Нелегкий флирт с удачей - Феликс Разумовский 4 стр.


Стоял погожий летний день. В душном воздухе летали стрекозы, девушки щеголяли в шортах и сетчатых, абсолютно ничего не скрывающих маечках, только Прохорову было наплевать. Он внезапно осознал со всей отчетливостью, что кроме матери никогда никто не ждал его поздними вечерами. Бабы и девки не в счет, у них свой интерес… Ну, может быть, Рысик еще, когда хотел жрать и не шастал где-нибудь во дворах по кошкам… Кстати, о кошках и о жратве…. У продовольственного лабаза Серега припарковался, купил полкило печени и пачку геркулеса "Ясно солнышко". Всяких там "Вискасов" и "Китикетов" Рысику перепадало мало, потому как он страдал песком в уретре и однажды уже испробовал катетер. Себе же Прохоров взял чего попроще, пельменей - дешево и сердито, к тому же "Равиоли", если и подзадержится в дороге, не раскиснут. Сейчас требовалось срочно бомбануть клиента, денег оставалось - кот наплакал….

Однако время было ни то ни се, и ехать народ упорно не желал. То есть желал, но общественным транспортом. Тяги, хоть ты наизнанку вывернись, не было. Тормоз уже окончательно решил рулить к дому, когда заметил фигуристую телку, зазывно машущую рукой.

- Куда изволите?

Бывают все же чудеса на свете - изволили к его же собственному дому! Нет, положительно, похоже, черная полоса начала терять свой колер… Однако закончился вояж весьма прозаически.

- Держи, шеф. - Пассажирка извлекла пятирублевую монетку и, чтобы не касаться водительских пальцев, небрежно бросила ее на торпеду. - Бензином у тебя в тачке воняет, жуть.

Сама она благоухала "Мажи нуаром", изрядно разбавленным девичьим нежным потом - жарко все-таки, лето.

- Да ладно, подруга, оставь себе. - Подобного хамства, смешанного с марамойством, Тормоз не выносил и, ухмыльнувшись, сунул красавице пятирублевку в щель между прекрасными выпуклостями. - Купи себе "тампакс" и засади поглубже…

- Козел! - Взвизгнув, блондинка выкатилась из машины, вытащила застрявшую в трусах монету и с видом оскорбленной добродетели направилась к Сере-гиному подъезду. - Пидор, чтоб тебе самому засадили поглубже!

Сразу чувствовалось, что девушка не только с выпуклостями, но и с характером.

"Что-то раньше я этой жопы здесь не видел. - Тормоз, посмотрев ей вслед, оценил ядреность ягодиц под полупрозрачной тканью, стройность ног, точе-ность талии, неодобрительно прищурился, качнул головой: - Никакого шарма, одни буфера. Похоже, сэкономила на воспитании, подруга…" Привычно он заковал машину в противоугонные кандалы, вошел в подъезд и сразу же услышал глас Рысика - алчущий, полный экспрессии, негодования и готовности сожрать целого быка. Расположившись у родного порога, хищник яростно драл когтями дерматин, время от времени разбегался, взлетал в воздух и ломился в дверь всеми четырьмя конечностями, а уж орал-то, орал, словно голодный тигр:

- Мя-я-я-я-са!

Учуяв Тормоза, он потишел, с важностью нарезал круг почета и, лихо вспрыгнув на хозяйское плечо, принялся урчать прямо в ухо - уважаю, мол. Рыжие бока его ввалились, нос расписали когти конкурентов, а хвост был мелирован чем-то на редкость вонючим - и где только нелегкая носила! "Да, за любовь надо платить. - Прохоров, запустив домочадца, вошел следом, закрыл за собой дверь, с горечью вздохнул: - За простыни, за лекарства, за операцию… За все, блин, за все…"

В квартире было душно. Мухи барражировали над кошачьим лотком, в солнечных лучах роились пылинки, а из конуры Прохорова-старшего раздавался даже не храп, а утробные, нечеловеческие хрипы. Сморщив нос - опять все углы облеваны! - Тормоз набрал в кастрюлю воды и, поставив на огонь, с уханьем залез под ледяной душ - жара. Да, жарко, - мощно приложившись к поилке, Рысик с ходу вылакал половину содержимого, принюхался и начал подбираться к пакету с печенью, а в это время полилась песня, и на кухню заявился Прохоров-старший.

