* * *
Румянцев гнал служебный "Вольво" по улицам ночного города. Он был исполнен спокойствия и одновременно решимости. Огородников мог бы и не предоставлять ему сомнительные шансы, он сам все обдумал раз и навсегда и независимо от последствий. История, в которую он впутался по милости Костецкого и его семейства, становилась все более неприятной. Мало того, что Илона вляпалась в дерьмо по самые уши, мало убитого Васнецова, так тут еще пропавшая девчонка. А что, если все это звенья одной цепи, что на самом деле означает полномасштабную игру против Костецкого? Тогда и ему, Румянцеву, грозит угодить под удар страшного молота. А ведь он ушел из органов в поисках спокойной жизни.
На перекресток из-за подстриженных кустов туи неожиданно выскочило живое существо, блеснувшее желтыми глазами. Румянцев резко нажал на тормоз, машина пошла юзом по обледеневшей дороге, к счастью, пустой. Остановившись у обочины, он вышел посмотреть, кто бросился ему под колеса, и разглядел рыжую кошку, которая так и осталась сидеть посреди дороги. Румянцев увидел огни приближающегося автомобиля и громко крикнул: "Брысь!" Но кошка только сжалась в комок, так и не сдвинувшись с места.
Мимо, не притормозив и отчаянно дребезжа, промчался светлый "Москвич". Румянцев уже приготовился увидеть на асфальте мертвую кошку. К его удивлению, та все еще сидела на дороге, автомобиль, пронесшийся буквально в нескольких сантиметрах, ее не задел. Румянцев снова крикнул "брысь" с устрашающей интонацией, но рыжая бестия не испугалась, а лишь сдавленно мяукнула и направилась к нему. Уселась неподалеку на проезжей части, рискуя попасть под следующую машину.
Румянцев чертыхнулся и, приблизившись, взял кошку в руки, чтобы отнести ее куда-нибудь в безопасное место, та не сопротивлялась. Он поднял это несчастное доверчивое существо, оказавшееся еще к тому же почти невесомым, и внезапно ощутил приступ острой и какой-то детской жалости. Поддавшись безотчетному порыву, вместо того чтобы перенести кошку в придорожные кусты, он открыл дверцу "Вольво" и посадил ее на заднее сиденье. Кошка при этом не выразила какого-либо неудовольствия.
Румянцев завел машину и, прежде чем тронуться с места, оглянулся назад: кошка уже вылизывала маленьким розовым языком собственный хвост.
- Какой же ты, оказывается, сентиментальный, Румянцев, - сказал он вслух. - Просто какой-то сентиментальный детектив!
То, что ему удалось с определенным трудом вытянуть из растерявшейся Костецкой, убеждало его - он на верном пути. Илону посадил на иглу кто-то из ее ближайшего окружения. Этот самый Олег Груздев характеризовался Валентиной Костецкой самым благоприятным образом, но именно он крутился в доме, когда она собиралась ехать в больницу к дочери. Что ему стоило подложить наркотики в косметичку? Конечно, он много брал на себя, собираясь разобраться в этой истории самостоятельно, но, раз начав там, в квартире убитого Михаила Васнецова, уже не остановиться. Гильза и пуля по-прежнему лежали в кармане его куртки. Короче, бывшему майору Румянцеву терять было абсолютно нечего.
Глава 24
По ком плачет дурдом
После ухода Ремезова Светлана вернулась на кухню. Машинально вымыла посуду, заварила себе еще одну чашку крепкого кофе и выпила ее, не переставая курить: одна затяжка - один глоток. После кошмарных событий последних двух дней она была в совершенном и окончательном раздрызге.
Пепельницы под рукой не обнаружилось, и она стряхивала пепел на стол, соорудив из него аккуратную пирамидку. Потом принялась в рассеянности гонять пепел пальцем по столу. Ничего путного в голову не приходило. Вспоминала о кольце, проданном Ольгой, но совсем его не было жаль. Узнай она об Ольгином фортеле при других обстоятельствах, не исключено, закатила бы грандиозный скандал, но сейчас… Уникальность кольца определялась не его изумрудами и бриллиантами и даже не старинной работой, а тем, что оно предназначалось все той же Катьке. Мать-покойница перед смертью сказала, чтобы кольцо перешло Катерине в день ее восемнадцатилетия. Сегодня не было ни Кати, ни кольца.
