Если бы к нему в гости ехал кто-нибудь другой, Серж не стал бы так суетиться, но Макс Фурье был человек особенный. Познакомились они лет пять тому назад, когда Макс приехал в Москву снимать сюжет для фильма и ему понадобился профессиональный оператор. Через каких-то знакомых их свели. Макс говорил неплохо по-русски и смог объяснить Сергею задачи, которые он преследует. Сергей быстро въехал, по складу характера он был авантюристом, падким на всякие приключения, а если приключение еще и сулило неплохой заработок, то тогда Сергей становился вообще человеком незаменимым. Он снял все, что просил Макс Фурье, тот увез материал в Париж, смонтировал и выдал программу. А Сергей получил свой гонорар. Потом Макс Фурье пригласил Сергея во Францию поработать вместе с ним. Сергей на предложение Фурье сорвался с места, бросил все свои дела, которые сулили неплохие деньги, и с Максом за три месяца объехал всю Европу, наснимал кучу материала. Вот тогда-то Сергей и заработал свои первые хорошие деньги.
Руководству канала материал понравился, рейтинг у программы Макса Фурье был довольно высокий, и Сержу предложили подписать договор о сотрудничестве сроком на один год. Серж, естественно, согласился.
Без десяти четыре Сергей Максимов в шортах, в кроссовках, в майке, поверх которой был надет операторский жилет, в синей бейсболке, повернутой козырьком к спине, прохаживался по перрону Белорусского вокзала среди толпы встречающих. Серж держал руки за спиной, мерил шагами перрон, цветы решил не покупать, чтобы не возникло двузначной ситуации с "голубизной" Макса.
Наконец появился темно-зеленый поезд, медленно подъехал к перрону, дернувшись, замер. Открылись двери, проводники принялись протирать поручни. Разношерстная толпа пассажиров повалила на перрон. Объятия, встречи, крики, радостные поцелуи прямо на перроне. Стояла невероятная жара, и Серж морщился, когда видел, как парень или девушка, мужчина или взрослая женщина, потные и липкие, прилипают на мгновение друг к другу.
- Фу, гадость какая! - бормотал Серж, подходя к четвертому вагону.
Он увидел черную голову Макса, тот махал руками и стучал костяшками пальцев в стекло. Серж улыбнулся как можно более раскованно, приветливо и заспешил к двери. Появился Макс Фурье в голубых джинсах, майке в облипку и в спортивных тапках на босу ногу. Макс наскоро попрощался со своим попутчиком, лица которого Серж даже не разглядел, и спустился на перрон. На плече у него висела сумка, в левой руке - камера в футляре и что-то завернутое в плакат с черно-белыми клеточками кроссворда. Серж перехватил камеру, потянулся рукой к свертку. Макс передал сверток, затем они пожали друг другу руки и поприветствовали друг друга вначале по-французски, затем по-русски.
- Как добрался, дорогой? - хлопнув по плечу приятеля, поинтересовался Серж.
- Все хорошо, - Макс озирался по сторонам, лицо его было бледным, а улыбки получались довольно-таки натянутыми, вымученными.
- У тебя какие-то проблемы? - заметив озабоченность приятеля, спросил Серж.
- Нет проблем, - сказал Фурье.
- Ну, тогда идем, - и он потащил за собой Макса Фурье к выходу.
Его джип стоял неподалеку, на платной стоянке. Они загрузили вещи в багажник, Серж сел за руль, Макс устроился рядом.
- Как "Славянский базар"?
- К черту! - пробурчал Макс Фурье, и по его голосу, по интонации Серж понял, что у Макса там возникли какие-то довольно серьезные проблемы. Но расспрашивать не стал. Он прекрасно понимал, когда Макс захочет, то расскажет сам. А не пожелает, это его проблема, пусть свои тайны держит при себе.
"Какого черта я должен взваливать их на свои плечи? Что, у меня своих дел нет?"
Они ехали по Москве. Серж уверенно вел свой маленький джип, через каждую секунду чертыхаясь и посылая ругательства в адрес неразворотливых водителей.
- Злой ты, - сказал Макс Фурье, тронув Сержа за плечо.
