* * *
– Ужасная ночь, – тихо, почти шепотом, сказала Полина. – У меня никогда такой ночи в жизни не было. Даже на мусульманском кладбище в Стамбуле, где я ночевала, мне не было так плохо, как сейчас.
Они с Сергеем сидели в траве, прижавшись спинами к дереву, но при этом касались друг друга, и это было важно для обоих и обоим было нужно – иначе здесь можно сойти с ума.
– Я сейчас подумала, что мы о многом, наверное, не знаем и даже не догадываемся. А рядом с нами есть какие-то параллельные миры. Кто там живет, как живет – не знаем. Не пересекаемся никогда. А потом вдруг какой-то сбой – и ты проваливаешься в эту параллельную действительность. И там ты – уже совсем не ты.
– А кто?
– Таня Тимофеева, к примеру.
– Ты и есть Таня Тимофеева.
– Для тебя я – Таня Тимофеева. И у тебя это удивления не вызывает. А я, допустим, знаю, что я – Полина Звонарева, и я все про эту Полину знаю, могу всю ее жизнь рассказать, и получается, что мы действительно из разных миров. Живем в одно время и даже в одном месте, но никогда при этом не пересекаемся.
– Конечно, это так, – сказал Сергей. – Мы вроде рядом, но не пересекаемся. Только здесь никакой мистики. Богатые и бедные. Молодые и старые. Здоровые и больные. Русские и китайцы. Существуем вместе, но друг друга не замечаем и стараемся даже не думать. У каждого своя судьба. И своя ниша тоже. Вот ты жила… Как ты жила… Приехала в Турцию денег заработать. В магазине. Продавцом. И все равно не вырвешься из своего мира. Зарплата плевая. Челноки хамят. Кемаль руки распускает. И все равно получается такое же дерьмо, от которого ты из дома уехала. И в то же самое время кто-то в Турцию приехал отдохнуть. Отель пять звезд. Все включено. Прислуга бегает. И ему это привычно. Он три месяца назад вообще в Париже был. А за полгода до того – и вовсе в Мексике. Такая жизнь, что тебе представить даже сложно.
– Я так жила, – тихо сказала Полина.
– Это ты в снах так жила, – парировал Сергей почти насмешливо. – Так тебе хотелось. Потому ты и рванула в Турцию из своих Фиников, где ни воды горячей, ни отопления, где мамка – уборщица, которая готова тебе по наследству передать свое ведро и швабру. А ты решила от этой швабры в Турции укрыться. Просто перепрыгнуть в параллельный мир. А это так не делается.
– А как это делается?
– Завтра мы найдем то самое место, которое на фотографии. Если мы не ошиблись и деньги там – вот тогда все изменится. И тогда получится, что этот мертвый город и есть та точка, где переходят из одного мира в другой. Мистическое место. Таких на Земле, может быть, вообще больше нет.
* * *
Утомленная Полина заснула, свернувшись калачиком в траве. Сергей укрыл ее своей курткой и замер в неподвижности, глядя на уходящий вниз лес, где совсем близко, за деревьями, затаился в ночи город мертвых. То ли испарениями с земли поднимался туман, то ли это низкие облака цеплялись за вершину горы – но плыло что-то белое клочьями между деревьев, придавая окружающему вид жутковатый и таинственный. То казалось, что это паруса лодок скользят бесшумно над невидимой рекой, а то угадывались всадники на белых лошадях, в полном безмолвии спешащие куда-то. Сергей обмирал, всматривался до рези в глазах, а потом вздрагивал, когда где-то вдалеке испуганно вскрикивала птица.
Он уже потерял ощущение реальности, балансировал на грани между явью и сном, когда почти бесшумно сработал виброзвонок его мобильника. Он очнулся, но не вынырнул из дремоты до конца. Сказал в трубку:
– Алло.
И услышал ласковый женский голос, от которого его тут же бросило в жар:
– Привет. Ты меня узнал?
