А уже двадцать третьего декабря, то есть на следующий день после приезда в Кабул, Богомолова вызвали в советское посольство к генераллейтенанту КГБ Иванову, где был заслушан доклад командира "мусульманского" батальона Халбаева* и представителя Главного разведывательного управления полковника Колесника, а также самого майора Богомолова о системе охраны дворца. Внимательно выслушав всех, генераллейтенант неожиданно сказал, обращаясь к Богомолову:
- Вижу, что вы, майор, успели за столь короткое время весьма детально изучить вверенный вам объект. Но мне хочется, чтобы вы продумали вариант действий на случай, если вдруг придется не охранять, а захватывать дворец.
И вдруг Богомолов заметил, как полковник бросил на него выразительный взгляд, словно подталкивая отвечать первым, не обращая внимания на субординацию.
- Если товарищ полковник не возражает, то разрешите мне высказаться? - спросил он.
- Прошу, прошу. - И полковник облегченно вздохнул.
- Подумать-то можно, товарищ генерал-лейтенант, - смело сказал Богомолов. - Да сил пока маловато.
- Об этом не беспокойтесь, майор, поможем. И ротой воздушных десантников, и еще одной группой спецназа, и еще кое-чем. Вы продумайте и разработайте вариант захвата дворца и завтра с утра доложите.
Всю ночь просидели они, вырабатывая план. Считали долго и скрупулезно. В конце концов согласились с тем, что и предлагал в самом начале самый молодой из них и по возрасту и по званию - майор Богомолов. Доказывать преимущества их плана перед руководством решили предложить полковнику Колеснику, прекрасно понимая, что его слово будет гораздо весомее их. А после доклада оставалось только ожидать приказа сверху.
Но для успешного выполнения сначала нужно было ввести советские войска в Афганистан. На проведение всех мероприятий, связанных с вводом войск в Афганистан, отводилось очень мало времени - менее суток. Такая поспешность не могла не сказаться в дальнейшем. Многое было не подготовлено и не продумано, что привело к огромным потерям.
Этот страшный опыт не был учтен при проведении операции в Чечне: там тоже подготовка к боевым действиям осуществлялась в крайне сжатые сроки, что не дало возможности как следует подготовиться к операции, привлечь необходимые силы и средства. К тому же руководство страны явно недооценило боевые возможности вооруженных дудаевских отрядов.
Общий план операции по штурму дворца Амина заключался в следующем. Против танкового батальона выставлялся взвод ПТУРС - противотанковых управляемых снарядов. Рота спецназовцев, при поддержке специальных групп КГБ, совместно с группами воздушных десантников должна была непосредственно штурмовать дворец. Частью сил предполагалось захватить и разоружить зенитный и строительный полки. Одной из важнейших задач был захват двух закопанных танков, державших все подходы к дворцу. Для этого была создана специальная группа из пятнадцати человек и двух снайперов из КГБ. От действия этой группы во многом зависел успех всей операции. Именно эта группа и начинала всю операцию. А сигналом к началу штурма дворца был взрыв "колодца" связи, который поручили группе майора Богомолова.
Дворец Тадж-Бек располагался на окраине Кабула в районе Дар-уль-Амане, на высоком, поросшем деревьями и кустарником крутом холме, к тому же заминированном. К дворцу вела единственная дорога, охраняемая круглосуточно. Сам дворец тоже был труднодоступен. Его стены свободно могли выдержать удар даже крупнокалиберной артиллерии. А если учесть, что местность вокруг дворца простреливалась, то можно было догадываться, какая нелегкая задача стояла перед нападавшими.
