Томас уже знал это. По сути, он бы не удивился, если бы выяснилось, что Вердан отказался от какого-то почетного титула.
Снаружи послышался шум, некий назойливый неритмичный стук.
- Слышите! - воскликнул Вердан. - Жуткое изобретение! Только подумайте: пишущая машинка! Купил для своего младшего клерка, который пишет так, что его почерк может разобрать только аптекарь. Отвратительная штуковина. Звук такой, будто два десятка лошадей цокают подковами по мощеному двору.
- Мистер Вердан, вы могли бы предоставить полиции перечень ваших сделок с недвижимостью за последний год? - спросил Питт и закусил губу. Он склонялся к тому, чтобы симпатизировать этому человеку, но допускал, что под его мягкими, немного рассеянными манерами могут скрываться уродливые страсти. Такое уже случалось: люди, к которым Томас испытывал расположение, оказывались способными на убийство. - И всех сделок, запланированных на будущее, - добавил он. - Этим сведениям будет обеспечена вся возможная конфиденциальность.
- Мой дорогой друг, вы умрете со скуки, читая все это. Но если вы просите… Не представляю, как можно поймать убийцу Локвуда в списке стоящих вплотную друг к другу домов в Примроуз-Хилле, Кентиш-Тауне или Хайгейте.
Районы, которые он перечислил, были респектабельными пригородами.
- А в Ист-Энде? - спросил Питт. - Разве там нет недвижимости?
Вердан оказался шустрее, чем предполагал инспектор.
- Владельцы трущоб? Вы неизбежно должны были бы сделать такое предположение. Нет. Но можете заглянуть в книги, если считаете это своим долгом.
Томас знал, что ему это делать бессмысленно, а вот опытному аудитору, возможно, удалось бы отыскать какие-нибудь указания на другие гроссбухи, на другие сделки - и даже на присвоение чужого имущества. Хотя он очень надеялся, что не удалось бы. Ему хотелось, чтобы Вердан оказался таким, каким кажется.
- Спасибо, сэр. Вы знакомы с леди Гамильтон?
- С Аметист? Да, немного. Замечательная женщина. Чрезвычайно спокойная. Только вот уж больно грустно все сложилось: нет детей, знаете ли. Не то чтобы Локвуд сокрушался из-за этого - он очень тепло к ней относился. Он мало о ней говорил, но чувствовалось, что он переживает. Это было ясно. Вам бы тоже было ясно, если бы вы сами когда-либо испытывали к женщине такие чувства.
Томас сразу подумал о сидящей дома Шарлотте, которая наполняла его жизнь теплом и была для него всем.
- Действительно. - Он ухватился за предложенную ему тему семьи. - Но ведь есть сын сэра Локвуда от первого брака?
- А, Барклай, да. Милый мальчик. Редко с ним виделись. Так и не женился - не представляю почему.
- Он был близок со своей матерью?
- С Беатрис? Не имею представления. С Аметист отношения не сложились, если вы это имеете в виду.
- Вам известно почему?
- He имею представления. Может, сожалел, что его отец снова женился, я думаю. Мне он всегда казался глуповатым. Должен был бы радоваться, что отец счастлив, ведь Аметист стала для него великолепной женой. Поддерживала его в карьере, сердечно принимала его друзей, обладала тактом, идеально вела дом. По сути, я бы сказал, с ней он был более счастлив, чем с Беатрис.
- Возможно, мистер Барклай понимал это и обижался за мать, - предположил Питт.
У Вердана на мгновение отвисла челюсть.
- Господи, дружище, неужели вы допускаете, что он ждал двадцать лет, а потом вдруг ночью подкрался к своему отцу на Вестминстерском мосту и в отместку перерезал ему горло, а?
- Нет, конечно, нет. - Это было нелепостью. - А в финансовом плане мистер Барклай Гамильтон хорошо обеспечен?
- А вот об этом, так уж получилось, я осведомлен: он получил наследство от деда по материнской линии. Не то чтобы большое, но вполне существенное. Хороший дом в Челси - просто замечательный. Около моста Альберта.
