74
"Goodbye, сопливый сопляк".
Вот, что сказал мне водитель "камаза" на прощание. Он повторил вечное издевательство моего двоюродного брата Вовчика. Убийца не копировал его, ему это не требовалось. Потому что убийцей на "камазе" это и был Вовчик!
- Узнаешь? - Никита на три секунды надувает щеки, закрывает уши ладонями, имитируя наушники, и дергается в такт "музыки". - Мы не виделись с тобой лет семь братишка. Тогда я был полненьким, но в армии с меня быстро согнали лишний жирок.
- Вовчик! - растерянно выдыхаю я.
- Он самый, сопливый сопляк.
Твою ж мать! Конечно это Вовка Соломин. Я выкинул противного двоюродного брата из памяти, когда наши семьи перестали встречаться. Он вытянулся и сильно изменился. Но это он! Тот самый, кому нравилось издеваться надо мной, называя сопляком!
- Ну, что, покарай меня. Примени свой дар. Парализуй! - с усмешкой требует Вовчик. Это его новый вид издевательства.
Пока я был в шоке, Вовчик сделал всё, что хотел. На моей шее петля, закрепленная на крюке от тяжелой люстры в деревянной балке под потолком. Я балансирую на хлипкой конструкции. Под моими ногами табуретка, стоящая на краю журнального столика. К ножке табуретки привязана веревка. Другой ее конец обмотан вокруг груди Вовчика. Веревка натянута. Чуть дернуть - и табурет вылетит из-под моих ног. Если я парализую Вовчика, и он упадет - мне конец!
- Я хорошо подготовился? - улыбается Вовчик. Он очень доволен собой. - Ты как был сопляком, так и остался!
Я перевожу взгляд на дядю Артура. Он не подает признаков жизни. Тело лежит под лестницей, рядом валяется крупный охотничий нож. Я с ужасом смотрю на Вовчика, он понимает мой невысказанный вопрос.
- Это не я, это ты его убил. На ноже твои отпечатки! - радуется Вовчик. - Ты отомстил дяде за смерть родителей, а потом тебя замучила совесть, и ты повесился! Всё очень логично, не находишь?
Я молчу. Произошедшее не укладывается в моем сознании. Вовчик продолжает изысканное издевательство:
- Сам оттолкнешь табуретку, или тебе помочь?
- Он твой отец, - хриплю я.
- Нет! Он мне никто! - неожиданно взрывается Вовчик. Подо мною дергается табуретка, я еле сохраняю равновесие. - Это он разрушил мой план. Он! Поэтому и сдох!
- Какой план?
- А ты еще не понял? - Вовчик делает шаг ко мне, веревка ослабевает. Он замечает это и предусмотрительно отступает назад. - Ваша семья жила, как короли, у тебя было всё, а я джинсы на барахолке покупал. На первом курсе я влип в одну историю: сбил бабку по пьяне. Ей все равно помирать, но родственники с ножом к горлу пристали. Короче, нужны были деньги, чтобы отмазаться и от ментов, и от родственников. Для меня огромная сумма, а для твоего папаши тьфу! Но он отказал, сука. "На взятки не даю".
Вовчик скривился, будто передразнивал не человека, а гнусное существо.
- Пришлось самому выпутываться. Бабкиной родне мы с ребятами пасть заткнули, а ментам показалась мало той суммы, что я собрал. Короче, они меня в армию слили. А там нормально оказалось. Меня водителем определили, похудел опять же. После армии я месяц погулял и к твоему папаше пришел, персональным водителем попроситься. И что ты думаешь? Он рассмеялся мне в лицо! "Я сам водить умею. Займись учебой, а то вечно будешь деньги просить". А чтобы в институте лямку тянуть, тоже бабки нужны. Короче, я так обозлился на твоего папашу, хотел колеса на его тачке проткнуть! Но перед уходом услышал его разговор с твоей мамашей, что на следующий день вы едете в новый дом на Дмитровке. И меня осенило! Если ваше семейство погибнет, то первый наследник мой папочка. Это же решение всех проблем на всю оставшуюся жизнь!
