Глава 35
Эксгибиционисты, маньяки, истерички. кто следующий?
- Ну вот, то ничего, то сразу со всех сторон! - Огородников уже второй час боролся с головной болью, сказывалось напряжение последних дней и раннее пробуждение. Он чувствовал себя настолько измотанным, словно уже лет десять не бывал в отпуске, хотя в действительности он не был всего лишь два последних года.
Вдобавок сегодня ему пришлось обойтись без обеда. Правда, он предпринял попытку заскочить в пельменную напротив, но наткнулся на запертую стеклянную дверь и табличку "Санитарный день". Не иначе, персонал славного предприятия общественного питания взялся травить тараканов, которые водились в пельменной в неисчислимых количествах. Однажды Огородников не выдержал и, указывая на ползущего по стене упитанного таракана, сказал сидящей за кассой молодой развязной девице:
- Смотрите, у вас гость.
Девица равнодушно посмотрела на насекомое и невозмутимо ответила:
- Не нравится - обедайте дома.
Так бы и голодал Огородников, если бы добрая душа Серега Булавинцев не раздобыл где-то бутерброды и не заварил крепчайшего чаю. Впрочем, сегодня Булавинцев представлял собой сплошные достоинства: угадывая желания Огородникова, пчелкой летал в лабораторию, выясняя, готово ли то или иное заключение экспертизы. И не его вина в том, что он каждый раз приносил отрицательный ответ. Обычное дело - им торопиться некуда.
Зато сводки от участковых поступали, точно с поля боя, похоже, их хлебом не корми, только дай поймать маньяка. Общественность, которую они привлекали себе в помощь, вероятно, уже успела разнести по всей округе весть о кровожадном маньяке, и к этому моменту обыватели уже трепетали в ожидании новых трупов. Что ж, с этими издержками пришлось смириться, так же, как и со многим другим. Только Булавинцев всякий раз давился от смеха, когда ему сообщали по телефону об очередном предполагаемом Джеке-Потрошителе.
К концу дня ситуация с маньяком выглядела следующим образом: возле тридцать третьей школы поймали эксгибициониста, демонстрировавшего во время перемен свои прелести в кустах, произрастающих в ближайшем сквере. Комментарий Булавинцева по этому поводу был следующий: "Ну дает! Раздеваться в такую погоду? Ведь запросто отморозит свое хозяйство!" Что касается темной иномарки, то ее часто видели возле школы с углубленным изучением французского языка. Нашлись школьники, которые запомнили номер автомобиля, и - в этом месте следовало бы поставить многоточие - выяснилось, что это был синий "Вольво" Румянцева. Зачем он торчал возле школы, конечно, предстояло выяснить, но подозревать Румянцева в нездоровых склонностях… Это было бы уже чересчур.
Учащиеся ПТУ Ремешкова и Коновалова без толку проторчали полдня на перекрестке, рассматривая проезжающие иномарки. Если принимать их слова на веру, то такого автомобиля, который они описывали, вовсе не существовало в природе. В конце концов обе продрогли до икоты и были отпущены с Богом. Сыщикам оставалась единственная перспектива: методично проверять все иномарки темного цвета, впрочем, бестолковость свидетельниц грозила тем, что зону поисков придется расширить и прощупывать также владельцев отечественных автомобилей и даже не только темного цвета. Адова работа, поиски иголки в стоге сена.
В довершение всего Огородникова вызвали к начальству с отчетом, и он поплелся по коридору, как побитая собака. К счастью, процедура не заняла много времени, и через полчаса, получив порцию ценных указаний, он уже топал обратно, где его ждала очередная новость.
Запыхавшийся Булавинцев провозгласил:
- Александр Васильевич, только что сообщили из управления, им звонила какая-то женщина в жуткой истерике и заявила, что ее подругу увез маньяк в синей иномарке!
Глава 36
Все хорошо, что хорошо кончается
Светлана открыла глаза и увидела собственную ногу, подвешенную на каком-то диковинном приспособлении.
"Что это со мной такое?" - подумала она и поискала глазами остальные части собственного тела.