Светлана перенесла телефон из прихожей на кухню и теперь не сводила с него усталых глаз. Телефон упорно молчал, похититель не звонил. Где Катя, что с ней? Воображение рисовало картины одну страшнее другой.
Резкий звонок прервал ее размышления. Прежде чем поднять трубку, Светлана перекрестилась.
- Да.
- Светка, ты? - Она узнала по голосу Игоря Чернова. - Как там у вас дела?
Надо же, какая забота!
- А что тебя, собственно, интересует? Когда квартирка освободится? - Светлана мгновенно дошла до точки кипения.
- Ты че? - опешил Чернов. - Я же насчет Катьки…
- Ах ты, сволочь! Катька его интересует! Узнай лучше, какие беседы вела с ней твоя овца ощипанная как раз в тот вечер, когда Катя пропала! И больше сюда не звони. И еще учти: квартира тебе не достанется ни при каких обстоятельствах, скорее придушу тебя собственными руками.
Она положила трубку и подняла глаза на Ольгу, которая стояла, прислонившись к дверному косяку.
- Чернов звонил, - объяснила Светлана, - интересовался, как обстоят наши дела.
Ольга молча повернулась и ушла в Катину комнату. Светлана представила, как она там легла на Катину кровать и плачет беззвучными слезами. Правильно ли они поступили, думала Светлана, не проще было бы найти эти десять тысяч "зеленых" и вообще обойтись без милиции? А так, где он сейчас, этот Ремезов? Все, что он сделал до сих пор, - прошел по тем адресам, по которым прежде прошла она, и дал инструкции, как разговаривать с похитителем. А нужно было действовать, действовать!.. Правда, как, Светлана не знала, но ведь на то он и сыщик, чтобы что-то придумать. Но он не торопится, раскачивается, такое впечатление, что для него важнее выполнить все необходимые криминалистические процедуры, а вовсе не найти Катьку. Конечно, что ему! Он наверняка будет доволен, если раскроет преступление, даже если жертвы к тому времени уже не будет в живых.
Ох, как худо, как худо, голова прямо раскалывается! Нужно подумать, где добыть денег. Но где? Впрочем, вариантов было немного, ограниченно, а еще точнее один-единственный. И завязан он был на управляющем коммерческим банком "Ариус" Голущенко. Полгода назад она писала платный материал о банке, и с тех пор он не реже чем раз в неделю звонил ей на работу, приглашая то в ресторан, то в загородный пансионат. Она неизменно отказывалась, рассчитывая, что рано или поздно ему надоест повторять свои наскоки. Но управляющий оказался каким-то неугомонным, не только не отставал, а, напротив, активизировал ухаживания, посылая по всякому мало-мальски подходящему поводу цветы и конфеты. Иногда поджидал ее в автомобиле неподалеку от редакции. Сомнительно, чтобы он испытывал какие-либо высокие чувства, скорее был азартным самцом, этаким казановой местного разлива, действующим в соответствии с беспроигрышным принципом: мужчина должен пытаться, а женщина сопротивляться. Активное сопротивление Светланы только усиливало его напор, как приток свежего воздуха усиливает огонь. Не исключено, он даже поспорил, что добьется своего, с кем-нибудь из местных волокит, все обаяние которых заключалось в туго набитых кошельках. Ах, как живо она представляла их беседы! "Что, бастион еще не пал?" - вероятно, интересовались они. Противно, мерзко до тошноты… Но десять тысяч баксов больше добыть негде.
Опять зазвонил телефон, и опять она перекрестилась, прежде чем снять трубку. На этот раз звонил тот самый "удавленник". Она поняла это еще до того, как он произнес первое слово, по подозрительному шуршанию - видимо, он чем-то прикрывал рот, чтобы сделать голос неузнаваемым.
- Добрый вечер, - сказала эта сволочь, - вы уже все обдумали, надеюсь? Деньги при вас?
