- Все нормально. Помнится, ты книжку свою обещал подарить. Ты как насчет встретиться?
- Когда?
- Да прямо сейчас! Скажи, где ты, и я подъеду.
- Ко мне? - удивился Пашков. Принимать у себя дома незнакомого человека не хотелось.
- Ну да! Дай мне ориентир какой или адрес, и я подкачу. Пока ты оденешься, я уже успею пивка купить. Ты как к этому относишься? По паре бутылок? Заодно расскажу кое-что интересное.
Пашков бросил взгляд на компьютер. Работа сегодня явно не шла. И он согласился встретиться.
Через полчаса они уже сидели на скамейке недалеко от запущенной баскетбольной площадки в пяти минутах ходьбы от его дома. По пути сюда Пашков прикинул, что с той встречи прошло больше месяца.
Матвей выглядел веселее, чем в прошлый раз. Он сразу извлек из сумки бутылку, откупорил ее и протянул Пашкову.
- По такому бы случаю не грех бы и чего покрепче выпить, ну да уж ладно, не будем усугублять.
- По какому "такому"?
- Ну… - Матвей посмотрел ему в лицо и усмехнулся. - За встречу. И вообще… Но ничего, пиво тоже сойдет. Ну, как пишется?
- Все нормально.
- Тот сюжет еще не использовал?
- Какой?
- Который ты мне тогда рассказывал. Про павильон. Про контору ту. Про выручку.
- Нет, пока не пригодился.
- А мне - да.
- В каком смысле? - не понял Пашков, прикладываясь к бутылке.
- В самом прямом, - небрежно ответил Матвей, рассматривая этикетку на бутылке. - Просрочено, что ли? Кисловатое. Или мне кажется?
- Кажется. Погоди, я не понял.
- А чего тут не понять? - Матвей сунул руку в сумку, вытащил из нее пачку денег и протянул ее Пашкову. - Держи.
- Что это? - спросил тот, не в силах принять промелькнувшую у него догадку.
- Твой гонорар.
- За что?
- Слушай, спрячь, а? Знаешь, сколько сейчас любителей поживиться за чужой счет. За червонец голову расшибут. Лучше не дразнить гусей.
Пашков послушно убрал деньги в карман легкой летней куртки. Последние дни погода в Москве была прохладная, и он не рисковал выходить из дома в одной рубашке. Впрочем, и Матвей был на этот раз в куртке.
- Так за что все-таки?
- Я же сказал гонорар. А если конкретнее, то за идею. Даже, можно сказать, за разработку стратегического плана. Двадцать процентов от чистой прибыли.
- Так ты их…
Матвей усмехнулся и посмотрел ему в глаза. Да так, что спорить с ним мигом расхотелось.
- Точнее говоря, не я, а мы. И ты в том числе. Идея-то твоя. Должен тебе сказать, что голова у тебя светлая. Мы внесли только небольшие коррективы. Сначала нашли конторку посолиднее. Та, как ее… Забыл уже. У них всего два павильона оказались и палатка. Нашли покруче.
- Послушай, - Пашков полез в карман и начал выкручивать оттуда застрявшую пачку денег, - мне ничего не надо. Я же просто так тогда говорил. Для примера. На спор.
- А разве мы спорили? - холодно поинтересовался Матвей. - Что-то я такого не припомню. Ты разработал схему действий. Я ее реализовал. То есть ты вроде как организатор, а я вроде как исполнитель.
- Ну какой я организатор? Ты что?
- Нет? Странно. Значит, мне показалось. Тогда деньги я тебе действительно зря отдал. Но теперь ты опасный свидетель.
От такого поворота событий Пашков остолбенел. Свидетель. Ему не нужно было объяснять, что это такое. Он сам неоднократно писал, как убирают ненужных, то есть опасных свидетелей. Головой в канализационный колодец, пуля в сердце, свободный полет с крыши высотного дома, ножом по горлу или просто удар в висок. Да, Матвей так ударить сможет. Обучен.
