От Кенсингтонского дворца можно дойти пешком до Челси, где живет Синтия Фаррадей. Кроме того, там Рассел может пересесть на другой омнибус, добраться до вокзала Виктория и сесть на поезд до Тилбери…
Хэмиш сказал: "Наверняка к девчонке поехал. От нее покатит в Тилбери, а оттуда - в "Берег"".
Ратлидж уже заводил машину.
- Заглянем сначала в Челси, - вслух ответил он. - Просто на всякий случай. - Он выехал из деревни и повернул на дорогу, ведущую в Лондон.
Потом он добавил:
- У него передо мной фора. Но омнибус еле тащится. И мы хотя бы догадываемся, где его можно искать. Если он не в Челси, остается еще лондонский дом, а после него - Эссекс. Рассел знает, что старшая сестра клиники пошлет кого-то к нему домой, но, возможно, думает, что у него хватит времени помыться и переодеться.
Для такой поздней ночи движение в Лондоне оказалось на удивление плотным. Грузовики с продуктами, машины, тележки и тачки соперничали с омнибусами и даже с несколькими большими телегами, влекомыми лошадьми; хотя их было не так много, пробираться в потоке оказалось трудно. Единственным утешением Ратлиджу служило то, что большой, неуклюжий омнибус продвигается по запруженным улицам еще медленнее.
Когда он, наконец, добрался до Кенсингтона, небо на востоке уже заалело.
Посреди дороги остановилась повозка, нагруженная молодой капустой. Возница торговался с лавочницей; они никак не сходились в цене. Ратлидж в досаде вылез из машины и подошел к торгующейся парочке.
Они дружно развернулись к нему и уставились на него в упор, когда он спросил:
- Почем ваша капуста?
Возница оглядел его с ног до головы, а лавочница сказала:
- Послушайте, я первая!
Не обращая на нее внимания, возница назвал Ратлиджу цену.
Цена оказалась немыслимой, но Ратлидж без звука уплатил ему за десять кочанов, передал их лавочнице, а затем показал на высокое сиденье возчика:
- Поезжайте! Первую сделку за день вы уже заключили.
Ухмыляясь, возница с готовностью вскарабкался наверх и поднял поводья, понукая лошадей. Но лавочница сказала:
- Эй, а как же я? Я тоже хочу выбрать!
Он улыбнулся ей сладчайшей улыбкой:
- Мадам, скажите спасибо, что получили десять превосходных кочанов капусты, которые не стоили вам ни фартинга!
Не дожидаясь ответа, он направился к своей машине.
Остаток пути до Челси обошелся без происшествий, но Ратлидж все равно нервничал. Он боялся опоздать. Он вилял из стороны в сторону, объезжая на узких улочках тележки молочников и другие машины. Им овладело дурное предчувствие. Что он найдет в доме Синтии Фаррадей? Он надеялся только на одно: что ее служанке хватит ума не открывать дверь окровавленному незнакомцу.
Но когда он остановился перед домом мисс Фаррадей, то сразу увидел, что дверь приоткрыта. Он прислушался, тратя драгоценные секунды. Может быть, изнутри донесутся громкие голоса, шум - и тогда у него появится повод войти и вмешаться?
В доме было тихо.
Ратлидж открыл дверь шире, приготовившись к нападению - если Рассел увидел его машину на улице. Но никто не бросился на него, и он вошел.
В дальнем углу отчетливо тикали большие напольные часы. Ему показалось, что повсюду царит неестественная тишина. Ратлидж стал переходить из комнаты в комнату на первом этаже, прислушиваясь ко всем шорохам. Все комнаты оказались пустыми, и нигде не было заметно признаков борьбы.
За его спиной скрипнула закрывающаяся дверь, и он застыл в ожидании. Но никто не вышел и не окликнул его.
Все больше волнуясь, он спустился вниз, в цокольный этаж, где тоже никого не нашел. Наверное, решил он, кухарка мисс Фаррадей сейчас растапливает плиту и готовит завтрак. Дверь на черную лестницу была плотно закрыта. Презрев осторожность, Ратлидж бросился наверх, перепрыгивая через две ступеньки. В коридоре на втором этаже остановился и прислушался. Дверей было несколько, все оказались закрытыми, и невозможно было угадать, за которой из них хозяйская спальня. Он подошел к той, что была рядом с парадной лестницей, и толкнул ее.