Светлана не успела ничего ответить, потому что за ее спиной возникла Ольга, вырвала у нее трубку и заорала:
- Где моя дочь? Верни мне мою дочь! Тебя все равно найдут и посадят, ты понял?!
Светлана с ужасом осознала, что Ольга говорит совсем не то, о чем их инструктировал Ремезов. Она изловчилась и ткнула сестру локтем в грудь, та от неожиданности выпустила трубку, которую Светлана немедленно подхватила. Только бы он еще слушал! К счастью, до нее донеслись не короткие гудки, а напряженная тишина и те же шорохи.
- Послушай, - зачастила Светлана, с трудом справляясь с дыханием, точно на стометровке, - мы тебе не угрожаем, мы соберем деньги. Только дай поговорить с Катей, слышишь, дай нам поговорить с Катей… Дай нам прежде с ней поговорить.
"Удавленник" грязно выругался и процедил:
- Вы, значит, так… Ну ладно, учтите, вы свою Катьку больше не увидите. Я сейчас с ней такое сделаю, я ее порублю на мелкие кусочки, а потом перекручу на фарш!
- Подожди! Я найду тебе любые деньги! - закричала Светлана, но он уже бросил трубку.
Ольга уже не кричала, она молча упала навзничь, ударившись головой об пол. Светлана сидела на стуле, вслушиваясь в короткие гудки и глядя, как мертвенная бледность стремительно заливает лицо старшей сестры. В ушах у нее все еще звучали страшные слова: "Я порублю ее на мелкие кусочки, а потом перекручу на фарш!"
Светлана упала на колени рядом с Ольгой и попыталась привести ее в чувство, хлопая ладонью по щекам. При этом она даже не слышала звука пощечин - уши словно заложило ватой.
"Нужно вызвать "скорую", - подумала она и на коленях поползла к телефону…
Когда, сделав Ольге какой-то укол, врач "скорой" вышел в прихожую, во входной двери повернулся ключ; и на пороге квартиры возник Ремезов.
- Что случилось? - спросил он, уставившись на белый халат врача.
Светлана молчала, закусив губу. Волю чувствам она дала, когда за доктором захлопнулась дверь.
- А случилось то, что и должно было случиться, - выдавила она с нескрываемым презрением. - Я еще раз убедилась в том, насколько эффективно в кавычках работают наши правоохранительные органы. Вы такой же бездарь и бездельник, как и остальные в вашей конторе. Вы так же, как и ваше замечательное начальство, только и умеете, что отчеты писать.
Ошарашенный ее словами Ремезов молчал. А Светлана продолжала:
- Звонил похититель и пообещал, что изрежет ее на мелкие кусочки и пустит на фарш! Так и сказал! Вы поняли? И ваши замечательные инструкции не дали никакого эффекта! А вы сами шлялись неизвестно где, вместо того чтобы ловить этого ублюдка!
- Но постойте… - начал было Ремезов, заливаясь краской, как гимназистка, у которой порывом ветра задрало юбку.
- Все, баста! - отрезала Светлана, демонстративно заступая ему дорогу. - Больше я в ваших услугах не нуждаюсь. Я буду действовать сама, потому что на вас рассчитывать абсолютно бессмысленно. Вы свободны, возвращайтесь к своей статистике.
- Истеричка, - процедил сквозь зубы Ремезов, - по тебе дурдом плачет.
- А по тебе - дом престарелых ветеранов невидимого фронта! - не осталась в долгу Светлана.
"Интересно, где же Шестопалов? - вспомнил Ремезов, уныло пятясь к выходу из квартиры. - Неужели она оставила его спать на диване, который первоначально предназначался для меня?"
Физиономия его вытянулась, когда он столкнулся с Шестопаловым нос к носу уже в подъезде.
- Ты только идешь? - взвился Ремезов.
- Знал бы, что со мной случилось, - объявил Шестопалов трагическим тоном. - Я только что вдребезги разбил свой "Москвич"!
- Наверняка заснул за рулем.
- А ты куда? - удивился Шестопалов.
- Спать на свежем воздухе, что-то у них в квартире душновато, а тебе постелили на диване.