Он прекратил попытки достать деньги, хотя руку из кармана не вынул.
- Ну какой я свидетель? Тебя я не знаю, кого ты… Ну это… Тоже не знаю. С кем, когда, чего… Да и кому я скажу? Даже смешно.
- Смешно, это точно. Ему деньги приносят, а он нос воротит. Чудак человек! Ладно, проехали. По секрету тебе скажу, что мне тоже было нелегко решиться. Несколько ночей не спал. Все думал, думал. Вот к примеру. Я, офицер, потерял здоровье, выполняя приказ Родины. Родины! А что мне за это? Грошовую пенсию и живи как знаешь! Как мне семью кормить? С такой рукой меня не то что в грузчики - в продавцы не берут. Как жить прикажешь? Вот и решился. Я как рассудил? Торгашам, конечно, убыток. Но это всего-то выручка за один день. А их в году триста шестьдесят пять. Наверстают. К тому же этот убыток им с дохода спишется - я узнавал. Может быть, они на этом еще и наварят.
- А как… прошло? - справляясь со спазмом в горле спросил Пашков.
- Нормально. Водилу и инкассатора ихнего спеленали и оставили в машине. Оставили ее во дворе. Пришлось разок дать по шее, но под стволом они не очень-то и дергались.
- Вас они не опознают?
- Маски-шоу, - со смешком пояснил Матвей. - Мы под ОМОН сработали. Камуфляж и все такое. Так что можешь снова планировать.
- Я не знаю…
- Да кто же сомневается! Подумай. Посмотри кругом. Голова у тебя светлая, глаз приметливый. Думай. А мы потом обсудим. Может, через недельку?
- Попробую, - неуверенно проговорил Пашков.
- Ага, попробуй. Я тебе позвоню тогда. Ладно, хватит о делах. Хочешь я тебе анекдот расскажу? Умирает старый еврей. При жизни хороший чай заваривал - все к нему ходили пить, но свой секрет он никому не открывал. Теперь спрашивают: "Абрам, открой секрет. Зачем с собой в могилу уносишь?" Тот подумал и говорит: "Евреи, не жалейте заварки".
На день рождения Пашков подарил матери красивую и очень теплую павловскую шаль, о которой она давно мечтала, и набор качественной металлической посуды, при виде которого жена Пашкова поджала губы - у них дома такой не было.
По дороге домой, в метро, жена спросила слегка выпившего Пашкова о деньгах, откуда он их взял. Он с самого начала хотел большую часть полученной от Матвея пачки отдать ей, но, после того как при виде подарков у нее на лице появилось ревниво-недовольное выражение, свое решение изменил. Еще больше оно укрепилось после того, как она на людях с ходу заговорила с ним сварливым голосом, явно провоцируя скандал. В ответ он буркнул нечто нечленораздельное и сделал вид, что заснул. Разговор сам собой затух. Искоса поглядывая на жену сквозь неплотно прикрытые веки, он испытывал отчетливое желание отправиться в приключение. Была у него знакомая, которую трудно назвать любовницей, но что-то в этом роде. Юля Селиванова была старше его на год с хвостиком и работала начальником кредитного отдела в коммерческом банке средней руки. Пару лет назад она разошлась с мужем, закружившимся в коммерции, деньгах, переговорах, любовницах, секретаршах, банях и пьянках, что нередко сопровождает бурное зарабатывание денег. Женщина она была не то чтобы красивая, но приятная. Мягкая и обходительная. Даже непонятно, как она управляется с клиентами, крутыми мужиками, которые обхаживают ее каждый день в надежде получить кредиты. Ведь большинству из них приходится отказывать. Мягко покачиваясь в вагоне метро и действительно находясь на грани яви и сна, Пашков решил ей завтра позвонить.
