Произнеся свой мучительный монолог, Ольга устремила взгляд в пол и уже до конца разговора не поднимала глаз.
- А ваши отношения с бывшим мужем и его новой женой? Какие они?
- Не знаю. - Ольга нервно теребила кончик пояса от халата. - Игорь с нами уже четыре года не живет. С дочерью они иногда виделись. Нынешнюю жену Игоря я вообще никогда не видела, а потому не могу сказать о ней ни плохого, ни хорошего.
"Зато она тебя не постеснялась аттестовать", - подумал Ремезов. А вслух сказал:
- Ну а квартирный вопрос?
Ольга склонилась еще ниже, а у Светланы приподнялись брови, но она сдержалась и промолчала.
- Так как же все-таки с квартирным вопросом? - не отставал Ремезов.
- Игорь до сих пор здесь прописан, - выдавила из себя Ольга. - И у нас был разговор о том, чтобы разменять квартиру, но мы так и не пришли ни к какому решению.
Узнав то, что прежде оставалось недосказанным, Ремезов заторопился. Светлана проводила его до дверей и спросила на прощание:
- И что еще вам наговорила эта стерва?
- Кого вы имеете в виду?
- Да эту рыжую козу, драгоценную женушку Чернова.
Ремезов усмехнулся:
- Во всяком случае, она была более разговорчивой.
- Не сомневаюсь, - зло заметила Светлана и с силой захлопнула за гостем дверь, едва не прищемив ему ногу.
Глава 17
Десять тысяч "зеленых" за любимую дочку
После ухода Ремезова Светлану долго не покидало ощущение, будто ее публично высекли. Выставили на всеобщее обозрение и высекли. Или оттаскали за волосы, а может, и то, и другое. Разумеется, она сознавала, что у сыщика имелись достаточно веские причины для того, чтобы столь нелицеприятно ее характеризовать. И все же сжатая пружина оскорбленного самолюбия грозила распрямиться в любой момент и ударить по ней. Она успокаивала себя, бормоча, словно молитву:
- Плевать, главное, чтобы он Катьку нашел.
Но ее независимость, та внутренняя "вихрастость", что она культивировала в себе с упорством и самоотверженностью натуралиста-экспериментатора, оказалась посрамленной. Ее задевало, что представитель не слишком уважаемого ею противоположного пола столь основательно и спокойно поставил на место ее, Светлану Коноплеву, которой - а это общеизвестно! - пальца в рот не клади. Что он там себе воображает, этот доморощенный Шерлок Холмс! Ведь пока что он, кажется, ни разу не продемонстрировал ни своей индукции, ни дедукции в действии. Хотя нет, ее-то он вывел на чистую воду, к тому же выяснил, что возле школы Катьку поджидала не профессорская дочка, а кривоногая коза бывшего Ольгиного муженька. Что, кстати, ей понадобилось? Тут Светлана вспомнила, что клятвенно пообещала Ремезову больше не вмешиваться в ход следствия, и совсем загрустила.
Оставалось только блуждать по комнате и бормотать под нос:
- Только бы он нашел Катьку, только, только бы он нашел Катьку…
Стоп! А почему она ничего не знала о том, что Чернов предлагал Ольге разменять квартиру? Опять она последняя спица в колеснице?
Ольга только развела руками:
- Какое это сейчас имеет значение?
- Имеет-имеет, если эта задрыга, нынешняя сожительница твоего Игорька, паслась возле Катькиной школы. Уверена, она пела ей о том, как плохо им с ее папочкой живется в однокомнатной квартире, в то время как вы жируете в двухкомнатной!
Ольга пристально на нее посмотрела:
- Ты думаешь?
- Черт! Да я просто уверена!
Ольга зябко запахнулась в стеганый халат:
- И ты считаешь, что она… причастна к исчезновению Кати?
- Хватит спрашивать, думаешь, не думаешь… - оборвала ее Светлана. - Лучше все расскажи. Я вообще не понимаю, почему ты молчала до сих пор?