Глава 25
Боевик наилучшего образца
Груздев открывать не торопился. За дверью послышались шаркающие шаги, затем настороженный голос:
- Кто там?
- Открывай, я от Илоны, - сказал Румянцев, твердо уверенный, что такая рекомендация произведет нужный эффект.
Воцарилась непродолжительная пауза, потом раздался щелчок замка, затем дверь открылась, насколько позволяла цепочка, и в образовавшуюся щель на Румянцева глянул внимательный глаз.
Румянцев, движимый профессиональным инстинктом, моментально приспособил собственную ногу в качестве импровизированного упора, и, как оказалось, сделал это не напрасно, ибо мальчишка попытался захлопнуть дверь перед его носом. Какой, однако, негостеприимный сопляк! Слава Богу, что хиляк - его судорожные усилия были тщетными.
- Ну, что вам нужно? - заканючил Груздев, понимая, что баланс сил складывается не в его пользу.
- Поговорить по душам. - Румянцев не собирался убирать ногу.
- Какие могут быть у нас разговоры?
- Открывай по-хорошему, я ведь все равно войду, - пригрозил Румянцев, - и тогда тебе только будет хуже.
Угроза возымела должное действие - кажется, это был единственно понятный этому молодчику язык, - и он открыл дверь.
Румянцев вошел и, бесцеремонно оттеснив Груздева, запер за собой дверь, положив ключ в тот же карман, где уже лежали, дожидаясь своего часа, пуля и гильза. А пояснил так:
- Это чтобы нам никто не помешал беседовать.
Парень испуганно отступил назад.
- Ну что ты затрясся, петушок? - успокоил его Румянцев. - Дядя не такой уж страшный, как ты думаешь. Будешь разговорчивым, обойдемся без специальных мер убеждения.
У мальчишки задрожали губы.
"Да ты, видать, пуганый воробушек, - подумал Румянцев, - тебя уже наверняка трепали. Что ж, тем лучше, с такими дело иметь проще".
Перепуганный насмерть Груздев стоял посреди комнаты в пестром шелковом халате, засунув руки в карманы. Румянцеву он с ходу активно не понравился - на смазливом лице парня лежала неприкрытая печать порока. А еще Румянцев подумал, что никакого криминала, то бишь наркотиков, он здесь не найдет: то ли все уж очень тщательно спрятано в надежном месте, то ли хозяин квартиры недавно подчистую избавился от товара в ожидании следующей партии.
В однокомнатной квартире был порядок. Чувствовалось, что здесь проводили время с толком, на все сто пользовались атрибутами красивой жизни - набором последних достижений японской телерадиоэлектроники, огромной, как цирковой манеж, постелью с разбросанными на ней атласными подушечками. В целом квартира напоминала будуар дорогой проститутки.
- Красиво нынче у нас живут студенты, - заметил Румянцев. - Неужто это все куплено на стипендию?
Груздев как подкошенный бухнулся на кровать, каким-то почти женским движением поправляя полы своего роскошного халата, и от этого жеста Румянцева передернуло.
Он обернулся, прикидывая, с чего начать. По всему выходило, что с большого шкафа. Румянцев распахнул его створки и принялся брезгливо выгребать барахло с полок.
- Что вы делаете? - слабо пискнул с кровати Груздев.
Румянцев с садистским удовольствием потоптался по весьма недешевым тряпкам этого охламона, сам удивляясь, откуда в нем столько злости. Объяснение было только одно - его сегодняшняя встреча с дочерью: ее вид, интонация ее голоса, изменившийся взгляд. А что, если за всем этим стоял такой же типчик?
Он вытряхнул с полки целую охапку одноразовых шприцев:
- Да тут целая больница!
- А что? - отозвался Груздев. - По-моему, иметь шприцы не запрещено? Я ведь учусь в медицинском.
- Руки! - приказал Румянцев.
- Что?
- Покажи руки!
Парень, слегка замешкавшись, протянул к нему руки: никаких следов уколов на них не было. О своем драгоценном здоровье будущий эскулап, безусловно, заботился, предпочитая сбывать наркотики доверчивым идиотам. Впрочем, не исключалось и другое объяснение: он мог колоться под язык или в пах, а заглядывать ему в штаны Румянцев пока воздержался.
