* * *
Скоростной катер уже дожидался у причала рядом с какой-то мечетью, когда Манса вылез из армейского джипа, доставившего его из аэропорта. Матрос в форме отдал концы и спрыгнул в кокпит. Он включил зажигание, и мощный морской двигатель "Ситроен-У-8" взревел и ожил.
Яхта Массарда мерно покачивалась на середине реки, стоя на носовом якоре, в волнах течения отражались ее огни.
Яхта представляла собой настоящий плавучий дворец в три этажа. Ее плоское днище позволяло с легкостью путешествовать вниз и вверх по реке даже в сухой сезон.
Манса еще ни разу не бывал на борту, но слышал о стеклянном куполе яхты и о спиральной лестнице, ведущей от обширного люкса хозяина к вертолетной площадке.
Десять роскошных кают, обставленных французской антикварной мебелью, столовая с высоким потолком и фресками времен Людовика XIV, перенесенными со стен старинного замка на реке Луаре, бассейны, сауна, коктейль-бар во вращающейся комнате для отдыха, совершенные электронные системы связи, соединяющие Массарда с его разбросанной по всему миру империей, – все это делало дом на воде не похожим на любые другие постройки.
Выбравшись из катера на сходни и ступая по тиковым доскам, полковник надеялся на радушный прием, но его ожидания не сбылись. Казим встретил его сразу же у трапа на палубе. Он держал в руке бокал, до половины наполненный шампанским, но предложить вина гостю не удосужился.
– Надеюсь, вы отвлекли меня от делового совещания с мсье Массардом не по пустякам, а по действительно серьезной причине, как вы сообщили в своем послании, – холодно произнес генерал.
Манса проворно отдал честь и начал торопливо, но с кучей подробностей, преувеличивая и привирая, излагать сообщение Батутты о планах группы Всемирной организации здравоохранения ООН, однако ни разу при этом не упомянув имени капитана.
Казим слушал с возрастающим интересом. Его темные глаза еще больше помрачнели, невидяще глядя на поблескивающие в воде блики огней плавучего дома. По лицу пробежала тень беспокойства, быстро сменившаяся жесткой улыбкой.
После того как Манса закончил рассказ, Казим спросил:
– Когда Хоппер и его караван собираются вернуться в Тимбукту?
– Если они выедут завтра утром, то должны прибыть ближе к вечеру.
– Времени более чем достаточно, чтобы расстроить планы доброго доктора. – Он холодно заглянул в глаза Мансы. – Я уверен, ты проявишь искреннее разочарование и максимум сочувствия, когда Хоппер объявит тебе о неудаче с исследованиями.
– Я выкажу все свои дипломатические способности, – заверил Манса.
– А его самолет и экипаж все еще на аэродроме в Тимбукту?
Манса кивнул:
– Пилоты остановились в гостинице "Азалай".
– Так ты говоришь, что Хоппер собирается выплатить им дополнительную премию, чтобы они приземлились в пустыне дальше к северу?
– Да, так он сказал своим коллегам.
– Мы должны проконтролировать финансовое положение экипажа.
– Вы желаете, чтобы я предложил пилотам больше, чем Хоппер?
– И в самой твердой валюте, – усмехнулся Казим. – Убейте их.
Манса ожидал подобного приказа и поэтому нисколько не удивился:
– Слушаюсь, мой генерал.
– И замените их пилотами из наших военных, да так, чтобы они были похожи комплекцией и внешностью.
– Гениальный план, мой генерал.
– А также проинформируйте доктора Хоппера, что я настаиваю на том, чтобы капитан Батутта сопровождал их до Каира в качестве моего личного представителя. Он и проследит за всей операцией.
– А что прикажете передать нашим пилотам?
– Прикажите им, – сказал Казим, злобно сверкнув глазами, – чтобы они высадили доктора Хоппера и его группу в Асселаре.
– В Асселаре?!
Язык Мансы вытолкнул это зловещее название с таким отвращением, словно оно было пропитано кислотой.
