– Скорость абсорбции яда в дыхательных путях зависит от многих условий. Здесь и собственно концентрация яда на трубке, привычный объем дыхания человека, размер дыхательной поверхности легких, а она у каждого индивида собственная, проницаемость легочной мембраны, скорость кровообращения, внутривенное давление индивида и еще несколько составляющих. Среднее время, как я уже сказал, составляет две секунды. Яд испытывался на заключенных тюрьмы Гуантанамо на Кубе. Один из заключенных сумел прожить почти пять секунд. Но это был высший результат. Для других недостижимый. Многие погибали сразу после вдоха. Яд очень сильный. При этом было безразлично, через нос или через рот производился вдох. Обычно он производится одновременно.
Подполковник что-то объяснил. Лицо его при этом сияло, как у ребенка, получившего в подарок новую игрушку из серии карманного ядерного оружия.
– Он готов своей трубкой пожертвовать для такого дела. Только поставит чужую sim-карту. Говорит, есть несколько sim-карт пленных диверсантов. Как обработать трубку и как ее хранить?
Амин протянул руку. Подполковник, три секунды подумав, сказал, что сейчас принесет другую трубку. Такую же. Тоже от пленных, там уже и sim-карта есть. В последний момент со своей личной, привычной, трубкой расставаться все же не захотел.
– В рабочий кабинет, – предложил Амин. – Я там буду…
Когда через несколько минут полковник с подполковником зашли в кабинет лейтенанта эль-Габари, расположенный в другом крыле здания, он встретил их в противогазе и в длинных, до локтя резиновых перчатках. Принял трубку из рук в руки и попросил старших офицеров выйти. И только через пять минут Амин сам открыл дверь. Над его рабочим лабораторным столом громко жужжал мощный вытяжной вентилятор. Противогаза на лице лейтенанта уже не было, а мокрые перчатки, видимо, только что вымытые, свисали с края мусорного бачка. После обработки трубки перчатки Амин предпочел выбросить. Но трубку он держал голыми руками.
– Так она не ядовита? – опережая подполковника, спросил Василь.
– Яд нанесен на внутреннюю поверхность. Токсичность появится, когда трубку разложат для разговора. Смертельная доза будет получена при поднесении трубки к лицу.
– И носить ее пока можно… – попросил уточнения турок.
– Просто в кармане. Лучше не заворачивать в носовой платок, в который потом придется чихать или кашлять. По крайней мере двое суток яд не потеряет своих свойств. Через сорок восемь – пятьдесят часов потребуется повторное нанесение яда. Саму упаковку я выдавать не буду. Нужно знать меры безопасности при работе с таким препаратом. Но если будет еще необходимость, пусть пан подполковник обращается.
Подполковник ушел к своим людям, часть которых готовилась к отправке на задание. Полковник думал, что и Амин сейчас пойдет в их общую комнату, бывшую когда-то больничной палатой, и потому остался ждать. Но лейтенант сначала дождался, когда нагреется вода в большом электрическом "титане"-кипятильнике, долго и старательно мыл руки с мылом и только после этого выключил свет и позвал полковника…
* * *
Но лечь спать гостям с Ближнего Востока сразу все равно не дали, хотя они и утомились после перелета через Черное море.
Снова пришел украинский подполковник, сильно озабоченный. И о чем-то стал беседовать с Василем. После чего полковник жестом подозвал к себе Амина.
– Слушаю, полковник-эфенди, – лейтенант быстро оказался рядом.
– Как твой холодильник, работает?
– Работает, полковник-эфенди. Что же ему не работать.
– Это хорошо. Вот пан подполковник спрашивает, ты, случайно, не врач?
– Нет. Я только химик.
– Я так и ответил. Тогда у пана подполковника к тебе дело и как к химику есть. Касательно твоего холодильника…
– Я слушаю…
– Ты его сильно впечатлил своей задумкой с ядовитой трубкой. И потому пан полковник считает, что у тебя голова на всякие хитрые вещи хорошо работает.
– Иногда работает, – согласился Амин. – Я всякие хитрости еще с детства придумывал на ходу. И почти всегда получалось. В школе, кто хотел гадости учителям подстроить, сразу ко мне обращались. Из разных классов. Я придумывал, и всегда проходило…
– Прокатывало без проколов?
– Никаких проблем не возникало. Я, наверное, везучий, как и мои придумки. Так что пана подполковника интересует?
– Холодильник для тебя они в одном доме забрали… Люди со стороны сказали, что там лучший холодильник в поселке. Его сын старикам-родителям подарил. А сын – офицер российского спецназа. Значит, враг украинской стороне и нам тоже. Получилась своего рода реквизиция. У врага забрать, думается, никогда не грех.