- Вам известно, был ли у сэра Локвуда какой-нибудь конкурент или враг, желавший ему смерти? Известно ли вам что-нибудь об угрозах?
Вердан улыбнулся.
- Сожалею. Если бы знал, то уже рассказал бы, как бы неприятно мне это ни было. В конце концов, вы же не можете допустить, чтобы по улицам бегали убийцы и резали людей, не так ли!
- Так, сэр. - Питт встал. - Благодарю вас за помощь. Так вы позволите взглянуть на ваши записи? За последний год будет достаточно.
- Конечно. Если хотите, я велю Телфорду сделать для вас копию на этой жуткой штуковине. Хоть какая-то польза. Шуму от нее, как от толпы в дешевых башмаках!
Было четверть шестого, когда Томаса наконец-то провели в кабинет министра внутренних дел в Уайтхолле. Помещение было просторным и очень строгим, и чиновники в сюртуках и сорочках с воротником-стойкой и отогнутыми уголками давали ясно понять, что лишь благодаря чрезвычайным обстоятельствам Питту была дарована величайшая честь переступить порог приемной, не говоря уже о кабинете самого министра. Инспектор подергал галстук, но от этих его действий тот не сел на место, стало только хуже. Затем он провел рукой по волосам, пытаясь пригладить их, но и здесь его ухищрения не принесли положительного результата.
- Да, инспектор? - вежливо произнес министр. - Я могу уделить вам десять минут. Локвуд Гамильтон был моим личным парламентским секретарем, причем очень хорошим, квалифицированным и осмотрительным. Я глубоко сожалею о его смерти.
- Он был амбициозен, сэр?
- Естественно. Я не стал бы продвигать вверх человека, индифферентного к своей карьере.
- Как долго он занимал этот пост?
- Примерно полгода.
- А до этого?
- "Заднескамеечник" в различных комитетах. А что? - Министр нахмурился. - Неужели вы думаете, что у дела есть политическая подоплека?
- Не знаю, сэр. Сэр Локвуд участвовал в разработке каких-либо законотворческих или других инициатив, которые могли бы вызвать резкое неприятие?
- Он не вносил никакие предложения. Бог мой, ведь он же был личным парламентским секретарем, а не министром!
Томас понял, что совершил тактическую ошибку.
- Прежде чем вы, сэр, назначили его на этот пост, - продолжал он, - вы наверняка очень многое узнали о нем: о его прежней карьере, о его позиции по важным вопросам, о его личной жизни, репутации, бизнесе, финансовых делах…
- Конечно, - немного раздраженно подтвердил министр, но потом понял, куда клонит Питт. - Сомневаюсь, что среди этих сведений есть нечто полезное для вас. Я не назначаю людей, если допускаю, что их могут убить из-за их личной жизни; к тому же он не был достаточно важной фигурой, чтобы превратиться в политическую цель.
- Вероятно, это так, сэр, - вынужден был согласиться Томас. - Однако я пренебрег бы своим долгом, если бы не учел все версии. Вполне возможно, что некая неуравновешенная личность, считающая убийство решением своих проблем, не способна рассуждать так же благоразумно, как вы или я.
Министр пристально посмотрел на инспектора, заподозрив его в сарказме, а еще ему не понравилось то, что Питт имел наглость при оценке благоразумия приравнять министра правительства к полицейскому. Однако, натолкнувшись на учтивый взгляд голубых глаз, он решил, что предъявлять претензии не стоит.
- Не исключено, что мы имеем дело со слабоумным, - холодно произнес министр. - Очень сильно на это надеюсь. Любое общество не застраховано от появления случайных сумасшедших. Преступление по семейным или деловым мотивам выглядело бы непривлекательно, но скандал быстро сошел бы на нет и забылся. Было бы гораздо хуже, если бы вдруг обнаружились заговорщики, анархисты или революционеры, которые нацелились бы не конкретно на беднягу Гамильтона, а поставили бы перед собой задачу дестабилизировать правительство, посеять в обществе тревогу и вызвать громкий общественный протест. - Его пальцы слегка напряглись. - Мы должны как можно скорее раскрыть это дело. Полагаю, вы подключили к расследованию все имеющиеся человеческие ресурсы?