Он сам не знал, что ожидал увидеть. Перед ним открылась очень уютная и очень женственная спальня в персиковых и светло-зеленых тонах, окнами в сад. Комнату затенял большой клен; листья его тихо шелестели на утреннем ветерке.
Здесь тоже все было на месте: и стул, и восьмиугольный турецкий ковер посередине. У одной стены стоял большой платяной шкаф, а дверь рядом с ним, должно быть, вела в гардеробную.
Ратлидж шагнул к двери, намереваясь открыть ее, и тут услышал за своей спиной шорох. Сгруппировавшись, он обернулся. Но оказалось, что за ним просто закрылась дверь спальни.
В тишине щелчок замка прозвучал громко, как выстрел.
Из платяного шкафа послышался шорох.
Ратлидж круто развернулся к шкафу и схватился за обе ручки дверец.
На сей раз Хэмиш предупредил его тихим: "Берегись!", как только пальцы Ратлиджа коснулись позолоченных ручек.
Он сразу же отступил, и в тот же миг дверца широко распахнулась изнутри, и на него бросилась фигура. Он узнал Синтию Фаррадей и сразу заметил у нее в руке острые ножницы.
Он сумел лишь уклониться от лезвий, мелькнувших совсем рядом с его глазами, и крепко перехватил ее руку, не давая повторить попытку.
- Спокойно! - приказал Ратлидж.
Она закричала и попыталась ударить его другой рукой.
Потом прищурилась, узнала его и отпрянула.
- Что вы здесь делаете? - осведомилась она срывающимся от волнения голосом.
- Наружная дверь была открыта. Я решил выяснить, в чем дело.
С трудом пытаясь овладеть собой, она сказала:
- Я думала, он вернулся. Слышала, как кто-то ходит внизу. А покричать вам в голову не пришло? Предупредить, что это вы…
- Я подумал, что лучше не стоит. В доме было тихо. Я не знал, чего ожидать.
- Ну и напугали же вы меня! - Прядь волос упала ей на лицо; Синтия досадливо отбросила волосы назад.
Ратлидж заметил у нее на щеке розовую отметину.
- Кто дал вам пощечину?
- Если хотите знать, Уайат Рассел. Я вам говорила. Он только что побывал здесь и был очень зол.
- Где ваша служанка? Я не нашел внизу ни ее, ни кухарки…
- Они с кухаркой пошли в Хаммерсмит на похороны. И до середины дня не вернутся. Мне не спалось; я сидела внизу и читала, когда кто-то постучал в дверь. Да, я все понимаю, я не должна была открывать. И все-таки открыла. Представьте себе мое удивление, когда я увидела на пороге Уайата. Мне казалось, он лечится в какой-то психиатрической клинике.
- Лечился - до вчерашнего дня. Чего он хотел? Зачем он к вам приехал?
- Все его лицо было в крови, и одежда тоже. Я спросила, что случилось, он ответил, что попал в аварию и у него кружится голова. Поэтому я пригласила его войти. Но он никак не мог успокоиться, все ходил туда-сюда. И все спрашивал, ездила ли я недавно в "Берег".
- Что вы ему сказали?
- Подумала, лучше всего будет сказать, что я там давно не была. Предложила принести ему таз с водой, помочь смыть кровь. Он поблагодарил меня и попросил заодно принести и питьевой воды. Я принесла ему все, и таз, и полотенце. Он выпил воду и сказал, что остальное подождет. А потом вдруг спросил, знаю ли я человека по фамилии Ратлидж. Я ответила, что знаю. Его вопрос удивил меня; не знала, что вы с ним знакомы. Потом он спросил, дарила ли я вам свою фотографию, и я сказала ему, что совершенно точно нет. Он обвинил меня во лжи, сказал, что сам ее видел. Я ответила, что он ошибается. Тогда он и влепил мне пощечину. Я была потрясена! Думаю, что и он тоже, потому что мы с ним потом довольно долго стояли на одном месте и глазели друг на друга. Он швырнул пустой стакан в камин, разбил его, а потом повернулся и ушел.
- Что вы сделали потом?