- И ты на "камазе" …
- "Камаз" я в армии водил, угнать его труда не составило. А потом я стал поджидать вашу бэху. Там горы, далеко видать, если в бинокль. Когда влепил в вашу тачку, решил убедиться, что все сдохли. Картинка, я тебе скажу, не для слабонервных. Только щенок пищал, да ты сипел с разбитой башкой. Щенка я придавил, надо было и тебя добить, конечно, но глаза у тебя закрылись, и я был уверен, что ты загнулся.
Я смотрю на ноги Вовчика. Да, тот самый размерчик.
- Пока ты в коме в Дмитровской больнице валялся, я с одинокой врачихой познакомился. Конфеты, шампанское, язычок меж ног - и баба поплыла. Пара лишних букв в фамилии, и ты уже не Соломин, а Соломатин. В Новогодние праздники в больнице такой бардак, что справку о смерти я получил легко. Похороны сам организовал, в закрытых гробах. Тебя почти сразу под фамилией Соломатин перевезли в другую больницу, а потом и вовсе сплавили в интернат. Было опасение, что ты можешь вспомнить меня за рулем "камаза", поэтому я вышел на преподавателя Дениса Голубева, и он мне слал отчеты о твоем состоянии. А папаша мой еще хуже твоего оказался. Как только наследство замаячило, у него крыша поехала. Он давно подозревал, что моя мамочка ему рога наставила. Короче, экспертизу ДНК заказал. И выяснилось, что он мне не отец. Такая вот херня. Тут же развелся, скотина, и молодую стерву завел. Нам с матерью жалкий кусок кинул, только на год и хватило.
- Он знал, что это сделал ты?
- Нет. Считал, что ему счастье с неба свалилось. Он был уверен, что и тебя нет. А когда к тебе память стала возвращаться, я ему о тебе и рассказал. Как же он испугался! Наследник первой очереди объявился! Но я ему подсказал выход. Нанять того, кто уберет парня. И Тиски порекомендовал. Я же у Тиски водилой работал, шлюх по клиентам развозил, знал, на что способны его подручные. Но еще кое-что придумал. Я надоумил бывшего папашу, чтобы он лично проконтролировал, как тебя шлепнут. Чтобы ты снова случайно не воскрес.
- Зачем?
- Так я же компромат на него собирал. Наши разговоры записывал. Хотел потом шантажировать и денежки с него тянуть.
- Тогда зачем ты его убил?
- Наметился расклад получше. Прикинь, твой дядя - убийца твоей семьи. Ты до этого допер и отомстил ему. Зарезал, а потом покончил с собой. Нервишки не выдержали. Кому сейчас принадлежит торговый центр? Тебе. А кто твой ближайший родственник? Я! Дядя сдох, ты повесишься, и всё, чем владела твоя семья, наконец, достанется мне! Это заслуженное вознаграждение, ведь всё сделал я! И тогда, и сегодня!
- В тот день, у торгового центра… Мы с Марго случайно сели к тебе в машину?
- Хрен там! Я хотел тебя контролировать. Это был тонкий расчет. Голубев написал мне, что ты захватил последнее еще не отосланное письмо. Там был адрес нотариуса. Я был уверен, что ты придешь к нему. Ведь ты хотел выяснить свое прошлое. Разве не так?
- Я все выяснил. Вовчик, ты худший из возможных подонков.
Вовчик бледнеет и делает шаг назад. Табуретка вываливается из-под моих ног. Петля стягивает шею, но я успеваю охватиться руками за балку на потолке.
- Ну-ну, повиси пару минут. Будет больше похоже на суицид. В последний момент ты захотел жить, уцепился, но ничего не смог исправить. А мне пора. Надо избавиться от этой одежды. Пятна его крови, волокна твоих шмоток. Я должен быть чист перед законом. Обещаю уронить слезу на твоих похоронах. Goodbye, сопливый сопляк!
75
Автобус с двенадцатью инвалидами-колясочниками из Верхневольска мчится по Дмитровскому шоссе. Слева тянутся заросшие лесом холмы, справа иногда виден канал. Валентина Николаевна листает атлас автодорог, который ей дал водитель.
- Адрес, девочка. Вспомни хотя бы название деревни, - умоляет воспитательница Марину. - В этом районе несколько горнолыжных центров.
- Я не знаю.
