Отойдя в сторонку, она, присев, начала с энтузиазмом искоренять пушистость в паху, которая, на удивление, всем была у нее не рыжей, а черной, словно происки империализма.
- Э, девонька, это пустое, - мягко произнес заинтересовавшийся процессом Хайм Соломон, - эдак мандей не изведешь, только красоту свою нарушишь. Надо бы машинным маслом, а еще лучше дегтем.
Мгновенно, по знаку его, Моня Лившиц нырнул под машину, добыл из коробки передач стакан чего-то горячего и вонючего, и исстрадавшаяся полковница наложила обильный компресс на лобок и промежность.
А солнце стояло высоко, и в машине, несмотря на кондиционер, было жарко, сильно пахло коктейлем и сдобренными трансмиссионным маслом гениталиями разведчицы. Некоторое время ехали в молчании, втайне сочувствуя издыхающим насекомым, вдруг внизу у колес что-то завизжало, раздался страшный скрежет, и машина, дернувшись пару раз, остановилась. Выяснилось, что мудак Лившиц плохо завернул сливную пробку в коробке передач, и агрегат, оставшись без масла, накрылся хорошо промасленным половым органом Агафьи Федоровны.
- П…здец, - сделал глубокий вывод после рекогносцировки Хайм Соломон, и, взорвав машину, чтобы она не привлекала к себе внимания, дальше решили выдвигаться автостопом…
В шесть часов Полковника оторвали от чтения и позвали к телефону. Звонило начальство, по межгороду, извинялось и просило ждать до упора, может, даже заночевать тут же, на диване. Генеральский голос был какой-то мятый, вымученный, такой, что сразу становилось ясно - дела хреновы, и Полковник тяжело вздохнул:
- Слушаюсь.
А сейчас, ужиная за экраном телевизора, он смотрел программу "Время", и кусок не лез ему в горло - в Кремле только что закончилось экстренное совещание Совбеза, - видимо, и впрямь случилось что-то очень серьезное.
- Привет, это я. - Не доев бутерброды с ветчиной, он достал "Бенефон", позвонил на сотовую трубку Подполковнику. - Как вы там? Бдите? Правильно делаете. Приказываю перейти на казарменное положение, личному составу вооружиться и ждать дальнейших распоряжений. Я ясно выражаюсь, коллега?
- Куда уж ясней. - Голос Подполковника дрогнул, в нем послышались тревожные нотки. - Что, плохо дело?
- Предположительно. - Полковник поднялся с кресла, ноги его утонули в ворсе ковра. -Все, не занимайте линию. До связи.
- Есть до связи. - В трубке пискнуло, послышались гудки, а по телевизору начался очередной голливудский шедевр - пустые глаза, слащавые улыбки и банальные, ничего не значащие фразы. Ты о'кей? Мы его теряем. Нет, он работает на правительство! Ни души, ни таланта, только деньги, деньги, чертовы деньги.
- Дерьмо. - Полковник раздраженно взялся за пульт, прошелся по каналам, но, так ничего.и не выбрав, нажал кнопку "power". - К чертовой матери, довольно впечатлений. Любите книгу - источник знаний…
…Между тем Тарас Тарасович аккуратно собрал шайки и потайным ходом пробрался в женское отделение бани, где его радистка, Соня Розенблюм, служила уборщицей. Откровенно говоря, никакая это была не Розенблюм, а геройский чекист Вася Хренов, согласившийся ради безопасности родины замаскироваться под любвеобильную женщину. Он был белокур, читывал дамские романы и в целях конспирации имел трех любовников. Тарас Тарасович твердо взглянул ему в развратные, сильно накрашенные глаза и, продиктовав текст шифровки в центр: "Пока все сухо. Гинеколог", направился домой.
Поднявшись по загаженной, вонючей лестнице, он открыл непр'иметную, обшарпанную дверь и вошел внутрь изрядно засранной однокомнатной квартиры. Жил разведчик строго, по-спартански, без излишеств.
