32
Мы расстались с Севой и профессором у дверей солидного учреждения, к которому их привез Зашибец. Толкнув тяжелые створки, наши герои вошли в строгий казенный вестибюль. Сразу при входе за конторкой важно бодрствовали, оправдывая харчи, два охранника. Один сидел, другой стоял.
- Ваши пропуска! - сказал тот, что стоял.
- Мы к Гуманицкому, - сообщил Сева бодро, даже несколько нагло.
- Ага! - почему-то обрадовался охранник и потребовал: - Прошу документы.
Чикильдеев и Потапов протянули изделия, полученные от Зашибца. Охранник раскрыл сначала один паспорт, потом другой и принялся внимательно рассматривать. Второй охранник поднялся и тоже с интересом присоединился к этому занятию.
- Крепко сделано! - сказал наконец первый охранник и вернул Севе и профессору фальшивые удостоверения фальшивых личностей. - Проходите. Прямо до лестницы, второй этаж направо.
- Чему они так восхитились? - шепотом спросил профессор, когда они с Севой поднимались по лестнице.
- Наверное, знают, что наши документы поддельные.
- Не понимаю все-таки, почему это вызвало их уважение?
- Потому что хорошую работу всегда высоко ценят, - разъяснил Сева.
У блестящей лаком высокой двери, отабличенной нужным именем, Чикильдеев и Потапов немного постояли, набираясь храбрости. Потом Сева велел:
- Входим!
Он громко постучал и безо всякого подобострастия распахнул створку.
- Здравствуйте!
За дверью оказалась приемная, а в ней секретарша, охраняющая дверь в кабинет и отозвавшаяся традиционным секретарским приветствием:
- Слушаю вас.
- К Николаю Николаевичу.
- Как вас доложить?
- Передайте: Питухаев и Свищов, - велел Сева.
- А еще что-нибудь, кроме этого? - осведомилась секретарша.
- Кроме этого - уже лишнее, - разъяснил Сева.
Секретарша не стала возражать. Как только она скрылась за дверью кабинета замминистра, у Чикильдеева забулькал мобильный телефон.
- Алло! - сказал Сева. - Какой еще сазан? Вы ошиблись! - и тут же крикнул: - Катя!
- Не может быть! - вытаращил глаза профессор.
В это время дверь кабинета снова пришла в движение, и Потапов дернул Севу за рукав.
- Катя!.. - по инерции продолжал было взывать Сева, но все же спохватился и в конце концов сказал голосом, почти не трепещущим: - Значит, дела у вас катят? У нас как? У нас тоже катят. Я перезвоню.
Он выключил телефон и облизнул совершенно пересохшие губы.
- Присаживайтесь, - сказала секретарша. - Николай Николаевич примет вас через две минуты.
Чикильдеев и Потапов опустились на удобный кожаный диван, но Сева почти сразу заерзал и прошелестел в ухо профессору:
- Я вас ненадолго покину.
- Вы с ума сошли! - зашипел тот в ответ. - Нас через две минуты примут!
- Вы что, не понимаете русский язык? Вам же сказали: через две минуты. Значит, через полчаса! - возразил Сева и громко поинтересовался: - Скажите, где у вас тут… ну, вы понимаете.
- Направо по коридору в конце, - вежливо ответила секретарша.
- Спасибо, - сказал Сева, вальяжно вышел из приемной и тут же со страшной скоростью помчался по коридору. Забежав в туалет, он трясущимися пальцами послал в эфир Катин номер. На другом конце кто-то коварный ответил не сразу, а когда связь включилась, это был, как и прежде, незнакомый и не очень приятный мужской голос.
- Это ты, сазан?
- Я требую к телефону Катю! - категорически сказал Сева.
В ответ раздался бодрый злодейский смех.
- Ты че, сазан? Крыша не так развернута?
- Я не сазан! - сказал Сева.
- А я не дед Мороз, по’л? Если хочешь получить свою Глашу…
- Катю, - поправил Сева.
- Глаша, Катя - одна беда, - согласился голос в трубке. - Меняю твою беду на чемодан.