Руководство и батальона и групп КГБ отлично понимало, что задача может быть удачно выполнена только при наличии фактора внезапности. В противном случае никому живым не уйти. Чтобы раньше времени не вызвать подозрений у афганцев, разработали настоящий сценарий, приучая тех к шуму, стрельбе, прожекторам и перемещениям военных. В течение нескольких дней перед атакой проводили демонстрационные действия: стрельбу, выход по тревоге, занятие участков обороны; в связи с сильными морозами по графику прогревали моторы бронетранспортеров и боевых машин пехоты, чтобы быть готовыми по сигналу сразу их завести; в ночное время пускали осветительные ракеты. Естественно, это не могло не беспокоить командование бригады охраны дворца: в первый же день приехал майор Джандад. Ему разъяснили, что идет "обычная боевая учеба и тренировка для более успешной охраны дворца", а дополнительное освещение понадобилось для того, чтобы исключить возможность нападения на дворец со стороны моджахедов. Постепенно афганцы привыкли и перестали реагировать на "маневры" батальона.
Наконец в двенадцать часов дня двадцать пятого декабря семьдесят девятого года войска получили распоряжение министра обороны СССР Устинова о том, что переход и перелет государственной границы Демократической Республики Афганистан войсками сороковой армии и авиации ВВС следует начать в пятнадцать часов двадцать пятого декабря.
А у Дроздова и Богомолова голова болела совсем из-за другого. Узнав о приказе министра обороны СССР, Дроздов тут же связался с майором Джандадом и попросил его разрешить подетальнее ознакомиться со всеми помещениями дворца своим специалистам, "чтобы иметь стопроцентную гарантию безопасности Генерального секретаря Народно-демократической партии Афганистана". Как мог Джандад отказать? Чтобы вызвать у афганцев еще более почтительное отношение, генерал Дроздов решил сам присутствовать во время осмотра. Он, Богомолов и еще два офицера спецназа КГБ начали медленный обход дворца, не пропустили ни одного, даже подсобного помещения, внимательно запоминая, чтобы, вернувшись, сразу составить поэтажный план дворца Тадж-Бек.
А вторая группа, в составе трех специалистов КГБ по терроризму, стала обходить огневые точки, расположенные на ближайших от дворца высотах, отмечая их на картах, а потом устанавливая за ними круглосуточное наблюдение. В этот же день, чтобы совсем притупить бдительность афганцев, командование "мусульманского" батальона устроило прием командованию афганской бригады охраны. Стол в буквальном смысле слова ломился от различных деликатесов и выпивки: кагэбэшники расстарались. Расстались все друзьями, а поздно вечером командование "мусульманского" батальона было совершенно трезвым, так как они пили на приеме только воду. Они собрались с командирами спецгрупп КГБ и генералом Дроздовым, чтобы еще раз во всех деталях обговорить все нюансы действий по захвату дворца Тадж-Бек.
Утром двадцать седьмого декабря началась уже конкретная подготовка к штурму дворца Амина. В строжайшей секретности готовились вспомогательные приспособления: штурмовые лестницы, экипировка, оружие, боеприпасы, белые нарукавные повязки, которые должны были быть у каждого нападающего, чтобы отличаться еще издалека от афганцев. Именно двадцать седьмого декабря в любой момент ожидался приказ о начале штурма дворца, а он все не поступал и не поступал.
И только потом, когда штурм был закончен, стало известно, почему произошла задержка. Один из специальных отделов КГБ в строжайшей секретности готовил самостоятельную операцию, которая могла помочь если не избежать кровопролития, то уж значительно его уменьшить, физически убрав Амина, отравив его во время обеда.
В этот день Амин решил отпраздновать "великое событие": долгожданный ввод "дружеских" войск в Афганистан. Это событие он решил отметить в пятнадцать часов дня именно двадцать седьмого декабря, пышным обедом в своей резиденции - дворце Тадж-Бек, куда были приглашены все члены политбюро Народной партии Афганистана, а также министры со своими семьями.