Проверив по давнишней привычке квартиру, Тарас Тарасович прошел на кухню и сделал то, о чем мечтал уже много дней, - достал из тайника банку некошерной тушенки, включил дешевый, черно-белый телевизор и, устроившись в расшатанном, скрипучем кресле, принялся со слезами на глазах рубать свинину ложкой, вспоминая о далекой родине, от которой был в такой дали…
Начальство прибыло далеко за полночь.
- Что, заждался? - встретил Генерал Полковника на пороге кабинета, вяло поручкался, широко зевнул и скомандовал в селектор насчет кофе. - Извини, брат, в Москву вызывали, экстренно. Там такое… - Не договорив, он вздохнул, помотал лобастой, стриженной под "бокс" головой. - Обратно летел с военного аэродрома, истребителем, ощущеньице - лучше не придумаешь… Да ты садись, садись, в ногах правды нет…
- Ну и как столица нашей родины? - Полковник опустился в кресло, подтянул распущенный узел галстука. - Кипучая, могучая, никем не победимая? Генерал снял очки, помассировал веки, глаза у него были красные, как у кролика.
- Знаешь, в армии говорят, лучше держаться поближе к кухне, подальше от начальства. Москва, она, брат, бьет с носка, не разбирает. Собственно, и разбираться-то никто не хочет, каждый тянет одеяло на себя… Нынче в ходу старинное правило курятника - клюй ближнего, сри на нижнего. Отечество побоку… Дискету-то прочел? - Он мельком глянул на Полковника, сел, протер очки не слишком свежим носовым платком. - Это так, дайджест, беллетристика, полуоткрытая информация для общего ознакомления. Да, войдите.
Он глянул на буфетчицу, принесшую кофе с бутербродами, коротко кивнул:
- Спасибо, вы свободны. - Подождал, пока та выйдет, клацнул дистанционным замком и, задействовав защиту, отчего воздух в кабинете мелко задрожал, повернулся к Полковнику: - А теперь послушай то, о чем в газетах не напишут. Есть в Москве контора одна, называется "Красная звезда". Так вот в ней некий кандидат наук Бакаев еще в конце восьмидесятых создал спин-торсионный генератор, - Генерал достал четвертушку бумаги, поправил очки, - прибор, излучающий воронкообразные лучи вращения. Первоначально он был задуман как оружие для борьбы с системой СОИ, однако оказался изобретением разноплановым - "запирает" электронику, изменяет структуру кристаллов, "выключает" человеческую психику. Помнишь, когда в октябре девяносто третьего Ельцин схлестнулся с Хасбулатовым и Руцким, те вдруг в самый пик кризиса стали делать непростительные глупости и дали президенту возможность придавить законодательную власть? А манипулирование общественным мнением? А выборы президента, когда его рейтинг вдруг вырос с пяти процентов до небесных высот? Словом, этот Бакаев, теперь уже, конечно, профессор и членкор, оказался мастером на все руки. И швец, и жнец, и на дуде игрец. - Начальство вытащило еще четвертушку бумаги, бегло просмотрев, отхлебнуло кофе. - Только вот доигрался. На симпозиуме в Осло исчез, - то ли похитили, то ли сам подался в бега, неясно. Вместе с ним пропал пакет документов по переносному генератору микролептонного поля и опытный образец величиной с небольшой чемодан.
- А что же охрана? - Полковник нехотя поболтал ложечкой в чашке, однако пить не стал, сердце и так билось, словно раненая птица. - Проспали?
- С норвежскими блядями. Вообще-то шкуры были российские, на заработках. - Генерал вдруг рассмеялся, однако зло, с обидой. - Самых дешевых сняли. А потом, кто теперь работает в конторе-то? Так, шваль, фуфло, все нормальные - кто в бизнес, кто в мафию. Вот ты, милый мой, разве на одну зарплату живешь? Заказы не берешь со стороны? - Начальство оборвало смех, занялось бутербродом с колбасой. - Не ври только, маленькая ложь рождает большое подозрение.