– Наверное… – вяло согласился лейтенант, не сильно желающий вникать в местные разборки. – Но могли бы часть продуктов и нам оставить. Или их здесь голодными держат?
– Голодными держат, – подтвердил Василь. – Но дело не в продуктах…
– Я слушаю, – Амин не попросил продолжения, а потребовал его, как может лейтенант потребовать у солдата, но никак не может потребовать от полковника. Но похоже было, как подумал Абу Саид, чем больше Амина ценили, тем выше он задирал голову. Василь, впрочем, не обратил на это внимания и продолжил:
– Когда ты запросил холодильник, наши нацгвардейцы ломали голову, где достать. Они взяли бы "взаймы" в магазине, но здесь нет магазина бытовой техники. Ближайший в райцентре. Это сорок километров. Короче говоря, дело обстояло так. Решили по домам поискать. Есть здесь, как и везде, люди, которые бесплатные советы дают. Дали и им. Подсказали, у кого взять можно. Приехали за холодильником, хозяина дома не оказалось, была только пьяная хозяйка. Она отдавать не хотела, полезла драться, ее слегка побили, оставили лежать на полу, а холодильник увезли. А несколько часов назад два солдата нацгвардии без оружия возвращались из магазина сюда, на базу, как вдруг из кустов выскочил человек с молотком в руке и ударом по голове убил одного из солдат. Второй, получив удар сверху в ухо, которое почти оторвало, не имея возможности сопротивляться без оружия, молотка испугался и просто убежал. В местной полиции, которая здесь почему-то называется милицией, пожимают плечами. Пообещали начать поиск, хотят свидетелей поискать, людей опросить. Но не гарантируют, что найдут, потому что никаких фактов, кроме трупа, не имеют, и осмотр места происшествия в темноте ничего не дал. Из следов – только лужа крови из головы убитого. А убийца даже молоток с собой забрал. Тогда пан подполковник решил провести собственное расследование, опросил нескольких местных жителей. По описанию убежавшего солдата нацгвардии, возможно, определили убийцу. Это предположительно местный пьяница, бывший шахтер, муж той женщины, у которой забрали холодильник, и отец офицера российского спецназа. Некто Иван Наскоков. Наскок – это… – полковник Василь перевел слово на арабский язык, с трудом подобрав эквивалент из пяти слов. – Отсюда и фамилия. Отсюда и способ убийства. Наскочил на жертв из кустов. Пан подполковник позвонил в милицию. Они попытались проверить, навестили дом Наскокова и говорят, что Иван Наскоков валяется дома на полу, пьяный и невменяемый. А соседи сказали, что он еще в светлое время напился и был уже тогда в таком состоянии, что убить никого не мог. Пан полковник не поверил и сам вместе с солдатом, который убежал от убийцы, съездил в тот дом. Солдат сказал, что в момент убийства было темно, тем не менее он был почти уверен, что это убийца. И даже хотел застрелить его спящего. Пан подполковник не разрешил, потому что он вчера поругался в райцентре с начальником районной СБУ, и там могли придраться к убийству без следствия и суда. На пана подполковника и без того уголовное дело заведено. Кажется, за мародерство. И новое ему иметь не хочется. Милиция вообще ничего не обещает. Там считают, что Иван Наскоков просто пьяница и убить не мог.
– А я, полковник-эфенди, какое имею к этому отношение? – спросил лейтенант. – У меня заберут холодильник и вернут его пьянице, чтобы он больше никого не убивал?
– Нет, – турок проявил непривычное для взгляда Абу Саида терпение и объяснял дальше, стараясь быть доходчивым и конкретным: – Пан подполковник уверен, что этот пьяница и есть хитрый убийца. Тем более выживший солдат помнит, что от убийцы сильно пахло спиртным. И желает рассчитаться с ним, не дожидаясь результатов следствия, потому что результатов, вероятно, никаких не будет. Пану подполковнику понравился ход твоих мыслей с телефонной трубкой, и он надеется, что ты и сейчас что-то придумаешь. Придумай… Нам всем троим надо оказаться для этих диверсантов чрезвычайно полезными, просто необходимыми. Это большое дело, которое тебя, в общем-то, не касается. Это основной вопрос моего пребывания здесь. Придумай…
– Так что, убить его надо, что ли? Этого пьяницу…
– Да. Только так, чтобы никто на нас или на подполковника не подумал.
Амин не думал долго. Встал, сделал знак рукой, словно просил подождать, а сам вышел. Вернулся через три минуты и принес две пластиковые пол-литровые бутылки.
