И что-то помогло мне шагнуть через край своих возможностей.
Я смотрю на Сергея и постепенно вскипаю.
- Ты маменькин сынок. Ты слабак! Живешь с родителями в прекрасной квартире, и думаешь, так будет всегда? Фиг! Ты видел, что наделал твой отец? Он нарушил закон, и его посадят. Твоя мать не сможет одновременно работать и ухаживать за тобой. У вас не будет денег. Вы переедете в меньшую квартиру, а потом совсем в маленькую, где-нибудь у черта на рогах! У тебя не будет ни компа, ни Интернета. Ты будешь передвигаться на рухляди и редко выезжать во двор. Все забудут о тебе, словно тебя и нет на свете! И самое главное, у тебя никогда не будет девчонки. Никогда!
Сергей ошарашено смотрит на меня, а Марго пытается понять, куда я клоню. Они оба еще не знают, на что я решился.
Я стягиваю свою футболку, подхожу к Сергею и силой связываю ему руки за спиной.
- Папа, - пытается позвать он.
Я разрываю его футболку и запихиваю ее в рот.
- Вот так! Теперь ты не пикнешь. - Я пристально вглядываюсь в глаза Сергея, пытаясь увидеть предел его отчаяния. - Отец не придет на помощь. Ему не нужен калека. Теперь я буду ему сыном вместо тебя! Ты понял? Я, а не ты! Это я встал с коляски при такой же травме, а ты не можешь. Зачем ему сын-слабак. Зачем ты вообще должен жить. Знаешь, что я сейчас сделаю? Сброшу тебя с балкона!
Я разворачиваю коляску лицом к балкону и распахиваю две створки балконной двери. Балкон не застеклен, я заглядываю через край и возвращаюсь к Сергею.
- Двадцать второй этаж, чувак. Клево! Ты успеешь вспомнить лучшие моменты ходячей жизни. Ну, что, полетели?
В глазах мальчишки паника. Это то, что надо. Сейчас - или никогда!
Я отвожу коляску на противоположный край комнаты для лучшего разгона. Руки Сергея связаны за спиной, ноги парализованы, он беспомощен. Я встаю сзади и шепчу ему на ухо:
- Сейчас я побегу и разгоню твою коляску. Она ударится о порог и подпрыгнет. Вы взлетите, но коляска останется на балконе, а ты, чувак безногий, перевалишься через перила. И полетишь в последний полет. У тебя единственный шанс выжить - упереться ногами. Но ты не сможешь этого сделать. Ты слабак! - Я даю возможность переварить информацию перепуганному мальчишке и решительно выдыхаю: - На взлет!
Я разгоняю коляску. Сергей тщетно дергается. Мы мчимся к открытому балкону. А вот и порог! Колеса подскакивают, мальчишка вылетает из коляски и…
Всё! Это конец. Что сделано, то сделано.
69
- Ты псих! - Марго дико смотрит на меня.
Я переодеваюсь в свою обычную одежду, выталкиваю девушку из комнаты и выхожу сам. На кухне Самаров привязал оперативника к стулу, и ждет, когда он очнется. Хозяин квартиры настолько занят своей проблемой, что кажется, ничего не слышал. Он смотрит на меня вопросительным взглядом.
- У меня не получилось, - честно признаюсь я.
Самаров морщится от внутренней боли, я делаю шаг к выходу, он жестом останавливает меня.
- Павел, тебе лучше сдаться. Савчука, главаря банды, задержали. Он частично парализован, но выжил. Он даст показания, что ты действовал по принуждению. Бандиты угрожали жизни девочки, ведь так?
Марго кивает. А я смотрю в пол. Меня даже не радует, что сволочь Тиски теперь инвалид. Еще месяц назад, слушая сообщения об автокатастрофах и взрывах, я с горечью осознавал, что нашего полку колясочников прибыло. Это пугало и утешало одновременно. Пусть сытое общество, наконец, задумается, что нас много, и мы не виноваты в том, что с нами случилось! Но сейчас я так подавлен, что не желаю участи инвалида даже своему врагу Тиски. Достаточно колясочников! Пусть все будут здоровыми!