– Но Хоппер и его группа наверняка будут убиты одичавшими мутантами Асселара, как и участники того сафари.
– На все воля Аллаха, – бесстрастно отозвался Казим.
– А если в силу каких-то непредвиденных причин они выживут? – осторожно поинтересовался Манса.
На лице Казима появилось дьявольское выражение, заставившее Мансу затрепетать. Генерал коварно улыбнулся, и в его темных глазах отразилось холодное удовольствие.
– На этот случай у нас в запасе всегда имеется Тебецца.
Часть вторая
Мертвая земля
15
75 мая 1996 года
Нью-Йорк
Мужчина, одетый как хиппи шестидесятых годов, стоял, прислонившись спиной к многоместному фургону-джипу "Вагонер", на окраине аэродрома Флойд-Беннет, что на берегу залива Ямайка, штат Нью-Йорк. Сквозь зеленые стекла очков он наблюдал, как из легкого утреннего тумана вынырнул бирюзовый самолетик. Машина пробежала по бетонке и остановилась метрах в десяти от него. Мужчина выпрямился, когда из реактивного самолета, принадлежащего НУМА, вышли Сэндекер и Чэпмен, и направился к ним навстречу.
Адмирал заметил автомобиль и удовлетворенно кивнул. Он ненавидел казенные лимузины и добился того, чтобы лично ему и всем прочим сотрудникам руководящего звена выделили полноприводные служебные автомобили. Он улыбнулся одетому в джинсовую куртку фирмы "Ливайс" и с конским хвостом на голове человеку – директору компьютерного центра НУМА. Хайрем Йегер был единственным в руководстве конторы Сэндекера, игнорировавшим официальные костюмы.
– Благодарю тебя, Хайрем, что заехал за нами. И прости, что вытащил тебя ненадолго из Вашингтона.
Йегер подошел к нему и протянул руку.
– Не беспокойтесь, адмирал. Мне не помешает немного отдохнуть от моих машин.
Затем, вскинув голову, он заглянул в лицо доктору Чэпмену:
– Как прошел полет из Нигерии, Дарси?
– Потолок салона оказался слишком низким, а мое сиденье слишком узким, – пожаловался великан-токсиколог. – И в довершение ко всему адмирал обыграл меня в джин-рамми со счетом десять – четыре.
– Давайте я помогу донести ваш багаж до автомобиля, и поедем в Манхэттен.
– Тебе удалось договориться о встрече с Галой Камиль? – спросил Сэндекер.
Йегер кивнул:
– Сразу же, как вы по радио сообщили о времени вашего прибытия, я позвонил в штаб-квартиру ООН. Генеральный секретарь из-за этого даже изменила свое расписание. Ее секретаршу, кстати, крайне удивило, что госпожа Камиль сделала это ради вас.
Сэндекер улыбнулся:
– Мы тоже имеем кое-какое влияние.
– Она встречается с нами в десять тридцать.
Адмирал посмотрел на свои часы:
– Еще полтора часа. Достаточно, чтобы слегка перекусить и выпить чашечку кофе.
– Полезное дело, – промычал Чэпмен в промежутке между зевками. – Я немного проголодался.
Йегер проехал по дороге из аэропорта, обсаженной деревьями, и повернул на Кони-Айленд авеню, где и обнаружилась закусочная. Они разместились в отдельной кабинке и подозвали официантку, которая, не таясь, ошеломленно уставилась на огромную фигуру доктора Чэпмена.
– Что желают джентльмены?
– Лососину, сырники и пару тостов, – заказал Сэндекер.
Чэпмен выбрал пастрами и попросил двойную порцию яичницы с беконом, в то время как Йегер ограничился ломтиком фруктового рулета. Каждый был занят своими мыслями, пока официантка не принесла кофе. Сэндекер размешал в своей чашечке кубик льда, чтобы охладить напиток, а затем откинулся спиной на стенку кабинки.
