– Нет.
– Ничего особенного. Сувенирами торгуют, есть кафе. Ну и легенда, само собой, у турок без легенд ни шагу. У султана была дочь. Ему кто-то напророчил, что дочь умрет от укуса змеи, и тогда султан, чтобы ее уберечь, поселил ее на этом маленьком острове. И все равно не уберег. На остров периодически доставляли продукты. И однажды в корзине с фруктами случайно оказалась змея. Она укусила девушку, та умерла… Эй, ты в порядке?!
Она отчетливо помнила, как стала круглой сиротой. Сначала не стало ее матери, а потом убили Звонарева, человека, которого она всегда считала своим отцом. Его убили за долги, а он с этими долгами безуспешно пытался рассчитаться. Его даже втянули в аферу со змеиным ядом. Сказали, что очень выгодное дело, что сейчас большие состояния сколачиваются на этом. Ему даже дали возможность заработать на первых сделках. У него был покупатель на змеиный яд. И он нашел поставщика, который мог этот яд достать. Звонареву отвели роль посредника между поставщиком и покупателем, на чем он и зарабатывал свои комиссионные. Он рассчитывал таким образом поправить дела и разобраться с долгами, но не знал, что на самом деле "поставщик" и "покупатель" знакомы между собой и действуют заодно – против Звонарева. Звонарев отдал аванс за первую, пробную партию товара, получил яд, перепродал с выгодой для себя, после этого уже передал аванс за большую партию – и "поставщик" с "покупателем" исчезли с его деньгами. И вскоре после этого Звонарев погиб. Дело о его убийстве вел следователь по фамилии Маркелов.
– Змеиный яд, – сказала девушка. – Я – Полина Звонарева. Ты понимаешь? Надо позвонить в Москву. Там есть человек по фамилии Маркелов. Он должен меня знать.
– Кто он? – спросил Сергей, который не слишком серьезно воспринял слова собеседницы.
– Он следователь.
– Вот как! – неприятно удивился Сергей.
– Он вел дело об убийстве. Я хорошо это помню. Убили Звонарева Олега Ивановича. А я – Полина Звонарева!
Она пробовала это имя на вкус. Она хотела осязать его. Потому что ей надо было хоть за что-то зацепиться, чтобы выкарабкаться наконец из трясины беспамятства.
– Надо позвонить Маркелову! В Москву! – все больше утверждалась она в этой мысли.
– Ты помнишь его телефон?
– Нет. Но это реальный человек. Я тебе сказала недавно, что семьсот тысяч долларов весят шесть-семь килограммов. А ты удивился, откуда я могла бы это знать. От Маркелова! Было следствие, и Маркелов знал, что пропали восемьсот тысяч наличных долларов. Он мне тогда сказал, что это – семь килограммов денег. Потому что один миллион долларов наличными весит восемь килограммов восемьсот граммов. Такая вот простая арифметика. Это я помню. Но я не помню номера Маркелова.
– А как же собираешься звонить?
– Надо позвонить кому-то, кто сейчас в Москве. Пускай разыщет этого Маркелова. Маркелов работает в уголовном розыске. У тебя есть какой-нибудь знакомый в Москве, чей телефон ты помнишь?
– Нет, – сказал Сергей.
Еще не хватало ему перед ментом нарисоваться. Ну уж дудки. Тут такое дело, что милиция им вовсе ни к чему.
* * *
Это какой-то чудовищный заговор, подумала Полина. То ли они хотят свести ее с ума, то ли какую-то другую ужасную преследуют цель – но они с завидным упорством добиваются, чтобы она поверила в то, что она – Таня Тимофеева. Кто такие "они", Полина понятия не имела, но "они" несомненно существовали, "они" строили козни, и "они" действовали без жалости и сострадания к Полине.
– Послушай, а может, это какое-то реалити-шоу? – сказала Полина, обращаясь к Сергею. – Может, съемки скрытой камерой? Я все время оказываюсь в каких-то идиотских ситуациях, а в это время за мной, может быть, наблюдают?
Она даже повела окрест взглядом, но не обнаружила никого, а увидела море, пустынный пляж, сосны на пригорке и далекие горы за теми соснами.
Сергей хмыкнул недоверчиво.
Он доставал из альбома фотографии одну за другой, и на обороте каждой обнаруживал пояснительный текст. Все фотографии были подписаны, там указывалось, где был сделан снимок.
– Ты, может быть, с ними заодно? – предположила Полина. – Зачем все это? И когда закончится?
– Я тебе скажу – когда, – ответил Сергей. – Когда мы найдем деньги.
Он как раз вытянул из кармашка в альбоме очередную фотографию, а под ней вдруг обнаружилась еще одна. На той, второй фотографии был каменный саркофаг, похожий на огромных размеров ларец, последнее пристанище неведомого покойника. И никаких пояснений на обороте фотографии.
– Ты знаешь, что это такое? – спросил Сергей у Полины.
– Похоже на каменный гроб. Саркофаг.