- Достало уже все! Жара, будь она неладна, толпы народа. Не могу. Уехать бы куда-нибудь, где тихо и никого нет, отдохнуть как следует, сил набраться.
- Я тебя понимаю, - сказал Макс, - очень хорошо понимаю. У тебя дома, надеюсь, никого нет?
- Нет. А что?
- Я так просто поинтересовался, - немного виновато улыбнулся тонкими губами Макс Фурье.
Он был небрит, короткая черная щетина создавала впечатление, что он несколько дней не умывался. Его майка была мокрая от пота, такими же были и ладони, волосатые руки с тонкими, чуткими пальцами.
Наконец они добрались до дома. Макс всю дорогу оглядывался по сторонам, боялся слежки или чего-то еще.
- Что с тобой такое? - поинтересовался Серж, когда машина въезжала во двор.
- Ничего. Как ты говоришь, достали все.
- Но мне кажется, у тебя какие-то проблемы.
- Есть немного, - признался Макс, уже выбираясь из машины и разминая затекшие ноги.
- Берем вещи и идем в дом. Там у меня прохладно, обед готов. Посидим, выпьем, покурим, поговорим, ты мне все расскажешь.
- Нет, Серж, лучше не расспрашивай, еще не время рассказывать истории, потом как-нибудь, - пообещал Макс Фурье.
Они оказались в квартире, и Макс, чего не делал никогда раньше, сам закрыл входную дверь на все замки. Эта деталь немного насторожила Сержа, но он прекрасно знал, что у журналиста могут появиться свои заморочки.
"Может, ему что-то мерещится, а может, заболел шпиономанией, такое ведь случается. - Как опытный оператор, удивительно наблюдательный, подмечающий самые незначительные детали, с подобными явлениями Серж сталкивался довольно часто, особенно когда снимал иностранцев, приехавших в Россию на работу. - Они вечно чего-то боятся, опасаются. Наверное, у них сидит в крови страх перед Комитетом государственной безопасности, или, возможно, им мерещатся медведи, которые вдруг ни с того ни с сего выскочат из-за угла и сомнут своими могучими лапами, разорвут на части."
Но никаких медведей, естественно, в Москве Макс встретить не опасался. Да и к ФСБ относился с легким презрением. Ничем недозволенным он старался не заниматься, поэтому грехов за собой не чувствовал. А если у его приятеля какие-то проблемы, ну так пусть он сам их и расхлебывает.
"Я многим ему обязан, так что если Макс поживет у меня недельку, с меня не убудет, а ему я окажу хорошую услугу, за которую мне в конце концов воздастся. Ведь я живу не последний день на свете!"
- Что это за сверток? - ткнув ногой в плакат-кроссворд, осведомился Серж.
- Это картина.
- Ты начал живопись скупать?
- Да, я стал немножко коллекционером.
Это для Сержа явилось новостью. Он был и в парижской квартире Макса Фурье, и в его родительском доме под Тулузой, но никаких картин там не видел. Причем он был у него полгода назад, ранней весной, когда в Москве еще стояли страшные холода, а во Франции уже было тепло, градусов четырнадцать, и он ходил в легкой куртке, а французы ежились от холода, кутали шеи шарфами, ходили в теплых свитерах и зимних ботинках.
- Все у меня чики-чики, - сказал Серж. - Там полотенце, халат, можешь принять душ, а я пока соберу на стол.
Макс втянул воздух. Его чуткие ноздри затрепетали.
- Жареная картошка, - сказал он, - и мясо под соусом.
- Хорошее обоняние, - похвалил приятеля-гурмана Серж.
- У меня есть бутылка хорошего красного вина под мясо, она здесь, в сумке, - Макс Фурье вытащил бутылку вина и передал ее Сержу.
Тот взглянул на этикетку, но название вина ему не говорило ровным счетом ничего - вино и вино. Серж, в отличие от Макса, любил крепкие напитки: водку, текилу, виски, коньяк, к винам он, как всякий русский, относился с предубеждением и легким пренебрежением, вино он за серьезный алкоголь не считал.