Это был голос Тани Тимофеевой, но сама она сейчас спала в траве неподалеку, он ее видел, и никак она с ним не могла разговаривать по телефону.
– Ты почему молчишь, Сережа? – спросила Таня с такими бархатными интонациями в голосе, что ему жутко сделалось.
Он поднялся и направился к спящей Тане на непослушных ногах. Девушка укрылась курткой с головой, и ее лица не было видно. Он резким движением сдвинул куртку – Таня спала, и никакого телефона у нее не было.
– Зачем ты так делаешь, Сережа?
– К-как?! – ужаснулся он и отпрянул от Тани, обливаясь холодным потом.
– Ты молчишь. Ты обижаешься на меня? Разве на меня можно обижаться?
Она нисколько не сердилась на него за это. Она печалилась. И он вдруг осознал, что происходит. Он разговаривал не с живым человеком. Он разговаривал с человеком, которого нет. Белый туман наплывал, обдавая его могильной сыростью, и его так трясло, что он едва удерживал мобильник в своей непослушной руке.
– Мы встретимся, Сережа. Я очень этого хочу.
Так приглашают в небытие. Так ушедшие зовут за собой оставшихся. Так узнают о своей близкой смерти.
– Я не хочу! – испугался он.
– Это неважно. Ведь я рядом. И ты знаешь, что я рядом, правда?
– Да, – ответил он и посмотрел на спящую Таню Тимофееву полными ужаса глазами.
– Скажи мне, где мы с тобой сейчас, – попросила Таня из ниоткуда своим бархатистым призрачным голосом. – Как это место называется?
– Термесос, – ответил он, обмирая от ощущения нереальности происходящего.
При лунном свете лицо спящей девушки казалось неживым. Мертвенная бледность. Может быть, она уже умерла?
Насмерть перепуганный Сергей толкнул ее. Она вскинулась, резко поднялась в траве.
– Алло! – сказал Сергей в трубку.
Но теперь там ему никто не отвечал.
* * *
– Они в Термесосе! – сказала Таня. – Я не знаю, как им это удалось, но они, похоже, нашли наши деньги.
– Термесос – это где? – вскинулся Рустам.
– Рядом с Антальей.
Больше семисот километров.
– Вах! – сказал Рустам с досадой.
– Звони в аэропорт! – распорядилась Тимофеева. – Может быть, еще есть рейс до Антальи. Ты вызывай такси! – сказала Денису. – Если мы сейчас улетим в Анталью, мы перехватим их в Термесосе.
Рустам и Денис принялись одновременно звонить по телефонам. Рустаму удача улыбнулась первому.
– Есть рейс! – выпалил он. – Последний на сегодняшний день!
* * *
В самолете Денис сел рядом с Тимофеевой.
– Давно ты с Рустамом? – спросила она.
– Нет. Рустам предложил мне заработать, когда ты от него сбежала. Мы с тобой не были знакомы, так что ты не могла ничего заподозрить. Рустам хотел, чтобы я тебя закадрил и после заманил куда-нибудь в укромное местечко.
– Ну и как, закадрил? – спросила Тимофеева насмешливо.
– Легко! А ты не помнишь разве?
– В том-то и дело, что там была не я. Я бы с тобой в жизни не связалась.
– Это почему? – не всерьез оскорбился Денис, но его задело, кажется.
– Кто ты такой? – сказала Тимофеева. – Мальчуган на побегушках. А у меня семьсот тонн баксов. Неравный получается брак. Или мезальянс, если по-умному. И на что ты мне сдался в этом случае?
– А ты правда кинула Рустама?
– Ты разве сомневаешься?
– Ну, слышал кое-что. А все равно не верится. С Рустамом шутки плохи. Он никогда и ничего не прощает.
– А я до сих пор жива, как видишь, – сказала спокойно Тимофеева. – И дальше буду в полном шоколаде.
– Я бы на твоем месте так не фраерился.
– Почему?
– Башку тебе Рустам все равно открутит. Когда до тех денег доберется.
– До каких?
