– Ты на фигуру смотри. Красавчик!
– Фигура – что надо.
В принципе, обоим парням было абсолютно все равно, хороша ли собой девушка, которую они чуть ли не окатили грязью, или страшна как смерть. Им было до невозможности скучно и ужасно хотелось приключений, причем приключений, как они полагали, настоящих мужчин. На то, чтобы снять проститутку, которыми были буквально запружены соседние улицы, у них не было денег. А те двести тысяч лир, что имелись у Пако, предназначались совсем для другого – они были отложены на бензин.
– Так что. Красавчик, едем? – Пако поскреб рукой, одетой в кожаную перчатку, свой небритый подбородок.
– Поехали быстрей, а то смоется шлюха куда-нибудь. Испугалась небось.
Мотоциклы с ревом сорвались с места, и парни помчались туда, где осталась стоять у забора Марина.
Девушка носовым платком пыталась стереть грязь, которая кое-где попала на ее куртку и брюки.
"Мерзавцы! Козлы! – чертыхалась Марина. – Угораздило же меня оказаться на дороге этих безмозглых рокеров!"
Первый мотоцикл мчался прямо на Марину, слепя светом фары. И Марина даже растерялась. Она прижалась спиной к доскам забора, покрепче сжала в руках, как солдат сжимает ружье, длинный зонтик с загнутой ручкой и длинным ремешком. Мотоцикл, на котором сидел Пако, чуть не сбил Марину с ног.
– Ну что, испугалась? – глуша двигатель, просипел Пако. Он спрыгнул с мотоцикла и приближался к Марине. – А ты ничего, красотка.
Марина не могла рассмотреть лицо парня, надвигавшегося на нее, тот шел спиной к свету, а фары светили ей прямо в глаза. Второй мотоцикл подъехал и остановился шагах в двух от Марины.
– Слушай, да она настоящая красавица! Тебе такие нравятся? – обратился Пако к длинноволосому приятелю.
Тот положил скрещенные ладони на ширинку и, облизывая потрескавшиеся губы, сказал:
– Очень нравятся! Очень! – он хлопнул в ладоши. – И куда ты, красотка, собралась бежать?
– От нас не убежишь, – сказал Пако, приблизившись к Марине почти вплотную.
За свою жизнь Марине Сорокиной довелось бывать в десятках, если не в сотнях самых разнообразных переделок. Приходилось участвовать в драках, преодолевать порой смертельные опасности и выбираться из почти безвыходных ситуаций. Но сейчас она немного испугалась. Испуг, который она пережила, был каким-то инстинктивным, чисто женским, скорее, даже животным.
Так могут испугаться и очень смелые люди. Этот страх испытываешь не умом, а чем-то скрытым внутри, может, душой или самим телом, самой беспомощной плотью.
Марина почувствовала, как кожа на спине и затылке под черным париком похолодела. Но страх уже притупился, уступая место ярости. Марина зло сузила глаза и попыталась заглянуть в туповатое лицо того, кто стоял ближе к ней.
А он, сунув в рот сигарету, похотливо смотрел на Марину и покачивал головой.
– Ну, иди сюда, красотка, иди. Сейчас мы тебя изнасилуем. Да еще как изнасилуем!
– Послушай, Пако, а может, ей самой хочется, чтобы ее трахнули прямо здесь, на стройке? Как ты думаешь, неужели она откажет таким классным парням?
– Конечно, Красавчик, мы ее будем трахать так, что понравится не только нам, но и ей. Ты же хочешь, красотка, чтобы двое классных парней хорошенько отодрали тебя? Ты останешься довольна, – сплевывая почти на ботинки Марины, шипел простуженным голосом Пако.
А Красавчик, почесывая пах через брюки, приближался все ближе и ближе.
Марина плотнее прижалась к доскам и единственное, что успела сделать, так это перекинуть ремень своей кожаной сумки через грудь чтобы случайно не потерять в потасовке. То, что потасовка произойдет, Марина не сомневалась. Но страх уже оставил ее окончательно, ее даже забавляли это уличное происшествие и эти парни, изображающие из себя отчаянных бандитов.