На его звонок Юля отреагировала сдержанно, но с нескрываемым удовольствием и без долгих разговоров согласилась встретиться, для чего даже решила пораньше уйти, с работы. Они встретились на Тверской в половине четвертого и, не теряя времени, пошли в небольшой ресторанчик, который Пашков знал по прошлым, немногочисленным, посещениям. Хорошая кухня, уютная обстановка, предупредительное и ненавязчивое обслуживание, довольно обширная карта вин - что еще нужно для красивого времяпрепровождения, если карман топорщится от купюр? Они отлично посидели, посмеялись, даже потанцевали немного, а потом отправились к Юле домой, где вовсю поэксплуатировали ее широкую кровать.
Внешне довольно сдержанная, в постели, особенно после выпитого, она раскрепощалась и становилась страстной и ненасытной самкой. Позы, которые она принимала, были не всегда удачными. Иногда создавалось впечатление, что она их специально разучивала по книжке и теперь сдает экзамен. Впрочем, женщина она чуткая и быстро находила оптимальное положение для себя и партнера. Пашков получал полное удовольствие. Они сделали три "заплыва", перемежая их разговором ни о чем и легким испанским вином, купленным по дороге. Пашков блаженствовал на свежих простынях и внимании к себе и думал, что деньги, как ни крути, великая вещь. С ними чувствуешь себя уж куда как свободнее.
Юля со смешками рассказывала ему о том, как ее обхаживают бизнесмены, пытающиеся получить кредиты. В ход идет все: начиная от невинных подарков до приглашений на отдых в Турцию и Францию и кончая… Все зависит от суммы и настойчивости просителя. Пашков во время ее рассказа почувствовал легкий укол ревности. Вряд ли она могла устоять перед некоторыми из этих предложений. Женщина она свободная, симпатичная и не дура. Наверняка задумывается о своем будущем. На него самого расчет слабый - женат. Значит, присматривается к тем, кто вокруг нее. То есть к сослуживцам и клиентам. И вряд ли она теряла время после развода с мужем. При всей ее внешней скромности монашкой она, вероятно, не жила, и в этой постели, кроме него, побывали и другие.
Наверное, она почувствовала его состояние. Выскочила из-под одеяла и голой прошла к бару. Он невольно уставился на нее. Хорошая для ее тридцати пяти лет фигура; полная, но не очень крупная грудь, сильные бедра, небольшой аккуратный животик, красивые плечи. Аппетитная женщина. Глядя на нее, освещенную сбоку модным торшером, Пашков почувствовал нарастающее возбуждение, хотя сил, казалось, уже не осталось. А Юлька как будто специально копалась в баре, то нагибаясь и что-то там выискивая, отчего ее и без того круглый зад становился вызывающе манящим, а красивые груди отвисали как большие созревшие помидорины, которые так и хочется надкусить, то выпрямлялась, рассматривая этикетку очередной бутылки, и тогда кустик волос под ее животом золотился порочным нимбом под светом торшера. Кажется, она сама получала удовольствие от своего позирования и не спешила с выбором.
- Вот! - воскликнула наконец она, что-то выбрав и поворачиваясь к Пашкову с бутылкой в руке. - Смотри. Французское шампанское семьдесят девятого года. Жутко дорогое. Один коммерсант подарил. Будешь? - двусмысленно спросила она, наклоняя голову к правому плечу и не трогаясь с места.
- Иди сюда, - севшим голосом позвал он.
- Откроешь?
- Открою. Иди.
Она медленно подошла к кровати, явно дразня его. Он рывком повалил ее.
- Осторожно! - вскрикнула она, не выпуская бутылки. - Разобьешь.
- Только помну, - глухо прокомментировал он, обнимая ее.
Большая бутылка мешалась, перекатываясь по кровати и все время оказываясь то под рукой, то под коленом, пока Пашков не смахнул ее на пол. Она глухо стукнулась о ковер и откатилась, со слабым звуком ударившись о ножку стула.
- Ну ты силен, - наконец сказала Юля, когда они, уставшие и довольные, откинулись на подушки. - Просто сексуальный гигант.
