- Молоток у тебя брат, - оценил шеф. - Ну, рассказывай, зачем пришел.
Я изложил жгучую историю об исчезновении псих-больных и высказал предположение, что тут не обошлось без чьей-то вражьей руки.
- И что ты, братец Лис, предлагаешь? - в голосе шефа я не различил никакого энтузиазма.
- Для начала создать следственно-оперативную бригаду.
- Георгий, а психзаболевания через рукопожатия не передаются? - заботливо осведомился шеф. - А воздушно-капельным путем? На тебя что-то неважно действует общение с контингентом.
- Но ведь психбольные пропадают.
- Мало ли. На то они и психи, - вставил словечко Курляндский. - Одни пропадают. Другие порнографические и сутенерские газеты издают. Кстати, я позавчера одну такую закрыл.
- Так чего мне делать? - возмутился я. - Обо всем забыть?
- Как забыть? - вскипел шеф. - Работать надо. Я твоей интуиции доверяю. У тебя "нюх, как у собаки, а глаз, как у орла" - в "Бременских музыкантах" поют".
Трудись, Георгий.
- Ценное пожелание.
- Знаешь что, сходи к Дормидонту Тихоновичу Дульсинскому.
- К кому?
- К тому профессору, с которым мы тебя познакомили в театре. Лучше него в повадках ненормальных никто не разбирается. Шеф протянул мне черную лакированную визитку, где серебряным тиснением перечислялись многочисленные, и далеко не все, звания и достижения профессора
Дульсинского, а так же его телефоны.
- Он никогда не отказывал нам в помощи…
Я вернулся в кабинет и первым делом стал названивать по телефонам, указанным в визитке. По третьему телефону я дозвонился, Представился. Профессор вспомнил меня сразу. И действительно согласился помочь, назначил встречу у себя на квартире в восемь вечера.
В назначенное время я был на месте. Жил профессор на улице Тверской в сталинском доме, увешанном мемориальными досками.
Открыл мне голубоглазый телохранитель и шофер. Я умудрился вспомнить, что кличут его Марсель Тихонов, - в театре он торчал за спиной профессора, как бульдог, готовый вцепиться в любого при первом опасном жесте в отношении хозяина. Роль дворецкого он исполнял на пять баллов - естественно и спокойно. Он взял из моих рук портфель и поставил его в стенной шкаф, подал мне мягкие пушистые тапочки, слегка поклонился, махнул рукой в сторону комнаты и древесностружчатым голосом проскрипел:
- Вам туда. Ждут.
С высокого лепного потолка свисала старинная фарфоровая люстра, стеклянные двери с бронзовыми ручками как нельзя лучше гармонировали с массивной антикварной мебелью и тяжелыми красными бархатными портьерами. В обстановке комнаты чувствовались стиль и богатство. Это тебе не примитивные импортные мебельные поделки предмет обожания новой русской буржуазии.
- Мои предки славились отменным вкусом, - профессор заметил, что на меня произвела впечатление обстановка квартиры.
Он взял меня мягко под локоть, предварительно стряхнув с моего пиджака невидимую пылинку, и провел к креслу.
- Мой прадед исцелял человеческие души еще при царе. И дед занимался тем же. И отец. Все были в почете потому что дело свое знали. Вот они.
Он взмахом руки обвел вывешенные на стенах, очень неплохо исполненные портреты.
- Этот - кисти Нестерова, - сообщил мне пррфе сор. - А это - Налбандян. А этот портрет, на который ваш покорный слуга, исполнен Ильей Сергеевичем Глазуновым.
- Да-а… - я уселся в кресло. Напротив меня устроился профессор.
Голубоглазый зомби вкатил в комнату столик на колесах, на котором дымился серебряный кофейник, а также в обилии были закуски, фрукты, возвышалась бутыка коньяка.
- Настоящий армянский коньяк. Коллекционный, профессор провел пальцами по бутылке.