Самаров замечает мою нерешительность и продолжает убеждать:
- Я веду твое дело. Если даже передадут другому следователю, я смогу повлиять. У меня много знакомых адвокатов. Я найду самого толкового. Мы сделает так, что наказание будет минимальным. Скорее всего, условным.
- Вам самому потребуется адвокат.
Самаров смотрит на связанного оперативника и безнадежно машет рукой.
- Мне уже все равно.
- Развяжите его. Скажете, что я парализовал. Он смотрел на меня в момент падения, а вас не видел.
- Если бы все было так просто… Не хочешь сдаться, тогда уезжай из города. Наши оперативники для тебя опасны.
- Да наплевать мне на них!
Я топчусь в нерешительности и думаю о Самарове. Этот человек уже дважды спас меня. Он надеялся, что я сотворю чудо, а я всё испортил. Он продолжает строить планы, как мне помочь, а я сотворил подлость и желаю смыться. Но я исходил из лучших побуждений! Я хотел помочь Сереже! Но оказалось, единственное, что я умею, это парализовывать.
Я закрываю глаза и мотаю головой. В моем сознании образ Самарова. Вспышка! В голове боль, а моя цель передергивается и валится на пол. Парализованный Самаров смотрит, как я перерезаю бельевую веревку, которой связан оперативник. Опер падает рядом с ним. Я наклоняюсь и объясняю следователю.
- Это сделал я, а не вы. Я уложил вас обоих!
Мы с Марго спускаемся в лифте и, не глядя по сторонам, быстро удаляемся от подъезда. Хорошо, что балкон самаровской квартиры выходит на противоположную сторону.
- Куда теперь? - останавливает меня Марго.
Я молчу. Мне не дает покоя тот деревянный особняк, в котором я провел ночь перед нападением на инкассаторов. Красивый дом, рядом склоны с горнолыжными подъемниками, быстрый выезд на Дмитровское шоссе, и неподалеку место, где я потерял семью.
- Может, обратно к нашим? - предлагает Марго. В ее руке простой мобильный телефон. - Ты не подумай, Самаров мне его сам подарил. Это его старый. Я могу позвонить Валентине Николаевне. Возможно, для нас найдется место в экскурсионном автобусе. Хотя бы Москву посмотрим.
В последний день счастливой жизни мы с сестрой гадали, какой сюрприз нам подготовили родители. "Большой и деревянный", - говорила мама. "Рядом можно на горных лыжах кататься", - подогревал интерес папа. Теперь я знаю, что они хотели показать нам новый дом. Мы должны были встретить в нем самый счастливый Новый год. Этот дом достался подлому дяде. Именно в нем прятались бандиты в последнюю ночь. Но там был еще кто-то! Я вспоминаю, что когда мы садились в машину, на втором этаже дернулась занавеска.
- Встречайся с нашими одна, - решаю я.
- А ты?
- У меня осталось одно дельце. Ты запомнила телефон Никиты? - Марго кивает. - Дай трубку.
Пока я договариваюсь с Никитой о встрече, Марго умоляет меня взять ее с собой. Она поняла, куда я намерен ехать. Но я не могу рисковать жизнью любимой девушки. А мне уже терять нечего. Я готов к решающему разговору с убийцей моей семьи.
70
Я в машине Никиты. Меня распирает душевная боль, мне требуется выговориться. Я рассказываю Никите об ограблении инкассаторов, погоне, аварии на железнодорожном переезде, перестрелке и следователе Самарове. Взгляд Никиты то и дело отрывается от дороги, он не верит мне:
- Следователь стрелял в своих, чтобы помочь тебе? Не трынди!
- Он хотел помочь своему сыну-колясочнику.
- И что?
- Я пытался. - Я объясняю про упражнение с футбольным мячом, упоминаю про инвалидную коляску и балкон.