- Все для вас, мадам, - справляясь с тяжелым дыханием, проговорил он, довольно улыбаясь.
Она приподнялась на локте и смачно поцеловала его в губы.
- А где бутылка?
- Засосало.
- Куда?
- Это у тебя надо спросить, - плутовато проговорил он, с удовольствием глядя на ее разгоревшееся лицо.
- Да ну тебя! Я побегу в ванну, а ты открывай пока. Попробуем.
Она, скользнув мимо него, убежала из комнаты, а Пашков нащупал на полу бутылку и принялся не торопясь ее распечатывать. У него мелькнула шальная мысль - а не устроить ли Юльке, когда она вернется, душ из шампанского. Для этого было достаточно пару раз взболтнуть бутылку да придержать пробку до нужного момента. Но потом справедливо рассудил, что она может обидеться, и, аккуратно придержав пробку из натуральной коры пробкового дуба с выжженным сверху клеймом, стравил газ, не пролив на кровать ни капли.
- А ты, как я погляжу, специалист, - прокомментировала Юлька, входя в комнату и затягивая пояс белого махрового халата.
- Давай посуду.
Они уселись на кровати, скрестив ноги по-турецки, и с видом знатоков принялись дегустировать шампанское.
- Как тебе? - спросила она после первого глотка.
- Ничего, приятное. Только, говоря откровенно, ничего я в этом деле не понимаю. Опыта маловато.
- Будем набираться, - многообещающе проговорила она, глядя на него поверх бокала.
- Ожидаются новые подношения?
- Ожидаются… Ох и надоели они мне! Лезут, липнут, намекают. Козлы! А у самих только деньги на уме.
- Такая у тебя работа, - философски заметил Пашков, потягивая насыщенное углекислым газом вино, газ которого щекотными шариками ударял в нос.
- Это не у меня такая работа! Моя работа бумаги проверить. А деньги я только в зарплату вижу да когда взятку пытаются всучить.
- И берешь?
- Беру. После того как кредитный комитет все утвердит. В основном борзыми щенками. И еще делюсь.
- Хлебное место.
- Опасное! Пора уходить.
- Что так? - искренне удивился Пашков и чихнул.
- А так. Управляющий кредиты направо и налево раздает. Дружкам своим и еще неизвестно кому. Так надо, говорит. А сам за это себе, знаешь, сколько в карман кладет?
- Сколько?
- Десять процентов минимум!
- Не слабо.
- Вот именно. А кому в случае чего отвечать? Мне! И такой случай настанет, будь спокоен. Суммы большие.
В голове у Пашкова как будто что-то щелкнуло.
- Знаешь, - медленно проговорил он. - У меня есть знакомый коммерсант. Ему как раз такой кредит нужен. Он, я думаю, может и больше отстегнуть.
- Ты уверен? - спросила она, внимательно посмотрев ему в глаза.
- Нужно переговорить, - ушел он от прямого ответа.
- Переговори. И дай мне знать. А я пока буду искать другое место. Да уже, можно сказать, почти нашла.
Через полтора месяца фирма, зарегистрированная на найденных Матвеем алкашей, получила в банке большой кредит, после чего прекратила всякие деловые операции. А Юлия Николаевна Селиванова устроилась на работу в крупную брокерскую фирму, где курировала работу принадлежащего фирме карманного банка. В этот же период она значительно обновила мебель в квартире и купила себе "жигули" восьмой модели.