- Честно говоря, я об Игоре, несмотря ни на что, лучше думала. Рассчитывала, что это у него временное затмение. Он поймет и откажется от претензий на жилплощадь. Поэтому я и тебе ничего не говорила, и Кате. Все-таки он ее отец, и я не хотела, чтобы она считала его…
- Подлецом, каковым он в действительности всегда и был, - услужливо подсказала Светлана.
- До сих пор он вел себя корректно и только недели две назад заявил, что потребует размена через суд. Ну, тогда мы сильно поругались, наговорили друг другу кучу гадостей, но Катя при этом не присутствовала. Ее как раз дома не было, так что она ничего не знала.
- Я убью, убью этого козла! - взорвалась Светлана и снова забегала по комнате. - Мало ему было десять лет просидеть на твоей шее, ничего при этом не делая и ни копейки не зарабатывая, так он еще на что-то претендует. Сволочь! Я ему устрою суд, я ему устрою!
Неизвестно, как долго Светлана продолжала бы свою обличительную тираду, если бы не раздавшийся точно гром среди ясного неба телефонный звонок. Телефон, кстати, молчал с утра, и они обе как-то о нем подзабыли, хотя его пронзительные трели были и для Ольги, и для Светланы сущей пыткой. Кто знает, какое известие приготовил им тот, кто столь требовательно взывал с другого конца линии?
- Слушаю, - Светлана вцепилась в трубку мертвой хваткой, в душе умоляя судьбу послать весть, по крайней мере, не убийственную.
- М-м-м… это Светлана Николаевна?
- Да.
- Вас беспокоит профессор Караянов.
Надо же, какие мы вежливые! Пенек трухлявый!
- Я по поводу нашего вчерашнего разговора… Смею вас уверить, я поговорил с дочерью со всей возможной строгостью. Она поклялась, что не имеет отношения к исчезновению девочки, и у меня нет оснований ей не верить. Кстати, может, девочка уже нашлась?
Светлана грохнула трубку на рычаг, не удостоив широко известного во всем мире профессора Караянова ответа.
- Кто звонил? - отозвалась с дивана Ольга, и неизвестно, чего в ее голосе было больше - надежды на лучшее или ожидания самого плохого.
- Один старый кобель. К тому же широко известный во всем мире, - выстрелила в сестру желчью Светлана.
В квартире опять воцарилась тишина, тягучая, как смола.
"Пожалуй, надо бы завтра выйти на работу, толку от меня все равно чуть. К тому же Ремезов с таким же успехом сможет связаться со мной и в редакции, через того же Барсукова", - подумала Светлана, тоскливо прикидывая, много ли она наработает, зацикленная все на том же: где все-таки Катька и что еще предпринять, чтобы ее найти?
Телефон прозвенел снова. Светлана, уверенная в том, что это опять Караянов, который, очевидно, жаждет снова заполучить Ольгу не столько в объятия, сколько в качестве малооплачиваемой рабочей силы, приготовилась облаять его на полную катушку.
Но голос был совершенно другой и какой-то странный, словно с ней разговаривал удавленник, висящий на веревке, привязанной к люстре:
- Квартира Черновых?
Светлана внутренне напряглась:
- Да, это квартира Черновых.
- Если желаете увидеть любимую дочку, - заявил удавленник, - приготовьте десять тысяч "зеленых". Я вам еще перезвоню, а пока не вздумайте сообщать в милицию, а то я вашу Катьку порублю на мелкие кусочки и пущу на фарш…
И отключился. Светлана застыла с пикающей трубкой в руках, не в силах положить ее на место. Ей казалось, что в действительности пикает в ее голове, а не в трубке.
"Это уж слишком. Выкуп? Где взять такие деньги? - замельтешили в голове отчаянные мысли. - Да кто вообще мог подумать, что за Катьку дадут такую сумму! Впрочем, есть ли что-то такое, чего бы я с радостью не отдала за Катькино возвращение?"