- Боже упаси, чтобы по основному-то направлению… Так, крутимся, решаем вопросы, отмазываем сволочь разную. - Полковник, улыбнувшись, пожал плечами, сразу же стал серьезен и все-таки отхлебнул кофе. - Финансирование сами знаете какое. Гулькин хрен.
- Вот то-то и оно, все дело в финансах. - Генерал вытер сальные губы. - В общем, в Москве все на ушах стоят. Ведь этот чертов генератор может промыть мозги населению небольшого города. А если построить стационарный образец и вдарить, к примеру, по Питеру… Одним словом, приказ свыше - рвать жопу на сто лимонных долек. Парню твоему когда в Норвегию-то ехать?
- Через десять дней, пока там визы, паспорт. - Полковник сразу понял, откуда дует ветер, но сделал недоуменное лицо. - Только надо ли? И так людей не хватает!
- Как говорили в Древнем Риме, не надо представляться более глупым, чем есть на самом деле. - Начальство посмотрело на Полковника ласково, как на дефективного. - Пиши инициативный рапорт на мое имя, и завтра этого героя сюда, к восьми ноль-ноль. Специалиста по агентурной стратегической разведке мы из него, конечно, не сделаем за десять-то Дней, но зато никто нас потом не упрекнет в бездействии. Да и чем черт не шутит, на дурака всегда везет. - Генерал подлил Полковнику кофе, вытащив из портсигара "беломорину", закурил. Кого именно он держал за дурака, было неясно.
* * *
Разбудил Прохорова телефон. Звонила Женя, голос ее был весел и беззаботен, словно щебет эдемской птахи.
- Здравствуй, милый. Чем занимаешься?
- Онанизмом. - Серега вдруг почувствовал, как екнуло сердце, истомная тяжесть спустилась в живот, и трусы сразу превратились в оковы - черт бы побрал эту дуру Корнецкую с ее железобетонной неприступностью! Может, послать ее на хрен, баб, что ли, мало? Вон Любка Зверева, к примеру, чем не подруга жизни? И накормит, и выпить даст, и отсосет, и раком встанет. Опять-таки умница и красавица, в банке работает, крыса.
- Знаем, знаем, премиленькая штучка. - Женя заливисто рассмеялась, в трубке было слышно, как рядом кто-то ноет под гитару. - Кончишь - приезжай на шашлыки, Вика устраивает отвальную.
Господи, опять эта истеричная проститутка с высшим филологическим образованием! Изящные манеры, беседы о прекрасном, сложные психические состояния. А вот Любка Зверева, та без фокусов, сразу хватает за ширинку, ей не до умных разговоров, язык другим занят… Эх, жизнь - влечение полов, непознанная бездна страсти, мышиная возня вокруг постели!
- Как только, так сразу же. - Губы Прохорова сами собой расползлись в глуповатой, радостной улыбке. Бросив трубку, он щелчком разбудил Рысика и, вытащив из шкафа свежее бельишко, с песней порысил в ванную. - Ах, какая женщина, мне б такую…
"Какого хрена! - Заспанный кот посмотрел ему вслед с негодованием, потянулся, зевнул и свернулся клубком в ямке на подушке. - Всего-то мне надо четырнадцать часов полноценного отдыха! Мелкий я хищник или нет? "
Сразу помыться Сереге не удалось. В ванной водопадом шумела вода, облаком клубился горячий пар, жутко воняло закисшими трусами, хозяйственным мылом и водочным перегаром - Прохоров-старший затеял большую стирку.
- Сейчас я, сынок, сейчас. - Яростно полоща бельище прямо в ванной, он глянул на Тормоза снизу вверх, страдальчески скуксился. - Скучно без водки! Ох, плохо мне, Серега, плохо! Но врагу не сдается наш гордый "Варяг"! И пощады никто не желает!
- Давай-давай, чистота - залог здоровья. - Прохоров посетил гальюн и принялся делать зарядку, так, два притопа, три прихлопа. Вымыться он сумел минут через двадцать, надел цветные, под российский триколор, трусы, джинсы, свитер и кожаную, купленную по случаю куртку-бомбардирку с воротником из натурального меха новозеландского опоссума. Как пить дать ворованную.