Через полчаса в бледно-коричневом халате с мокрыми взъерошенными волосами, в гостиную вошел Макс Фурье. Он был до синевы выбрит и улыбался чуть виновато и немного испуганно, как показалось Сергею Максимову.
- Давай к столу. Ты все-таки гость, а я тебя стану развлекать. Как супруга? Как дети? Рассказывай.
- Все у них хорошо, они уехали отдыхать в Италию, а я поехал сперва в Москву, потом в Витебск… У меня было одно дело.
Они пили, ели, вспоминали прошлые встречи, совместные проекты, над которыми Макс Фурье работал в качестве журналиста и автора, а Серж в качестве оператора. Им было о чем поговорить, и они обед провели в веселой незамысловатой беседе. Вспоминали знакомых, как французских, так и русских.
Когда зазвенел телефон, Макс Фурье вздрогнул и насторожился. Серж взял трубку и буркнул в нее свое неизменное:
- Алло, алло!
- …
- А, это ты? Куда пропала, крошка?
- …
- Как никуда? Почему тогда не звонишь, не пишешь?
- …
- Простыла? В такую жару? Ты с ума сошла! Нечего пить холодную водку.
- …
- Не пила? Тогда мороженым объелась?
- Кто это? - шепотом поинтересовался Макс.
- Да так, подруга одна, - прикрыв микрофон рукой, сказал Серж, - на ОРТ работает ассистентом режиссера.
- …
- Нет, это я не тебе, но о тебе.
- …
- С кем разговариваю? С мужчиной.
- …
- Да ну, брось, я же нормальный, ты знаешь, ориентация у меня правильная. А если переживаешь за мою ориентацию, то давай встретимся, я к тебе подскочу. Надеюсь, твой в командировке? - и Серж расхохотался в трубку.
- …
- Все, хорошо, до встречи. Я тебя наберу. А если хочешь, то ты набери меня.
Макс махал руками, показывая, чтобы Серж ничего конкретного о нем не говорил.
- …
- Ко мне нельзя пока, у меня гость, - Серж положил трубку. - Хорошая девушка, двадцать пять лет, а она уже третий раз замужем, представляешь?
Макс Фурье лишь улыбнулся и допил вино из своего бокала.
- Я очень устал, Серж, у меня нервы расшалились. Если ты не будешь против, то я хотел бы отдохнуть.
- Конечно, располагайся. Моя квартира, мой дом к твоим услугам.
- У тебя чисто, я другого ожидал.
- У меня, конечно же, не всегда чисто, это я к твоему приезду немного навел порядок, вещи разложил по местам, да и все остальное.
- Ты хороший, Серж, - вдруг ни с того ни с сего сказал Макс, и его щека дернулась.
"Да он сильно чем-то напуган. Но, сволочь, молчит как партизан на допросе", - подумал о своем французском приятеле Серж.
- Что в Витебске хорошего было? Я телевизор не смотрю.
- Ровным счетом ничего хорошего.
- А плохого?
Макс Фурье насторожился, влип в кресло, раздосадованно махнул рукой.
- Но, я надеюсь, у тебя-то, Макс, все в порядке?
- У меня-то да…
- А у кого не в порядке?
- У одного знакомого, с которым я знаком лишь мельком.
- Главное, чтобы у тебя да у меня было все чики-чики, а остальные… Какое нам до них дело?
- Я пойду посплю, отдохну немного. У тебя нет снотворных таблеток?
- Таблеток? Снотворных? Может быть, есть, - Серж отправился на кухню и оттуда вернулся с таблетками. - Вот эти две желтые проглоти, и ты будешь спать до завтрашнего утра.
- Хорошо, спасибо, - Макс дрожащими пальцами выдавил из упаковки две маленькие желтые таблетки, забросил их в рот, запил минералкой. - Все, я пошел. Голова болит и очень устал, - и он постучал указательным пальцем по лбу.
- Счастливо. Постараюсь не шуметь, если хочешь, даже телефон отключу.
- Да, отключи. И пожалуйста, Серж никому не говори, что я остановился у тебя. Так надо, поверь мне.
- Как скажешь, Макс. Иди ложись.