- Отцвели уж давно хризантемы в саду… - Он уже успел похмелиться, "полирнуться" пивком и добавить свежачка на старые дрожжи, а потому находился в прекрасном расположении духа. - Ути, кисонька, дай-ка я тебя поцелую, хвостатенький ты мой…

Одет экс-майор был в семейные, до колен, трусы и не по сезону утепленную фуфайку, мочой и перегаром разило от него за версту, так что Рысик, запрыгнув на холодильник, даже не то чтобы окрысился, зашипел по-змеиному:

- Пш-ш-ш-ш-ел!

- Батя, есть будешь? - Выйдя из ванной, Тормоз бросил в закипевшую воду печень, разогрел сковородку с маслом и, дождавшись, пока заскворчит, начал выкладывать пельмени. - "Равиоли", Италия.

- А на фига! Знаешь, сколько калорий в бухалове? - Прохоров-старший зевнул, смачно почесал под фуфайкой и с обидой посмотрел в сторону Рысика: - Брезгует гад, с гонором. Ты мне, Серега, лучше другое скажи, - он неожиданно придвинулся и, прищурив мутные, в красных прожилках глаза, пристально уставился сыну в лицо. - Почему все-таки вино на пиво - красиво, а пиво на вино - говно? Не знаешь? А что вы вообще знаете, молодые? Мы вот вчера с Колькой-бомжом взяли "попугайчиков" , после водочки, паленой конечно, но прошла, а под вечер Валька-хмырь заявился. Он мне должен был, так должок, сука, корьем отдал - в канистре приволок. Говорит, ему с бочки слили. И вот как вспрыснули мы пива, так нам с Коляном так поплохело - отходняк покруче, чем с "портишка", еле-еле водочкой поправились, а ты говоришь - пельмени… На кой ляд мне твои гребаные пельмени! - Внезапно разъярившись, он швырнул ногой табуретку и, поддернув трусы, так же неожиданно угомонился. - Ты, сынок, сам здесь командуй, а я пойду, пойду подремлю пока. - Он икнул, подержался за косяк и, пошатываясь, поплелся к себе, только заскрипел дешевый отечественный протез.

"Эх, батя, батя, - Серега глянул на сгорбленную отцовскую спину и сразу забыл про пельмени, - эко тебя согнуло…" А ведь какой был - мешок цемента зубами поднимал, подъем переворотом делал десять раз по полной боевой… Память вдруг вернула Тормоза лет на двадцать назад, в Гагры, на выстланную галькой полосу городского пляжа. Они тогда впервые приехали всем семейством на море, и частенько, усадив Серегу с братом на плечи, батя вихрем мчался по воде вдоль линии прибоя - молодой, сильный, загорелый. А мать, счастливо улыбаясь, смотрела на них и делала вид, что плотоядные мужские взгляды ее не касаются… Серега явственно услышал Витькин смех - детский, радостный, похожий на серебряный колокольчик, и тут же увидел брата взрослым - в Ростовском морге. Полуразложившимся трупом без обеих ног и с наполовину снесенным черепом…

"Ну, на хрен, только истерики не хватало… -Тормоз помотал головой, стараясь больше не думать о грустном, и принялся переворачивать пельменины на другой бок. - Тефаль, похоже, накрылся, пригорело в лучшем виде". Печенка между тем тоже дошла до кондиции, и Рысик не на шутку разволновался - удастся ли вкусить натурпродукта или его сразу испоганят геркулесом? Хоть и "Ясно солнышко", да без него вкуснее. Но переживал он напрасно.