Слава Богу, очертания второй ноги угадывались под простыней, что касается рук, то они тоже имелись в наличии, правда, левая из-за гипса напоминала кокон гигантской, в любую минуту готовой к вылету бабочки. Насчет головы можно было не беспокоиться: она звенела, как колокол, что, впрочем, только подтверждало факт ее целостности и сохранности.
- По крайней мере, я жива, - философски заключила Светлана.
Теперь она могла себе позволить произвести осмотр жизненного пространства, в котором она волею неумолимых обстоятельств оказалась. Посмотрев направо, она не увидела ничего, кроме хромоногой тумбочки и окна. Слева обнаружилась кровать, на которой спала женщина в цветастом халате и кого-то ей живо напоминала. Не было сомнений, это Ольга, но с ней-то что случилось.
- Ольга! - позвала Светлана.
Ольга моментально привстала, посмотрела на нее расширившимися глазами и сказала:
- Господи, проснулась наконец!
При этих словах лицо ее осветилось счастьем, что, с точки зрения Светланы, было совершенно непозволительно, если судьба Кати оставалась неясной. О Кате, как казалось Светлане, она не забывала даже в продолжение своего долгого сна, хотя совершенно не помнила, что, собственно, ему предшествовало, а еще точнее, способствовало.
Ольга наклонилась над ее кроватью и зачастила радостным шепотом:
- Врачи говорят, что все будет в порядке… К счастью, переломы закрытые… Возможна только частичная амнезия, ну, в смысле, потеря памяти… Тебе нужно побольше спать и восстанавливать силы.
- Какое, к черту, спать! Что с Катериной? И вообще, чего ты здесь разлеглась, когда твоей дочери три дня нет дома?
- Пять, - подозрительно улыбаясь, поправила Ольга.
- Что? - Светлана от возмущения тряхнула головой, от чего колокольный звон в ушах усилился.
- Я хотела сказать, что прошло уже пять дней, с тех пор как Катька исчезла, и два, как она нашлась, - спокойно пояснила Ольга. - Твой Ремезов ее разыскал.
- Ты серьезно? - Светлана почувствовала головокружение, но оно почему-то было приятным.
Ольга кивнула.
- Я требую доказательств! - У нормальных женщин слезы всегда наготове, и они уже медленно текли по Светланиным щекам.
- Тебе же нельзя волноваться, - встревожилась Ольга.
- Вот и не заставляй меня - предъяви Катьку, - почти беззвучно произнесла Светлана.
Ольга приоткрыла белую дверь, из-за которой сразу же показалась круглая Катина мордашка. Глаза ее были серьезны в соответствии с важностью момента.
- Все, - сказала Светлана, - теперь я буду спать дальше. - И сразу же утонула в зыбкой пелене забытья. Переход из яви в сон произошел так быстро и непринужденно, словно кто-то опустил полог и отгородил ее от реальности…
Когда она проснулась в следующий раз, то чувствовала себя намного бодрее, хотя по-прежнему из всех недавних событий помнила лишь то, что Катька пропала, и то, что она нашлась.
Ольга сидела на кровати рядом и размешивала ложечкой в стакане какую-то розовую жидкость. Увидев, что Светлана открыла глаза, она поднесла стакан к ее губам и предложила:
- Попей, это клюквенный морс, очень полезная вещь.
Светлана отпила глоток, и приятная кисло-сладкая влага смочила горло. Она отпила еще и сказала:
- То, что нужно, а то я чувствую себя рассохшейся кадушкой для засолки огурцов.
Ольга тихо засмеялась.
- А где Катька? - спохватилась Светлана.
- В школе, - ответила Ольга, - она и так здесь вчера весь день проторчала, а на носу конец полугодия. - Ее голос звучал настолько обыденно, словно все, что было страшного, только приснилось.
- Да расскажи, расскажи мне наконец, где она была и как нашлась! - взмолилась Светлана.
- Ладно, - смилостивилась Ольга, - думаю, уже можно. Только с моей стороны будет несправедливо возложить эту миссию на себя. Тем более что один человек здесь мается с самого утра, ждет, когда ему разрешат к тебе войти.
- Какой еще человек?
- Сейчас увидишь, - таинственно блеснула глазами Ольга и вышла из палаты.