- К… какой-такой чемодан? - спросил Сева, уже вдогонку догадываясь, о чем говорит Катин похититель.
- Ути-пути, "какой-такой"! - умилился телефон. - Может тебе еще и приметы чемодана дать?
- Он у Костика, - признался Сева трагическим голосом. - Так получилось.
- Ага, у фуфл огона! Ну так обрихтуй его и меняй телку на чемодан.
- Послушайте! - сказал Сева, но голос в трубке оборвал:
- Кончай бузу тереть. И дрыгайся резвее, пока я не наложил вето на табу!
После этих слов связь отключилась. Напрасно Сева снова набирал Катин номер: ни она, ни волчий бандитский голос не откликались.
Тогда Сева отыскал в мобильнике номер Костика.
- Костик, ты жив? Как прекрасно! Это Сева, который с профессором Потаповым…
Голос Костика тут же прервал его, и звучал он почему-то полупридушенно:
- Старик, я сейчас в сложном положении, и мне не до профессоров.
В поведении Костика ощущалась некоторая необычность, но Севе было не до нюансов.
- Костик, это очень важно! Тот чемоданчик еще у тебя?
- Пошли вы все с этим чемоданчиком! - все тем же непонятным голосом сказал Костик, явно собираясь отключиться.
- Постой, Костик! Мне сейчас звонил один бандит. Кажется, он тебя знает. Он меняет Катю на чемоданчик!.. - торопливо стал объяснять Сева.
- Пошел ты со своей ерундой! - прошипел Костик. - Мне бы сейчас твои заботы!.. А вообще-то… С чего ты взял, что он меня знает?
- Он о тебе сказал: "ага, этот фуфл огон".
- Да пошел он! - сказал Костик.
- Костик, ты должен… ты просто обязан помочь мне вернуть Катю!
Трубка помолчала, потом Костик буркнул - не исключено, просто чтобы Сева отвязался:
- Ну, ладно, давай мне его телефон.
- Спасибо! - обрадовался Сева. - Я тебе сейчас брошу номер. Позвони ему и договорись насчет Кати! Отдай ему дурацкий чемодан… Не понимаю, зачем ему какое-то барахло двух каких-то девиц!..
Послав Костику Катин телефон, окрыленный надеждой Сева побежал обратно в приемную.
Профессор Потапов с каменным лицом неподвижно сидел на диване, но когда Сева приземлился рядом, шепотом сообщил:
- Я уже весь вспотел! Что вы так долго?
- Оказывается, вчера мы держали Катю в руках! В самом прямом смысле! - шепнул в ответ Сева. - Но кажется, все устроится.
- Что вы имеете в виду? - не понял профессор.
- Тот серебристый чемоданчик… - начал было Сева, но тут на столе у секретарши курлыкнул телефон, она сняла трубку, выслушала и сказала Чикильдееву и Потапову:
- Николай Николаевич ждет вас. Проходите.
Сева и профессор вошли в просторный кабинет с традиционным набором казенной мебели. Из-за большого сияющего лаком стола на вошедших приветливо смотрел очень милый, красиво постриженный человек. Сразу было ясно, что квартира у него такая, какой должна быть квартира; дача - какой должна быть дача; любовница - какой должна быть любовница - и так далее.
- Здравствуйте, - сказал замминистра. - Прошу, садитесь.
Он показал на места напротив себя за еще одним лаковым перпендикуляром. Сам он в этот момент говорил по телефону:
- …Напишите следующее: "Оценить вашу работу не представляется возможным, ввиду ее отсутствия. Вместе с тем, все говорит о высоком интеллектуальном потенциале и широких возможностях…".
Сева и профессор сели. Замминистра положил трубку и телегенично улыбнулся. Издалека было видно, что он вдобавок ко всему еще и народолюбив.
- Извините, государственные дела. Слушаю вас.
Зубы у него были очень красивые. Наверняка искусственные, в нашей стране таких красивых натуральных зубов не бывает.
- Слушаю вас, - повторил улыбчивый Гуманицкий.
Помня наставления Зашибца, Сева достал фотографию и молча передал ее хозяину кабинета. Тот некоторое время разглядывал фото, потом, как и предвидел Роман Степанович, спросил:
- А номер вы записали?