- На, разминайся. - Подув на ломтик печенки, Тормоз осчастливил им хищника, и тот с урчанием потащил добычу под ванну - упаси бог отнимут! Оставшуюся массу субпродукта Серега разрезал на куски, заправил бульон геркулесом и все перемешал. Получилось что-то вроде казацкого кулеша, хотя Тарас Бульба наверняка есть бы не стал. Отдал бы поганым ляхам… - Кушать подано. - Плюхнув в Рысикову плошку от души, Тормоз облагородил блюдо рыбьим жиром и, поставив остывать, потянулся к сковороде. - А у нас теперь самообслуживание.

Пельмени, даром что итальянские, оказались пережарены и недосолены, но скоро это уже не имело никакого значения. Запив их чаем, Серега загрузил посуду в мойку и, подмигнув томившемуся Рысику, поставил плошку на пол:

- Налетай, остыло.

Упрашивать было не надо, оголодавший кот с урчанием принялся разделываться с кулешом, а повар отправился в свои апартаменты, не ахти какие, двенадцатиметровые. Обстановка была спартанской - шкаф, кресло-диван и стойка с аппаратурой, основную же часть комнаты занимал импровизированный спортзал - с "водяным" мешком, с "коварной" - зазеваешься, даст по рукам - макиварои и перекладиной. У окна висела полочка с наградами, не так уж и много, но глазу весьма приятно, в углу стоял "бо" - двухметровый шест, в руках мастера легко протыкающий грудную клетку, а со стены грозно щурился Брюс Ли - "маленький дракон" с большими возможностями.

- Здорово, коллега. - Прищурившись в ответ, Тормоз плотно, чтобы не вломился Рысик, прикрыл за собою дверь и, привстав на кресле, заглянул на верхотуру шкафа. Его взору предстали залежи оружия ударно-дробящего действия - нунтяку, тонфа, всевозможные дубинки и палицы, а также кое-что режуще-колющее- большой самурайский меч "одати", вернее, его современная копия, выполненная один к одному, всяческие тесаки, ножи, топоры и даже ломы. Прохоров выбрал на сегодня "дзе" - обыкновенную метровую палку, и, устроившись в центре комнаты, принялся с увлечением размахивать ею, только загудел стремительно рассекаемый воздух. Главное здесь в контроле над средней линией врага и максимальной эффективности движений - никаких "пустых" замахов плюс работа по точкам. Секущие удары по ногам, рубящие по рукам,.тычковые в корпус… Примерно такой же палкой отец-основатель школы Синдо-Мусорю Мусо Гоннэскэ и выиграл однажды поединок у величайшего фехтовальщика семнадцатого века Миямото Мусаси. А это было непросто. Мусаси за свою жизнь убил более шестидесяти человек в официальных поединках, не считая войн и малозначимых инцидентов, причем умер своей смертью в почтенном возрасте. Рассказывают, что однажды во время странствий он забрел в глухой провинции на постоялый двор. Заказал обед и в ожидании его уселся в угол, положив рядом с собой меч. Вскоре в двери ввалилась шумная компания молодцов, совершенно не похожих на обычных путников. Все они были сплошь увешаны оружием и сильно смахивали на разбойников с большой дороги. Приметив посетителя, одиноко сидящего в углу, а главное - его великолепный, стоивший целое состояние меч, бродяги сгрудились и принялись шептаться. В ответ Миямото взял палочки для еды и, поймав четырьмя неуловимыми движениями четырех жужжавших в воздухе мух, аккуратно уложил их на столе. При этом он посмотрел в сторону бродяг, и легкая усмешка пробежала по его лицу. Те принялись униженно кланяться и быстро исчезли… И вот такого мастера Мусо Гоннэскэ и победил обыкновенной палкой. Правда, "дзе" у него была вырезана из священного бука, а вот Тормоз дубинку соорудил себе из рукояти лопаты…

Наконец "крутить восьмерки" надоело, и, забросив палку на шкаф, Серега глянул на часы - самое время пик, ехать работать смерти подобно. "На фиг". Он вытер вспотевшее лицо и, поставив будильник на одиннадцать, завалился спать. Рысик, специалист по открыванию дверей, дверок и шкафчиков, нагло вломился в комнату и, устроившись у Тормоза в ногах, счастливо заурчал. Снилась ему помойка…

* * *

- Отдохнуть не желаете? - Голосующая лялька игриво улыбнулась, подмигнула, но Серега веселья не поддержал:

- На кладбище, родная, отдыхать будем.

