- И здесь тоже. Япончик и Петруха приглашали Глобуса на сходку. Тот приглашения не услышал. Кстати, Глобус держал крышу Лисицыну.
- Хозяину ЛИС'Са?
- Именно. Дискотека на Олимпийском проспекте и весь спорткомплекс находились под протекторатом Глобуса. На одного из знакомых Лисицына наехала команда Петрухи. Лисицын двинул к Глобусу с просьбой помочь уладить конфликт. Глобус на этой почве схлестнулся с Петрухой. И с Росписью.
- Лидером таганских? Но у Росписи и Петрухи в последнее время конфликт.
- Да. Но главный враг у них - Глобус.
- Дальше?
- Дальше? Скорее всего исполнителя взяли со стороны. Из тех, кто умеет стрелять. Человек десять на всю Россию способны так играючи провести акцию. Оплата их - десятки тысяч баксов.
- Что это дает? Где исполнитель?
- Смотри. Если договор будет в силе, что могу - узнаю. Кстати, за убиенного начнут мстить. Подручные Глобуса грешат на кавказцев, хотя это чушь.
- Глобус же друган с Кавказом.
- С кем-то друг. А с кем-то и наоборот. Жди событий.
- Кого завалят?
- Увидим. Многие подручные Глобуса на волоске. Они залезли в слишком крупные коммерческие дела. И наезжают на слишком крупных людей.
- Кто следующий?
- Бубон. Ближайший подручный Глобуса. Его смерть - вопрос дней или месяцев.
- Ты знаешь больше, чем братва?
- Знаю. Слишком много связей. Слишком специфический род деятельности.
- Так-так, - Аверин потер пальцами кожаную папку, с которой не расставался - она придавала респектабельности.
Интуиция подсказывала ему, что надо соглашаться. Судя по всему, Ледокол без труда ориентировался в запутанных отношениях в преступном мире, сравнимых разве только со знаменитыми интригами Мадридского двора. Аверин обладал сверхъестественной способностью просекать ситуацию - выгодна она или нет. Сейчас ему казалось, что это шанс. Есть несколько вариантов. Ледокол затеял комбинацию с целью вербовки Аверина - бросает ему крючок, а когда его заглотят, хвать - и на бережок. Но Аверин был готов поклясться, что это не так. Он понял, что Ледокол помнит, кому обязан жизнью. Так что же, ему нужен Калач? И ряд других типов. Зачем? Для сведения каких счетов? И готов ли Аверин платить таким образом за информацию? Аверин давно в работе переступил через многие грани. И понял: если дело стоящее, можно перешагнуть через многое.
- Договор? - задумчиво протянул Аверин. - Ты должен понимать, что я спрыгну с поезда, как только посчитаю нужным.
- Я понимаю. У меня такая же возможность.
- Если ты хочешь вести нечестную игру, Леха, я найду, как тебя наказать. Меня не удержит ничто.
- Я понимаю. То же самое скажу и о себе. Ну что, самбист, по рукам?
- Угу, - Аверин хлопнул по протянутой ладони…
Как и предсказывал Ледокол, события не заставили себя долго ждать. В эту же ночь был убит грузинский вор в законе Орехошвили, подозреваемый в организации покушения на Глобуса, - расстреляли его тоже на Олимпийском проспекте на дискотеке ЛИС'С - месте постоянных разборок. При этой танцплощадке давно пора открывать бюро ритуальных услуг.
- Кто следующий? - спросил начальник отделения Ремизов на утреннем совещании.
- Сегодня увидим, - сказал Аверин.
Вечером грохнули Рэмбо - еще одного соратника Глобуса. Война не на шутку разгоралась. Милиция собирала трупы и писала протоколы осмотра места происшествия. Как обычно…
Аверин проснулся от противного звука. Ему показалось, что ожесточенно драли материю. Он нехотя разлепил веки и скосил глаз. Драли его любимое кресло. Пушинка (такое имя получил котенок после уточнения пола) действовала сосредоточенно.
- Что ж ты творишь? - осведомился Аверин, но Пушинка не обратила на него ровным счетом никакого внимания.