- Чего его записывать! - сказал Сева развязным тоном. - Он наверняка фальшивый.
- Почему вы так думаете? - поинтересовался Гуманицкий.
Сева стал вспоминать, что он должен сказать дальше, но тут на столе у замминистра зазвонил телефон. Николай Николаевич снял трубку, послушал и сказал:
- Упираются? Так объясните им: авторитетная комиссия выяснила, что дом в аварийном состоянии, ремонт нужен. Подумаешь, палаты темнозеленого века! Какие могут у нас быть причины авторитетной комиссии не верить? Скажите им: мы хорошего спонсора найдем, а вы пока в другое место переедете. И вообще, пора это дело притушить. А то мировая общественность недовольна, что у нас криминал рвется во власть. Якобы, конечно.
Гуманицкий опустил трубку на аппарат и светло посмотрел на Севу.
- Так на чем мы остановились?
- М-м… - замялся Сева, но вроде бы вспомнил, какие слова он должен говорить дальше:
- Может, вам еще чем-нибудь помочь? Мы много чего умеем.
- Спасибо, - сказал хозяин кабинета. - Вполне допускаю, что вы искусны в рисовании лошадей…
- Страусов, - поправил профессор.
- Почему - страусов? - поднял брови замминистра.
- Не обращайте внимания, - вмешался Сева. - Просто мой друг с детства тащится от страусов.
- Понятно, - сказал несколько озадаченный замминистра. - Впрочем, если бы вы могли помочь мне найти один такой… (он показал руками) чемоданчик… Вы что-то хотели сказать? - спросил он у профессора.
- Я?.. - переспросил Потапов каким-то блеющим голосом. - Да нет… Вроде ничего…
- И что… это за чемоданчик? - спросил Сева, чувствуя, как пересохло в горле во второй раз за последние полчаса.
Лицо у Гуманицкого стало еще более приветливым, чем было до сих пор. Он повертел в руках карандаш.
- Ничего особенного. Он поможет кое-что выяснить. Но дело опасное. Как любые поиски истины.
Профессор тут же оживился и заметил:
- Сократ сказал, что истина стоит жизни.
- Какая прекрасная мысль! - поддержал замминистра. - Но вы точно уверены, что это не Аристотель сказал?
Севе почудилась в голосе их собеседника насмешка над Потаповской эрудицией, но профессор тут же горячо и чистосердечно откликнулся:
- Нет-нет, Аристотель рассуждал о вещах более приземленных! Например, о природе власти. Помните, у него о чередовании трех систем - аристократии, демократии и монархии… Кстати, не исключено, что какая-то из этих форм может выродиться и будет заменена другой.
- Какой же? - спросил замминистра.
- Не исключено, что вполне причудливой! - воскликнул профессор, не обращая внимания на неодобрительный Севин взгляд. - А еще вспомним, как Аристотель, научив мудрости Александра Македонского, будущего завоевателя мира, скромно вернулся в Афины на зарплату рядового учителя.
- М-да, надо перечитать кое-что… - задумчиво сказал замминистра.
Снова зазвонил телефон. На этот раз Гуманицкий говорил совсем недолго:
- Ну да, я думаю - нет. Да нет, я думаю - да.
"Теперь он должен вернуть фото", - подумал Сева. Но замминистра фото не вернул. Наступила небольшая пауза, во время которой профессор и Сева смотрели
то на хозяина кабинета,
то на фото у него на столе,
то друг на друга.
В конце концов замминистра заинтересовался странным поведением гостей и, следуя их примеру, тоже стал вертеть головой, глядя
то на Севу
то на профессора Потапова
то на фото, лежащее перед ним.
- Вы наверное хотите, чтобы я вернул вам фотографию? - наконец сказал он с лучезарной улыбкой.
Поскольку на такой вариант Зашибец им ролей не озвучил, Сева и профессор просто кивнули, а профессор при этом благодарно замычал.