Светлане на какую-то минуту стало дурно, и она присела на тумбочку для обуви, вспоминая все, что когда-нибудь слышала о похищениях и выкупах, требуемых за возвращение похищенных. Мгновенно просмотрев внутренний компьютер, она с сожалением пришла к выводу, что ее сведения на этот счет ограничивались информацией, почерпнутой из скучного детектива, который она даже не удосужилась досмотреть до конца, сраженная усталостью. В той, увиденной ею части фильма, обаятельный представитель правоохранительных органов, кажется, только и делал, что тянул время и призывал к тому же окружающих, в том числе и ближайших родственников жертвы. Мысль о тянущемся времени, соотнесенная с Катькиной судьбой, была невыносимой. Пока они будут старательно выполнять все рекомендованные криминалистикой процедуры, Катька останется в руках маньяков, и неизвестно, чем это для нее кончится.
"Черт, - затосковала она, - может, и правда раздобыть где-нибудь деньги, отдать им и забрать Катьку, не вмешивая милицию. А вдруг сорвется? Пожалуй, тогда у Ремезова будут все основания для того, чтобы умыть руки со словами: "Вы сами этого хотели".
Светлана собиралась уже звонить Ремезову, когда вспомнила, что, во-первых, она не поставила в известность Ольгу, а у той может быть собственное мнение, отличное от ее. Во-вторых - это тоже пришло в голову из детектива, но уже другого, - кажется, нельзя звонить в милицию с домашнего телефона, из опасений, что он может прослушиваться бандитами.
- Еще немного, и я свихнусь, - пообещала она своему отражению в зеркале, висящем на стене в прихожей.
Оттуда на нее смотрела бледная, взлохмаченная девица с ошалелыми глазами, нисколько не похожая на обозревателя газеты "Курьер" Светлану Коноплеву.
Глава 18
Соль на свежие раны
- Так ты в отпуске или нет? - недоумевал Шестопалов.
- Меня вообще нет, - заявил Ремезов, - я дух, я фантом, я тень отца Гамлета. Можешь не принимать меня всерьез, поскольку я уже практически уволился.
- Да ну, - недоверчиво протянул Шестопалов, - а я-то думал, что это сплетни.
- Сущая правда, так что готовься принять мой портфель.
- Очень нужно, особенно сейчас, когда такое творится, такое!
Шестопалов брызгал слюной от возбуждения, что свидетельствовало о том, что творилось действительно что-то в высшей степени экстраординарное, ибо в обычной ситуации он был самым настоящим увальнем, чуть ли не засыпающим на ходу. По отделу даже ходила легенда, между прочим, основанная на реальных фактах, о том, как он однажды заснул в президиуме торжественного городского собрания, посвященного очередному Дню милиции, куда был приглашен в качестве почетного гостя. И заснул так крепко, что своим раскатистым храпом мешал докладчику. Сам Ремезов, правда, при этом не присутствовал, но неоднократно слышал занимательную историю в изложении отдельских пересмешников.
- Что-нибудь прояснилось с трупом девушки? - предположил Ремезов, на самом деле уверенный в стопроцентности этого "висяка".
- Ты сядь, сядь сначала, - многозначительно посоветовал Шестопалов, широким жестом пододвигая стул.
Да уж, после подобного вступления можно было не сомневаться - Ремезову предстояло выслушать из уст Шестопалова нечто нешуточное.
Устроившись на краешке стула, он взмолился:
- Только не тяни и не размазывай.
- "Пушку" помнишь, ну ту, что нашли в сумочке у дочки Костецкого?
- Склерозом пока не страдаю, - фыркнул Ремезов.
- Так вот, на ней полно пальчиков этой соплячки, но главное - из пистолета стреляли совсем недавно.
Ремезов напрягся: это, конечно, кое-что значило, но свежая рана, которую начальство присыпало солью, щемила. Он не забыл, что Илону Костецкую и всю остальную шпану по настоянию того же начальства отпустили на все четыре стороны. А потому Ремезов не понимал шестопаловского энтузиазма.