Питт понимал эти доводы, однако холодность и равнодушие министра вызывали у инспектора отторжение. Министр внутренних дел, обитавший в элегантном, наполненном утонченными ароматами пчелиного воска и кожи кабинете и окруженный вышколенными сотрудниками, предпочел бы личную трагедию с обязательными атрибутами в виде погубленных жизней и душевной боли безликому заговору горячих голов, грезящих о власти и переменах в политической жизни. Более того, он не видел в этом ничего зазорного, не испытывал угрызений совести, высказывая свои идеи.
- Итак? - раздраженно произнес министр. - Отвечайте!
- Да, сэр, подключили. Вы, вероятно, рассматривали и другие кандидатуры, кроме сэра Локвуда, на пост личного парламентского секретаря?
- Естественно.
- Возможно, ваш секретарь даст мне их имена. - Это не было вопросом.
- Если вы считаете это необходимым. - Министр дал согласие с неохотой, но идею Питта понял. - Едва ли это тот пост, ради которого человек в здравом рассудке пойдет на убийство.
- А ради какого поста человек в здравом рассудке пошел бы на убийство, сэр? - спросил Томас, изо всех сил стараясь говорить бесстрастным тоном.
Министр окинул его взглядом, полным ледяной неприязни.
- Я считаю, вы, инспектор, должны искать подозреваемых за пределами правительства Ее Величества! - язвительно произнес он.
Питт остался невозмутим; их с министром антипатия была взаимной, только это служило слабым удовлетворением.
- Вы могли бы рассказать мне, каких взглядов придерживался сэр Локвуд на наиболее спорные вопросы, сэр? Например, на гомруль в Ирландии?
Министр в задумчивости выпятил нижнюю губу, его раздражение утихло.
- Полагаю, это могло бы иметь некоторое отношение к делу, только не непосредственно к бедняге Гамильтону, а ко всему правительству в целом. Данная тема всегда вызывает бурные эмоции. Он был за гомруль и честно и открыто говорил об этом. Хотя, если бы люди убивали друг друга из-за разногласий по ирландскому вопросу, улицы Лондона напоминали бы поле битвы при Ватерлоо.
- А что насчет других проблем, сэр? Реформа уголовного законодательства, законы о помощи неимущим, условия труда на производстве, расчистка трущоб, избирательное право для женщин?
- Что?
- Избирательное право для женщин, - повторил Питт.
- Господи боже мой, в нашем обществе, безусловно, есть кучка крикливых и обманутых женщин, не понимающих, где их выгода, но вряд ли они стали бы резать глотки мужчинам ради того, чтобы было услышано требование о расширении их прав!
- Вероятно, нет. Но каково было мнение сэра Локвуда?
Министр собирался пресечь обсуждение этой темы, но все же с неохотой признал, что такая версия имеет право на существование в той же степени, что и другие.
- Гамильтон не был реформатором, - ответил он. - Если только в самой скромной степени. Он был очень здравомыслящим человеком! Я не взял бы его в ЛПС, если бы не доверял его суждениям.
- А какова была его репутация в частной жизни?
- Безупречной. - На лице министра промелькнула быстрая, как молния, улыбка. - Я говорю это без всякой дипломатии. Он очень сильно любил свою жену, чрезвычайно достойную женщину, и был не из тех мужчин, что ищут… развлечений. Он не обладал умением делать комплименты и вести светские беседы, и я никогда не слышал, чтобы он восхищался другой женщиной.
После знакомства с Аметист Гамильтон Питту было нетрудно в это поверить. Да и Чарльз Вердан говорил то же самое.
- Чем больше я узнаю о нем, тем меньше вижу в нем человека, который мог разжечь в другом человеке настолько сильную ненависть, чтобы тот решился на убийство. - Томас не сильно обрадовался, когда в глазах министра, довольного тем, что их разговор принял иной оборот, промелькнуло удовлетворение.