А Дроздов, Колесник и Богомолов, встав двадцать седьмого ранним утром, по старому русскому обычаю, перед предстоящим боем помылись в бане и сменили белье. После чего доложили руководству о своей готовности к штурму и получили предварительный приказ о часе начала штурма: пятнадцать часов. Однако вскоре из советского посольства пришло сообщение, что штурм переносится на десять часов вечера. Время начала операции переносилось еще несколько раз, пока советское руководство не решило наконец: девятнадцать часов тридцать минут. Видимо, до последней минуты советское руководство ожидало сообщения о том, что тайный план по физическому устранению диктатора Амина закончился успешно.
Однако разработчики этого плана не смогли предвидеть того, что Амин обратится к советским врачам. План провалился: врачи сделали все возможное, чтобы спасти главу "дружественной страны".
Когда советские врачи были срочно вызваны во дворец, они настолько ужаснулись увиденному, что несколько минут приходили в себя. По всему дворцу - на ступеньках лестниц в вестибюле, возле стен, в комнатах - лежали скорчившись в неестественных позах люди: массовое отравление. Это врачи определили сразу и хотели немедленно начать оказание помощи пострадавшим, но тут к ним подбежал майор Джандад и едва не силой потащил к Амину, уверяя, что Генеральный секретарь находится в гораздо более тяжелом состоянии.
Амин лежал в спальне на втором этаже. Он находился в тяжелой коме. И наши врачи, не предупрежденные сотрудниками КГБ, не задумываясь, приступают к спасению Амина. Только к шести часам вечера им удалось добиться своего: они сохранили Амину жизнь, отодвинув его смерть на несколько часов.
- Как? Почему это случилось в моем доме? Кто это сделал? Случайность или диверсия? - спрашивал Амин, как только пришел в себя.
- Мы уже предприняли все нужные шаги, чтобы выяснить это, - склонился над ним майор Джандад. - Если это происки врагов, то они дорого заплатят! На всякий случай я приказал усилить посты и предупредил танковую бригаду о готовности.
- Ты правильно все сделал, - слабым голосом одобрил Амин.
Вспоминая о самоуверенности майора Джандада, Богомолов грустно улыбнулся. Откуда начальнику охраны было знать, что этим уже занялись специалисты из КГБ? В каждой бригаде, в каждом полку и даже в каждом батальоне были советские военные советники, которые, как оказалось впоследствии, оказывали на афганских командиров весьма существенное влияние.
Перед самым началом штурма Богомолов собрал всех своих гвардейцев и разбил их на небольшие группы, каждой из которых поручил самостоятельную задачу: одна группа, из трех человек, должна была взорвать "колодец" связи; другая, тоже из трех человек, снайперов, под командой старшего сержанта Саркисова, должна была взять на себя предотвращение любых попыток танковых экипажей добраться до своих машин; третья группа должна была бесшумно убрать кордон охраны на дальних подступах к дворцу, чтобы те не подняли тревогу раньше времени. Остальные остались ждать сигнала, чтобы начать штурм дворца.
Услышав взрыв, командиры отдали приказ: "Вперед!" И тут же по дворцу прямой наводкой открыли огонь зенитные самоходные установки, обрушив на него море снарядов, а автоматические гранатометы стали вести огонь по расположению танкового батальона, не давая экипажам подойти к танкам.
Взорвав "колодец" связи, первая группа Богомолова тоже устремилась к дворцу, чтобы помочь второй группе избежать главной опасности: не дать экипажам залезть в зарытые танки. Богомолов с командиром снайперов Арутюном Саркисовым заранее выбрали наиболее удобную позицию, и ребята пролежали в ней несколько часов, стараясь, чтобы их раньше времени не обнаружили афганцы. Как только начался штурм и экипажи попытались пробраться к танкам, Саркисов со своими снайперами, меткими выстрелами уложив самых отчаянных, заставил залечь остальных. Этой передышки другой группе Богомолова хватило для того, чтобы захватить эти танки и направить их огневую мощь против защитников дворца.