- Не понял. Ты разогнал коляску, а что потом?
- В последний момент я выдернул коляску. Сергей шлепнулся на балконе. Я развязал ему руки и ушел.
- После жуткого эксперимента ты даже не помог инвалиду подняться?
- Если ему всегда помогать, он никогда не встанет.
- Ты крутой, Соломатин. Cool guy! Дядю отчихвостил, от бандитов избавился, и следователю мозги запудрил. - Мы выезжаем из Москвы по Дмитровскому шоссе. - Адрес дома ты точно помнишь?
- Он записан в свидетельстве о регистрации на имя дяди. Я запомнил все адреса. Это дом моих родителей, который я так и не увидел.
- Тогда ясно. Через час будем. А что ты намерен сделать с дядей?
- Он убил мою семью, он должен за это ответить.
- Как? Следователь же заявил, что доказательств недостаточно.
- Вот я их и получу. Он сделает признание.
- Легко сказать. - Никита с сомнением качает головой. - Тот, кто пошел на убийство ради богатства, пойдет на новое преступление, лишь бы остаться богатым.
- Я тоже готов на многое.
- Да ты хоть понимаешь, что дядя захочет убить тебя!
- Еще посмотрим, кто кого.
- Это по-мужски! Если государство не может наказать преступника, надо действовать самому. Ты один справишься? Тебе помочь?
- Не хочу никого впутывать. Отец бы не одобрил. Это мое личное дело.
- Ты не жалей гада! Из-за него ты стал инвалидом, а я кручу баранку за копейки.
- Тоже из-за него? - грустно улыбаюсь я.
- Из-за таких, как он. Преступников и воров!
- Мне нечего терять. Я не уйду, пока не добьюсь справедливости.
- Вот это правильно! Respect! Настройся, как следует, и иди до конца.
Я готов идти до конца. Будь, что будет! Дядя должен ответить за преступление, а потом, если понадобится, и я отвечу.
71
Анна Самарова возвращалась домой с пакетом с продуктами. Ссоры с мужем в последнее время превратились в обыденность. Нервы у каждого ни к черту! С утра поругались, она в сердцах хлопнула дверью, а жить-то надо. Отдышалась, успокоилась, зашла в магазин. Муж на службу под любым предлогом спешит, а Сережа рассчитывает только на нее. Правильно говорит соседка, максимум через год все мужики бросают жен с больным ребенком. На больший срок их энтузиазма не хватает.
Еще на подходе к дому Анна почувствовала неладное. Сердце заколыхалось в неясной тревоге. Что за людей муж притащил в квартиру. Если этот парень когда-то и был колясочником, что с того? Как он поможет Сереже, если лучшие врачи опустили руки?
Что-то заставило Анну остановиться и вскинуть голову. Она смотрела поверх деревьев на свой двадцать второй этаж. А вот и их балкон.
Что это? О, боже!
Пакет выпал из разжавшихся пальцев. Анна побежала. Подъем на лифте показался ей бесконечно долгим. Руки тряслись, пока она возилась с ключами и открывала замок. Женщина вбежала в квартиру. На кухне муж с каким-то мужчиной неуверенно держались за стол напротив друг друга. С утра напились что ли?
Но эти мелочи не могли отвлечь женщину от главного. С криком "Сережа!" она пронеслась в комнату.
Перед балконной дверью лежала опрокинутая коляска. Анна остановилась, словно натолкнулась на невидимую преграду, сделала несколько нетвердых шагов и прислонилась к балконному косяку. У нее кружилась голова, а глаза не могли поверить увиденному.
На балконе, опираясь руками о перила, стоял Сергей. Его тело не обвисло, не дрожало, ему никто не помогал. Сережа стоял сам! И наслаждался солнечным днем.
Сзади Анну обняли руки мужа. И она не сдержалась, дала волю слезам. Первый раз за последний год женщина плакала от счастья.