– Которые ты у него украла. Тогда ты ему станешь не нужна…
– Я ему всегда буду нужна, – уверенно сказала Тимофеева.
– Опять фраеришься.
– Вся штука в том, что Рустам силен только ножиком махать. Зато головой думать у него получается не очень. Он может бушевать, проклинать меня и обещать убить, но, как только успокоится, он понимает, что без меня ему кранты.
Денис усмехнулся недоверчиво. Тимофеева демонстративно не заметила его усмешки. Так позволяют себе поступать люди, полностью уверенные в своей правоте.
– Если бы не я, Рустам давным-давно сидел бы в турецкой тюрьме, – сказала Тимофеева. – Потому что всех его мозгов хватало только на то, чтобы русских девчонок подставлять русским же туристам, и этих туристов девчонки травили клофелином. Обчистили карманы, разбежались, а потом турист приходит в чувство и бежит в полицию. Я думаю, что там на Рустама уже куча заявлений, достал он просто местных полицейских, и еще месяц или два, и его бы взяли. Это же я ему, дураку, подсказала, что по-другому надо.
– "По-другому" – это как?
– Это так, чтобы турист сам деньги предлагал и был бы счастлив до беспамятства, когда у него те деньги соглашались взять.
– А так бывает?
– Сплошь и рядом, – подтвердила Тимофеева. – Представь себе туриста. Приехал. Расслабился. Хочет удовольствий. Знакомство с девушкой. Вроде бы тоже туристка. Курортный роман, какая прелесть. Приходят к нему в номер, трали-вали, и вдруг в самый неподходящий момент заявляется почти что муж.
– Чей? – не понял Денис.
– Мой.
– А почему "почти что"?
– Потому что скоро свадьба. И он жених. Он местный, турок, турка Эдик классно изображал. А я тут типа на работе, в магазине продавцом, а так вообще я из России. Мне безумно типа замуж хочется, а тут такой конфуз. И Эдик вызывает моего брата, это уже Рустам, чтобы тот тоже на этот стыд полюбовался. Понятно, что свадьбе не бывать, и это катастрофа. Появляется Рустам, закатывает мне сцену. При туристе. Это незабываемо, конечно. Запоминается надолго. Ты же представляешь себе Рустама в гневе? Зрелище не для слабонервных. Орет на меня, какая я сякая. Что у него планы были, связанные с моим замужеством. Что он тут по бизнесу и ему надо с турками поближе быть. Что он с этим турком, который Эдик, просто мечтал породниться. И что теперь все пошло прахом, потому что этот турок всем растрезвонит, какая я, и нам здесь не жить, потому что тут мусульмане и нравы у них строгие. Придется сваливать. И его бизнесу, конечно же, каюк. И все это обсуждается при туристе и при Эдике, который по-русски типа ни бельмеса не понимает. А я такая вся в слезах, в истерике и начинаю гнать пургу, будто мужик этот меня изнасиловать пытался. Турист пугается и говорит – вранье. А я свое гну. Мне деваться некуда и надо стрелки перевести, чтобы репутацию сохранить и чтобы мне братец, то есть Рустам, башку не открутил. Тут и до Рустама доходит как бы, что это выход. Что надо вызывать полицию и делать крайним этого туриста. Тогда я вроде бы и ни при чем, и даже, может быть, со свадьбой не все так безнадежно. Турист понимает, что он влип, и дальше уже дело техники – подвести его к мысли деньги предложить.
– Ну, я бы на такое не повелся, – сказал Денис.
– Это конечно. Все мужики ужасно смелые. Пока не припечет. Я тебе скажу, что за все время только три или четыре человека деньги отдали не сразу, а чуть позже.
– На чем вы их сломали?
– Вызвали полицию.
– Вы? Полицию? – не поверил Денис.
Потому что для них это равносильно самоубийству.