Голубоглазый зомби Марсель разлил по чашкам кофе плеснул в специальные коньячные рюмки коньяк и, повинуясь кивку хозяина, плавно удалился.
- За продолжение знакомства, - профессор поднял рюмку.
Я проглотил обжигающую жидкость. Коньяк на самом деле был отменный, нисколько не напоминал те cyppoгаты, нахально именуемые "Наполеон", "Метакса", которыми полны ларьки и магазины. Теперь долька лимончика к нему. Прекрасно! Я почувствовал, что мне здесь хорошо
- Что вас привело ко мне? - перешел к делу профессор.
- Дело несколько странное, - начал я. - Хотелось бы услышать ваше мнение.
- Весь внимание, - добродушно улыбнулся он, поощряя меня начать рассказ.
Он действительно очень внимательно выслушал мой рассказ, поглаживая края рюмки холеными пальцами. Он лишь пару раз перебил меня и задал толковые уточняющие вопросы.
- Каково ваше мнение? - спросил я, завершив повествование.
- Для мнения слишком мало информации. По-моему, вы излишне драматизируете ситуацию. Люди с нездоровой психикой обычно существуют в разладе как с окружающим миром, так и с самими собой. Пытаясь уйти от травмирующих внешних обстоятельств и от себя, они нередко считают, что их спасет перемена мест. И тогда они становятся бродягами.
- Почему сразу столько народу подалось в бродяги?
- Кто ж знает. Может, на них повлияли вспышки на солнце или лунные циклы. Я на практике убедился - мои пациенты очень чувствительны к гелиобиологическим и астрологическим факторам. А еще на них действует биоэнергетическое состояние общества. Их нервы обнажены.
- Я не психиатр. Но я достаточно опытный сыщик.
Тут что-то другое. Более приземленное… И опасное. Профессор в ответ только пожал плечами.
- Дормидонт Тихонович, вы столько лет имеете дело с миром сумасшедших. Наверняка должны ходить какие-то слухи, истории, сплетни, которые кажутся на первый взгляд досужими. Должна быть какая-то зацепка.
- Эта область полна тайн, - кивнул задумчиво профессор. - Пограничье. Грань иных миров. Возможно; психиатрия - дверь не только во внутренние пространства, но и в какие-то объективные реальности… Конечно, общаясь с больными, да и с коллегами, услышишь немало всякой чепухи. Мой хороший знакомый, главврач подмосковной детской психиатрической лечебницы, утверждает, что к нему в последнее время поступают с ошибочным диагнозом шизофрения дети, контактирующие с иным разумом. Он уверен, что они говорят правду. И якобы над больницей зависали НЛО. Как вам?
- Ему самому надо лечиться.
- Так ли?.. Ходит, конечно, немало сплетен. В основном пустяшных. Например, о "чистильщиках".
- О ком?
- Якобы существует секта, готовящаяся к концу света и объявившая войну бесовской рати. Она проповедует очищение мира от приспешников Сатаны. Испокон веков считалось, что психически нездоровые люди одержимы бесами. Как легче всего избавиться от такого беса?
- Убить того, в ком он сидит, - завороженно кивнул я.
- Впрочем, молодой человек, все это слухи. Слова, в которых вряд ли есть хоть крупица правды.
- Вы с большей готовностью поверите в НЛО над детской психбольницей?
- Почему бы и нет.
- Я больше верю в злодеев, чем в зеленых человечков.
- Такова ваша профессия.
Профессор так и не смог конкретно вспомнить, что еще слышал о "чистильщиках" и откуда. Мы посидели еще некоторое время, уговорили-таки бутылку коньяка. Отказавшись от предложенной машины с шофером, я вышел в синий летний московский вечер.