Марина подумала: "Ну что ж, ребята, сейчас мы посмотрим, кто кого оттрахает – вы меня или я вас".
Марина Сорокина всегда была в хорошей спортивной форме. Она неплохо бегала, обладала прекрасной реакцией и ловкостью. А за те годы, что она работала на спецслужбы, ее многому научили мастерски подготовленные инструкторы. Она в совершенстве овладела рукопашным боем, и даже пара дюжих мужиков, поднаторевших в драках, вряд ли бы могли с ней справиться. Тем более, если бы не ожидали, что глухая оборона может внезапно перейти в атаку.
О том, что у Марины превосходно поставлен удар как с правой ноги, так и с левой, не говоря уже о хитроумных ударах пальцами, ни Пако, ни его приятель по кличке Красавчик, понятное дело, не догадывались.
Они думали, что перед ними обыкновенная туристка, разгуливающая по старинным улицам, оглядывающая допотопные строения и восхищающаяся всей этой рухлядью, – в Риме туристов едва ли не больше, чем местных жителей.
– Дай-ка мне, Пако, сигарету, – попросил Красавчик.
Пако подал пачку, в которой была последняя сигарета. Красавчик долго возился, пытаясь ее раскурить, все время поглядывая на Марину. Ему явно были по вкусу ее стройные ноги, обтянутые кожаными брюками, ее высокая грудь, которая хорошо просматривалась под свитером и курткой. Ему нравилось лицо этой темноволосой женщины. Не нравилось единственное – взгляд предполагаемой жертвы. Взгляд Марины был холодный и спокойный, и Красавчику от него стало не по себе. Он всегда терялся, когда на него смотрели вот так, прямо в глаза, невозмутимо и безо всякого страха.
– По-моему, Пако, она нас совсем не боится, – с присвистом сказал Красавчик.
– Как это не боится?
– Не боится, и все тут.
– Наверно, ни хрена не понимает. Думает, мы часть местной экзотики.
– Она что же, совсем дура?
– А по-моему, ей хочется, чтобы мы ее трахнули.
Как предпочитаешь, Пако, сзади или спереди?
– Я предпочитаю, Красавчик, дать ей в рот, задвинуть ей член до самых гланд.
– А если откусит?
– Ты же знаешь, у меня такой прибор, что перекусить его невозможно.
– Да-да, знаю – как резиновый шланг. Слышишь, красавица, у моего приятеля член как резиновый шланг, и он хочет задвинуть его тебе в рот.
Марина провела языком по губам, чем еще больше раззадорила парней, а затем резко сплюнула в сторону.
– Валили бы вы, ребята, отсюда, пока ваши яйца целы! А то ведь поотрываю, и ваши синьориты будут очень сильно расстроены, на фиг им нужны кавалеры без половых органов.
Парни переглянулись, не понимая, что говорит Марина.
– Слушай, что она несет? – спросил Пако у Красавчика.
Тот пожал широкими плечами:
– Точно – она иностранка!
– Это я и без тебя вижу. Наши бы здесь не шлялись. Ты откуда будешь?
Марина еще раз сплюнула, покрепче сжала ручку зонтика, в любой момент готовая к молниеносному отпору.
– Ну что, Пако, потащим ее на стройку или трахнем прямо здесь?
– Туда, туда, за забор, – показал Пако на пролом в заборе.
– Ну что ж, туда, так туда, – мрачно сказал Красавчик и шагнул вперед.
Однако его удивляло и настораживало, что их жертва не предпринимает никаких действий – не вопит истошным голосом, не просит пощады, не предлагает им свой бумажник с деньгами, а вот так спокойно стоит, прислонившись к доскам забора. Поэтому он мешкал сделать решительный шаг и броситься на Марину.
– Ребята, валите отсюда, валите на хер, – тряхнув головой, пренебрежительно сказала Марина.