- Тогда советую вам искать все возможные улики и проверить все известные нам политические группировки и агитаторов, - мрачно сказал министр. - Держите меня в курсе.
- Да, сэр. Спасибо.
- Хорошего вам дня. - Питт понял, что его больше не задерживают.
В палате общин все еще шло заседание, так что отслеживать вчерашний путь Гамильтона было еще рано. Инспектор замёрз и проголодался. За несколько часов сна, что ему удалось урвать, он так и не выспался, за весь день так ничего и не выяснил и сейчас знал не больше, чем в полдень, когда пришел в участок. Он решил вернуться на Боу-стрит, съесть сэндвич, выпить чашку чаю и выяснить, есть ли новости от констеблей, ищущих свидетелей.
Когда Томас вошел в участок, дежурный сержант доложил, что его хочет видеть сэр Гарнет Ройс, Д. П.
- Проведи его в мой кабинет, - сказал Питт.
Он сомневался, что этот визит принесет пользу расследованию, однако понимал, что обязан из учтивости принять его. Чтобы освободить место для Ройса, если тот пожелает сесть, Томас снял со второго стула стопку бумаг и прошел к своему столу. Надежды на то, что есть новые сообщения и рапорты, не оправдались: на столе лежал перечень сделок с недвижимостью, которые провело агентство Вердана, а поверх него - записка от офицера, специализировавшегося на мошенничестве. В ней говорилось, что, насколько он смог определить, все сделки являются тем, чем кажутся; что по ним ничего не прослеживается, кроме того, что фирма очень активно ведет дела с жилой недвижимостью в нескольких вполне приличных окраинных районах.
В дверь постучали, и констебль впустил Гарнета Ройса. На нем было элегантное пальто с бархатным воротником, в руке он держал шелковый цилиндр. Мужчина выглядел очень импозантно на фоне скромного убранства кабинета.
- Добрый вечер, сэр, - поздоровался Питт. Его снедало любопытство.
- Добрый, инспектор. - Он положил шляпу на стол, но сесть отказался. - Я вижу, газетчики сделали из бедняги Локвуда сенсацию. - Во время разговора он нервно крутил сильными пальцами трость с серебряным набалдашником. - Этого и следовало ожидать. Очень огорчительно для семьи. Трудно вести дела, когда вокруг такая шумиха; какие-то бездельники слоняются вокруг дома, абсолютно чужие люди пытаются завязать знакомство… Отвратительно! На свет вылезает равно лучшее и худшее, что есть в людях. Вы же понимаете, как сильно я переживаю за сестру.
- Конечно, сэр. - Питт действительно понимал.
Ройс слегка наклонился вперед.
- Если бы это был какой-то случайный безумец, что кажется мне наиболее вероятным, каковы были бы ваши шансы схватить его? Ответьте мне честно, инспектор, как мужчина мужчине.
Томас внимательно посмотрел на него. Все в его чертах - широкие ноздри, высокие скулы, решительный рот и изогнутые брови - говорило о властности. В лице не было нежности, зато оно свидетельствовало о силе духа и уме этого человека.
- Отвечаю вам абсолютно честно, сэр: если у нас не появится никаких свидетелей и если этот человек больше ни на кого не нападет, то наши шансы невелики. С другой стороны, если это действительно сумасшедший, он будет и дальше вести себя подобным образом и привлекать к себе внимание - вот тогда мы и найдем его.
- Да. Да, конечно. - Сэр Гарнет сжал набалдашник. - Как я понимаю, у вас пока нет никаких идей?
- Именно так, сэр. Мы работаем над очевидными версиями: деловая конкуренция, политические противники.
- Локвуд был недостаточно важной фигурой, чтобы нажить себе врагов. - Ройс нахмурился. - Естественно, были те, кто лишался постов, потому что их занимал он, но это обычное дело. В общественной жизни через это проходит практически каждый.