– Тут важно, как обставить, – сказала Тимофеева. – Рустам вызывает администратора, говорит ему, что такая вот ботва тут приключилась и надо звонить в полицию. Администратор, ясное дело, не в восторге и кличет менеджера. Ты понимаешь? Вся эта безнадега разрастается, все больше действующих лиц, и до мужика этого бедного начинает доходить, что шутки кончились, что мы пошли ва-банк и поди пойми, чья там возьмет, когда полиция приедет. И тут уже даже самые отвязные начинают думать, как им со мной и с Рустамом подружиться. Ни одного прокола за все время. Ты думаешь, Рустам не понимает, чья это заслуга?
– Но потом вы все-таки поссорились, – подсказал Денис.
– Ага, – бестрепетно подтвердила Тимофеева. – Тут в Турции наши бизнесмены-мусульмане, татары всякие с башкирами, потихоньку обосновываются. Дома себе покупают, в бизнес деньги вкладывают. Мы на одного такого наткнулись. Я сразу сказала Рустаму, что этого на деньги мы не разведем. Не тот фрукт. И Рустам решил его тупо бомбануть.
– Убили?
– Нет, ограбили. Я не видела, меня с собой не взяли. Смотрю: приехали на машине этого татарина, с его чемоданом, где деньги были, а в машине пятна крови. Покалечили они его маленько.
– Так ты машину его видела?
– Видела.
– Опаньки! – сказал озадаченно Денис. – А Рустам меня отправил тебя клеить на той самой машине.
– Дурак он потому что, – сказала Тимофеева как о чем-то само собой разумеющемся. – Говорила я тебе, что Рустам только ножиком махать мастак, а на все другое у него ума не хватает.
– Так что я спокойна за свою судьбу, – подытожила Тимофеева. – Пока мы до Антальи долетим, Рустам дозреет до того, что я ему настоящее дело предложила. Что не надо меня за эти смешные семьсот тыщ резать на куски, потому что намного выгоднее будет папика доить всю оставшуюся жизнь.
– А зачем тебе Рустам? – вдруг спросил Денис и посмотрел внимательно.
Их взгляды встретились. Тимофеева молчала. Денис ждал ответа. Тимофеева повернула голову и посмотрела на спящего в кресле через проход Рустама.
– Зачем он нужен? – произнес Денис горячим шепотом. – Семьсот тысяч – это хорошие деньги. А он их все заберет, не подавится. Ведь можно по-другому все решить.
– Как?
– Без него. Чтобы он – не в доле. Ты подумай, ты же умная.
– Ты предлагаешь его кинуть?
– Ну конечно!
– А ты мне, типа, подсобишь?
– Ага.
Тимофеева потянулась через проход между креслами, больно ткнула острым кулачком под ребра спящего Рустама, и тот встрепенулся, будто и не спал.
– Слушай, Рустам! – сказала Тимофеева, зло щурясь. – Меня не надо проверять! Пускай твой мальчик чепухой не занимается!
– А что такое? – неискренне изобразил удивление Рустам.
– Ты святого из себя не строй! – посоветовала Тимофеева. – Я знаю, кто придурка этого науськал!
– Хорошо, я больше так не буду, – легко пошел на попятную Рустам.
– А кто придурок? – дозревал Денис.
Тут Тимофеева глянула на него так, что он смешался.
* * *
К утру небо посерело и звезды стали блекнуть, а потом их вовсе не стало видно, потому что вершину горы заволокло туманом, похожим на белый дым, только этот дым был сырым и не имел запаха.
Продрогшая Полина очнулась от сна и села в траве. Сидевший от нее в трех метрах Сергей даже не шелохнулся.
Туман казался белым молоком, перетекающим через гору.
– Сергей! – шепотом позвала Полина.
Он вздрогнул и резко обернулся. У него были круги под глазами и осунувшееся лицо, и казалось, что он за эту ночь постарел лет на двадцать. Он смотрел на свою спутницу так, будто ее не узнавал.
– Что с тобой? – спросила тихо Полина.
Не ответил.
– Ты испугал меня сегодня ночью. Что-то случилось?
– Ты слышишь? – вдруг спросил он придушенным голосом, и от этого голоса ей сразу стало жутко.