- Очень рад, что ко мне прислали именно вас, - еще более любезно сказал замминистра, передавая фотографию Севе, который тут же убрал ее во внутренний карман пиджака. - И надеюсь, что вы не подведете тех, кто вас прислал.
- Ни за что не подведем! - заверил Сева и приложил ладонь к пиджаку в том месте, где теперь находилось фото с драгоценными отпечатками.
- Удивительно, где только удается находить такие замечательные кадры! - воскликнул Гуманицкий.
Чикильдеев и Потапов скромно потупились.
- Желаю удачи! - напутствовал их хозяин кабинета, поднимаясь и провожая до двери.
- Какой приятный и воспитанный человек! - заметил профессор, когда они с Севой шагали по длинному коридору. - Кстати, вы фотографию хорошо спрятали? Случайно не выронили?
- Нет, я ее порвал и выбросил! - нервно отозвался Сева.
- Впрочем, чиновник такого ранга не имеет права быть иным, - продолжал профессор. - Не то, что диспетчеры у нас в РЭУ!
- Вас послушать - он еще и подарки нам должен был поднести! - еще более раздраженно сказал Сева.
Почти тут же они уперлись в молодого человека очень благожелательной наружности, одетого аккуратней, чем манекен. В каждой руке молодой человек бережно и воздушно держал по коробочке, упрятанной в яркую подарочную бумагу.
- Прошу прощения. Николай Николаевич велел передать вам скромные сувениры.
- Вот видите! - торжествующе воскликнул профессор.
Он и Сева потянулись к коробочкам, но в этот момент совершилось что-то непонятное: на запястьях у обоих неведомо откуда оказались наручники, а сзади одни сильные руки схватили их, лишив возможности полюбоваться подарками вежливого чиновника, а другие сильные руки быстро и ловко залепили им рты липкой лентой, а на головы надели что-то вроде черных мешков. Сева и профессор очутились в полной темноте и почувствовали, что стремительно перемещаются куда-то. Сначала под подошвами был все тот же гладкий казенный паркет, потом, подхваченные под локти, они ногами неуклюже пересчитали пару лестничных пролетов. Послышалось хлопанье дверей, недолгий шум улицы, после чего Чикильдееву и Потапову пригнули головы и впихнули в авто. Авто тут же резко рвануло с места.
Надо считать повороты и остановки на светофорах, подумал Сева, но уже через три минуты сбился со счета и полностью отдался другой мысли - полной отчаяния: кто же теперь будет спасать Катю? Но долго расстраиваться не пришлось: авто резко свернуло и замерло.
- Выходим! - приказали сопровождающие.
Севу и профессора протащили по нескольким ступенькам и поволокли дальше - явно по какому-то длинному коридору. Минуту спустя окружающий воздух заполнили запахи, напоминающие то ли аптеку, то ли больницу. В этом месте путешествие окончилось. С Чикильдеевской и Потаповской голов сняли мешки, с губ сорвали клейкую гадость. Когда глаза снова привыкли к свету, Сева и профессор поняли, что находятся в просторной комнате, а перед собой увидели человека с лицом школьного учителя, тщательно скрывающего порочные наклонности. Человек был в белом докторском халате. Приблизив волнистый нос к Севе и профессору, он сказал:
- А вот и пациенты. Добро пожаловать!
32а
Если бы не нелепая ситуация, когда Севе Чикильдееву пришлось разговаривать по телефону с Костиком, страшно беспокоясь о Кате, да еще при этом находясь черт знает где, а точнее - в так сказать ритуальной комнате министерства (пусть даже кафельно-лучезарной и лишенной традиционных запахов), то он наверняка бы отметил, что голос собеседника вопреки обыкновению звучал как-то уж очень озабоченно. И действительно, озаботиться Костику было от чего.
Выбравшись к утру из кишащего бомжами дома, Костик понял, что ночная погоня за крутым сексом сильно его утомила. Дождавшись, пока откроется метро, он отважился отправиться в сторону места официальной прописки. Конечно, неплохо было бы проведать брошенные где попало "Жигули", но это было уже выше Костиковых сил. Подойдя к своей "хрущевке", он на всякий случай позвонил по телефону в собственную квартиру, но ему отозвался автоответчик. Значит, Маша поверила его страшному прогнозу и слиняла, сделал заключение Костик. Или… Впрочем, это "или" не привело его в волнение. Мысли о жене давно уже не вызывали трепет ни одной струны в его душе.