Марго косится на Дэна. Она успела ему шепнуть, что видела мерзкие записи в его компе. И если он не исчезнет, то крупно пожалеет.
- Следователь! - Осеняет Валентину Николаевну. - Мне звонил следователь из Москвы и оставил свой телефон!
Она находит в мобильнике сохраненный номер и нажимает вызов.
- Николай Сергеевич? Это воспитательница из Верхневольска. Мы с вами говорили о Павле Соломатине. Я сейчас с ребятами в Москве, точнее за городом. Нам надо срочно найти Павла. Он направился к дяде в загородный дом. Скажите адрес! Вы наверняка знаете!
- Павел поехал к Артуру Соломину? - обеспокоился следователь. - С какой целью?
- Отомстить. Но это же ваша работа! Надо остановить мальчика, пока не случилась беда.
- Черт! Я выезжаю.
- Вы в Москве?
- Ну, конечно.
- А наш автобус уже где-то рядом с этими горнолыжными центрами. Назовите адрес!
- Сейчас. - Самаров диктует адрес дома. - Только вы ничего не предпринимайте! Это опасно. Возможно, что не всё так просто, как кажется Павлу.
76
Я слышу, как уезжает Никита. Чтоб его! Это никакой не таксист Никита, а Вовчик! Вовка Соломин, мой двоюродный брат. Раньше он был пухленьким, но за последние лет семь, что я его не видел, вытянулся и похудел. Как же я его сразу не раскусил!
На моей шее петля. Я продолжаю держаться за балку. В момент обрушения табуретки петля резко затянулась и содрала кожу. Шею жжет, пальцы ломит. Хорошо, что у меня руки крепкие, несколько минут продержусь, но что это даст? Все равно хана! Может сразу отмучиться? Ведь об этом я думал еще в первые месяцы инвалидности.
Но тогда Вовчик окажется безнаказанным! Убийство моей семьи спишут на дядю. Я ему отомстил, а сам повесился. Сбудется план подлого Вовчика. Настоящий убийца выйдет чистеньким и получит всё!
Хрен тебе! Я еще поборюсь!
Я держусь лишь одной рукой за балку, а другой пытаюсь растянуть узел на шее. Ничего не получается! Я ломаю ногти, а узел не поддается! Я меняю руку, вгрызаюсь в веревку зубами.
Вот дерьмо! Жаль, что я не дикий хищник!
Я снова держусь обеими руками за балку. Мышцы каменеют. Затекших пальцев я уже не чувствую. Кажется, я не замечу, когда они разогнутся. Это может произойти в любую секунду. Остается закрыть глаза и…
Господи! Какой же я идиот!
Перед тем, как ресницы захлопываются, я замечаю петлю на крюке от люстры. Здесь веревку не надо развязывать! Достаточно сдернуть петлю с крюка!
Пот катится со лба и щиплет глаза, но я их не закрываю. Следует изучить расположение петли и понять, какое движение надо совершить. У меня будет только одна попытка без права на ошибку. Я перехватываю руку и цепляюсь за крюк. Теперь мои пальцы касаются веревки. Надо на несколько мгновений удержаться на одной руке, чтобы сдернуть петлю.
Господи, дай мне силы!
Я разжимаю пальцы и дергаю петлю вправо и вверх. Рука, державшаяся за балку, соскальзывает. Я сваливаюсь на пол, держа в руке освобожденную веревку.
Неужели я жив?
В блаженной тишине я слышу свое частое дыхание. Сердце постепенно возвращается в привычный ритм.
Но что это? Посторонний звук. Черт! Если вернулся Вовчик, мне конец!
Я оглядываюсь и вижу, как стонет и шевелит рукой дядя Артур. Надо же! Он не убит, а ранен!
Я ослабляю петлю на шее, освобождаюсь от веревки и бреду к нему. Несколько шагов даются нелегко. Я плюхаюсь рядом с дядей, пальцы попадают в его кровь. Кажется, я испачкал даже свою одежду.
В голове, как ржавая якорная цепь, со скрипом вытягиваются из пучины тяжелые мысли. Дядя жив. Он может засвидетельствовать мою невиновность. Но что за хрень! В его глазах дикий испуг. Кажется, он уверен, что это я пырнул его ножом. Я поднимаю свою окровавленную ладонь. Рядом лежит нож с моими отпечатками. Если даже я их сотру, это мало что изменит. Дядя помнит, что перед тем, как вырубиться, я ему угрожал.