До станции метро "Пушкинская" было несколько остановок на троллейбусе. Я решил одолеть это расстояние пешком, немножко проветрить затуманенную армянским коньяком голову. Москва готовилась к ночной разудалой жизни. Вылезали из "Тойот" и "Ниссанов", расползались по кабакам и дискотекам новые русаки, нервно озирались "съемные" дамы, ищущие кавалера на один вечер, раскручивались колеса рулеток, давая разгон темным человеческим страстям. Смешивались коктейли, кололся лед, охлаждалось пиво, припускались осетры и жарились молодые поросята. Впереди - разгульная, бездумная, пошлая и веселая московская ночь…
Я увидел ее, идущую от сиреневого "БМВ", Спина ее кавалера мелькнула и скрылась в дверях, так что я не успел рассмотреть его. Зато воздушную женскую фигуру я разглядел очень хорошо. Плавно, как белоснежная прогулочная яхта, к фешенебельному валютному кабакторию причаливала моя Клара.
Значит, все-таки флирт. Даже скорее всего романчик. У меня современные взгляды. Выяснение отношений, истерические крики, вызов соперника на дуэль, планирование головой вниз с моста или жевание по ночам пропитанной слезами подушки - это все не по мне. Ее право флиртовать с кем угодно. Тем более у меня тоже есть такое право, которым я время от времени пользуюсь. Да и Клара - кошка, которая гуляет сама по себе, точнее, порхает, куда ветер носит. И никуда она от меня не денется.
Я кинул взгляд на номер "БМВ". У меня неплохая память на цифры, и номер засел намертво в моей голове. Хотя проверять его по картотеке, выяснять, кто хозяин машины, я посчитал ниже своего достоинства. И, как потом оказалось, зря. Это сильно облегчило бы мне жизнь и сберегло бы массу сил и нервов. Но если бы знать заранее, где плюхнешься…
"Из больницы специального типа в Ленинградской области совершил побег общественно-опасный псих-больной Феликс Цезаревич Великанский, 1962 года рождения, прописанный в г. Москве, Ленинградский просп., 68, кв. 14. Приметы - рост 2 метра 01 сантиметр, атлетического телосложения, на лице и теле обильный волосяной покров, лицо квадратное, уши равнооттопыренные, глаза навыкате, лоб покатый, низкий, брови дугообразные, кустистые, сросшиеся"… Ну и так далее.
Вполне точное описание экваториальной гориллы из московского зоопарка. На ориентировке красным по белому была выведена резолюция начальника МУРа: "тов. Ступину. Составить план мероприятий, принять совместно с оперативно-розыскным отделом меры к розыску и задержанию". Отлично. Теперь есть козел отпущения на подобные случаи - тов. Ступин.
Феликс Великанский. Как же. Знаем. Помним. По всенародной славе он вполне может потягаться с любимцем прессы и публики маньяком Чикатило. Немало бессонных ночей преподнес он работникам МУРа и областного уголовного розыска. Обычно действовал он в лесопарках, но не пренебрегал и темными переулками, глухими подъездами и замусоренными строительными площадками. Его жертвами чаще всего становились молодые парочки, неблагоразумно посчитавшие, что нашли уютное местечко для уединения. Едва только начинались первые вздохи и поцелуи - тут как из-под земли вырастало человекоподобное чудище. Без малейшего труда оно нейтрализовывало сопротивление и тащило бедняг в заранее подобранный подвал, чердак или бойлерную. Там Великанский связывал жертвы и жестоко, цинично обнажался перед ними. С учетом его внешних данных, это могло быть приравнено к истязаниям. Правда, он не только никого не убил, но ни разу даже не пошло дальше небольших синяков. Список только известных его жертв быстро перевалил за сотню. А количество ушатов грязи, опрокинутых на милицию за бездействие, наверняка перевалило далеко за тысячу… Сбежал. Теперь опять будут выстраиваться в отделах милиции в длинную очередь его жертвы.
Я положил ориентировку в папку с материалами, отметив на ней синим карандашом "побег". За последние полгода количество побегов из больниц специального типа резко возросло. Я пока не понимал, как именно, но чувствовал, что эти побеги тоже укладываются в загадочную картину, занавес с которой я пытался безуспешно сорвать. Кинув папку в сейф, я запер его и отправился домой.