- Что, по бабам? - Экс-майор угрюмо высунулся из кухни. С видом Сократа, принимающего яд, он цедил из кружки свежезаваренный чай. - Правильно, сынок, всех их все равно, конечно, не пе-рее…ешь, но к этому надо стремиться. Фридрих Энгельс сказал.
На улице было темно и промозгло, накрапывал мелкий, противный дождь. Погода к веселью не располагала, да и вообще, с самого начала все пошло как-то наперекосяк. Усаживаясь в машину, Прохоров плотно вступил в собачью кучу, едва не растянулся и долго шаркал подошвой по траве, проклиная вслух и сучье племя, и хозяйское отродье. Однако это была преамбула. "Треха" заводиться не пожелала, и когда Серега вылез, чтобы проверить свечи, снова конкретно вляпался в дерьмо, но уже другой ногой. Псов в округе держали крупных и кормили как на убой.
"Может, это знак?" Тормоз сделался задумчив, по-обтер штиблеты и начал ковыряться в трамблере. Увы - искры не было. Ветер бросал в лицо студеную морось, мокрое железо холодило пальцы, а где-то рядом тявкали барбосы и, нарезая в темноте круги, занимались своим гнусным делом. Да, вечер, похоже, ничего хорошего не сулил.
"Всех на живодерню, всех!" Злой и промокший, Прохоров поднялся домой, долго мыл "Ариэлем" руки, размышляя о смысле жизни, о превратностях судьбы, о роке, а потом плюнул на все знамения и отправился к Жене на частнике - врешь, не возьмешь! По пути он затарился розовой "Ностальгией", купил пудовый астраханский арбуз, а еще литровую бутыль смородинового "Абсолюта" - для нейтрализации фатума. Так и явился пред светлые очи Корнецкой - суровый, задумчивый, с батареей бутылок и огромной полосатой ягодой.
- Не прошло и полгода. - Женя взглянула на арбуз, затем на гостя и ехидно ухмыльнулась: - Эту ночь мы запомним надолго.
Густые рыжие волосы, заколотые пышным хвостом, делали ее чем-то похожей на лисицу.
- Держи. - Прохоров отдал ей пакет с бутылками, разделся, потащил на кухню арбуз. - Здрасьте вам, как жизнь половая?
- Привет, привет. - Виктория, в прозрачной кофточке и белых облегающих джинсах, неумело насаживала на шампуры свинину. - Живем беспорядочно, но регулярно.
Она была уже навеселе, мясо - кстати, плохо замаринованное, как Тормоз сразу определил по цвету, - держала кончиками пальцев, хмурилась, кривила губы - нет, все эти прелести кухни явно не для нее.
- Давай-ка помогу. - Серега оттеснил Вику в сторону, живо поладил со свининой и властно кивнул: - Засовывай, женщина, готово.
- Это мы завсегда, было бы чего. - Она вставила шампуры в шашлычницу, включила ток и посмотрела на Прохорова с интересом, будто увидела впервые. С интересом отнюдь не профессиональным…
В кухне вскоре запахло жареным. Женя, звеня посудой, накрывала на стол, Вика рассеянно следила за процессом, Серега общался с крысой Дашей. Общий разговор как-то пока не клеился.
- Ну, похоже, готово. - Прохоров выключил шашлычницу, крякнул и принялся доставать шампуры с бастурмой. - Давайте-ка, пока горячее.
Налил дамам вина, себе шведской водочки, мастерски блеснул красноречием:
- Вздрогнули!
Выпили, налегли на сочную, но пресноватую свинину, повторили, ударили по "оливье", и Прохоров, глядя на Викину грудь под прозрачной тканью, начал наконец-таки беседу:
- Так куда это ты отваливаешь?
За подругу ответила Женя:
- Догадайся с трех раз. Туда же, куда и мы. Все дороги ведут в Норвегию. - Она сунула в рот чернильную маслину и насмешливо округлила глаза. - Через "Альтаир", конечно же, через нашу родную турфирму. - Женя усмехнулась, выплюнула косточку. - Все-таки Питер маленький город.