Вот влип! Я бы на его месте тоже ни секунды не сомневался!
Я замечаю в руке дяди мобильный телефон. Он сумел вытащить его из кармана и испуганно прячет от меня. Я разжимаю его пальцы, забираю трубку и набираю "03". Выслушав мой разговор со "скорой помощью", дядя прикрывает глаза. Он ждет своих спасителей, а что делать мне?
Единственный человек, кто может поверить в мой рассказ, это следователь Самаров. И я звоню ему.
77
"Шкода" свернула с кольцевой автодороги на Дмитровское шоссе. Из-за строительных работ поток машин петлял в лабиринте ограждений, то и дело упираясь в сужения.
- Черт! Не успею! - ругнулся Самаров и дернул рукой, желая поправить отсутствующий галстук.
"Человек-сюртук" впервые за многие годы выскочил из дома без строгого костюма. Он только что выслушал Парализатора. Теперь запутанная история обрела законченную форму. Убийца известен, мотивы и методы тоже, но всё это лишь со слов подростка, находящегося в розыске. Как опытный следователь Николай Самаров прекрасно знал, что мало узнать правду. Надо суметь доказать ее в суде! Если сейчас Владимир Соломин уйдет и избавится от улик, то обвинения Павла Соломатина превратятся в голословные. Кто поверит мальчишке, замешанному в ограблениях, когда все улики указывают, что он расправился с дядей!
Самаров связался с местной полицией и объяснил ситуацию.
- Сколько вам потребуется времени? - спросил он.
- Минут пятнадцать до поворота с трассы.
- Быстрее можете?
- Вертолета у нас нет.
Не успеют, понял Самаров. Если убийца выскочит на шоссе, он сможет переодеться, уничтожить одежду со следами крови и почистить салон автомобиля в любом поселке. Он хорошо знает эти места. Остается лишь один вариант, чтобы перехватить такси с преступником до выезда на трассу.
Самаров нашел в мобильном телефоне последние входящие и нажал кнопку вызова.
Да что же это за правоохранительная система, если следователь вынужден просить помощи у детей инвалидов!
78
На переднем сиденье автобуса испуганная Валентина Николаевна. Он кивает собеседнику в трубке и безвольно опускает телефон.
- Что? - Воспаленные глаза Марго смотрят на воспитательницу. - Что с Пашей?
- Пока ничего. Павел жив, но…
- Что случилось?
- Звонил следователь. Просит задержать какое-то такси. Таксист убийца.
- Никита! Я чувствовала, что он врет!
- Он не Никита, а двоюродный брат Павла Владимир Соломин.
- Вовчик! Паша рассказывал о нем.
- Если он скроется, то во всем обвинят нашего Павлика, - растерянно лопочет женщина. - Я не понимаю, как мы можем задержать убийцу?
Расширенные глаза воспитательницы с тревогой смотрят на детей, притихших в инвалидных колясках, закрепленных в автобусе. Они явно поняли суть разговора.
- Зато я знаю!
Марго встает и подходит к водителю. Она вглядывается вдаль сквозь лобовое стекло и замечает, как с холма спускается такси. Она узнает машину.
- Перегородите дорогу! - требует Марго. - В такси преступник, он не должен проехать!
Автобус тормозит и останавливается поперек дороги.
- Сзади осталось место. Такси может проскочить по обочине, - объясняет водитель.
- Открывайте двери, включайте подъемник! - командует Марго. - Ребята, отстегивайтесь! Мы должны спасти нашего друга.
Колясочники один за другим спускаются на дорогу. Многим помогает Денис Голубев. Он делает всё решительно и быстро. Марго тоже старается, но одна рука - совсем не то, что две. Девушка понимает, что без помощи Дэна пришлось бы туго, но каждый раз, встречаясь с ним глазами, мечет обжигающие молнии.
- Становитесь сзади автобуса! Перегораживайте путь! - руководит колясочниками Марго.
- Что ты делаешь? А если он не затормозит? - пугается Валентина Николаевна.