Русский мат, уже известный на всех континентах, избавляет от необходимости заглядывать в паспорт, и до Пако дошло:
– Да она русская! Она руссо, руссо.
– А, руссо! – воскликнул Красавчик, затягиваясь сигаретой и выпуская дым через тонкий орлиный нос.
– Руссо, руссо, – кивнула в ответ Марина.
– Если руссо, то руссо "ебля", "ебля", "ебля", – мерзко хохотнул Красавчик и сделал руками движение, понятное без перевода любому человеку.
Марина едва слышно скрипнула зубами. А Пако, расставив ноги, уже принялся расстегивать широкий ремень на брюках, явно готовясь обнажить свое мужское достоинство и одним его видом поразить прижатую к забору женщину.
"Придурки! – подумала Марина. – Неужели они всю жизнь уходили безнаказанными?"
Она была не далека от истины. Двум дружкам всегда везло. Жертвы визжали, звали на помощь, сопротивлялись, но подонкам удавалось справиться с непокорными и осуществить свои гнусные намерения, после чего они уносились по узким улочкам на мотоциклах. В жертвы они почти всегда выбирали туристок, и потом некому было опознать насильников.
Красавчик коротко взмахнул рукой, и из рукава его куртки зазмеилась стальная цепь метровой длины.
– Видишь, какая у меня есть штучка? Вот для таких смелых и несговорчивых держу.
Красавчик крутанул кистью, цепь со свистом рассекла воздух и со звяканьем опустилась возле его заклепанных ботинок.
– Если я тебя, стерва, один раз перетяну этой цепью, то ты успокоишься.
– На хер!
Марина еще больше сузила глаза, ее мышцы напружинились, лицо покраснело. Реакция на опасность у каждого человека индивидуальна: один краснеет, другой бледнеет, третий обливается потом. По этому признаку Александр Македонский отбирал воинов в свою армию. Еще в древности было замечено, что при опасности краснеют бесстрашные люди, менее решительные же – бледнеют. А современная наука открыла: у людей, которые краснеют при опасности, в кровь выбрасывается гормон адреналин, побуждающий к активным действиям; а у людей, которые бледнеют, – но адреналин, этот гормон подавляет волю. В кровь Марины Сорокиной в рискованных ситуациях поступал адреналин – гормон отважного бойца.
Красавчик подбросил цепь и поймал ее конец левой рукой. Он растянул цепь над головой. Его тень легла на Марину, а Пако замер на месте, так и не расстегнув молнию на брюках. Он обернулся к приятелю.
Марина, естественно, не знала, что противники действуют по давно отработанной схеме, что у каждого своя роль. И еще у нее в душе теплилась надежда, что все обойдется, парни покуражатся, нагонят на нее страха, а потом сядут на свои долбаные мотоциклы и укатят в темноту римской ночи.
Но напрасно Марина на это надеялась. События развернулись совсем по иному сценарию. Красавчик начал вращать над головой цепь, та свистя распарывала воздух, все ближе и ближе проходя у головы Марины.
Казалось, еще мгновение – и девушке придется втягивать голову в плечи, а затем понемногу приседать до тех пор, пока не окажется на земле.
Красавчик скалился, понимая, что все идет по плану. Сейчас женщина поднимет руки, закрывая ими голову, и будет медленно опускаться на корточки, вжимаясь спиной в доски забора.
Пако сделал шаг вперед. Он стоял в полутора метрах от Марины и все время поглядывал на описывающую сверкающие круги стальную цепь. Он опасался, что приятель может сделать неверное движение, и тогда стальная цепь хлестнет Пако по плечу или, что еще хуже, по лицу, рассечет кожу до кости, нанесет страшную рану, после которой останется безобразный шрам. Он боялся боли и дорожил своей внешностью.
Марина догадалась, чего от нее добивается Красавчик.