- Убрала осколки, унесла таз и полотенца. Я была в кухне, когда услышала шум наверху. Мне показалось, что скрипнула дверь. Потом послышались шаги. Я подумала, что он вернулся. Я не могла вспомнить, закрыла ли за ним дверь, тем более заперла ли ее на ключ. А идти и проверять я боялась. Я тихонько поднялась по черной лестнице и закрылась в своей комнате, надеясь, что Мэри скоро вернется. Но, конечно, было еще очень рано. Когда я услышала, как кто-то приближается к моей спальне, поняла, что он ищет меня, а спрятаться было негде. Я схватила из швейного ящичка ножницы и залезла в шкаф. Дверь комнаты открылась, и я подумала, что он охотится на меня.
К повторному нападению, подумал Ратлидж, она подготовилась вполне серьезно. Неужели она еще что-то от него скрывает?
Глаза ее наполнились слезами. Раздраженно смахнув их, Синтия отвернулась к окну. И вдруг, не дожидаясь, пока Ратлидж заговорит, она круто развернулась и пылко спросила:
- Почему мы здесь стоим? Я не привыкла принимать гостей у себя в спальне!
Она подошла к двери, и он следом за ней спустился вниз. Когда они очутились в гостиной, она спросила:
- Что вы ему наговорили? Зачем он явился ко мне? Должно быть, вы во всем виноваты - что-то сказали или сделали. - Она все больше злилась на него. - О какой фотографии говорил Рассел? Не о той, что с орхидеями?
На улице разворачивалась машина; Синтия вздрогнула и посмотрела на дверь. Она не сразу сообразила, что это за звук.
"Уж очень она перепугалась", - заметил Хэмиш.
"Одно его появление…" - начал про себя Ратлидж.
Синтия Фаррадей вдруг округлила глаза и посмотрела на него.
- Что вы слышите? - спросила она, и Ратлидж вздрогнул от неожиданности.
Неужели она слышала Хэмиша? На самом деле слышала?!
А потом он понял, что смотрит в окно, рассеянно, ничего не видя.
- Там, на улице, машина, - ответил он. - Она не остановилась, бояться нечего. - Ничего другого ему в голову не пришло.
- Ну, так что же с фотографией? - напомнила Синтия.
Ратлидж силился вспомнить. Фотография… Ах да, он ведь так и не показал ей медальон!
- Сядьте, - велел он. - Я хочу, чтобы вы кое на что взглянули.
- Вы мне не ответили. У вас ведь есть еще одна моя фотография, так? Когда вы ее сняли? Зачем?
Ратлидж достал медальон и протянул ей.
Но Синтия не прикоснулась к нему, и вид у нее сделался испуганный, как будто она боялась, что медальон ее укусит.
- Где вы его нашли? - прошептала она, быстро садясь, как будто ноги отказались ее держать. - Боже мой, вы показали его Уайату? Ничего удивительного, что он так расстроился!
- Вы узнаете медальон? - спросил Ратлидж.
- Конечно, узнаю. Он принадлежал тете Элизабет… По-моему, она вообще никогда его не снимала. Где вы его нашли?! - снова спросила она. Губы ее задрожали, и она спросила: - Вы… нашли ее?!
- Нет. Зато, судя по всему, ее нашел кто-то другой. Медальон был на Бене Уиллете, когда его выловили из реки. Его передал мне инспектор Адамс из Грейвсенда.
Ему показалось, что Синтия вот-вот упадет в обморок. Кровь отхлынула у нее от лица, и она откинулась на спинку стула.
- Нет… Нет… Бен ни за что бы такого не сделал… Ведь он принимал участие в ее поисках!
- Возможно, как раз во время поисков он и нашел медальон. Ведь он золотой; вещь довольно ценная.
- Но ведь он оставил его у себя… то есть, конечно, если он действительно нашел его… Он не вернул медальон родственникам и не продал его.
"Да какое это теперь имеет значение?" - спросил Хэмиш.
- Он нашел ему другое применение. - Ратлидж осторожно расстегнул застежку. - Вот что находилось внутри.
Синтия нехотя наклонилась вперед, как будто побаивалась того, что могла увидеть.
- Ах… - Она отпрянула. - Моя фотография! Я думала… она говорила, что внутри ее свадебные снимки.