- Вы напрасно переворачиваете все вверх дном - ничего вы у меня не найдете, - захныкал Груздев.
- Заткнись! - рявкнул Румянцев. Ему здорово действовала на нервы манера Груздя недоуменно пожимать плечиками, наподобие жеманной барышни. - Заткни свою паршивую пасть. И не путай меня со своим "голубым" приятелем.
- Ну вот, оскорбления начались, - преодолевая приступ нервной икоты, пробормотал Груздев.
Его прямо-таки трясло от страха. Кто, интересно, так его запугал? Последнее обстоятельство Румянцеву было на руку, ему только и оставалось, что немного дожать этого щенка.
Он добрался до нижней полки, на которой под аккуратно сложенной стопкой полотенец обнаружилось кружевное женское белье красного и черного цвета, пачка презервативов, какие-то ремни и маски и еще одна штука… Румянцев вспомнил: кажется, это называлось фаллоимитатором. Он сплюнул и выругался.
- Где "дурь"? - рявкнул Румянцев.
Мальчишка теперь затрясся еще сильнее, у него уже зуб на зуб не попадал. Ну и трусливый же заяц!
- Честное слово, ничего нет, - у него на глазах выступили слезы.
- Пошли на кухню, - приказал Румянцев.
Груздев безропотно повиновался.
На кухне было довольно чисто, во всяком случае, пустые бутылки батареями не стояли. Зато в холодильнике имелись початая бутылка итальянского вермута и запечатанная - коньяка. Холодильник вообще был набит продуктами, словно хозяин приготовился к длительной осаде или визиту большой компании гостей. В общем, все указывало на то, что в квартире проживал отнюдь не нищий студент. Для полноты картины Румянцев заглянул под мойку - там стояло девственно-чистое ведро для мусора. Похоже, его опорожнили совсем недавно, да еще и тщательно вымыли. Аккуратист!
Румянцев пересмотрел бесчисленное количество банок, предназначенных для круп и специй, большей частью пустых. Заглянул в кастрюльки, стоящие на плите, из которых так потянуло специями и приправами, что у Румянцева защекотало в носу. Он закрыл их крышками и смачно, до слез чихнул. Одновременно его осенило: да ведь Груздев кого-то ждал! Для кого-то он приготовил все эти деликатесы.
- Кого ты ждешь? - осведомился он.
- Может прийти один знакомый, - отводя глаза в сторону, ответил Груздев.
- Ага, - поддакнул Румянцев, - знакомый, который соскучился по твоей заднице.
Румянцев принялся за ванную, стандартную, без особенных изысков. Все, что в ней было примечательного, так это множество разноцветных бутылочек с шампунями, баночек с гелями и муссами, кремами и прочей чепухой, что, по мнению Румянцева, говорило отнюдь не в пользу Груздева. Мужчина, столь много внимания уделяющий своей внешности, казался ему не совсем полноценным. Впрочем, в данном случае категоричный Румянцев, похоже, был не так уж далек от истины.
- Давай по порядку, петушок, - почти миролюбиво предложил Румянцев, закончив беглый осмотр квартиры, после которого она утратила вид уютного гнездышка. - Итак, каким образом ты передал Илоне наркоту? Подложил в косметичку, верно?
Парень шумно сглотнул слюну:
- Откуда вы…
- Откуда я знаю, ты хочешь спросить? Думаешь, от Илоны? А вот и не угадал, она мне ничего не говорила. Скрытная она была девица, была бы поразговорчивее - глядишь, и не сыграла бы в ящик.
Приврал он нарочно, хотя еще неизвестно, что в этот момент происходило в больнице, и специально подобрал увесистые, как булыжники, слова. Этот мазурик должен был почувствовать, с кем имеет дело. Но на этот раз он, похоже, слегка переусердствовал, потому что последняя фраза произвела на Груздя эффект, превзошедший всякие ожидания. Парень попросту рухнул на пол, растянувшись в маленьком закутке, отделяющем кухню от прихожей.