Хлопнул дверью, притопил педаль газа и покатил по Московскому к "Пулковской" - может, там повезет, хотя вряд ли. Видно, день такой непрушный. Новый, не так давно наступивший…

И в самом деле, время было уже за полночь, а положительное прохоровское сальдо составляло всего полтора доллара. И десяти литров бензина не купить. А причина одна - конкуренция. Жесткая, свирепая, не прощающая ошибок. Клиента на всех желающих не хватает…

"Тьфу ты, зараза. - Перед самым носом у Сереги какой-то паразит на "опеле" подобрал сладкую парочку - прилично одетого мужика со спутницей, и, выругавшись, он принялся забирать правее, чтобы уйти на Ленинский. - Все, на фиг, домой, нет сегодня удачи". Но неисповедимы пути Господни. Едва Серега повернул направо, как маячивший у бордюра гражданин сделал шаг вперед и, проголосовав, попросился на Петроградскую, не дороже, правда, чем за полтинник. Чем-то он неуловимо был похож на крысу, причем на крысу поддатую, и Тормозу не понравился сразу, да ведь на безрыбье и сам раком встанешь… Одним словом, поехали. Предчувствие Серегу не обмануло. Всю дорогу попутчик молчал, а когда остановились на Большой Пушкарской, вместо обещанного полтишка вытащил красную книжицу:

- Милиция! Почему практикуете нелицензированную деятельность?

- Ну-ка, ну-ка, покажи. - Подобных вариантов Прохоров уже наелся досыта. Ловко выхватив ксиву из холодных пальцев, он тут же взял ее хозяина "на стальной зажим": - Я, блин, сам из контрразведки. Майор Кровососов, не слыхал? Рыпнешься, сломаю шею. - И, раскрыв документ, удивился: - Значит, сержант - водитель Скобкин? Где же твоя шоферская солидарность? Продинамить меня хотел, падла? А я в боях за родину ранен жестоко, трижды контужен и за себя не отвечаю… Знаешь, что могу с тобой сделать?

Серега грозно покосился на свою подмышку, откуда выглядывал ментовский череп, и перешел на шепот:

- Может, прострелить тебе ноги - и в Неву, с Литейного, а?

"Стальной зажим" - это серьезно. Дышать сразу становится нечем, в глазах темнеет, в общем, белый свет становится не мил.

- Товарищ майор, не надо с моста, - захрипел сержант Скобкин, - пожалуйста, не надо, товарищ майор. - Особым присутствием духа он явно не отличался, и в машине запахло сортиром. - Мы… Мы друга хоронили, погиб на боевом посту, вот деньги и кончились. А завтра на службу рано, жена ждет… И трое детей, один приемный, из Чернобыля. Без щитовидной железы…

- А ты, клоун, без мозгов, - усмехнулся Тормоз, распахнул пассажирскую дверь и стремительно, с начальным ускорением, выпустил попутчика на волю: - Пошел.

Следом полетела ментовская ксива, а когда Серега уже тронулся с места, раздались ужасные проклятья, посылаемые сержантом Скобкиным на его голову:

- Да я тебя, да ты у меня…

Да насрать! Машина оформлена на батю, а много ли возьмешь с безногого героя-афганца? И все же в целом ситуация была безрадостной - полвторого ночи, работа в минус, мосты, того и гляди, разведут. Эх, жизнь-жистянка… На хрен, нет удачи… Домой.

Мимо пролетали роскошные, с блатными номерами, иномарки, почем зря слепили проб Лесковыми огнями ментовозы, раздолбанные, а туда же, на понтах. Тормоз усмехнулся - это у нас, у русских, в крови: все напоказ, крутизной наружу. Еще с тех времен, когда, запрягая "птицу-тройку", на дугу рядом с коло-кольцами о малиновом звоне вешали лисьи хвосты - чтоб люди завидовали и уважали. А ежли кто держится скромно да молчком али разговаривает человечно, так такого надобно к ногтю. Раз на рожон не прет, значит, рылом не вышел, кишка тонка!