- Это не только ради Паши. Это ради нас всех. Должны же мы хоть когда-то постоять друг за друга!
Спускается последний колясочник. Это Вонючка. Ему достается место впереди всех. Дети затихают. Слышен лишь приближающийся рокот мотора. Двенадцать инвалидов-колясочников смотрят на несущийся навстречу автомобиль. Такси уже близко. Машина и не думает тормозить. Вовчик выжимает максимально возможную скорость.
Солнце зависло над лесным склоном за спиной таксиста. Лучи отражаются в стеклах автобуса. Вовчик видит преграду и направляет машину в объезд по обочине. Это единственный путь к спасению. Он уверен в себе и в своем автомобиле.
В какой-то момент блики стекол смещаются и Вовчик замечает непредвиденное.
Какого хрена! Что здесь делают инвалиды? Как эти уроды здесь оказались!
Двенадцать пар глаз детей-инвалидов натыкаются на глаза таксиста. На детских лицах фатальная решимость. В их ограниченной жизни столько плохого, что смерть - это не боль, а избавление от нее. По одному они еще могут впасть в панику, но вместе друг с другом они готовы разделить любую судьбу.
Лицо Вовчика перекошено от бессильной злобы. Он не может понять, что заставило этих мальчишек и девчонок жертвовать собой. Ради чего они хотят остановить его! Что он им такого сделал?! Неужели они не понимают, что полторы тонны металла, разогнанные ста тридцатью лошадиными силами, сомнут их легкие коляски на ручной тяге!
Но есть то, в чем они имеют преимущество. Двенадцать пар глаз против одной. И эти глаза давят и давят невидимой, но осязаемой силой. И чем меньше расстояние, тем сильнее их давление.
Не смотреть!
Вовчик стискивает веки, чтобы не видеть огромные глаза первого самого маленького мальчишки, одетого в футболку с пятнами от еды. В последний миг он замечает, что мальчик катится ему навстречу. Даже сквозь шум мотора он слышит дикий детский крик. Нога на педали газа дергается. Машина подскакивает, словно на кочке, и руль вырывается из потных рук. Грохот ударов, скрежет железа, и Вовчик открывает глаза. Перед ним лобовое стекло в узорах трещин и чистое пространство.
79
Губернатор Московской области посмотрел бумагу, протянутую помощницей, и удивленно вскинул бровь.
- Двенадцать инвалидов-колясочников и каждый…
- Они вместе перегородили дорогу. Это был их осознанный выбор.
- Это же дети! А где, черт возьми, была наша полиция?
- Немного опоздали. Прибыли через несколько минут.
Губернатор встал, нервно прошелся по просторному кабинету, еще раз заглянул в бумагу.
- Вы считаете, что я должен произнести эту речь?
- Журналисты собрались. Ждут только вас.
- В актовом зале? - губернатор застегнул пиджак и направился к выходу. Помощница семенила сбоку.
- Да. Пришлось демонтировать часть кресел, как обычно делаем на траурных мероприятиях. Сами понимаете, их двенадцать, да еще мы привезли колясочников из нашего интерната.
Губернатор вошел в затемненный зал, направился к гробу, поправил ленты на венке и минуту постоял в общей тишине. Затем он поднялся на сцену. Из общего полумрака его выхватил луч софита. Губернатор сделал жест, чтобы приглушили свет, и достал бумажку.
- Сегодня мы не скорбим, а чествует героев. Каждый из них совершил настоящий подвиг. Благодаря мужеству детей с ограниченными физическими возможностями, но не ограниченной духовной силой, задержан опасный преступник. И я не побоюсь сказать, что если бы и мы, взрослые, имели такую же непримиримую позицию к общим недостаткам, жизнь в стране стала бы лучше. Я предлагаю отдать должное юным героям.
Зажегся свет. С двух сторон на сцену выехали двенадцать мальчиков и девочек в инвалидных колясках. Первым выкатился Вонючка. На этот раз на нем, как и на всех остальных была одета новенькая футболка с логотипом сотовой компании, подарившей ребятам мобильные телефоны.
Защелкали фотоаппараты, раздались аплодисменты. Губернатор жестом остановил зарождающийся шум.