Аверин встал, отодрал котенка от кресла. Это оказалось не так просто, поскольку когти намертво вцепились в обивку.
- Нельзя уничтожать мою собственность, - назидательно произнес Аверин. Пушинка растерянно моргнула.
Кряхтя, Аверин прошел в коридор, извлек из-за вешалки гладильную доску, поставил ее в комнате.
- На, дери вдоволь.
Пушинка презрительно фыркнула, направилась к креслу и вцепилась в него когтями.
- Ничего не понимаешь? - Аверин снова взял котенка, легонько встряхнул, подтащил к гладильной доске, зацепил за нее когтями. - Дери здесь.
Пушинка жалостливо мяукнула.
- И смотри мне, вредительница, - Аверин погрозил пальцем и посмотрел на часы. Будильник все равно скоро должен был прозвенеть. Забираться в постель не имело смысла. Он помочил лицо холодной водой, встряхнулся. Начинался очередной рабочий день. И ничто не говорило о том, что он станет менее сумасшедшим, чем предыдущие и будущие рабочие дни. Он привык жить в сумасшедшем доме. Привык мчаться вперед, высунув язык, как борзая за зайцами.
Он умылся, сделал зарядку - привычно потягал пудовую и двухпудовую гири, поколотил о боксерский мешок. С утра нельзя давать большую нагрузку - вредно для здоровья. Когда выдавался свободный вечер, он устраивал себе тренировку по всем правилам - с пробежкой, с тяганием тяжестей, иногда заглядывал в культуристский зал или в динамовскую секцию самбо, где возил по ковру соперников, с удовольствием отмечая, что пока еще кое-что может и звание мастера спорта носит не зря. Где-то раз в месяц появлялся в тесном спортзале в Колобовском переулке, где тренировались бойцы отряда милиции специального назначения - там спарринги были иные, жесткие, боевые, и тут Аверин тоже ощущал себя достаточно уверенно. Но такие вечера в последнее время выдавались не слишком часто.
Он позавтракал, наказал Пушинке вести себя пристойно и собрался отправиться на работу, как прозвенел дверной звонок. Аверин посмотрел в глазок. И распахнул дверь.
- Здорово, Слава.
- Привет, Егорыч, - кивнул Аверин. - Заходи.
Егорыч шагнул в прихожую.
- У тебя пивка не найдется?
- Есть бутылка. Чего с утра?
- Вчера перебрали с ребятами.
Егорыч внешне походил на профессора - худое интеллигентное лицо, сильные очки, мягкий говор. Его правильная литературная речь время от времени разбавлялась не менее литературным матом. Но профессором он не был. Имел звание лишь старшего научного сотрудника, кандидата наук в какой-то физико-химии, да и то в прошлом. В институте деньги перестали платить. Теперь Егорыч чинил машины в своем гараже - благо руки золотые, - зарабатывал на этом немного из-за патологического неумения торговаться и набивать цену, пил в меру, уважал пивко, на чем сошелся с Авериным. Он слыл квартирным философом, сильно помешанным на политике, притом не один десяток лет. В застойные времена зачитывался Александром Солженицыным и Львом Копелевым, часами клял на кухнях с друзьями советскую власть. С приходом демократов постепенно перекочевал сначала к центристам, потом к христиан-демократам и окончательно прикипел душой к "Трудовой России" и либерально-демократической партии Жириновского. Теперь посещал все митинги и мечтал о тех временах, когда "этим дерьмократам устроим кузькину мать".
- Смотри, чего наше "телявививиденье" вчера показало. Сванидзе видел?
- Не видел… Егорыч, ну их всех знаешь к какой матери. Держи свое пиво. Где моя машина?
- Ты заездил своего мустанга до крайности, Слава. Так нельзя… Если кто его и поставит на колеса, только я.
- Уже месяц слышу.
- Через три дня будет.
- Годится.
- Кота завел? - Егорыч посмотрел на Пушинку.
- Завел.
- Дрессировать надо.
- Это же не собака.
- Все равно надо.
Аверин натянул куртку, повел плечами.
- Пошли, Егорыч. Служба.