– Нужно найти две пустые бутылки из-под местной водки. Перелить. В бутылке с синей полоской – чистый спирт, семьдесят процентов. Можно простой водой из-под крана разбавить, чтобы на водку было похоже. В бутылке с красной полоской – яд, который убьет после первой же рюмки. Завтра какой-нибудь солдат с самым добродушным лицом пусть пройдет по улице мимо того дома, где живет этот пьяница. И пусть время от времени прикладывается к бутылке с синей полоской. И перед окнами пусть это же сделает. Остановится и сделает глоток. Алкоголик такой момент не пропустит. Он обязательно выйдет. Его интуиция выведет. Пусть добрый солдат подарит ему одну из бутылок. Попросит выпить за свое здоровье. В честь дня рождения сына. Имя можно придумать. Вот и все…
– Ты – просто гений убийства!
Василь обрадовался простоте задуманного. И долго, с мельчайшими подробностями, втолковывал подполковнику все, что предложил лейтенант. Командир диверсантов тупо слушал и смотрел на бутылки, пуская слюну себе на колени.
Наконец вытащил свою трубку, почти такую же, как недавно обработанная ядом, и позвонил. Что-то резко сказал, скомандовал.
Василь перевел:
– Пан подполковник приказал кому-то найти две пустые бутылки из-под водки российского производства и принести ему. Сюда, к нам…
Все молча ждали продолжения. Наконец не выдержал молчания Абу Саид и поинтересовался у лейтенанта:
– Что там за яд? Нас не смогут вычислить? Узнают, что здесь химики работают – сразу на нас подумают.
– Нет, – ответил Амин, – яд простейший. Органика. Никакой химии. У меня вообще-то в том же холодильнике хранится сборный токсин некоторых тропических моллюсков. Тоже органика. Сопоставимая по действию с лучшими ФОВ. Но вообще не определяются простой экспертизой. Убить алкоголика или сантехника – плевое дело. Вот министра или депутата… Там могут за хорошую экспертизу заплатить. Она сорок тысяч баксов стоит. Тогда только, может быть, определится, а может, и не определится. У меня все проще. Листья томата… Знаешь рецепт?
– Нет.
– Листья томата собираются, когда сами томаты еще зеленые. Заливаются в прозрачной банке спиртом и на неделю оставляются на солнце. Через неделю процедить. Одна рюмка убьет любого. Опробовано многократно. Экспертиза определяет отравление легко, но кто будет пьяницу обследовать. Умер, и хорошо. Отпил свое. Магазину только убыток. Но замена найдется быстро. А главное, простейшее средство. А изготовление ребенку доступно. Здесь на химиков никто валить не будет.
Василь слушал внимательно, старался запомнить. Подполковник отряда диверсантов задал ему вопрос, но турок переводить разговор двух арабов не стал, отделался только какой-то короткой фразой.
Наконец в дверь постучали. По приглашению полковника дверь открылась, и вошел толстый солдат с добродушным и румяным, как помидор, лицом. Принес две пустые бутылки. Подполковник долго объяснял ему, что нужно сделать. Но отдал с собой только одну бутылку с красной полоской.
– А вторую? – спросил Амин.
Василь перевел и вопрос, и ответ:
– Вторую только утром получит. Иначе завтра придется бутылку простой водой наполнять. Выжрет, с-сука, и пойти на задание не сможет. А другого с такой добродушной харей еще поискать надо. У меня таких не водится…
* * *
Утром лейтенант Амин эль-Габари, который всегда просыпался рано, не поленился и вышел посмотреть отправление красномордого солдата на задание. Подполковник вынес из своей комнаты пластиковую бутылку с синей полоской, в которой оставалась только треть содержимого. Сразу долил водой из-под крана в общем умывальнике и передал красномордому солдату. От подполковника сильно пахло спиртным, а глаза были мутными, как болотная вода. Ходить прямо командиру отряда диверсантов было откровенно сложно. Семидесятипроцентный спирт оказался для него крепковатым. Наверное, исключительно по этой причине в бутылке и осталась треть содержимого. Могло бы и ничего не остаться. Но не хватило сил и времени. Ночью не сумел допить, упал, утром немного хлебнул, и пора было идти…
Глава восьмая
Дорога показалась мне чрезвычайно длинной и малоинтересной не потому, что окна были занавешены бронежилетами и увидеть я ничего не мог. Просто мыслями я был там, в родном доме, рядом с матерью. Вспоминал и отца, которого любил, как и мать, хотя характером и поступками похожим на отца быть не желал. Хватало и того, что лицом мы были сильно похожи. Я, несколько раз такое случалось, сравнивал фотографии молодого отца со своим отражением в зеркале, и даже со своими фотографиями. Лица были сильно схожи. И роста мы были почти одного – мои два лишних сантиметра не особенно и заметны, и телосложением оба отличались сухим и жилистым. Размышляя об этом, я тут же сообразил, как мне можно это использовать.