Француз забрался под махровую простыню, сжался весь, свернулся калачиком, но, как ни старался, целый час не мог заснуть. Серж слышал, как он вертится.
Наконец в спальне стало тихо. Серж бесшумно, как опытный официант, убрал на кухне посуду и сел у окна, глядел на пыльный московский двор. Закурил сигарету, вторую за этот день. Он выпускал дым в окно, смотрел на свой джипчик и думал о Максе.
"Наверняка у него неприятности. А собственно, какое мне дело? Он мне ничего не должен, я ему тоже ничего, так что все нормально."
На подоконнике стоял пустой бокал. Серж вынул из холодильника начатую бутылку водки, налил граммов сто пятьдесят, в два глотка выпил. Ну вот, теперь порядок. А то все их вина - сплошное баловство. То, что французу хорошо, русскому смерть. Серж улыбнулся, швырнул окурок на газон.
Вышел в прихожую и стал расставлять вещи своего французского приятеля,
"Что это у него такое?" - переставив камеру поближе к стене, Серж взял картину в руки.
Он почти ни о чем не задумывался, разрезал ножом шпагат, которым была перевязана бумага, развернул ее и посмотрел на картину. Холст был старый, грязный, подранный, немного кривоватый. Картина выглядела так, словно лет тридцать провалялась на чердаке или в подвале. Краска местами вздулась, отшелушилась. На холсте, размерами примерно шестьдесят на восемьдесят, была изображена черноволосая женщина с темными, как чернослив, глазами, с такими же кучерявыми волосами, в белом кружевном платье и с букетом цветов. Фон был небесно-синий, неаккуратно закрашен. В правом нижнем углу виднелась неразборчивая подпись.
"Чушь какая-то!" - подумал Серж, заворачивая картину в плакат и пряча ее в стенной шкаф.,
Макс Фурье проспал до одиннадцати вечера. Затем, проснувшись, выпил кофе, бокал вина, съел бутерброд с сыром и принялся названивать со своего "мобильника" во Францию. Серж сидел на кухне и курил. Макс говорил по-французски, причем очень быстро, и Серж почти ничего не понял, уж слишком торопливо выговаривал слова Макс, слишком напористо вел разговор.
Когда он закончил, Серж вышел из кухни в гостиную:
- С кем это ты?
- Один знакомый, будь он неладен. Это он должен был ехать сперва в Москву, а потом на фестиваль в Витебск, а пришлось мне. Вот ему и повезло. Я хотел сказать ему, что он, как вы, русские, говорите, свинья.
- И ты ему сказал? - ухмыльнулся Серж.
- Нет, не сказал. Он сразу же начал извиняться, ждет, когда я приеду. Мой работодатель предлагает интересный проект на своем канале, хочет, чтоб я у него делал в две недели одну программу.
- Опять про ночную жизнь? - поинтересовался Серж, словно чувствуя, что в работе Макса Фурье есть и его интерес.
- Да, нечто в этом роде. Он придумал проект, но сделать сам не может и хочет заказать работу мне. Так что если что, и ты мне понадобишься.
- Я рад и всегда с удовольствием помогу, - немного возбужденно сказал Серж, наливая себе в стакан минеральную воду.
- Послушай, Серж, мне нужна твоя помощь, - взглянув своими темными глазами из-под кустистых черных бровей, произнес француз.
- Ты же знаешь, тебе отказать не могу. В чем моя помощь?
- У меня есть картина, я купил ее в Витебске у какого-то… - Макс Фурье долго подбирал слово, а затем, не найдя эквивалент, сказал: "клошара". - Мне она понравилась.
- Та, что я убрал?
- Куда ты ее убрал?
- В шкаф поставил, не стоять же ей в прихожей под ногами! Еще упаду на нее, зацеплюсь, продавлю, порву, поломаю, - Макс Фурье согласно кивнул. - А в чем моя помощь?
- Помощь, помощь, помощь, - трижды произнес одно слово француз. - Я хочу эту картину вывезти, а для этого ее надо оценить. Я же не в салоне ее приобрел, не в галерее, а с рук купил. Таможенники потребуют бумаги на вывоз.