- Да, Сереженька, начинаю трудовую жизнь, еду на буровые вышки. - Бастурма пришлась Вике по вкусу, жевала она с энтузиазмом. - Стресс снимать у бурильщиков. Авантюра, конечно, по объявлению, товарка сблатовала. И везут как-то странно, поначалу за полярный круг, к Баренцеву морю, затем на автобусе через норвежскую границу. Времени - в обрез, отбываем послезавтра, а у меня еще рейтузов с начесом не заготовлено…
- Ты, мать, закусывай давай. - Женя от души положила ей салата, придвинула тарелку с ветчиной.
- А в Чухонке-то чего, разонравилось? - спросил Прохоров со скучающим видом. - Горячие финские парни утомили?
Водку он пил вдумчиво, не торопясь, не мешая ни с чем и как следует закусывая, но все равно в голове уже шумело. Ко всякому делу нужна привычка.
- Ну ты скажешь! Да финика в постели от жмура не отличить. Нет. - Вика залпом хватанула пол-стакана вина, забыв про вилку, пальцами взяла остывшую свинину. - В Чухне эстонцы объявились, мать их за ногу, бизнес к рукам прибирают. И ко мне в "сутики" набиваться начали. Вот с таким поленом как-то сунулись, говорят, дружи, дефка, с найми, а не тто эттимм терефом тепя ттрахать путтемм. Я дура, что ли, - она пожала плечами, - нужны мне в пи…де занозы. Головкой покивала да и свинтила с концами, пусть другие на сутенеров ишачат.
Съели бастурму, прикончили салат, выпили вино. Женя извлекла из холодильника селедку под шубой, Вика достала бутылку "Реми мартин", открыв банку икры, начала делать бутерброды. Покончив с коньяком, дамы принялись за настойку, Прохоров же своим пристрастиям не изменял и все пользовал водочку, не торопясь, вдумчиво, большими хрустальными рюмками. Потом четвертовал арбуз и пожалел, что нет в наличии чистого спирта. Накачать астраханского красавца из шприца, да и оставить на ночь, а к утру вся его мякоть превратится в ароматный, убийственной крепости ликер. Впрочем, и так неплохо… Очень хорошо… Ели арбуз чайными ложками, выскребали середину, по очереди бегали в сортир. Затем опять пили, по новой жарили шашлыки и потихоньку набрались до поросячьего визга.
- Короче, дело к ночи. - Вика с трудом поднялась и, пошатываясь, расстегивая на ходу блузку, зигзагами поплелась в комнату. Глаза у нее были остекленевшие, словно у сомнабулы.
- Шутить изволите, время детское. - Прохоров тоже поднялся и завернул в ванную. Сунул голову под холодную воду, однако муть перед глазами стала только гуще, и ноги сами понесли его к кровати, поперек которой распростерлась Вика в шикарном кружевном белье. Внизу живота у нее была наколота бабочка.
"И мы не лыком шиты". Тормоз с гордостью явил на свет божий триколорные трусы и начал кантовать Вику в нормальную позицию:
- Ты, между прочим, здесь не одна, что за эгоизм такой!
- Сам дурак. - На мгновение приоткрыв глаза, она обиженно отвернулась, пьяно пробормотала во сне. - Fuck off, dirty bastard!
- Чего, чего? - не понял Прохоров, затем обиделся, вытянулся, выругался и затих. Ему казалось, что он лежит на дне застигнутой непогодой лодки…
В это время в комнату вошла Женя. Одним движением сняв трусы, колготки и джинсы, она нырнула под одеяло и начала толкаться:
- Двигайся давай, разлегся.
Как ни был Серега пьян, но природа взяла свое - отреагировал и бесцеремонно, пустив в ход колени и бормоча непристойности, принялся гнусно домогаться. Никаких веских доводов он и слышать не хотел, наваливаясь всей тяжестью, алкал, сопел, скрежетал зубами, так что пришлось Жене пойти на компромисс - ублажать беднягу проверенным способом, ручкой.