И потому, как только мы приехали в штаб батальона и вышли из машины, еще до того, как познакомиться с комбатом, я вытащил свою трубку, включил кодировочное устройство и позвонил полковнику Росомахину, надеясь застать его еще на службе.
– Слушаю тебя, Валентин Иванович, – отозвался Росомахин. – Я как раз оделся, чтобы поужинать домой съездить. Если есть что-то срочное, говори сразу, а то я уже машину вызвал.
– Товарищ полковник, ОМОГ мне в помощь еще не готова?
– Пока еще нет. Новую формировать мы не стали. Ждем возвращения с операции одной из лучших групп. Сразу отправим, как только прибудут, хотя там сложности, говорят, какие-то. Раненые у них, кажется, есть. Раненых мы, понятно, отправлять не можем. Но можем и заменить, если командир ОМОГ согласится. Но они же все чрезвычайно самостоятельные…
– А пока можно мне троих солдат подослать из бывшего моего взвода? Мы уже обговаривали это, если помните.
– Солдат? – полковник на короткое время задумался. – Контрактников? Помню разговор.
Я представил, как Росомахин морщится от моего предложения. Его голос говорил об этом.
– Так точно, солдат-контрактников. Я знаю их уровень подготовки, они привыкли ко мне и хорошо со мной контактируют.
– В принципе-то я особых проблем не вижу. Если сами согласятся, проблем и не должно быть. Оформим им отпуск, и… Кого желаешь рядом с собой видеть?
– Есть там у меня такой младший сержант – Нафаня. Это у него фамилия такая. Я думаю, он согласится. Только сообщить нужно, что мне в поддержку. И пусть возьмет пару солдат из любого отделения. Пусть сам решит. Лучше снайпера и сапера. Снайпер там один, а из двух взводных саперов пусть выберет сам, с кем ему легче общаться. Можно это организовать?
– Сделаем. Завтра же отправим. Сегодня я позвоню, вызовем в Москву, а завтра отправим к тебе. За ночь до границы доберутся. Кстати, твой "груз" уже сегодня заберут у пограничников и отправят по назначению. "Двухсотый" на экспертизу, а пленников к нам в управление. Сначала их ФСБ желала к себе забрать, но потом договорились о совместных допросах. Еще просьбы есть?
– Есть. У меня умер отец. Странной смертью, как я считаю. Возможно, потребуется и его тело на экспертизу отправить.
– Проще эксперта доставить к тебе. Но это я шучу. Если будет возможность и острая необходимость, отправляй.
– Товарищ полковник, мне необходимо знать, убит он или сам умер. Это лично для меня важно. Это многое решает в моем поведении.
– Я же сказал, если будет возможность… Я лично не возражаю. Еще что-то?
– С солдатами доставить шлемы от "Ратника" с системой коммуникации. У них – на головах, еще один – для меня.
– Обстановку понимаешь? Если кто-то из вас с таким шлемом попадет в лапы к "укропам"…
– Понимаю. Нам и без того попадать никак невозможно. У меня в руках будут карты всех минных полей по пути от линии соприкосновения войск до Терриконовки. Такая карта для них – освещенный коридор с зеленым светофором. Мы не попадемся, это я твердо обещаю.
– Хорошо. Отправим. Можем в таком случае солдат в полной экипировке послать.
– Совсем будет хорошо. И еще… Специально для меня. Набор "Грим разведчика"…
– У нас в управлении, насколько я знаю, его нет. Но я недавно был на складах и видел там. Не знаю, какому управлению принадлежат. Но я в любом случае добуду. Пришлю с солдатами. Я сам маскарад всегда уважал. А ты что задумал?
– А я, товарищ полковник, внешне, лицом то есть, сильно на своего отца похож. Есть мысль кое-кого шокировать своим появлением.
– Понятно. Могу себе представить явление покойника! Ты сам сейчас где?
– Только-только прибыли в батальон. Отправить обещали сразу.
– Хорошо. Работай. Как твои солдаты тебя искать будут? Там, на той стороне?
– Пусть планшет с собой захватят. Командирский. С ним найдут. И бинокль с тепловизором. Без тепловизора здесь сложно.
– Договорились. Бинокль с тепловизором выделим без проблем. Один на троих. Но и к тебе просьба большая. Планшет к спутнику не подключай без необходимости. Знаешь, сколько сутки работы планшета со спутником стоят?
– Только представляю. На учениях с ним работал, но нам очень туманно объяснили.
– Примерно месячная пенсия всех пенсионеров России. Ну, может, чуть-чуть поменьше. А у нас спутниковое время лимитировано. И уже в этом месяце на исходе. Все почти сожрали…
– Северный Кавказ?
– Если бы так, еще бы ничего. А то на учениях. Еще запросы есть?