- Везет. А мой институт "ебелдосы" окончательно догробили. Только директор и заместители остались. Секреты продали японцам, часть помещений сдали под линию по разливу напитка "Байкал". И живут припеваючи.
"Ебелдосами" Егорыч называл всех сторонников реформ. Название пошло от плакатов защитников "Белого дома" в девяносто первом: "Ельцин. Белый дом. Свобода" - сокращенно "ебелдос".
Егорыч так и не починил "Жигули", так что опять придется добираться на метро. Впрочем, на метро получалось у Аверина куда быстрее. До "Октябрьской" - прямая линия. Если не обращать внимания на то, что тебе топчут по ногам, ездят по ним колесиками сумок, что приходится в антисанитарной близости делить пространство с другими пассажирами, то до работы не так уж и далеко - полчаса езды.
Отметившись в отделе, Аверин направился в городскую прокуратуру. Там заслушивали список нераскрытых заказных убийств. Возникла привычная перепалка. Замначальника МУРа ссылался на то, что прокуроры отпускают задержанных по подозрению в совершении преступлений представителей преступных сообществ. Прокурорские работники отвечали, что милиция приносит сырые материалы, без единого доказательства, а задерживать ныне исходя только из соображений целесообразности никто не позволит. И все дружно хаяли суды за судебную практику. Как раз позавчера был вынесен очередной уникальный приговор: не желая делить имущество, жена заказала убийство мужа и получила пять лет лишения свободы, а исполнитель - десять. Во всем мире заказчики признаются гораздо более серьезными преступниками и получают больше исполнителей. Настолько не в Стране Чудес.
- Что по убийству Глобуса и Орехошвили? - осведомился заместитель прокурора Москвы.
- Два вероятных заказчика. Вор в законе по кличке Петруха и преступный авторитет Росписной, - доложил Аверин.
- Где они?
- Где положено. Первый - в Германии. Второй - во Флориде.
- Как? Убийство позавчера произошло.
- А вчера они уже летели в самолетах.
- Что в Москве творится! - в сердцах воскликнул зампрокурора. Его чувства разделяли все присутствующие. В Москве творился невиданный бардак. Москва знала разгулы преступности и похлеще. После революции бандиты захватывали пароходы, поезда и дома, а то и Главпочтамт - было дело. Но такой беспомощности, пассивности правосудия, как ныне, Россия не знала никогда.
У Аверина всегда начиналась головная боль после подобных пустопорожних бдений. И сегодняшнее совещание не составило исключения.
После обеда Аверин засел во втором отделе на Петровке, 38, - ознакомиться с оперативными делами. Вечерело. Пора было заканчивать. Стрелки часов преодолели восьмичасовой рубеж и поползли на девятый круг.
- Ты здесь поселиться собрался? - спросил Григорий Савельев.
- Все, отчаливаем, товарищ подполковник, - Аверин захлопнул папку и протянул ее Савельеву. - Ни черта не сделано. План мероприятий по оперативному делу "Душегубы" не реализован.
- Да что ты?.. Слава, на черта тебе это министерство? - спросил Савельев. - Чего тебе у нас в отделе не работалось? Какие мы дела вместе поднимали! Киллеры, маньяки! А теперь ты сидишь и, как чернильная крыса, шебуршишься в бумагах. Претензии предъявляешь. Стыдно-с, молодой человек.
- Я провинциальный карьерист, шагающий по головам к вершинам власти.
- Верится с трудом. Ладно, пошли…
Тут позвонили из дежурной части. Лицо у Савельева вытянулось.
- Понял. Еду.
- Что там?
- Моню грохнули.
- Каганова?
- Его самого.
- От Глобуса ниточка?
- Вряд ли. Дежурную группу отправили. Я ответственный по отделу. Еду туда. Поедешь?
- А что, поехали.
На "Жигулях" шестой модели - служебной машине Савельева - они добрались до Орехова за полчаса. Савельев гнал как сумасшедший, нацепив магнитную мигалку на крышу.