Тот, похоже, был несколько разочарован его прохладной реакцией.
- Ты же хотел взяться за эту девчонку, как я понимаю, - заметил Шестопалов. - Теперь они не будут возражать, это уж точно. Как говорится, при всем их уважении…
- Извини, меня все это больше не касается. Если она меня теперь и интересует, то только в связи с исчезновением некой Кати Черновой. Кстати, любящий папочка недавно упрятал Илону в больницу, но, думаю, скоро я ее непременно навещу.
- Не понял, какая еще Катя? - удивился Шестопалов. - Сам же говоришь, что увольняешься.
- Это я в порядке частной инициативы, - загадочно изрек Ремезов.
Шестопалов покрутил пальцем у виска:
- Что, крыша поехала?
Ремезов оставил без внимания неуважительную вольность бывшего подчиненного и спросил:
- Лучше скажи, задушенную блондинку еще не опознали?
Шестопалов отрицательно покачал головой.
- А что говорят жители ближайших домов, они что-нибудь видели или слышали?
Впрочем, он мог бы и не спрашивать, и так все ясно: никто ничего не видел, никто ничего не слышал.
- Просто злой рок какой-то! Два убийства за последние два дня, и по обоим ничего нет и не предвидится. Впрочем, первое - Котова - явно заказное, мафиозное, а потому проходит не по нашему ведомству, но дела это не меняет, - пожаловался Шестопалов.
- А что у нас, то есть у вас, по пропавшим?
- Издеваешься? Будто бы сам не знаешь, - усмехнулся Шестопалов. - Плохо.
Как будто с чем-то другим у них хорошо!
- Будет возможность - подготовь мне все, что у нас есть за последнее время по пропавшим, и особенно по девушкам-блондинкам.
Шестопалов в недоумении развел руками.
- Так ты уволился или нет?
- Считай себя внештатным сотрудником моего частного детективного агентства, - лениво отреагировал Ремезов. - Разбогатею, оплачу твои услуги.
Кстати, то, что произошло в следующую минуту, настроения ему не прибавило. На столе раззвонился телефон, и озадаченный Шестопалов, усевшись на край стола, отодвинул ворох бумаг, взял трубку.
- Шестопалов слушает…
Спустя несколько секунд Ремезов имел возможность наблюдать неожиданные метаморфозы, уже во второй раз за последние полчаса происходящие с прославившимся своей невозмутимостью Шестопаловым.
- Что? - рявкнул он и уставился на Ремезова огромными, как чайные блюдца, удивленными глазами.
Дальше он молча выслушивал то, что ему сообщал неведомый собеседник, а заинтригованный Ремезов с нетерпением ждал, когда же он узнает, что такого поведали по телефону Шестопалову.
Положив трубку, тот утер выступившие на лбу капельки пота.
- Ну и денек сегодня! Мишку Васнецова помнишь? Такой амбал, бывший спортсмен, он около года работал у Румянцева, а потом они почти одновременно ушли…
- Ну? - поторопил его Ремезов.
- Его только что нашли убитым в собственной квартире!
Ремезов в волнении привстал со стула.
- Так ведь он вместе с Румянцевым работал в охране на фирме Костецкого…
- Именно, - подтвердил Шестопалов.
Ремезов лихорадочно соображал: совпадение ли это или закономерность, что все происходящее крутится вокруг Костецкого? Дочка с пистолетом в сумке и убитый охранник. А также - Господи, чуть не забыл - Катя Чернова, которая тоже знала Илону Костецкую.
"Ну нет, кажется, ты слишком торопишься, - постарался он себя отрезвить. - Но, с другой стороны, уж очень кучно ложатся пули!"
- Едем! - сказал он Шестопалову, лихорадочно натягивая куртку и нахлобучивая шапку. А про себя подумал: "Что это я раскомандовался, ведь я здесь теперь никто?"