Только она ушла, как дверь распахнулась вновь и в палату робко проник Ремезов. Он застыл у двери, нелепый, с букетом цветов в целлофане и не знающий, куда себя прибить. Светлана с интересом следила за ним.
Наконец, дернувшись, точно стреноженная лошадь, он приблизился к ее кровати, стараясь не смотреть на ее поднятую на растяжке ногу, и смущенно затоптался на месте, не зная, как вручить ей цветы, поскольку одна ее рука была закована в гипс, а в другой она держала стакан с клюквенным морсом.
- Можете возложить на тумбочку, - улыбнулась Светлана, поняв затруднения сыщика.
Но тот, не моргнув глазом, положил букет ей на простыню. Светлана с минуту смеялась до слез, а потом предложила Ремезову сесть на Ольгину кровать, что тот и сделал, залившись краской, как девица, когда пружины со скрипом прогнулись под его весом. Посидев в этом своеобразном больничном гамаке, он осторожно передвинулся на металлическую рейку, к которой крепилась кроватная сетка.
Светлана посмотрела на розы, явно стоившие недешево, и сказала:
- Какие длинноногие!
Ремезов наконец позволил свои губам растянуться в осторожной улыбке:
- Как юные девушки, полные тайн.
- Рада вас видеть, - сказала Светлана, - только, к сожалению, принимаю вас вот в таком виде…
- Все отлично, - поторопился заверить ее Ремезов и снова покраснел, поняв, что сморозил глупость. Что же хорошего в том, что Светлана лежала с переломами руки и ноги?
Светлана пришла ему на выручку:
- Хватит смущаться, лучше расскажите мне все про Катьку… И вообще все-все. Учтите: у меня частичная амнезия!
Ремезов, восседающий на металлической рейке, как на насесте, развел руками:
- Ну, с вашей племянницей все оказалось достаточно просто. Она у вас патологическая альтруистка. Решила выручить одного обалдуя, попавшего в дурную компанию, и сбежала с ним из города, прихватив те самые деньги. Тут все достаточно типично: парень задолжал крутым товарищам крупную сумму, она решила ему помочь. И взвалила на себя неблагодарную миссию доброй самаритянки. Того, видать, проняло, от денег он отказался, зато наладился в бега. И все бы ничего, если бы не злосчастное стечение обстоятельств. Они ехали в такси на вокзал, до поезда оставались считанные минуты, и ваша Катя успела только забежать в подъезд своего дома и бросить записку для матери. Догадываетесь куда? Вот именно: в почтовый ящик.
- Боже, но их же как раз…
- Да-да, если бы неизвестные хулиганы не подожгли тогда почтовые ящики, все бы, возможно, сложилось совсем-совсем по-другому. А насчет вашей племянницы, что тут скажешь: любовь!
- Ничего себе любовь! - Розы подпрыгнули на Светланином животе. - Мы тут с ума сходили, а у нее любовь!
- Я думаю, с этим вы еще разберетесь, - примирительно заметил Ремезов. - Главное, все хорошо, что хорошо кончается. Катя ваша цела и невредима, из десяти тысяч баксов они успели потратить только семьдесят долларов…
- Еще неизвестно, насколько хорошо это кончится для меня, - проворчала Светлана, бросая красноречивый взгляд на свою сломанную ногу. - А если не смогу бегать как раньше, что мне тогда делать? Журналиста ведь, как волка, ноги кормят! Ну и молодежь, не знаешь, чего от них ждать…
Ремезов еле сдержал смех: Светлана рассуждала о молодежи так, словно давно перешагнула порог пенсионного возраста.
- Не вижу ничего смешного, - заметила она строгим менторским тоном и прибавила с обычными бесшабашными интонациями: - Ладно, у меня всегда остается запасной вариант - писать детективы, сидя в инвалидной коляске. А сюжетами буду разживаться у вас. Как идея?
- Подписываюсь обеими руками, - подтвердил Ремезов. - Кстати, с ходу могу предложить один занимательный сюжетец, а главное, взятый из жизни, что называется, с пылу с жару, тем более у некоторых частичная амнезия…
- Валяйте, - задорно отозвалась Светлана.