Первые боевые машины с воздушными десантниками, сбивая по ходу внешние посты охраны, устремились к дворцу по единственной дороге, которая серпантином взбиралась в гору, откуда можно было попасть на площадку перед дворцом. Эта дорога усиленно охранялась, а другие подступы были заминированы. Едва первая БМП миновала поворот, выходя на открытый обзор из дворца, оттуда ударил крупнокалиберный пулемет и подбил машину. Десантники выскочили из горящей машины и залегли, обстреливая защитников дворца, а некоторые, используя штурмовые лестницы, стали ловко взбираться в гору. Вторая БМП столкнула подбитую машину в пропасть и освободила дорогу для других.
Богомолов улыбнулся, вспомнив одно необычное обстоятельство этой операции. Стояли крепкие морозы, защитники отвечали ураганным огнем, и долго лежать в снегу никому из нападавших не хотелось. И они то ли от холода и страха, то ли для того, чтобы нагнать жути на врага, бросались в бой с таким многоэтажным матом, что потом сами вряд ли смогли бы его повторить в нормальной обстановке. Многие афганские офицеры учились в военных училищах и академиях СССР и там, естественно, освоили ненормативную лексику. Услышав отборный русский мат, многие охранники опустили оружие.
Возле главного входа бойцы Богомолова вновь попали под плотный огонь афганцев. В первые же минуты группа Богомолова потеряла двух человек, да и сам майор был легко контужен.
Чем ближе подступали нападавшие, тем яростнее оборонялась афганская охрана. Спецназовцы и воздушные десантники действовали отчаянно и беспощадно. Они взламывали двери, бросали гранату, затем, для полной гарантии, простреливали помещение из автоматов и устремлялись дальше.
Один из БМП "мусульманского" батальона при переходе мостика через арык завалился и перевернулся, придавив выходные люки. Командир отделения стал отчаянно взывать о помощи, включив постоянную передачу позывных старшего командиру. Не подумав, что этим парализует радиосвязь с другими частями. Хорошо еще, что для подобной ситуации был предусмотрен запасной канал.
На втором этаже дворца начался пожар. Богомолов с небольшой группой бойцов прорвался туда и увидел какого-то мужчину, сидевшего на полу возле стены. На мужчине были только белые трусы и майка. В руке он держал запаянную колбу с какой-то жидкостью. От колбы тянулась трубка, оканчивающаяся иглой, воткнутой в вену на сгибе локтя. Рядом с мужчиной стоял мальчик лет пяти и плакал.
Позднее Богомолову пришлось участвовать в допросе адъютанта Амина, которому, как только начался штурм дворца. Генеральный секретарь приказал позвонить, чтобы предупредить советских военных советников о штурме.
- Советские помогут, - уверенно заявил Амин.
- Товарищ Генеральный секретарь, так это же советские и стреляют,
- чуть растерянно ответил адъютант.
- Врешь, не может быть! - вскричал Амин, потом неожиданно успокоился и сказал: - Соедини с начальником Генерального штаба.
- Нет связи!
- С командиром танковой бригады!
- Нет связи, товарищ Генеральный секретарь!
Амин уставился в одну точку перед собой и пробормотал:
- Я догадывался… - Потом качнулся взадвперед и тихо добавил: - Все верно…
В этот момент в окно влетел снаряд, впился в стену и… не разорвался.
- Ага! - радостно воскликнул Амин, словно получил сообщение, что никакого штурма нет, а это салют в его честь.
В следующий момент второй снаряд разорвался прямо у окна, один из осколков впился в грудь Амину, но он даже не почувствовал боли и вскочил. Капельница опрокинулась, Амин успел подхватить колбу с физраствором и, сжимая ее в руке, точно гранату, выбежал в коридор. За ним побежал и его сын.
Раздавшийся взрыв отбросил Амина к стене. В этот-то момент в коридор и ворвался Богомолов с тремя бойцами. Прочитав в глазах русских приговор. Амин подобрал с пола оброненный кем-то пистолет и медленно поднял оружие, но нажать на спуск не успел: очередь, выпущенная быстрой рукой Криворучко, оборвала жизнь диктатора. Одна из пуль, срикошетив от стены, вонзилась в хрупкое тело мальчика.