"Да, он явно хочет, чтобы я согнулась, а они набросятся на меня, повалят, заткнут рот какой-нибудь грязной тряпкой, пару раз ударят ногами, а затем схватят за руки, за ноги и поволокут в пролом. А там затащат на груду кирпича или на первый этаж… И уж тогда дергайся, кричи, моли, ничего не поможет… Ладно, эту забаву пора прекращать. Не по моей воле она началась, но закончится так, как хочу я. Юношам придется сильно пожалеть…"
Все эти мысли пронеслись мгновенно, в какую-то долю секунды. Марина действительно пригнулась, пригнулась резко. Цепь просвистела у нее над головой, проскребла по доскам забора. И Пако с расстегнутым брючным ремнем, выставив вперед руки, кинулся на Марину.
Она этого и ожидала. Марина сделала молниеносное движение в сторону, потом, оттолкнувшись от досок забора, выставив вперед зонтик, стремительно бросилась к Красавчику, который держал в правой руке обвисшую цепь. Наконечник зонтика размером с указательный палец был не таким, конечно, острым, как шпага, но достаточно острым. Марининому выпаду мог позавидовать и опытный фехтовальщик.
Марина чуть-чуть промахнулась, зонтик воткнулся во внутреннюю часть бедра, в каком-то сантиметре от гениталий Красавчика, хотя Марина целилась и рассчитывала попасть именно в это место, оберегаемое мужчинами пуще глаза.
Красавчик издал истошный визг. Так визжат свиньи, когда забойщик вгоняет им свой нож или шило прямо в сердце. Цепь упала на землю. Сорокина так же быстро выдернула зонтик. Красавчик, не переставая визжать, судорожно схватился обеими руками за раненую ногу.
А Марина времени не теряла. Все ее движения были заучены. Она показывала "домашнюю заготовку". Марина перехватила зонт и уже рукояткой нанесла противнику удар в голову, целясь в нижнюю челюсть. За стремительным ударом последовал неприятный хруст, и Марина по этому звуку поняла, что удар достиг цели – челюсть была сломана.
Пако же, несколько оглушенный, сейчас пытался встать на ноги: когда Марина неожиданно ушла из-под его броска, он со всего маху врезался в забор и грохнулся на землю. Того, что произошло с его приятелем, он еще не видел, хотя слышал его визг.
– Ну, а теперь поставим последнюю точку, – Марина развернулась на месте и ногой ударила Красавчика в пах. На этот раз гениталии молодого насильника действительно пострадали и пострадали так сильно, что вряд ли когда-нибудь в будущем у него возникнет мысль ловить беззащитных женщин на темных улицах и насиловать. А может, не возникнет не только мысли, но и желания.
Красавчик скорчился, заверещал еще громче, на несколько секунд потерял сознание, но пришел в себя от нестерпимой боли сразу в нескольких местах.
– А теперь я разберусь с тобой.
Марина переложила зонт в левую руку и остановилась в трех шагах от растерявшегося Пако.
Теперь тот прижимался к забору, абсолютно так же, как еще несколько секунд назад – Марина.
– Руссо, руссо, ебля, ебля, – сказала Марина, раскачиваясь из стороны в сторону.
"Если эти мерзавцы знают такие слова, значит, русские туристы в массовом порядке добрались до Рима… – с веселой злостью подумала Марина. – Так, что же делать с этим ублюдком? Один уже получил по заслугам, надо наказать и второго, иначе тот может обидеться. К чему ссорить друзей".
– Ну что, дорогой, ебля, ебля? – громко и абсолютно серьезно сказала Марина и повторила непристойный жест, который делал Красавчик, когда она стояла у забора, жест, лишенный смысла, когда его делает женщина. – Что, уже не хочешь?
До смерти перепуганный Пако смотрел, как корчится в луже, освещенный фарами мотоциклов, его приятель. А Красавчик пытался подняться, но руки не слушались, ноги подгибались, и он все время падал лицом вниз прямо в густую серую грязь.
"А сейчас, козел, ты у меня наделаешь в штаны.
