землей, – возразил Гримз. – Как вы собираетесь поднять его на борт?
– А мы соорудим пандус, – весело ответил ему Хоппер.
– Вам придется делать это под носом у Батутты.
– И эта проблема решаемая.
– Машина принадлежит военным Мали. Как вы объясните ее исчезновение?
– Простая формальность, – пожал плечами Хоппер. – Скажем полковнику Мансе, что его сперли вороватые кочевники.
– Все это безумие, – заявил Гримз.
Хоппер неожиданно встал:
– Итак, решено. Займемся нашей маленькой шарадой сразу же с утра. Ты, Ева, возьмешь на себя труд проинформировать коллег о нашем плане. Я же разберусь с Батуттой. А чтобы разогнать его подозрения, поплачусь о наших неудачах.
– Кстати, о нашем надсмотрщике, – вспомнила Ева, оглядывая лагерь. – Где он затаился?
– Восстанавливает силы в том микроавтобусе с оборудованием для связи, – ответил Гримз. – Он там практически живет.
– Странно, что он удалился отдыхать как раз в тот момент, когда мы собрались подискутировать.
– Я бы сказал, что это чертовски любезно с его стороны.
Гримз встал и сцепил ладони за головой. Украдкой бросив взгляд на автомобиль связи, он не разглядел там Батутты и снова сел.
– Не видать. Наверное, сидит внутри и смотрит по телевизору какое-нибудь музыкальное шоу из Европы.
– Или связался по рации с полковником Мансой и сообщает ему последние сплетни о нашем ученом цирке, – улыбнулась Ева.
– Ну, особо-то ему докладывать нечего, – засмеялся Хоппер. – Он никогда не вникал в наши дела настолько подробно, чтобы сообразить, какую забаву мы затеваем.
* * *
Но капитан Батутта был занят не просмотром телепрограмм и не докладом своему начальству. Он сидел в салоне микроавтобуса, принимая информацию через стереонаушники, подсоединенные к сверхчувствительному подслушивающему устройству. Направленный микрофон с усилителем был установлен на крыше и нацелен на лагерную печку, расположенную посреди бивака. Наклонившись вперед, капитан подсоединил промежуточный усилитель, увеличивающий прослушиваемую площадь.
Каждое слово, сказанное Евой и двумя ее сообщниками, каждое бормотание и шепот проходили расстояние без малейшего искажения и тут же записывались. Батутта слушал до тех пор, пока разговор не закончился и трио не разделилось. Ева отправилась знакомить остальных членов группы с новым планом, а Хоппер и Гримз – изучать карту пустыни.
Батутта поднял трубку телефона, подсоединенного к объединенной африканской национальной системе спутниковой связи, и набрал номер.
– Штаб-квартира службы безопасности округа Гао, – прозвучал в ответ сонный голос дежурного офицера.
– Капитан Батутта вызывает полковника Мансу.
– Одну минутку, мсье, – торопливо отозвался дежурный.
Но прошло минут пять, прежде чем в наушнике раздался голос Мансы:
– Слушаю, капитан.
– Ученые ООН планируют отвлекающий маневр.
– Что за маневр?
– Они готовы объявить, что возвращаются, не обнаружив следов загрязнения или его жертв...
– Значит, блестящий план генерала Казима держать их подальше от зараженных местностей сработал успешно, – прервал его Манса.
– Пока да, – сказал Батутта. – Но они уже догадываются об уловке генерала. Доктор Хоппер намеревается заявить о свертывании работ и отправке своих людей в Тимбукту, откуда они должны вылететь собственным чартерным самолетом в Каир.
– Генерал будет весьма доволен.
– Вряд ли, когда узнает, что Хоппер и его коллеги не собираются покидать Мали.
– Что вы такое говорите? – потребовал объяснений Манса.
– Они хотят подкупить пилота, чтобы тот приземлился в пустыне, где они продолжат исследования в поселках наших кочевников.
У Мансы возникло такое ощущение, словно ему в рот засунули пригоршню песка.
– Это же катастрофа! Генерал будет вне себя от ярости, когда услышит об этом.
– А мы-то здесь при чем? – быстро сказал Батутта.
– Вы же знаете, каков он в гневе. Для него тогда нет ни правых, ни виноватых.
– Но мы всего лишь выполняем свой долг, – нерешительно промямлил Батутта.
– Продолжайте докладывать обо всех намерениях Хоппера, – приказал Манса. – А я лично проинформирую генерала.
– Он в Тимбукту?
– Нет, в Гао. Он недавно отправился туда на яхте Ива Массарда. Я возьму военный транспорт и через полчаса буду на месте.
– Удачи вам, полковник.
– А вы ни на секунду не выпускайте Хоппера из поля зрения. Докладывайте мне о каждом изменении в его планах.
– Слушаюсь.
Манса положил трубку и уставился на телефон, размышляя о неожиданном донесении Батутты. Если бы тайна заговора исследователей не раскрылась. Хоппер мог бы всех одурачить и обнаружить жертвы заражения в Сахаре, там, где еще никто не додумался искать. А это может обернуться катастрофой. Капитан Батутта спас его от крупных неприятностей, а может быть, и от казни по обвинению в государственной измене – стандартному обвинению, которое клевреты Казима предъявляли неугодному офицеру, чтобы избавиться от него. До этого было совсем недалеко. С другой стороны, если угодить Казиму, застав его в добром расположении духа, то можно отхватить и генеральский чин.
Манса позвонил в офис своему адъютанту, чтобы тот привез ему мундир и подготовил самолет. Он чувствовал прилив бодрости. Угроза сама собой исчезнет с уничтожением нежеланных иностранцев.