– Ты видела когда-то это прежде?
– Нет.
– Я думаю, это то, что мы ищем, – сказал Сергей.
* * *
Они приехали в Анталью во второй половине дня. Без труда разыскали пансион "Монд", о котором рассказывала Полина, и здесь она снова испытала удивительное чувство какой-то призрачности происходящего, потому что не могла сказать самой себе, сколько раз она здесь успела побывать – один, два или гораздо больше.
Хозяин пансиона, уже знакомый ей турок, неимоверно изумился, когда ее увидел.
– Здравствуйте, – сказала ему Полина.
Он не сразу обрел дар речи.
– Скажите, сколько раз я здесь бывала? – спросила девушка, чем еще сильнее озадачила своего собеседника.
Но ей нужен был ответ.
– Помните, я здесь у вас жила?
– Да, – ответил турок.
– Уезжала. На время. В Йолюдениз. Потом снова приехала.
– Я помню.
– А до того, как я уехала в Йолюдениз, я тут поселилась.
– Совершенно верно.
– А раньше, до того, я здесь появлялась?
– Нет.
– О чем ты с ним говоришь? – спросил Сергей, который был не силен в английском.
– Я спросила, сколько раз здесь я останавливалась раньше.
– И сколько же?
– Только однажды.
– Скажи ему, что мы хотим здесь поселиться.
Полина перевела. Турок, мягко говоря, не обрадовался. Сергей этого даже не заметил, поскольку как раз в этот момент доставал из кармана фотографию с саркофагом.
– И спроси у него, не знакомо ли ему это место, – сказал он Полине.
Девушка перевела. Турок всмотрелся в снимок.
– Это Термесос, – сказал он.
– Мне знакомо это название, – вспомнила Полина.
– Ты там была? – быстро спросил Сергей.
– Кажется, нет. Но я видела слово Термесос в путеводителях.
Сергей раскрыл свою сумку, выгреб оттуда книги, и они с Полиной принялись листать их на глазах озадаченного турка. Полина нашла упоминание о Термесосе, стала переводить с английского для Сергея.
– Практически ничего не известно о народности, основавшей этот город в труднодоступном месте на горе. И неизвестно, когда этот город возник… Расположен на высоте 1700 метров над уровнем моря… Упоминается в "Илиаде"… Известен тем, что в 333 году до нашей эры Александр Македонский, увидев, насколько город неприступен, не решился его штурмовать…
– Вот оно! – сказал Сергей. – Мы нашли этот город!
* * *
Они оставили мысль переночевать в Анталье и отправились на поиски Термесоса, несмотря на то что день уже близился к завершению. Сергей сориентировался по карте, и из Антальи они выезжали, следуя указателям с названиями городов Бурдур и Испарта, но очень скоро после того, как Анталья осталась позади, они свернули в направлении города Коркутели и приблизительно в тридцати километрах от Антальи увидели указатель с надписью: "Термесос".
На ответвлении уводящей в горы дороги была касса, и им пришлось приобрести билеты.
– За вход на поле чудес, оказывается, надо заплатить, – пробормотал Сергей. – Я надеюсь, что наши инвестиции окупятся и деньги мы потратили не зря.
Дорога шла через лес и поднималась все выше в горы. Здесь не было жилья и не было людей, и за все время им навстречу проехала только одна или две машины.
Километров через десять, когда они достаточно высоко поднялись по петляющей дороге, их взорам открылась площадка, где стояли несколько машин и большой автобус, в котором рассаживались гомонливые туристы. Проехать дальше было невозможно: дорога закончилась.
Они стали подниматься по неширокой и безлюдной в этот поздний час тропе, взбираясь все выше по заросшему лесом склону.
Минут через двадцать медленного подъема они встретили группу из четырех человек: двое мужчин и две женщины, туристы. Те спускались сверху быстрым шагом и посторонились вежливо, пропуская поднимающихся вверх по тропе путников, глядя на них при этом с легким недоумением – время для прогулок в этом лесу было уже позднее.
Солнце закатилось за горы, отчего небо из синего превратилось в серое. Все вокруг потемнело и краски утеряли яркость. Не пели птицы. Не было слышно голосов. Только время от времени шумела потревоженная ветром листва. И вдруг они увидели первые руины. Хотя были готовы к встрече с мертвым городом и успели прочитать, что Термесос, когда-то процветавший и в лучшие годы насчитывавший двадцать тысяч жителей, угас уже к пятому веку – был разрушен сильным землетрясением и окончательно покинут его последними обитателями, после чего был забыт до девятнадцатого века, когда его случайно обнаружили в труднодоступных лесах на вершине горы, – они все-таки дрогнули, увидев проступившую из-за листвы кладку грубоотесанных камней, словно они и были теми первооткрывателями, которые увидели мертвый город после почти полутора тысяч лет забвения.
Остатки стен, арочные своды и груды каменных блоков, рассыпавшихся по земле кубиками из детского конструктора, в окружении густого леса, заполонившего все вокруг и уже пробившегося отдельными деревьями сквозь камни умершего города.