72
Я подхожу к калитке в высоком заборе и нажимаю кнопку видеодомофона. С минуту меня изучают, затем щелкает замок. Я захожу во двор. Дорожка выложена природным камнем, трава пострижена, но нет ни цветочка. За пушистыми соснами и стройными елями виден красивый бревенчатый дом в русском стиле.
Сюда меня вез отец в последний день безмятежной жизни. В машине были желанные подарки и елочные украшения. Здесь наша семья должна была встретить самый счастливый Новый год. Мы не доехали до счастья десять километров. Теперь я знаю, авария была не случайной. Нас поджидал на "камазе" убийца. Он отнял наши жизни, чтобы завладеть нашей собственностью. В последний момент я видел его ноги и слышал его голос. Он ушел, посчитав, что все погибли.
Но я выжил! И сегодня я пришел, чтобы восстановить справедливость!
Мой взгляд скользит по окнам. Нигде никого. Ни лая собаки, ни детского смеха, ни шума телевизора. Тишина кажется жуткой, словно все вымерли. Но я уверен, что внутри прячется убийца!
Я подхожу к двери дома. Она не заперта, и меня никто не ждет. Прежде чем переступить порог возникает ощущение, что меня заманивают в западню. Но отступить я не в праве. Или я - или убийца! Он хочет избавиться от меня. Если исчезнет законный наследник и свидетель его преступления, убийца сможет жить, как раньше.
Я пересекаю прихожую. Впереди просторная гостиная с камином и высоким потолком. Я заранее формирую в сознании образ дяди. У меня есть план. Почти такой же, как в нотариальной конторе. Но тогда я озадачился ерундой - вернуть права на торговый центр. Это не главное в моем противостоянии с убийцей. Я обязан добиться, чтобы его посадили. А для этого, дядя должен признаться в содеянном. Я рассчитываю вновь парализовать его, оставив возможность писать и говорить. Это сложная работа, но я готов к ней.
Где он? Почему не показывается? Быть может, притаился и готовится размозжить мне голову каминной кочергой?
Борясь с волнением и страхом, я вхожу в гостиную. Уже жалею, что не проверил шкаф и санузел в прихожей. А вдруг он выскочит оттуда? По спине гуляет холодок. Я резко оборачиваюсь. Мне чудятся крадущиеся шаги.
Никого.
Однако страх не отпускает. Неизвестность пугает больше открытого противостояния. Где убийца? Кто открыл мне калитку?
И тут я слышу скрип ступеней!
Он настолько отчетливый, что его нельзя списать на воображение. Взгляд взлетает вверх. И я вижу спускающиеся ноги. Неясная тревога скребет ногтями по сердцу. Я не успеваю понять ее причину, и вижу дядю. Он остановился на повороте лестницы, на краю ступени, и смотрит поверх меня.
- Спелись?
Первое его слово кажется странным. Я не понимаю, о чем речь. Мне надо срочно парализовать противника, однако положение таково, что дядя может грохнуться с лестницы и отключиться. Это противоречит моим планам.
"Спускайся! - кричит мое подсознание. - Ты же хочешь меня убить!"
- Я готовился к нашей встрече, племянничек. Бандит ворвался в мой дом, и я вынужден защищаться. - С этими словами дядя направляет на меня пистолет.
Вот дерьмо! Этой рукой он должен писать признание!
У меня не остается выбора. Мое "оружие" тоже "взведено", но я не имею лишнего мгновения для избирательной парализации. Вся моя энергия направлена, чтобы вырубить опасного противника. Пламя ненависти обжигает глиняную фигурку, дядя передергивается, роняет пистолет и валится лицом вперед.
Я спешу подхватить его. Он должен уцелеть!
Но после каждого сеанса парализации меня накрывает головная боль и мышечная слабость. Я не успею поймать его! Взгляд падает на ноги дяди. И тут я понимаю, что за сомнение скребло на душе. У дяди большие ступни! Убийца, подошедший к машине, имел меньший размер ноги! Я это отчетливо запомнил, потому что мог сравнить ногу убийцы с кубиком Рубика.