Войдя в подъезд, Костик осторожно поднялся по лестнице на свой этаж и внимательно изучил обстановку. Все было тихо-спокойно-пристойно. Но можно ли в наше время чему-нибудь верить? Припекаемый изнутри страхом, Костик подтанцевал к собственной двери, приложил к ней ухо и надолго замер. Поскольку тишина сказочного леса продолжалась, он осмелел и достал ключ. Дверь оказалась запертой только на защелку. Значит, Маша все же дома, решил Костик. Впервые в жизни ему не надо было врать, он мог позволить себе роскошь рассказать жене если не всю, то половину правды, которая с ним приключилась, и был этим очень горд.
- Маша, не бойся, это всего лишь я! - крикнул он в глубину квартиры.
В ответ раздался неясный звук, напоминающий почему-то всплеск. Озадаченный Костик сделал несколько мелких шагов вперед и увидел странную баррикаду, заполнившую пространство между стеной и дверью в ванную. Но едва в голове у него успели возникнуть примитивные мысли типа: кто же это сделал? и зачем? - как дверь изнутри затрясли, пытаясь открыть, а потом раздался мощный удар, и другой, и третий, от которых косяк захрустел, а все вокруг запрыгало.
В голове у Костика сложилась более сложная мысль: "Нет, это не Маша!".
И в самом деле это была не Маша. Упершееся в дверь ванной сооружение с хрустом развалилось, и на сцене появился не очень обрадовавший Костика персонаж в виде голого и мокрого мужчины крепкого телосложения. Увидев более привлекательное тело, чем его собственное, Костик наполнился гневом.
"Вот стерва! Я - за дверь, а к ней - этот козел!"
Он бросился в спальню, предвкушая наслаждение справедливым возмездием.
"Схватить за волосы и таскать по полу! Пусть визжит и кается! Вот тебе крутой секс, наслаждайся!"
Однако жены в спальне не оказалось, а голый мужик вместо того, чтобы тихо-благородно подхватить одежду, документы и ботинки и испариться, к удивлению Костика побежал за ним следом. Когда неласковые руки пребольно пригвоздили его к собственной мебели, Костик понял, что происходит нечто совсем удивительно неправильное.
Очень сильные пальцы сдавили Костиков подбородок и повернули его голову лицом к свету. Костик увидел перед собой пронзительные глаза, и глаза эти не дымились состраданием. Незнакомый голос сказал с веселой угрозой:
- Спасибо, что разбудил, а то я тут придремал в ванне, - а потом, рассмотрев Костика повнимательней, добавил: - Ба! Кто к нам залетел! Деда Мороза чаще видим! Похож, однако.
- Н… на что я похож? - выдавил Костик.
- На свою фотку, фофел.
- А м… может это случайное совпадение? - на всякий случай предположил Костик. - Знаете, какие бывают удивительные совпадения?
- Какие же? - заинтересовался голый.
- Мой приятель Леша Заворотов как-то сидел в Джакарте в китайском ресторане. Официант попался очень разговорчивый, в отличие от Леши, и все выспрашивал, из какой Леша страны, а Леша упорно молчал. Официант ему то по-английски, то по-немецки, то по-испански, а Леша упорно отвечает по-английски. В конце трапезы официант подходит и спрашивает по-русски: "Чай нести?". Леша говорит: "Ты зачем придуривался, гад, если все равно знал, что я русский?". Тот говорит: "Я не знал, что вы русский". "Ты же по-русски сказал". Тот: "Я по-русски ни слова не знаю". Ты же сказал: "Чай нести?" "Да, я это сказал, но это же по-английски." Тут Леша внезапно понял, что официант действительно сказал не что иное, как: "Chinese tea", то есть: "Китайский чай".
- М-да, - сказал строгий незнакомец. - И много ты еще историй знаешь?
- П… порядочно, - сознался Костик.
- А теперь что расскажешь?