Наконец, благополучно перебравшись на родной берег, Серега ушел с набережной, вывернул задворками на проспект Стачек и, наверное, скоро был бы дома, если бы не гражданин с бутылкой "Балтики" в руке.

- Друг, поедем в центр. - Удобно развалившись в кресле, любитель пива с ходу зашуршал дензнаками. - Куда-нибудь подальше отсюда.

Он был в зеленом "адидасовском" костюме и дорогих кроссовках, однако на спортсмена не похож - обрюзгший, с заметной жировой прослойкой.

- Ну, поехали. - Начало казалось многообещающим, но Прохоров прекрасно знал, что халявный сыр бывает только в мышеловке, и внутренне насторожился. Уж больно сладкий пассажир смахивал на подсадную утку, то бишь гуся. Завезет такой запросто в какой-нибудь укромный уголок, прямо в руки крепким ребятам с монтажками. Уж те не постесняются, спросят - что ж ты, падла, бомбишь на нашей земле, а в оркестр не засылаешь? Вешаем на тебя столько-то… Однако на этот раз бог миловал, и Прохоров проявлял бдительность напрасно. Вел себя пассажир естественно, дважды выходил по нужде и, пока ехали до Невы, много чего рассказал про свою жизнь. Звали его Юрой, и служил он когда-то на Черном море капитан-лейтенантом. Не простым капитан-лейтенантом, а командиром группы морских диверсантов из секретного подразделения "Барракуда". Магнитные мины, подводный автомат АПС и двенадцатисантиметровые стреловидные пули, способные легко прошить на глубине обшивку небольшой субмарины. Когда начали кроить Черноморский флот, Юра оказался на украинской стороне, однако второй раз присягать отказался и был разжалован в матросы. Лучше бы уж расстреляли! И он ударился в бега, в конце концов добежав до Сербии, где и навоевался всласть, в основном стоя с гранатометом на большой дороге. Проезд - двести долларов с фуры, не дороже, чем у других. Заработав денег, Юра перебрался с дунайских берегов на невские и, поосмотревшись, пригласил бывших сослуживцев из "Барракуды". Не в гости, конечно, пригласил заняться привычным делом - решать наболевшие вопросы. Команда подобралась просто супер - это вам не отмороженные недоумки, безграмотные, нестойкие психически, не готовые ни на что по-настоящему серьезное. Собрались мастера убойного дела, причем нищие, голодные, которым терять нечего, и дело завертелось. Вертелось оно себе, вертелось, а потом Юра встретил девушку своей мечты, остепенился и из дела вышел. Женился, завел ребенка и начал благочинно воровать бюджетные финансы, благо ходы имелись. И все было бы хорошо, если бы не оказалась молодая жена стервой, сучкой и просто распоследней шкурой.

- Может, прибить мне ее? - Закурив, Юра вздохнул и тоскливо посмотрел на Прохорова. - Сегодня домой пришел поддатый, ну так, слегка. С налоговой решали вопрос, сам знаешь, с ними разве что-нибудь всухую решишь? Так ведь такой скандал закатила, падла, - сама уйти грозилась и Светку забрать. Припомнила, крыса, что ко дню рождения подарил ей не "семьсот сороковую", а "десятку". А как ее, дуру, можно посадить на "бээмвуху"? Пусть уж лучше бьет тольяттинское уебище, один хрен, права куплены. Про половую жизнь свою несчастную орала… Ну, не стерпел, дал ей в нюх и ушел, очухается - поумнеет.

"Треха" между тем степенно катилась по ночному городу. Близился час собаки, но кабацкое разгуляево было в самом разгаре. Неоново светились цветастые фасады, из-за дверей струилась волнительная музыч-ка, красавицы без предрассудков сдавали напрокат затасканные прелести. Ин вино веритас, после нас хоть потоп…

Назад Дальше