- А, хорошо, понял. Есть у меня знакомый галерейщик, так что никаких проблем. Я про него сюжет снимал заказной, так что, думаю, проблем с ним не возникнет.
- Очень хорошо, - потер ладонь о ладонь француз, - займись этим, пожалуйста, а, Макс?
- Утром и займусь.
ГЛАВА 9
Утром Серж позвонил знакомому владельцу галереи, которая размещалась почти в самом центре, неподалеку от Крымского вала, тот не отказался.
- Ты не хочешь прокатиться по городу? - спросил Серж, обращаясь к Максу.
- Нет, я останусь. И вообще, я выходить из дому не хочу.
- Как знаешь, - передернул плечами и разочарованно улыбнулся Серж. - Не нравишься ты мне, Макс, ты какой-то никакой.
- Как ты говоришь?
- Я говорю, никакой.
Макс Фурье не совсем понял это сочетание слов и удалился в спальню.
Серж поставил картину на заднее сиденье джипа и отправился в галерею. Он вошел со служебного входа, машину оставил во дворе. Хозяин галереи, уже немолодой мужчина, в дорогих очках, кожаных штанах и в серой майке, сидел за огромным столом перед компьютером. Серж вошел. Хозяин галереи поднялся, вышел из-за стола.
- Какие люди! - улыбнувшись, произнес он и пожал руку Сержу. - Выпить хочешь?
- Нет, я за рулем.
- Тогда чай, кофе, минералка?
- От кофе, Олег Петрович, не откажусь.
- Тебе покрепче? Эльвира, - сказал он, выглянув в приемную, - моему гостю кофе покрепче, а мне стаканчик минералки, только, пожалуйста, холодненькой.
Молоденькая девушка с очень сексапильной фигурой и абсолютно невыразительным лицом игриво улыбнулась.
- Присаживайся, где тебе удобно. Какие проблемы? И почему ты без камеры? Я привык, что ты вечно с ней, как снайпер со своей винтовкой.
- А я, Олег Петрович, сейчас не на работе, взял тайм-аут.
- Это хорошо. Что привез? Показывай, не стесняйся. Небось что-нибудь пятидесятых годов?
- Нет, мазня какая-то. Это мой приятель приобрел и сейчас хочет вывезти.
- Документы приятеля ты прихватил?
- Конечно, в сумке лежит его паспорт, - и Серж хлопнул по спортивной сумке.
Он развернул картину и поставил к серой бетонной стене. Кабинет у хозяина галереи, надо сказать, был роскошный: огромное окно во всю стену, мебель из черного дерева с хромированным металлом, картины на всех стенах, абсолютно Сержу непонятные и неинтересные. Он поставил холст рядом с креслом. Секретарша внесла поднос с напитками, поставила на низкий стеклянный столик.
Серж сел:
- Курить у вас можно, Олег Петрович?
- Кури на здоровье.
- А сигару или хотя бы сигарету мне предложат? - осведомился оператор.
- Это не вопрос. В деревянном ящике, выбирай, какая понравится.
Серж взял тонкую коричневую сигарету, щелкнул зажигалкой, задымил.
- Ну, где твоя картина? - отрываясь от экрана компьютера, повернулся к картине на вертящемся кресле владелец галереи.
Серж посмотрел на лицо Олега Петровича Чернявского. Тот почти полминуты моргал глазами, затем, сняв очки, крадучись, вышел из-за стола. Он подходил к картине так, как охотник подходит к жертве. Возможно, так гладиатор в древние времена на арене римского амфитеатра подходил к разъяренному раненому льву. Когда до картины осталось два шага, Олег Петрович присел на корточки, водрузил на лицо очки, потер ладонью вспотевшие залысины, взъерошил седые волосы, хлопнул ладонями по коленям:
- Где ты, говоришь, твой приятель ее взял?
- Вроде из Витебска привез.
- И что он за нее хочет?
- Он ее не продает.
- Ты уверен?
- Он хочет ее вывезти, хочет, чтобы вы дали ему бумаги, оформили все путем, как положено в таких случаях. Я в этом не разбираюсь, признаюсь честно.