– Что могут поведать твои электронные малыши о красных волнах? – спросил он Йегера.
– Перспективы вырисовываются довольно мрачные, – сообщил компьютерный эксперт, поигрывая вилкой. – Я постоянно получаю спутниковые фото, где виден их непрерывный рост, масштабы которого поражают воображение. Похоже на старую байку о пенни, который удваивается каждый день, чтобы к концу месяца сделать тебя миллиардером. Красная волна у берегов Западной Африки расширяется, увеличиваясь вдвое каждые четыре дня. На четыре часа сегодняшнего утра она занимала площадь в двести сорок тысяч квадратных километров.
– Или сто тысяч квадратных миль, – перевел Сэндекер в старую систему измерения.
– С такими темпами она покроет целиком Южную Атлантику за три-четыре недели, – подсчитал Чэпмен.
– Вы отыскали причину? – спросил Йегер.
– Вероятно, это какое-то мёталлоорганическое соединение, которое способствует мутации динофлагеллатов, составляющих сущность красной волны.
– Мёталлоорганическое?
– Комбинация металла и органического вещества, – пояснил Чэпмен.
– А как насчет отдельных компонентов, составляющих его?
– Пока никак. Мы проверили дюжины загрязнителей, но ни один из них определенно не является причиной. На настоящий момент мы можем лишь предполагать, что этот металлический элемент каким-то образом соединяется с синтетическими компонентами или химическими побочными продуктами, сбрасываемыми в реку Нигер.
– Которые также могут быть продуктами отходов какого-нибудь экзотического биотехнологического исследования, – предположил Йегер.
– Никаких экзотических биотехнологических исследований в Западной Африке не проводится, – решительно заявил Сэндекер.
– Во всяком случае, эта неустановленная дрянь действует как возбудитель, – продолжил Чэпмен, – почти как гормон, который приводит как к их невероятному количественному росту, так и к их токсичности.
Пока официантка расставляла на столе тарелочки с заказами, разговор временно увял. Затем она ушла и, вернувшись с кофейником, вновь разлила по чашкам кофе.
– А если проверить бактериальную реакцию на эти загрязненные воды? – спросил Йегер.
– Сточные воды действительно являются питательной средой для водорослей, как навоз – для сельскохозяйственных культур на суше, – подтвердил Чэпмен. – Но не в данном случае. То, с чем мы имеем дело, это такая экологическая катастрофа, к которой не может и близко подвести ни один из производимых человеком органических отходов.
Сэндекер намазал тост маслом, водрузил сверху кусок лососины и смачно захрустел, время от времени отхлебывая свой охлажденный кофе.
– Так что пока мы сидим здесь и работаем челюстями, красная волна перерастает в такое бедствие, по сравнению с которым поджог иракцами кувейтских нефтяных промыслов в тысяча девятьсот девяносто первом году выглядит столь же безобидным, как бойскаутский костер.
– И мы ничем не можем остановить ее, – признался Чэпмен. – Без соответствующих анализов проб воды я могу только абстрактно рассуждать на тему химических составляющих. И пока Руди Ганн не отыщет иголку в стоге сена и того, кто положил ее туда, руки у нас связаны.
– Ну и каковы последние слухи? – спросил Йегер.
– Слухи о чем? – невнятно проговорил Сэндекер, заглатывая очередной кусок бутерброда.
– О наших трех друзьях на Нигере, – ответил Йегер, раздраженный показным равнодушием Сэндекера. – Ведь поступление телеметрических данных от них внезапно прекратилось еще вчера.
Адмирал оглядел закусочную, чтобы убедиться, что никто не слышит их:
– Они оказались вовлечены в небольшую стычку с двумя канонерками и вертолетом военно-морских сил Бенина.
– В небольшую стычку?! – недоверчиво воскликнул Йегер. – Как же, черт побери, эта произошло? Они не ранены?
– Мы можем только предполагать, что они пребывают в добром здравии, – сдержанно ответил Сэндекер. – Их чуть не захватили. И чтобы продолжить реализацию программы, они были вынуждены вступить в сражение. А во время схватки их оборудование, должно быть, немного пострадало.