- А были ли те, кто мог воспринять это особенно остро?
Ройс на мгновение задумался, роясь в памяти.
- Несколько лет назад Ханбери очень переживал из-за должности председателя парламентского комитета; кажется, он даже затаил обиду. А еще они спорили по поводу гомруля: Ханбери был категорически против него, а Локвуд - за. Он считал, что сильно ущемил самолюбие противоположной стороны. Только вряд ли кто-то пошел бы на преступление из-за этого.
Питт продолжал смотреть на освещенное газовым светом лицо собеседника и не видел в нем ни сомнений, ни фальши, ни иронии, ни веселья. Ройс имел в виду именно то, что сказал, и инспектор был вынужден согласиться с ним. Если мотив убийства был политическим, тогда он прятался гораздо глубже тех вопросов, которые они затронули, и в нем присутствовало нечто более личное, более мучительное, чем спор из-за ирландского гомруля или социальных реформ; это, скорее всего, было соперничество или предательство.
Ройс удалился, и Томас поднялся к Мике Драммонду.
- Ничего существенного. - Шеф подвинул к Питту стопку бумаг.
Он выглядел усталым; под глазами, где кожа была тонкой и нежной, залегли темные круги. Это был первый день расследования, но он уже ощущал на себе сильное давление, гнев простых людей, у которых ужас перерос в страх, и тревогу власть имущих, которые хорошо осознавали реальную опасность.
- Мы сузили промежуток времени, - продолжал он. - Вероятно, его убили между без десяти двенадцать, когда палата закончила работу, и двадцатью минутами первого, когда его нашла Хетти Милнер. Надо бы его еще уменьшить, но это получится только после того, как мы поговорим с депутатами палаты.
- Мы нашли среди уличных торговцев тех, кто мог видеть его? - спросил Питт. - Или тех, кто был поблизости, но не видел его? Это сильно упростило бы дело.
Драммонд вздохнул и порылся в бумагах.
- Цветочница сказала, что не видела его. Она знала убитого, так что, думаю, ее показания надежны. Парень, продающий горячие пироги у Вестминстерского моста, Фредди - не знаю, как там дальше, - тоже не видел ничего важного: с полдюжины прохожих, один из которых мог быть Гамильтон, но наверняка он сказать не может. Мужчина важного вида в дорогом темном пальто и шелковом цилиндре с белым шарфом, среднего роста, с сединой на висках - да таких толпы на улицах, когда в палате заканчивается заседание!
- Конечно, к тому же может оказаться, что им нужен был совсем не Гамильтон, - тихо произнес Питт.
Драммонд поднял к нему изможденное лицо с запавшими глазами.
- Да, мне тоже приходила такая мысль. Господи, а если ему нужен был кто-то другой, с чего нам начинать? Ведь это мог быть любой!
Томас сел в стоявшее перед письменным столом кресло с жесткой спинкой.
- Если это произвольная атака на правительство, а Гамильтон оказался случайной жертвой, - сказал он, - тогда наверняка к убийству причастны анархисты или революционеры. Ведь у нас есть сведения о большинстве таких групп?
- Да. - Драммонд выудил пачку документов из ящика своего стола. - Наши люди уже присматривают за ними, пытаются выявить следы активности определенных членов. Одни хотят покончить с монархией и учредить республику, другие ратуют за полный хаос - вот их легко выследить. Обычно такие деятели вещают в пабах и на углах улиц. Некоторые находятся под влиянием внешних сил - мы их тоже отслеживаем. - Он опять вздохнул. - Так что вы нашли, Питт? Есть что-нибудь личное?
- Пока нет. Складывается впечатление, что Гамильтон был ничем не примечательным человеком, успешным коммерсантом, и я не могу найти ничего, что могло бы вызвать чью-то ненависть и тем более подвигнуть кого-то на убийство. Его партнер Вердан - воспитанный, умеренный человек, который занимается недвижимостью в окраинных районах, скорее ради того, чтобы чем-то занять себя, чем ради прибыли.