* * *
На месте они оказались практически одновременно со следователем из прокуратуры, которого Ремезов неплохо знал. Долговязый, болезненного вида Огородников работал в прокуратуре уже давно, слыл безотказным служакой, по причине чего ему всегда поручались самые провальные дела.
По той же, кстати, причине они с Ремезовым большей частью и встречались, причем с завидной регулярностью.
- А, это ты? Здорово, - без особенной радости приветствовал Огородников Ремезова. Не сразу, словно раздумывая, стоит ли вообще это делать, вытащил руку из кармана старомодного пальто, в которое он буквально врастал ежегодно с октября по апрель, обменялся с Ремезовым рукопожатием.
Ремезов энергично потряс его холодную влажную ладонь, на что Огородников, крякнув, пожаловался:
- Медведь.
Шестопалову подавать руку он не стал, ограничившись коротким дежурным кивком.
Огородников пересек прихожую квартиры Васнецова своей припрыгивающей и неверной, какой-то полупьяной походочкой и застыл над распростертым мертвецом, словно покосившийся обелиск.
Над трупом уже колдовал судмедэксперт - молодая, одетая в щегольское кожаное пальто женщина, уже успевшая наполовину обнажить крепкое тело Михаила Васнецова.
- Судя по трупному окоченению, трупным пятнам и другим изменениям, смерть наступила более суток назад, - бойко, как по писаному рапортовала женщина. - Ранение огнестрельное, в сердце, сквозное, смерть наступила мгновенно…
- Кто обнаружил труп? - спросил Огородников.
- Сосед, - махнул рукой в сторону открытой входной двери Ремезов.
И тут же в дверном проеме появилась круглая встревоженная физиономия с бегающими глазками. Огородников поманил стоявшего в дверях пальцем. Тот на всякий случай оглянулся по сторонам, дабы удостовериться, что приглашающий жест относится к его скромной персоне, и робко выступил вперед.
- Когда вы его нашли? - спросил Огородников.
- Да совсем недавно, товарищ начальник, - затараторил мужичок тоном, который безошибочно выдавал в нем не успевшего как следует опохмелиться пропойцу. - Решил я, значит, выйти во двор подышать, значит, свежим воздухом. А тут смотрю, дверь у Михаила-то чуть отошла, приоткрыта, значит. Думаю, с чего это он дома днем, его же вообще не застать? Раз позвонил, другой - без ответа… И, значит, сразу у меня пошли такие предчувствия нехорошие. Позвал я, значит, дружка своего Степаныча, его квартира аккурат над Мишкиной. Ну, мы с ним только дверь-то раскрыли, так сразу Михаила на полу и увидали…
Рассказывая, мужичок не вытаскивал рук из карманов замасленной куртки, очевидно, боясь обнаружить их дрожь явно алкогольного происхождения. Можно было не сомневаться, что к соседу Михаилу он намеревался заглянуть стрельнуть денег на поправку здоровья.
Огородников не дурак, сразу все понял, а потому отпустил мужика восвояси.
На тот момент важнее было найти гильзу и пулю, которая - что случалось в пятидесяти процентах случаев - вышла навылет. А вот с этим-то и вышла главная загвоздочка: ибо ни гильзы, ни пули нигде не наблюдалось.
- Посмотрите-ка сюда, - внезапно привлек их внимание Шестопалов.
Он показывал на обычный полированный шкаф-гардероб, на створке которого красовалась подозрительная вмятина, обнажающая ее поддельное нутро из прессованных опилок.
Ремезов и Огородников переглянулись.
- Похоже, кто-то ножичком поработал, - высказал мнение Ремезов.
- Только этого и не хватало, - мрачно заключил Огородников.
Что и говорить, на горизонте вырисовывалась вполне очевидная безнадега, уже третья за последние два дня.
- Не забудьте все сфотографировать, - сказал Огородников и добавил уже в адрес Ремезова: - Пошли покурим?