– Так вот почему отказала вся их телеметрия, – протянул Йегер, успокаиваясь.
– Спутниковые снимки, полученные Управлением национальной безопасности, – продолжал Сэндекер, – показывают, что они разнесли к чертям оба корабля и вертолет противника и невредимыми пересекли границу Мали.
Йегер обмяк на своем сиденье, внезапно потеряв аппетит.
– Им никогда не выбраться из Мали. Я провел компьютерное исследование малийского правительства. Их военный лидер – самый грубый нарушитель человеческих прав в Западной Африке. Питт и остальные будут захвачены и повешены на ближайшей пальме.
– Именно поэтому мы и встречаемся с Генеральным секретарем ООН, – сказал Сэндекер.
– Что же она может сделать в этой ситуации?
– ООН – единственная возможность извлечь оттуда нашу группу и собранные ею данные в целости и сохранности.
– И почему это мне начинает казаться, что наши исследования на реке Нигер не были санкционированы? – вкрадчиво спросил Йегер.
– Мы не смогли убедить политиков в неотложности этого дела, – огорченно сообщил Чэпмен. – Они продолжали настаивать на создании специального комитета для рассмотрения этой проблемы. Можете в это поверить? В то время как мир на грани исчезновения, наши прославленные и нами же избранные чинуши, чтобы придать себе значимости, сдвигают в кучку свои высокопоставленные кресла и начинают петь хором.
– Дарси имел в виду, – пояснил Сэндекер, улыбаясь бурному потоку проклятий, изрыгаемых Чэпменом, – что мы рассказали об опасности президенту, государственному секретарю и некоторым членам Конгресса. И все они, как один, наотрез отказались выкручивать руки западно-африканским лидерам, чтобы те позволили нам произвести хотя бы анализ речной воды.
Йегер в упор уставился на него:
– Так вот почему, вы решили отправить Питта, Джордино и Ганна тайно!
– Другого выхода не было. И времени остается все меньше. Нам пришлось обойти наше правительство. Если об этой операции узнают, мою задницу окунут в соляную кислоту.
– Да, дело обстоит еще хуже, чем я предполагал.
– Почему мы и собираемся прибегнуть к услугам ООН, – сказал Чэпмен. – Без их помощи у Питта, Джордино и Ганна слишком большие шансы угодить в малийскую тюрьму и никогда оттуда не выйти.
– И данные, в которых мы так отчаянно нуждаемся, – заключил Сэндекер, – исчезнут вместе с ними.
Йегер выглядел шокированным:
– Вы пожертвовали ими, адмирал. Вы добровольно пожертвовали нашими лучшими друзьями!
Сэндекер ответил ему твердым взглядом:
– Ты думаешь, мне не пришлось побороться с дьяволом, принимая это решение? Просчитай ставки, стоящие на кону в этой игре, и скажи честно, кому другому ты доверил бы это задание? Кого бы ты отправил вверх по Нигеру?
Прежде чем ответить, Йегер с минуту потирал виски:
– Что ж, вы правы. Они самые лучшие. Если кто и сумеет совершить невозможное, так это Питт.
– Я рад, что ты согласен с нами, – резко сказал Сэндекер и вновь посмотрел на часы. – Пожалуй, нам лучше расплатиться и двинуться в путь. Я не хотел бы заставлять ждать госпожу Генерального секретаря. Тем более что мне почти наверняка придется встать перед ней на колени и молить о спасении их заблудших душ.
* * *
Египтянка Гала Камиль, Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций, несмотря на свои сорок семь лет, обладала красотой и таинственностью Нефертити. Запоминающиеся черные глаза, черные как смоль волосы, плавно спускающиеся на плечи, утонченные черты лица и безупречное телосложение с первого взгляда поражали воображение каждого, кто имел счастье познакомиться с ней. Тяжкое бремя обязанностей не отразилось на ее красоте и моложавости. Даже строгий официальный костюм выгодно подчеркивал ее высокий рост и стройность фигуры.