– Что? – обмерла она.
– Нет звуков! Я ничего не слышу!
Тут и она обнаружила. Полная тишина. Нереальное безмолвие. Будто они находились где-то под водой.
– Я разговаривал с тобой сегодня ночью, – сказал Сергей, и Полина обратила внимание на то, как при этом двигаются его губы – они словно резиновые были и плохо ему подчинялись.
– Да, я помню, – пробормотала она. – Ты ночью разбудил меня…
– Я не про то. Я не тогда. Я разговаривал с тобой по телефону.
– Со мной? По телефону? – изумилась Полина.
– Ты позвонила мне. И я с тобой говорил.
Она недоверчиво вглядывалась в него и вдруг увидела то, чего накануне не было, – седую прядь в его волосах. И тогда она поняла, почему у него такой странный взгляд. Потусторонний взгляд. Безумный.
– Мы с тобой не живем, – сказал Сергей. – Нас нет. И звуков тоже нет. Здесь тихо, как в могиле.
Полина испугалась – не его слов, а его состояния, и еще она боялась, что его безумие передастся ей.
– Просто у нас была ужасная ночь, Сережа, – сказала она осторожно.
– Ужасная, – повторил он эхом. – Я слышал твой голос. Ночью. Так живые не говорят. Ты звала меня к себе.
– Куда?
– Туда. Мы умерли…
– Мы живы!
– Или умрем. Мы зря сюда пришли. Нельзя нам было это делать. Здесь страшное место. Они не просто так хоронили тут своих покойников. Что-то древние про эту гору знали.
– Нам надо уходить, Сережа. Спускаться вниз.
– Я не пойду! – ужаснулся он, вглядываясь в белое молоко, сквозь которое ничего не было видно.
– Тогда я пойду одна, – сказала Полина и решительно поднялась.
– Ты никуда не придешь. Отсюда нет дороги.
– Здесь есть тропа, ее надо найти. Там будут саркофаги, потом Термесос, развалины, театр, гимнасий, термы. И дальше – по тропе вниз.
– Тебе только кажется, что ты все это помнишь, что это есть. Это как с той жизнью, про которую ты мне рассказывала, которая у тебя как будто была когда-то. Ты ее помнила в подробностях, но когда пыталась найти доказательства, поговорить с людьми из той, из прежней жизни – не было ничего и никого. Полный мрак. Мир, который был только в твоем воображении.
– Я ухожу, – сказала Полина. – Ты идешь?
– Нас нет! – обреченно произнес Сергей.
– Ты идешь? – повторила она.
Сергей нехотя поднялся.
Они пошли наугад, ступая по мокрой траве. Сквозь молоко тумана тут и там проступали призрачные тени, которые при приближении оказывались деревьями.
– Здесь даже листья не шевелятся, – бормотал Сергей почти беззвучно, но его слова слышались отчетливо в могильной тишине.
Случайно они наткнулись на тропу, и теперь уже не надо было думать, в каком направлении идти.
Скоро молоко вокруг стало серым – они вошли в лес – и почти сразу наткнулись на первые саркофаги. Каменные гробы вдруг проступили из тумана. Холодный сырой камень. Сумрак леса. И пугающее кладбищенское безмолвие.
– Здесь тропа, – прошептала Полина. – Нам вниз. Все нормально, Сережа.
Они шли сквозь город мертвых. Вдруг Сергей схватил Полину за руку. Она вскрикнула.
– Слышишь?! – спросил Сергей почти беззвучно.
А она уже услышала, ощутила всем телом странный гул, будто вокруг них замычали безголосые, то ли проклиная путников за их бесцеремонное вторжение, то ли призывая присоединиться к ним.
– Это мертвецы! – сказал Сергей.
И ей сделалось страшно.
Они бросились вниз по тропе, все убыстряя шаг. Мертвецы не отпускали их, хватали за руки.
– Пусти! – отбивался Сергей.
– Сережа, это деревья! – уговаривала его Полина, хотя у нее самой зуб на зуб не попадал от страха.