Чем примечательна работа сыщика - она не отпускает его и дома. Мысли о ней цепки, они норовят занять все свободное пространство в сознании. Когда им не хватает дня и вечера, они являются ночью, часто в виде кошмаров.
Кстати, в последнее время поголовье моих ночных кошмаров резко растет. Пропавшие психи, Шлагбаум-Троцкий, колоритные персонажи - идеальная питательная среда для них.
Теперь можно не сомневаться, что беглый эксгибиционист Феликс Великанский тоже присмотрит в одном из кошмариков уютное местечко. Голый Великанский во сне - это еще похлеще врежет по нервам, чем когда ты сам во сне голый очутишься где-нибудь на фуршете или на вручении грамот в ГУВД.
Часы показывали двадцать три сорок. Я уже решился отправиться спать, надеясь, что сегодня кошмарики помилуют меня. Не тут-то было. Послышался настойчивый звук. Это звенел звонок входной двери. - Кого черти несут? - прошептал я. Посмотрев в глазок, я отпер замок, распахнул дверь. И в квартире наяву материализовался мой маленький любимый кошмарик - Клара.
После того, как я несколько дней назад видел ее у кафе, она исчезла. И вот на ночь глядя она появилась как ни в чем не бывало и с милой улыбкой сообщила, что за это время в ее жизни произошло много интересного. Так, она побывала в бывшем совминовском санатории в Вороново, где происходил отбор телеведущих в новую телеигру "Москва-Париж", естественно, перспектива пребывания больше в Париже, чем в Москве. Она прошла все туры, заняла первое место, решила уже было согласиться, но привязанность ко мне перевесила, и теперь я ни кто иной, как губитель ее карьеры. Ей, оказывается, совершенно не на кого меня оставить. Кто, спрашивается, будет готовить мне завтраки, гладить рубашки и следить за моим здоровьем?.. После такого пассажа я немножко лишился дара речи. Все вопросы, которые я хотел ей задать, снялись сами собой. Все равно соврет, как, например, про мифический конкурс.
Утром она встала раньше меня и разогрела мне завтрак. Когда я уходил, она разгладила ладонями рубашку мне на груди, потом легким движением фокусника или профессионального карманника извлекла из сумочки часы "Ориент" и застегнула их браслет мне на руке.
- У тебя ведь совсем нет часов, дорогой. Я о тебе всегда помню.
- Спасибо, милая, - произнес я, сдержавшись, чтобы не спросить, помнит ли она обо мне в валютных кабаках, где гуляет неизвестно с кем.
Выйдя за дверь, я сразу же снял часы и положил их в карман. Не терплю, когда браслет давит на руку, потому и не ношу их.
Итак, Клара сделала мне подарок. Первый за все годы знакомства. А тут еще эти завтраки. Нет, дело тут не только в чувстве вины из-за какого-то флирта. Тем более, что чувств, подобных раскаянию, в таких случаях она не испытывала. Странно все это. Очень странно.
Вообще, в окружающем меня мире усугублялись какие-то дисгармония и разлад. Что-то происходило, непонятные события нарастали, как снежный ком, - я ощущал это, но связать воедино разрозненные факты пока не мог. Слежку я почувствовал, шатаясь по делам по городу, у метро "Чистые пруды", когда покупал на лотке газету городских новостей.
- Возьмите еще эту газету, - убеждал меня лоточник, протягивая сдачу. - Всего восемь рублей. Класс.
Настоящий ужас.
- Ужас, да… А ты знаешь, что" такое настоящий ужас? - спросил я его. Он недоуменно посмотрел на меня и пожал плечами -
Мол, мужик не в себе. Похоже, про ужасы он знал лишь по фильмам ужасов да по своим газетам. А меня угнетало чувство, что мне представится возможность познакомиться с настоящим ужасом гораздо ближе. Он уже где-то рядом - я готов был поклясться в этом. По моему затылку будто прошлись тоненькими иголками. Слежку я именно почувствовал, а не засек. И в этом ощущении было что-то гораздо более неприятное, чем просто ощущение чужого взгляда. Я будто невзначай огляделся, не увидел ничего подозрительного.