По залу игровых автоматов фирмы "Агат" будто прошелся смерч. Однорукие бандиты и автоматы для игры в покер, где любители прогуливали огромные суммы и выигрывали не так уж и часто, были разломаны на куски. На полу в осколках лежали три трупа. Работала опергруппа МУРа, с умным видом человека, который вот-вот родит ценное указание, прогуливался начальник угрозыска округа, с хрустом давя рифлеными подошвами ботинок куски стекла и пластмассы.
- Что тут произошло? - спросил Савельев у следователя прокуратуры.
- Толпа ворвалась. Разгромили зал, уложили из пистолетов трех человек. В запале настучали прохожим на улице.
- Большая толпа?
- Человек пятнадцать. Обычное дело. Пора привыкнуть.
- У Каганова была война с ореховскими и нагатинскими, - сказал Савельев. - Молодняк, отморозки. С начала года не проходило месяца, чтобы то с одной, то с другой стороны кого-нибудь не завалили.
- Надо всех в трюм прятать. И работать, - сказал Аверин.
Оперативники рыскали по окрестным улицам. Но очередь записываться в свидетели не выстраивалась. Город продемонстрировал в очередной раз оскал беспредела. К обывателю будто взывали - не высовывайся, проглоти обиду, если хочешь уцелеть. Москвичи привыкали жить по меркам военного времени - как при артобстрелах: главное - выжить.
Подъехал "Мерседес", откуда вылезли четыре руоповца во главе с начальником отдела Долгушиным. Тот поздоровался с Авериным и Савельевым, почесал бритый затылок, покачал головой:
- Минус три.
- Что? - спросил Аверин.
- Тремя ублюдками меньше, - пояснил Долгушин.
- Да, кавалергарда век недолог, - хмыкнул Савельев.
- Нагатинские потрудились. Отморозки. Их стиль. Не только грохнуть несчастного человека, но так, чтобы все видели, принародно. Да еще и карманы у случайного прохожего вывернуть, - Долгушин рубанул воздух ладонью. - Надо всю братву собирать и на нары рассаживать. По списку. Кто-то да расколется.
В отделе милиции муниципального округа Орехово-Борисово сотрудников разбили на группы и отослали собирать нагатинскую братву. К забаве присоединился и Аверин, обожавший такую работу. За ночь он с группой вломился в три квартиры. На одной нашли сопливого отморозка - после первого удара по уху он размазал сопли, но колоться не собирался.
Наутро в трюме - в ИВС - собралось семь человек нагатинских. Брали достаточно жестко, многих было грешно предъявлять на опознание. Но бандиты упорно молчали. "Не был, не знаю, без адвоката не буду говорить". Уголовники преступного мира боятся куда больше, чем закона. Закон - добр. Закон - что дышло: куда повернешь, туда и вышло. Закон можно обойти, его блюстителей можно купить. Ответственности можно избежать. Умные адвокаты отыщут отмазку. Даже если загремишь в тюрьму, отделаешься небольшим сроком и скоро выйдешь. А преступный мир жесток. Он карает смертью. У преступников пропал страх перед правосудием. И Аверин в очередной раз убеждался в этом. Сопляки вообще отказывались говорить или наглели, начинали сыпать угрозами, пока не получали резиновой дубинкой по ребрам. Тумаки проглатывали безропотно. Воспринимали их как одну из тягот бандитской службы.
Следователь не был уверен, стоит ли задерживать отморозков. Он что-то долдонил о нехватке доказательств. Свидетельская база - нулевая. Вешдоков практически нет. Со следами эксперты поработали привычно плохо. Совершенно очевидно, следователю неохота ничего расследовать. Убили и убили трех авторитетов. Еще лет пять назад убийство для правоохранительных органов приравнивалось к небольшому землетрясению - все на борьбу с ним. Сегодня в прокуратуре и МВД каждый делает свое дело ни шатко ни валко. В результате расследование почти не продвигается. На благоприятный исход Аверин не рассчитывал. Вообще в последнее время он все решительнее избавлялся от груза надежд. Россией правила безнадега.
Домой Аверин попал лишь на следующий вечер. Пушинка встретила его требовательным мяуканьем.
- Голодная, кошка? - он налил молочка и отмахнул приличный кусок колбасы. Пушинка схарчила все быстро.