- Ну, тогда так… Жила-была на свете некая героиня - бойкая молодая журналистка с острым язычком и взбалмошным характером, жила себе и жила, пока не пропала ее шестнадцатилетняя племянница - в скобках: очень похожая на свою тетю, что скорее всего и определило историю ее таинственного исчезновения, - с этого-то все и началось. Надо сказать, случилось сие не в тридесятом царстве и даже не в тридевятом государстве, а в одном провинциальном городке, в котором имелись как разбойники, так и добры молодцы. Разбойники-мафиози постреливали, и называлось таковое времяпрепровождение у них разборками, а добры молодцы милиционеры все пытались их ловить, и не всегда, придется признаться, у них это получалось… А тут еще в городе приближались выборы самого главного доброго молодца, то бишь мэра. И что тут началось! - Ремезов покачал головой. - Кандидатов было около десятка, и каждому хотелось, чтобы выбрали именно его. Тогда один кандидат придумал, как избавиться от своего главного конкурента. Он подослал к дочери соперника юношу, который не только приучил ее к наркотикам, но и подложил в ее сумочку пистолет, а из того пистолета незадолго до описываемых событий был убит ейный же, девицы той, телохранитель.
Светлана слушала внимательно, а Ремезов продолжал:
- Если бы это еще было все, а то в те же дни в городе нашли труп задушенной девушки, и все заподозрили некоего маньяка на темной иномарке. Да только как же его изловить? Вот тут-то в дело опять вступает наша журналистка со вздорным характером. Добыв телефон маньяка и решив, что именно он причастен к исчезновению ее племянницы, она назначает ему встречу. Бесстрашно, но глупо. Правда, если судить по произведениям художественной литературы, все подвиги совершались приблизительно таким же способом. И вот она совершила свой подвиг, едва не пожертвовав жизнью, в то время как ее племянница была уже на пути домой.
Светлана напрягла память:
- Конкурент, которого устраняли, - Костецкий, а его дочь - Илона, так? Мертвая девушка, убитая маньяком, - та, которую я видела в морге. Выходит, парень в синем "БМВ", ну, тот, что работал в фирме Костецкого, - маньяк? Почему он ее убил?
- Ну, это проблема медицинская, что-то у него не получалось с женским полом. Короче, он ее задушил после очередной неудачной попытки…
- А где он? Погиб? Ведь мы же с ним попали в аварию?
- Удивительно, но он почти не пострадал и даже попытался скрыться с места аварии. Но благодаря звонку вашей подруги - кажется, Зои? - оперативники его быстро схватили.
- Надо же, - поразилась Светлана, - действительно детектив получается, да еще какой крутой! Сейчас мне непонятно только одно: кто же таким жутким способом пытался выиграть выборы?
- Вот здесь все изложено достаточно подробно. - Ремезов вытащил из кармана газету и развернул ее прямо перед лицом Светланы.
Это были "Известия", через всю первую полосу тянулся жирный аншлаг: "Политические страсти в провинции".
- Что-то я не пойму, - Светлана потерла лоб единственной оставшейся в ее распоряжении рукой.
- Почитаете потом, - усмехнулся Ремезов, - и все поймете.
Светлана бессильно откинулась на подушку, в палате повисла долгая пауза. Ремезов встал с кровати.
- Пожалуй, мне пора, а то я вас переутомляю…
- Постойте, - окликнула его Светлана. - Пожалуй, ваш сюжет придется переделать, иначе главная героиня получается набитой дурой, а мне это не очень нравится.
- Как хотите, автору позволено все, даже если вы что-нибудь переврете, я вам заранее прощаю. Это будет нашей маленькой тайной, - заговорщицки подмигнул Ремезов.
- Тогда, - расхрабрилась Светлана, - я, так и быть, оставлю все по-вашему. Допустим даже, что героиня наделала много глупостей своей нелепой самодеятельностью, но, по крайней мере, в небольшом количестве здравого смысла ей тоже нельзя отказать. В конце концов, отправляясь на свидание с маньяком, она захватила с собой газовый баллончик…
- Лак для волос…
Светлана в удивлении вытаращила глаза. А Ремезов пояснил:
- Она, как всегда, все перепутала и вместо газового баллончика положила в сумку лак для волос. Ничего страшного, рассеянность, как известно, признак гениальности.