Свернув газету, я неторопливо пошел вперед. Надо побродить по городу, проделать несколько трюков, которым научился, когда в свое время год проработал в "семерке" - службе наружного наблюдения.
Проделав все упражнения на подобные случаи, хвоста я так и не засек. Как такое может быть? Не знаю. Может, и не было хвоста? Но явное ощущение холодных пальцев на шее осталось.
Двумя часами позже, поедая плохо прожаренный гамбургер на скамейке в парке рядом с новеньким и величественным храмом Христу Спасителю, я думал над вопросом, кто мог за мной установить слежку? Служба собственной безопасности ГУВД? На черта я им сдался со своей работой по такой линии? Госбезопасность? Я им нужен еще меньше. Враги? Врагов у любого опера полно. Но мне неожиданно припомнились угрозы Шлагбаума. А чем черт не шутит? Может, действительно он создал какую-нибудь подпольную троцкистскую организацию?
- Шлагбаум, - произнес я вслух.
Не особенно я верю в телепатию и в прочую подобную чепуху. Но когда я понял, что за мной наблюдают, вслед за , этим возникло схожее неприятное чувство - как при общении со Шлагбаумом. Какая-то общая волна… Стоп, так далеко зайти можно. Нечего городить огород, когда можно все объяснить просто. Наиболее вероятное объяснение - у меня расшатались нервы и теперь мерещатся черти.
Все эти чертовы ненормальные! Где же ты, милая моему сердцу блатная братва? С тобой все понятно, пристойно, спокойно. "Стоять, гады, руки к стене! Колись, сволочь, твоя карта бита!" Ввести аккуратненько агента в среду, расколоть арестованного, затеять оперативную комбинацию - это по мне. Все просто и ясно. С этими же психами - все равно что лезть через вязкое болото. Да и знаний не хватает. Курс судебной психиатрии в институте, пара учебников, которые пришлось теперь изучать заново, общение с несколькими психиатрами - вот и весь опыт.
И все-таки мысль о Шлагбауме и его мифической подпольной организации не давала мне покоя. У меня было четкое ощущение, что тут нужно что-то предпринять. Нужно начать тянуть эту нить. Как? Мне опять нужен был совет специалиста.
На следующий день, рискуя показаться надоедливым, я снова напросился в гости к профессору Дульсинскому.
- Извините, что снова беспокою вас, - промямлил я по телефону.
- Ну что вы. Я же сказал, что готов вам помочь в любое время.
Он встретил меня как старого знакомого. Снова стряхнул невидимую пылинку с моего пиджака. Снова мы сидели в креслах в музейной комнате с портретами предков. Снова голубоглазый зомби сервировал столик. Снова я пил маленькими глотками отличный армянский коньяк.
- А что. Возможно, Шлагбаум посчитал вас агентом охранки и решил развернуть против вас оперативную деятельность, - улыбнулся профессор. - Например, установить наблюдение.
- Я бы его засек.
- Может, и засекли бы. А может, и нет. Сумасшедшие порой обладают потрясающими способностями. Они проявляют чудеса хитрости, изворотливости.
- А мне что теперь? Ждать, пока он не решит покончить с проклятым прихвостнем буржуазии?
- Вот что, приведите-ка его ко мне. Я попытаюсь разговорить его, вызвать на откровенность. Все ваши навыки допроса тут бесполезны. Вы ничего не добьетесь, Я - другое дело. Заставить разоткровенничаться душевнобольного можно лишь, встав на его позицию, проникнув душой в его мир. Надо проникнуться его взглядами. Его пониманием бытия. Это очень нелегкое дело.
"И опасное для психики", - подумал я, когда профессор стряхнул в очередной раз с меня невидимую пылинку.
- Когда вам его привезти?
- Можете хоть завтра, - он протянул мне карточку с адресом клиники.