Судя по табличке, здесь когда-то были бани и гимнасий, место для спортивных упражнений, где царили молодость и сила, а ныне тлен и запустение среди руин, переживших своих строителей на пару тысяч лет.
Подавленные впечатлением от первого соприкосновения со свидетельствами безжалостности и непобедимости времени, путники в полном безмолвии направились дальше, вверх по тропе. Через четверть часа они вышли к античному театру, создатели которого, как казалось, выдолбили гигантскую лунку на самой вершине горы, в этой лунке устроили каменные скамьи, спускающиеся сверху вниз ступенями и подковой охватывающие расположенную ниже по уровню сцену. Стоя на верхних рядах театра, Сергей и Полина видели эту сцену и служившую ей задником стену, заросшую лесом долину далеко внизу за этой стеной и вершины близлежащих гор вокруг. Выше их уже было только небо.
Здесь когда-то жил удивительный народ. Сильный народ. Счастливый народ. Они поселились там, где равными им были только птицы. Они присвоили себе право жить в таком месте, где в театре можно было даже не давать представлений – достаточно было сесть на скамью театра и наслаждаться изумительной красотой окружающих пейзажей. И никто не мог поставить под сомнение ни их выбор, ни их права – даже всемогущий Македонский отступил.
Быстро темнело. Взошедшая луна заливала руины города призрачным светом. И никого не было вокруг.
– Пойдем, – едва слышно произнес Сергей.
Они пошли через лес, тут и там натыкаясь на руины. Назначение некоторых из разрушенных построек им порой удавалось определить по табличкам. Храм. Еще храм. Бывший жилой дом. Агора, торговая площадь. Цистерны для хранения воды – это несколько огромных емкостей, выдолбленных прямо в скале и выходящих на поверхность огромными черными проемами-колодцами, которые казались бездонными в сумерках. Лес был густой. Он скрыл планировку улиц, он уже давно поглотил этот город, он его почти победил, и оставались лишь последние островки того пространства, которое когда-то обжили люди.
Пройдя по едва угадывающейся в темноте тропе, они вышли к развалинам какого-то внушительных размеров сооружения, от которого осталась только огромная стена, а дальше тропа раздваивалась, и там были два указателя. Тот, что уводил направо, Сергея не заинтересовал, а левая тропа, судя по указателю, вела к некрополю, и теперь уже не оставалось сомнений, что цель близка. Потому что некрополь – это город мертвых. И в этот город они стремились лунной ночью.
Они шли через лес, где, кроме самой тропы, не было никаких других следов присутствия человека. Ни руин, ни указателей – ничего. Здесь уже было по-настоящему страшно, потому что ночь окончательно вступила в свои права и пробивающийся сквозь листву деревьев лунный свет был пугающе призрачен.
Вряд ли они смогли бы сказать, сколько им пришлось пройти по тропе, которая все время вела их вверх, когда деревья вдруг расступились, открывая взорам настороженных и уставших путников невероятную картину, какую прежде им никогда видеть не доводилось, и они остановились, пораженные.
Каменные саркофаги были рассыпаны в хаотическом беспорядке. Где-то они просто устилали пространство под деревьями, а где-то громоздились высокими холмами, на вершины которых можно было забраться, лишь карабкаясь по этим последним пристанищам давно умерших людей. Каменных гробниц было много, очень много – десятки, сотни, тысячи, как представлялось путникам, которые не без внутренней дрожи пробирались через этот город мертвых. Они с такой силой вцепились друг в друга, будто только в этом было их спасение и стоит им только руки расцепить, как тотчас же они будут разлучены и пропадут, сгинут, как сгинули когда-то обитатели Термесоса.
Тропа петляла меж саркофаговых холмов. Судя по всему, жители Термесоса были вынуждены водружать каменные гробницы одну на другую, сооружая своеобразные многоэтажки для покойников по причине многочисленности последних, но затем землетрясения разрушили упорядоченность этого города мертвых, превратив все в хаос, в подобие ада на земле, где даже покойникам покоя нет. Каменные крышки – плиты саркофагов были сорваны, и страшно заглядывать в черные провалы этих огромных гробов, намного переживших своих обитателей.
Полина дрожала. Она бы закрыла глаза, если бы не боялась упасть. Сергей увлекал ее за собой. Они поднимались все выше. Шли долго. Звук их шагов отражался от камней саркофагов. Вдруг впереди появился какой-то просвет. Там тоже было темно и была ночь, но кто-то будто нарисовал для путников проем, добавив в черную краску несколько капель белой. Они вышли на взгорок и отсюда увидели усыпанное звездами небо, увидели луну, угадывались горы впереди внизу. Страшный некрополь остался у них за спиной. Они прошли его насквозь, пропитавшись разлитым в воздухе ужасом этого страшного места и растеряв былой кураж, и теперь не могло быть и речи о том, чтобы туда вернуться этой ночью.