Быстрая тень опережает меня и подхватывает падающее тело.
Ох, ни фига себе! Это Никита! Он снова пришел на помощь.
Но вот Никита отстраняется. Тело дяди оседает на пол. Я вижу, как на толстом животе родственника расплывается алое пятно. Откуда? А вот и ответ. В руке Никиты окровавленный нож.
Я в полном ауте. Что происходит?
Никита вкладывает нож в мою ослабевшую руку и ухмыляется:
- Hello, сопливый сопляк.
Эти слова, как удар под дых, и одновременно как вспышка света. Они возвращают меня в день трагедии. Единственное оставшееся пятнышко изморози на окошке памяти оттаивает, я снова слышу последние слова убийцы.
73
- Валентина Николаевна! - искренне радуется Марго.
Марина Андреева пять лет в интернате, но впервые делает то, над чем насмехалась раньше. Она обнимает воспитательницу.
- Слава богу, с тобой всё в порядке. Ну, успокойся, девочка, успокойся, - причитает Валентина Николаевна, поглаживая вздрагивающую спину девушки. - Теперь ты с нами.
Из окна автобуса во всю пялятся интернатские воспитанники. Такой слабой сильную Марго никто не видел. Лишь Денис Голубев поглубже надвигает на лоб бейсболку и вжимается в кресло. Преподавателя мужчину взяли в поездку, чтобы он помогал ребятам.
- А Павел Соломатин. Где он? - спохватывается Валентина Николаевна.
- Паша. Он уехал, - уже в открытую хнычет Марго.
- Да что с тобой? Говори толком! - встряхивает девушку воспитательница.
- Он поехал за город. К дяде. Хочет отомстить ему за убийство своих родителей. Его дядя убийца!
- О господи! Этого еще не хватало! Рассказывай по порядку.
Марго, шмыгая носом, говорит про злого дядю, присвоившего роскошную квартиру, про красивый торговый центр, принадлежавший отцу Паши, но воспитательница ее прерывает:
- Девочка, это потом. Когда и куда Павел поехал?
- В загородный дом на Дмитровском шоссе. Мы расстались меньше часа.
- Где это место?
- Паша сказал, что рядом горнолыжный склон.
- Садись в автобус, - принимает решение воспитательница.
Валентина Николаевна поднимается следом за Марго и с показным энтузиазмом объявляет:
- Ребята, я предлагаю вместо панорамы "Бородинская битва" посмотреть дивные места Подмосковья!
Наши хмурятся. Они только что отбыли повинность в музыкальном театре и все, кроме Вонючки, изнывают от нетерпения побыстрее увидеть легендарную битву, где "пушки и люди такие - хрен от настоящих отличишь!" Улыбка Валентины Николаевны наталкивается на напряженное молчание.
- Ребята. Один из вас, Павел Соломатин, научился ходить, вы это знаете.
Все недоверчиво смотрят на Вонючку. Это он с помощью табличек запудрил нашим мозги о живых ногах Соломы. Вонючке верили неохотно, да и подробностей из мычащего децепешника не вытянешь.
- Это правда. Паша ходит. К нему вернулась память, - кивает Марго и для убедительности поясняет: - Он совсем-совсем не пользуется коляской!
Двенадцать человек в специализированном автобусе для инвалидов непроизвольно сжимают руки на своих колясках. Каждый из них мечтает о чуде, произошедшем с Пашей, и каждый в тайне хочет потрогать его ожившие ноги. Отчаявшиеся дети верят, если болезни передаются друг другу, то и здоровье одного вселяет выздоровление в других. Иначе быть не должно. Что это за мир, в котором можно заразиться только болезнью!
- Павел Соломатин попал в беду. Но вы можете ему помочь. - Валентина Николаевна заглядывает в глаза каждому из двенадцати колясочников. - Вы готовы спасти друга?
- Да! - звучит уверенный хор голосов.