- У, дьявол! - растерянно выругался Криворучко, склоняясь над мальчиком.
- Ранен? - с надеждой спросил Богомолов.
- Убит! Пуля… рикошетом… - поморщившись, ответил старший сержант.
В этот момент из боковой комнаты выскочил мужчина лет сорока. По его пышным аксельбантам и белоснежной портупее Богомолов сразу же понял, что это кто-то из окружения диктатора. На всякий случай он взял афганца на мушку, но тот в отчаянии бросился к телу своего покровителя и начал причитать на своем языке.
- Родственник, что ли? - удивленно спросил его Криворучко.
- Нет, это наш Генеральный секретарь, Хафизулла Амин, - со слезами на глазах ответил тот на хорошем русском языке.
- Ты уверен? - переспросил Богомолов.
- Конечно, уверен: я его личный адъютант! - с гордостью произнес он.
- Мать честна! - воскликнул Криворучко.
- Вот тебе и мать! - вздохнул Богомолов. - Нужно объявить всем!
- Можно вас попросить об одном одолжении? - обратился неожиданно адъютант.
- Смотря, о каком! - нахмурился Богомолов.
- Разрешите завернуть хозяина в ковер? Боюсь, что надругаются над ним…
- Хорошо, несите сюда ваш ковер.
Тело мертвого диктатора завернули в один ковер, его сына - в другой, чтобы потом предать их земле.
Штурм продолжался около часа. Вскоре Богомолов доложил руководству, что дворец захвачен. Десять человек погибли. Ранений не избежал никто.
А оставшиеся в живых не знали, что все это - лишь начало и будут еще сотни операций, гораздо кровопролитнее, чем эта, и что последний солдат покинет афганскую землю лишь в феврале восемьдесят девятого года…
Богомолов тяжело вздохнул, опустился в кресло и устало откинул голову на спинку.
Сейчас главное - группа Говоркова. Согласившись на эту операцию после долгих колебаний, генерал надеялся, что Савелий не станет понапрасну рисковать и вернется без потерь…
IX. Кто есть кто
Савелий не знал о переживаниях Богомолова. Он, конечно, заметил, что генерал беспокоится, но решил, что это связано с предстоящей операцией. Если бы и сам Савелий не думал постоянно об операции "Горный воздух", он сумел бы "прослушать" мысли Богомолова, но ему было не до этого.
Чтобы избежать каких-либо неприятностей на милицейских постах, где могли остановить и проверить багажник, забитый оружием, Савелий обратился к Олегу и попросил пару-тройку машин для сопровождения. У "Герата" было несколько оборудованных спецсиренами и проблесковыми маячками машин. Несмотря на занятость, Олег решил лично проводить группу.
Дорога до военного аэродрома в Кубинке занимала чуть больше двух часов, но Савелий не хотел рисковать и назначил сбор группы за три часа до отлета. В половине восьмого утра он собрал ребят в спортзале, чтобы сказать напутственную речь, но нужные слова почему-то не находились, и Савелий сказал просто:
- Мужики! Хотелось перед дорогой пожелать нам всем чего-нибудь, но слов подобрать не могу. - Он улыбнулся. - Мы с вами славно потрудились…
- Строили мы, строили и, наконец, построили, - писклявым голосом произнес Роман.
- Приятно, что у вас такое бодрое настроение, - заметил Савелий. - Вы прекрасно подготовлены, чтобы выполнить любую, даже самую трудную задачу. Саша, - обратился он к Матросову, сними-ка шапку!
Вздохнув, тот снял шапку, и все покатились со смеху: вместо пышной шевелюры на голове у Матросова остался лишь коротенький "ежик".
- И чего ржут? - буркнул Александр и спросил Савелия: - Может, скажешь, зачем меня обрили?