- По словам Нэнси Бразерс, так оно и было. Она очень удивилась, когда увидела, что их заменили.
- Так вот что Уайат увидел вчера, до того, как приехал сюда? И он считает, что я подарила вам эту фотографию? Неужели вы настолько бессердечны, что не стали его разубеждать?
- Я не успел. Да он вряд ли стал бы меня слушать. Сообщил, что я вам не пара, и убежал из клиники. Мы потратили много времени на его поиски в парке, и он успел меня опередить. С огромным трудом я все же догнал его. А потом он снова ускользнул. Я боялся, что он приедет сюда.
- Что же с ним случилось? Он все толковал про какую-то аварию… Он был весь в крови, одна рука в ссадинах, и… я, конечно, точно не помню, но, по-моему, он хромал. Вы… вы с ним, случайно, не подрались? Я думала, может быть, из-за этого он такой злой.
Ратлидж рассказал ей об угнанном мотоцикле и о том, что Рассел отказался лечиться в больнице Святой Анны.
- Наверное, мне радоваться надо, что он всего лишь дал мне пощечину. Я так испугалась! Откуда мне было знать, с чего он вдруг так завелся?
- Он всегда такой вспыльчивый?
- В том-то и дело, что нет. Раньше я никогда не видела его в такой ярости. По крайней мере, до войны. Потом-то мы с ним почти не общались. Он не радовался, когда его навещали в клинике.
- Похоже, он до сих пор в вас влюблен.
- Тогда он странно выказывает свою любовь, - едко возразила Синтия, и Ратлидж понял, что она мало-помалу успокаивается. - И потом, судя по всему, он мог вообразить, будто я убила его мать.
Ратлидж собирался уйти как можно скорее и отправиться на поиски майора Рассела, но Синтии Фаррадей по-прежнему было плохо. Он спустился в кухню и заварил ей чаю, потом вместе с ней дождался, когда служанка Мэри и кухарка вернутся с похорон.
Он увидел тревогу в ее глазах, когда она услышала, что кто-то входит в дом черным ходом. Но, узнав шаги Мэри, Синтия успокоилась.
Едва Мэри вошла в гостиную, мисс Фаррадей сказала:
- Ах, Мэри… Мистер Ратлидж как раз уходит. - И, повернувшись к Ратлиджу, холодно добавила: - Большое спасибо за то, что пришли мне на помощь.
Потом, когда Ратлидж уже собрался выходить следом за Мэри, она быстро добавила:
- Пожалуйста, постарайтесь найти Уайата!
- У меня нет другого выхода, - ответил Ратлидж.
- И… держите меня в курсе, ладно? Мне бы очень хотелось побольше узнать о медальоне.
Выходя, он подумал: она злится на него за то, что он стал свидетелем ее слабости. Опасность миновала, она больше не одна, и к ней вернулась ее всегдашняя уверенность, что она и не преминула ему продемонстрировать.
По пути в Скотленд-Ярд он вспоминал, о чем они с Синтией Фаррадей говорили чуть раньше. Она не хотела оставаться одна, поэтому спустилась в кухню вместе с ним, где принялась заваривать чай. Сидя в опрятной кухне, Ратлидж попросил, желая отвлечь ее от мрачных мыслей:
- Расскажите о том, как вы поселились в усадьбе "Берег".
Синтия поморщилась.
- Мне предложили выбирать: "Берег" или школа-интернат для девочек. Как я ни была тогда мала, сказала адвокатам, что убегу, если меня пошлют в школу. Будущее казалось мне невыносимым. Больше всего на свете мне хотелось остаться дома. А они написали Элизабет Рассел и предложили ей стать моей опекуншей. Она сразу согласилась и даже сама приехала за мной, что было очень мило с ее стороны. С Уайатом я познакомилась, только когда приехала в их дом. Он был на несколько месяцев старше меня, но мы неплохо ладили до тех пор, пока мне не исполнилось семнадцать и он не решил, что по уши влюблен в меня. Я велела ему не валять дурака.
- И он вас послушал?