10 января 16 час. 30 мин
Большаков сидел в своем кабинете и нервничал. Перед обедом ему позвонили, сказав, что из ФСБ, и попросили назначить время, когда он может принять сотрудника для важного разговора. Он назвал половину пятого и пожалел об этом сразу же, едва положил трубку. Сказал бы, что готов принять представителя уважаемого ведомства сразу же, немедленно, благо что ехать от Лубянки до Тверской, где располагался его офис, минут пять. А так он, надувшись индюком, занятый важными и многотрудными делами, обрек себя на долгое ожидание. За прошедшие несколько часов чего он только не передумал! И что вскрылись его махинации с платежами по прошлогодним поставки нефти в Польшу. Строго говоря, все было сделано по закону. Точнее, по многим законам - по российским, польским, швейцарским и прочим, в соответствии с международными соглашениями об избежании двойного налогообложения, по выделенным правительством квотам, в соответствии с законом о свободной экономической зоне и прочими документами, которые позволяют то тут то там экономить несколько процентов, в результате чего в итоге набегают приличные суммы. Но не исключено, что в сложной схеме поставок и платежей, в которой участвуют несколько принадлежащих ему фирм, зарегистрированных не только в разных местах России, но и в разных странах, произошел какой-то сбой, небрежность, и теперь грозная контора, в гербе которой на первом месте стоит меч, решила потянуть за вылезшую из клубка ниточку. Или вылезла наружу его осенняя сделка с соляркой, которая была по смешной цене отпущена колхозам и совхозам Дальнего Востока, а на самом деле переправлена им в Японию. Да мало ли в чем могли усмотреть чекисты ущерб стране, который он якобы нанес. Его бизнес - как шахматная партия: сложный и многоходовой. И хотя он не требовал ежеминутной суеты как, например, розничная торговля, он не прекращался ни на мгновение. Нефть добывалась из скважин, обрабатывалась, текла по трубам, с одного счета на другой переводились деньги, меняя страны и хозяев, сотни и тысячи людей круглосуточно занимались обслуживанием этого процесса. Какой-то сбой в отлаженной системе мог произойти в любой момент. И такие сбои происходили. Но чтобы ФСБ…
Успокаивало то, что его не вызвали, а попросили назначить время. Похоже, ситуация не так страшна. Но в этом случае посетитель или посетители оказывались ближе к документам, к бухгалтерии. И неизвестно еще, не будет ли у них во внутреннем кармане пиджака постановления на обыск. Поэтому Большаков дал команду, и весь его небольшой коллектив большую часть дня подчищал документы - что можно показать, а что не стоит, уничтожались черновики и сомнительная переписка. Бухгалтер даже на обед не пошла, успев только чаю выпить прямо на рабочем месте.
Царившая в офисе суета почти не касалась его кабинета. За это время он съездил на встречу в министерство топлива и энергетики, оказавшуюся пустой тратой времени, несколько раз поговорил по телефону и думал, чем мог быть вызван такой визит. Ему даже вспомнились грешки трехлетней давности, о которых он, казалось, совсем забыл. Но все это больше должно было интересовать таможенников или налоговиков, но уж никак не ФСБ.
Лично проинструктировал охранника, чтобы тот внимательно проверил документы гостя, бывшего своего коллеги. И на всякий случай заказал себе билет на ночной рейс в Цюрих - мало ли как повернется разговор. Может, будет лучше какое-то время отсидеться за границей, тем более что отлаженный бизнес не требовал его непосредственного участия.
Фээсбэшник явился точно, минута в минуту. Посмотрев на электронные часы на столе, Большаков едва сдержал улыбку. Наверное, стоял бедолага где-нибудь за углом и высчитывал секунды, чтобы произвести впечатление. Произвел. Молодец.
Он поднялся навстречу посетителю и с замедленной барственностью протянул ему руку для приветствия, так что на какие-то мгновения рука относительно молодого, лет тридцати с небольшим, гостя повисла в воздухе. Эта крохотная пауза должна была сразу показать, кто здесь хозяин, кто владеет ситуацией, а кто просто так, суетится.
- Капитан Горохов Петр Евгеньевич, - представился вошедший и потянулся было за удостоверением, но Большаков остановил его небрежным жестом - к чему церемонии! В иной ситуации он обязательно потребовал бы документ, но за несколько минут перед этим его уже проверил охранник и сообщил по телефону: "Все в порядке". Так что можно было позволить себе красивый жест.