- Что кошке принесли, а? - спросил он, беря ее на руки. В ответ прозвучало вопросительное "мяу".
- На, - Аверин вынул из кармана подобранный на месте происшествия пластмассовый шарик. Бросил, шарик начал подпрыгивать на полу, и Пушинка завороженно следила за ним. А потом бросилась в атаку. Аверин минут десять смотрел, как котенок носится по комнате, бьет лапами, прыгает, как сумасшедший.
- Баскетбольная команда, - прошептал он.
Усмехнулся, представив, как он выглядит - битый час смотрит на играющего кота. Но зрелище веселое - терапия после рабочего дня. Он потянулся к пульту и включил телевизор.
- Мы должны поддерживать поколения, которые идут за нами. Думать о будущем и одновременно не заботиться о стариках невозможно. Поэтому и создан наш фонд помощи футболистам, - твердил по телевизору знаменитый мафиози Отари Квадраташвили.
- Анафема, - покачал головой Аверин и выключил телевизор.
- Лапуля, ты меня совсем забыл? - послышался в телефонной трубке воркующий женский голос.
- Нет, не совсем, - со вздохом ответил Аверин, испытывая желание нажать на рычаг. Он устал. У него было плохое настроение.
- Забыл, не притворяйся, - ворковала Наташа.
- Не буду притворяться.
В трубке послышалось нечто, похожее на возмущенное фырканье.
- Я тебя хочу увидеть.
- Но…
- Сколько сейчас? Девять вечера? В полдесятого буду.
- Но…
- Никаких но, лапуля. Я тебя люблю.
Послышались гудки.
Почему ему попадаются только бесцеремонные женщины? Сначала они скромные, но постепенно начинают хозяйничать в его доме все больше и больше, и однажды он понимает, что с ними надо расставаться. А расстаться не может.
Через полчаса будет. Надо осмотреть до этого времени квартиру, поискать, не осталось ли чего после визита Светланы. Наташа страшно ревнивая. Она считает, что имеет на него какие-то права. Она прекрасно знает свои возможности - водит машину на предельной скорости, курит по пачке в день, тягает штангу, сгоняя излишний вес. И любовью занимается по-хозяйски, напористо, как будто берет вес на помосте. Если Светлана - изнеженная декадентка, то Наташа - эдакая амазонка. Она появилась как обещала - минута в минуту. Поставила авоську с продуктами на пол. Деловито кивнула, прошла в комнату, распространяя запах дорогих духов. Она была одета в скромный костюм, обтягивающий крепкое, немного полноватое тело. Разложила на столе пакеты с сыром, ветчиной, шампиньонами, извлекла бутылку джина и пластмассовый двухлитровый баллон с тоником.
- Сейчас тяпнем по маленькой, - она потерла ладонями.
- Ты уже тяпнула. Не хватит? - осуждающе произнес Аверин.
Наташа, в отличие от Светы, любившей только йогурты, испытывала слишком большую симпатию к спиртным напиткам. Она работала в туристической фирме, каталась по всему свету, после второй рюмки начинала хвалить "этот долбаный Запад", после третьей ругала "этот драный совок", после пятой шло: "все мужики - сволочи", после шестой: "а ты, Аверин, первая сволочь".
- Немного, лапуля… А это кто? - она кивнула на Пушинку, которая вскочила на стол и потянулась к колбасе.
- Новый жилец.
- Брысь, поганка!
- Не груби котенку. Она впечатлительная.
Пушинка фыркнула и тяпнула Наташу за руку, а потом спрыгнула и исчезла за креслом.
- Ты посмотри на нее, - возмущенно произнесла Наташа.
- Нечего животину тиранить.
- А, - отмахнулась Наташа и притянула хозяйским жестом к себе Аверина, влепила ему поцелуй в губы и проворковала жарко:
- Я тебя обожаю, лапуля.
В голове у него все начало наполняться каким-то вязким туманом. Жаркий поцелуй - один из коронных номеров Наташи.
Она оттолкнула его и отправилась в ванную.
- Где мой халат, лапуля?