- Тогда мне казалось, что да. Но когда он вернулся из Кембриджа, сообщил: хотя он больше ни словом об этом не заикнется, я должна понять, что его чувства ко мне не изменились. Вы и понятия не имеете, как его слова смутили мой уютный и безопасный мир. Когда я пошла к тете Элизабет и спросила ее, что делать, она сказала, что я еще слишком молода, чтобы думать о любви, и надеется, что я не выйду замуж до двадцати лет. Я испытала такое облегчение! С другой стороны, ей было приятно, что Уайат ко мне неравнодушен, и, как я вам уже сказала однажды, я не знала, как истолковать ее отношение. Когда она пропала, мне не хотелось жить без нее под одной крышей с Уайатом. А другим я говорила, что тоскую по лондонским развлечениям. Мне удалось убедить адвокатов открыть для меня родительский особняк. Я упростила жизнь для всех нас.
- И вы никаких чувств к нему не испытывали? - спросил Ратлидж.
- Ну, конечно, испытывала - дружеские и родственные, мы ведь кузены. Однако влюблена в него я не была. Да, он был красив, он не был учителем танцев, и с ним бывало весело. Мне хотелось, чтобы все оставалось по-прежнему, так, как раньше.
Ратлидж невольно улыбнулся, услышав ее слова об учителе танцев.
- Что вы почувствовали потом, когда узнали о его помолвке?
- Обрадовалась за него. И еще - испытала облегчение. И может быть, самую малость ревновала. - Синтия поморщилась. - Он ведь клялся мне в вечной любви!
- "Берегу" нужен был наследник на тот случай, если его убьют.
- Один или два раза я спрашивала себя, счастлив ли он. Мне казалось, что он доволен, но вряд ли счастлив.
Ратлидж не мог не подумать о том, как все похоже на его помолвку с Джин. Только тогда… и сразу после… он еще ничего не понимал. Понимание пришло лишь со временем.
- А как же Джастин Фаулер?
Лицо ее не изменилось, но даже в его неподвижности появилось что-то другое. Потом, словно борясь с собой, Синтия сказала:
- Мне кажется, я могла бы полюбить его. Я знала, что нравлюсь ему. Но он был таким… далеким. Я так и не поняла почему.
Понимала ли она, что своими признаниями вольно или невольно дает Уайату Расселу мотив для убийства Фаулера - а может быть, и Бена Уиллета?
Было уже поздно перехватывать майора Рассела на пути в Эссекс. Если он, конечно, направлялся именно туда. Ратлидж поехал кружной дорогой. Сначала он заглянул в дом, который Рассел унаследовал от покойной жены, и даже постучал в дверь. Слушая гулкое эхо, отдававшееся в холле, он понял, что дом пуст.
Возможно, правда, что Рассел после встречи с Синтией Фаррадей понял, что он натворил, и добровольно вернулся в клинику.
Джордж Хиллер наверняка рвет и мечет из-за мотоцикла, особенно если ему уже сообщили об аварии. Расселу придется вынести не только порицание старшей сестры, но и праведный гнев Хиллера.
Ратлидж решил позвонить в клинику из Скотленд-Ярда, узнать, вернулся ли Рассел, и только потом отправляться в долгий путь на реку Хокинг.
Найдя место для парковки машины, он прошел короткое расстояние до работы пешком, не переставая думать о Расселе.
Войдя, он ощутил почти физическую перемену в атмосфере.
Дежурный сержант сидел мрачный и, вместо приветствия, лишь сухо кивнул ему. Поднимаясь по лестнице, Ратлидж все больше удивлялся.
В Скотленд-Ярде никогда не бывает тихо; кто-то входит и выходит из кабинетов, открываются и закрываются двери, звонят телефоны, клацают пишущие машинки, гулко звучат шаги на голых половицах, в коридоре слышны голоса. К этим звукам Ратлидж настолько привык, что почти не замечал их. Заметил лишь сейчас, когда их не стало.
Он уже собирался войти в свой кабинет, когда увидел, что из другого кабинета, дальше по коридору, выходит сержант Гибсон и тихо закрывает за собой дверь.
Ратлидж остановился, положив руку на ручку двери, и стал ждать Гибсона. Лицо сержанта оставалось невозмутимым, лишенным всякого выражения.
- В чем дело? - спросил Ратлидж. - Что случилось?
- Значит, вы еще не слышали?