Когда Сэндекера и его спутников препроводили в кабинет госпожи Камиль в штаб-квартире ООН, она поднялась и вышла из-за стола.
– Рада вновь вас видеть, адмирал Сэндекер.
– А для меня это просто удовольствие, мадам секретарь, – расцвел Сэндекер, что происходило с ним всегда в присутствии красивых женщин. – Спасибо, что согласились принять меня.
– Вы изумительны, адмирал. И совсем не меняетесь с годами.
– А вы еще больше помолодели.
Госпожа Камиль одарила его очаровательной улыбкой:
– Оставим комплименты. У нас обоих прибавилось морщинок. Ведь прошло столько времени.
– Почти пять лет.
Тут Сэндекер повернулся и представил Чэпмена и Йегера.
Гала лишь на мгновение задержала свое внимание на габаритах Чэпмена и одеянии Йегера – слишком многих людей из сотен стран повидала она на своем веку. Изящным жестом она указала на стоящий у стены диван:
– Прошу вас, присаживайтесь.
– Я буду краток, – без вступления начал Сэндекер. – Мне нужна ваша помощь в безотлагательном деле, касающемся экологической катастрофы, представляющей угрозу самому существованию человеческой расы.
Гала скептически взглянула на него темными глазами:
– Вы сделали очень серьезное заявление, адмирал. И если речь идет всего лишь об очередном пророчестве по поводу глобального потепления, то у меня на это иммунитет.
– Тут кое-что похуже, – серьезно сказал Сэндекер. – Уже к концу этого года от большей части населения Земли останется только память.
Гала разглядывала лица мужчин, сидящих напротив нее. Их лица были суровы и мрачны. И она начинала им верить. Хотя сама не понимала точно – почему. Просто она достаточно хорошо знала Сэндекера и была уверена в том, что он не тот человек, который будет призывать в свидетели небеса и бить себя в грудь, если не убежден в своей правоте на сто процентов и не имеет надежных научных доказательств.
– Пожалуйста, продолжайте, – лаконично попросила она.
Сэндекер вовлек в беседу Чэпмена и Йегера, которые доложили, с цифрами в руках, о бурно разрастающейся красной волне. Минут через двадцать Гала извинилась и нажала кнопку интеркома.
– Сара, окажите любезность, свяжитесь с послом Перу и передайте ему, что у меня крайне важное дело и я прошу отложить нашу назначенную встречу на завтра на то же время.
– Вы правильно оцениваете свое время и приоритеты, – одобрительно заметил Сэндекер.
– Вы уверены в том, что эта угроза действительно так ужасна? – обратилась госпожа Камиль к Чэпмену.
– Никаких сомнений. Если красная волна беспрепятственно распространится по всему океану, то перекроет поступление кислорода, необходимого для поддержания жизни на Земле.
– И это без учета ее токсичности, – добавил Йегер, – которая наверняка станет причиной массовой гибели всех видов морских обитателей, а также любого животного или человека, соприкоснувшегося с ней.
Гала взглянула на Сэндекера:
– А что же ваш Конгресс и ваши ученые? Ведь это должно было обеспокоить как ваше правительство, так и все мировое сообщество.
– Не обеспокоило, как видите, – поморщился Сэндекер. – Мы представили наши доказательства президенту и членам Конгресса, но бюрократическая машина крутится медленно. Никаких решений еще не последовало. Ужас ситуации до них просто не доходит. Они не в состоянии осознать, что время – это такая субстанция, которая может сократиться так же резко и безвозвратно, как, скажем, популяция осетровых в Каспийском море.
– Разумеется, мы провели соответствующие исследования силами наших специалистов – океанологов и экологов, – сказал Чэпмен. – Но, пока мы точно не установим причину этой океанической заразы, вряд ли кто-нибудь из нас сможет придумать необходимое противоядие.