Прямо в те штаны, из которых ты хотел вытащить свое хозяйство и получить удовольствие, изнасиловав меня", – подумала Марина, медленно приближаясь к Пако, который, парализованный растерянностью и страхом, застыл на месте, безвольно опустив руки. О том, что можно убежать, он, казалось, напрочь забыл.
Его поведение было типичным для человека, не привыкшего получать отпор, но привыкшего оставаться безнаказанным. Положение кардинально изменилось. Теперь уже длинноволосый Пако, гроза окрестных кварталов, стал жертвой, а молодая симпатичная женщина в туго обтягивающих бедра мягких кожаных брюках нападала на него, приводя Пако в панический ужас. Этот сильный восемнадцатилетний парень чувствовал себя кроликом, который находится перед удавом.
А удав почему-то медлил, не делал последнего рокового броска и не заглатывал добычу.
– Извините, извините, синьора… – выдавил из себя Пако, молитвенно прижимая волосатые руки к груди.
Он попытался повторить слова извинения по-английски. Его жалобный лепет вызвал злорадную улыбку у Марины: "Вот так всегда бывает, вначале залупается, а потом извиняется. Засунь свои извинения себе в задницу, они тебе не помогут, мудак ты гребаный!"
Почему-то всегда в таких случаях, как этот, Марина думала и изъяснялась, прибегая к самым нецензурным выражениям.
А Пако, все так же прижимая руки к груди, готов был бухнуться перед ней на колени, как в храме перед скульптурой Мадонны, и бормотать слова молитвы.
– Синьорита… Синьорита… Простите меня, простите… – придушенно шептал Пако.
А Марина кончиком языка облизала губы и подмигнула Пако. Но он не видел этого – женщина стояла лицом к нему, а свет фар бил Пако прямо в глаза, слепя его, заставляя морщиться и щуриться.
– Ладно, с тобой пора кончать.
Но и Пако решил, что ему тоже пора действовать, может быть, тогда удастся унести ноги. О своем приятеле Красавчике он не думал, главное сейчас для него было – спасти свою шкуру, улизнуть от этой страшной, безжалостной женщины, которая вместо того, чтобы отдаться двум хорошим парням, вот так жестоко расправилась с одним из них и сейчас собирается поступить точно так же с ним, с Пако. Он качнулся вправо, пытаясь обмануть Марину, а затем бросился влево.
Но Марину этот маневр не застал врасплох – она была опытным бойцом. Когда Пако бросился влево, надеясь проскочить, Марина ребром ладони ударила его по горлу. Удар был не очень сильный, не такой, каким ломают хрящи, но тем не менее довольно ощутимый.
Пако словно с разбегу наткнулся горлом о туго натянутую стальную проволоку. Он захрипел, его глаза полезли из орбит. Он, как рыба, принялся хватать широко открытым ртом воздух. А Марина перехватила его руку и, крепко сжав, провернулась под ней, с хрустом выворачивая кистевой сустав, разрывая связки. Пако изогнулся в обратную сторону и кулем рухнул под забор.
Марина подошла, взглянула в безумно вытаращенные глаза своего врага и пнула его носком ботинка в грудь.
– Лежи и не рыпайся!
Но Пако было не до того, чтобы рыпаться. Зато его приятель Красавчик смог-таки подняться на ноги и, выставив вперед руки с растопыренными пальцами, пошатываясь, двинулся на Марину, желая вцепиться ей в горло и задушить. Это намерение только развеселило Марину. Она сделала шаг в сторону, и ее башмак, как тяжелый таран, вмялся Красавчику в левый бок в районе почки. Красавчик качнулся, взмахнул руками, точно птица подбитыми крыльями, и повалился на землю.
Из его рта и из носа хлынула кровь.
Марина перекинула ремешок зонтика через плечо, подошла к одному из мотоциклов, оседлала его.
Мотоцикл взревел мощным мотором. Но Марина не спешила трогаться с места. Она качнула машину и передним колесом повалила второй мотоцикл – тот, который принадлежал Красавчику, – он упал, фара погасла.
– Ну вот, полежите в темноте, подумайте о хороших манерах. Оривидерчи.