- О чистом зле, - ответила Синтия. - Так он сам сказал однажды. Он собирался исследовать природу человеческих пороков… К сожалению, подробностей я не знаю. Сам Бен не слишком охотно делился своими замыслами. Сказал лишь, что в книге найдет отражение то, чему он был свидетелем на войне и что узнал о героизме и жестокости. Сам он называл свой замысел честолюбивым. И Гертруда Стайн, кем бы она ни была, считала, что то, что она прочла, прекрасно.
- Две первые книги были основаны на биографии самого Уиллета. На его военных впечатлениях, любви к девушке, на которой он не мог жениться… Не обойдена и тема контрабанды, промысла, о котором он тоже знал не понаслышке. Интересно, не о том ли шла речь в третьей книге?
- Вы хотите сказать, что там на самом деле занимались контрабандой? В Фарнэме?! Что Бен тоже принимал во всем участие? - Синтия покачала головой. - Должно быть, вы ошибаетесь. Ему нравилось наблюдать за тем, как прошлое определяет будущее. И к действительности его книги не имеют никакого отношения.
Значит, Уиллет обманывал ее. Зачем? Чтобы оградить от неприятностей? Или, наоборот, чтобы защитить жителей Фарнэма?
Помимо одного беглого упоминания капитана Ф., Ратлидж пока не нашел в книгах Уиллета ничего, что могло бы вызвать у кого-то желание его убить. Или свидетельствовавшего о том, что Рассел в самом деле убил Джастина Фаулера.
Он с сожалением отложил книги в сторону.
Синтия Фаррадей сказала:
- Не мое дело судить о его творчестве, да я и не особенно разбираюсь в литературе. Но мне кажется, что вторая книга гораздо более зрелая, чем все, что он написал до войны. Он успел повидать мир. И гораздо лучше стал понимать то, что пытался сказать. Деньги, которые я ему дала, не пропали даром. Представляете, каким должен был показаться ему Париж после Фарнэма - или даже после Тетфорда?
- Вы жили в усадьбе "Берег". Вам не кажется, что деревня, описанная во втором романе, - Фарнэм?
- Ну, разумеется! То есть он, конечно, дал всем персонажам вымышленные имена, но я узнала нескольких тамошних жителей, с которыми была знакома. Возможно, в романе их больше.
- Перелистывая его книги, я задавался вопросом: зачем он пришел в Скотленд-Ярд и выдал себя за Уайата Рассела? Только ли в этом он мне солгал? А может быть, я гоняюсь за призраками?
- Не знаю. Вы так и не сказали, нашли ли вы Уайата. Может, приберегаете плохие новости напоследок?
- Мне не удалось его найти. Я рассчитывал застать его в Эссексе, ведь больше ему некуда было податься. Но я ошибся. Почему вы сказали, что хотите купить "Берег", если усадьбу выставят на торги?
Кровь бросилась ей в лицо.
- Наверное, мне хотелось найти ту девушку, какой я была когда-то. Неужели вам никогда не хочется вернуть прошлое? Просто сердце разрывается, когда видишь, как дом постепенно разрушается… К тому же мне кажется, что Уайат там все равно больше жить не будет. Для него дом населен призраками… Я никаких призраков не вижу.
- Даже призрак Джастина Фаулера?
- Джастин был красивый, любил спорт - мы играли в крокет, лаун-теннис и тому подобное, катались верхом, ходили под парусом. Но он… Понимаете, была в нем какая-то червоточинка, что ли… Что-то мрачное. Так я думала в то время, перечитав множество романов. Было, и все. Сначала я думала, что он скучает по родителям. Они умерли, как и мои, но он о них никогда не вспоминал. Никогда не говорил, например: "Мы с отцом делали то-то" или "Мама любила розы". Потом я даже гадала, не хотел ли он их забыть.
- Почему?
Синтия посмотрела в окно.
- Может быть, вспоминать их было слишком больно. Мои родители умерли быстро, за два дня. В Испании тогда разразилась эпидемия тифа, а они как раз поехали в Кордову. Только что они были - и вот их уже нет. Конечно, их смерть стала для меня страшным ударом. И все же я попрощалась с ними, когда они уезжали, а когда прислали их багаж, там были подарки для меня: ленты, хрустальный флакон для духов, кружева и фотографии достопримечательностей. Я знала, что мама с папой в последние дни думали обо мне, и это меня утешало. Как умерли родители Джастина, я не знаю. Может быть, они болели и долго страдали. В общем, произошло то, что обычно стараются забыть.
Интересное предположение.
Ратлидж поблагодарил ее и собрался было уходить, как вдруг Синтия сказала:
- Уайат так и не вернулся. Даже для того, чтобы извиниться. Думаете, он когда-нибудь еще ко мне приедет?
Ради нее Ратлидж снова солгал:
- Не сомневаюсь, он вернется.
Заехав в отель "Мальборо", он позвонил с тамошнего телефона на работу.
Сержанта Гибсона удалось разыскать не сразу, а когда он подошел, его голос был каким-то затравленным.
- Сэр! Где вы? - сразу же спросил он после того, как Ратлидж назвался.
- Какие новости о здоровье старшего суперинтендента? - осведомился Ратлидж.
- Он в больнице, сэр, и прогнозы совсем не радужные. Где вы?
- В пути, - ответил Ратлидж. - Вы что-нибудь узнали о Джастине Фаулере? Или о Бенджамине Уиллете?
- О Фаулере ничего. А второй жил в меблированных комнатах в Блумсбери, но съехал оттуда перед возвращением во Францию.
Значит, с отелем "Мальборо" Уиллета ничто не связывало. Он солгал, когда сказал, что снимает здесь номер. Гибсон продолжал:
- Констебль Бертон, который побывал по адресу, человек очень дотошный. Кроме того, нам удалось найти врача, который лечил Уиллета. - Он продиктовал Ратлиджу адрес приемной на Харли-стрит. - Доктор Бейкер.
- Молодцы! Пожалуйста, постарайтесь все же найти Фаулера.
- Постараюсь, сэр. Но старший суперинтендент в больнице, и у нас теперь полный беспорядок.
Ратлидж заметил, что Гибсон теперь называет Боулса исключительно по званию, а не старикашкой или старым пердуном, как его именовали между собой все подчиненные. Недобрый знак! Как и то, что еще никого не назначили на его должность, постоянно или временно. Хотя сам Ратлидж не любил начальника, трудно было представить себе Скотленд-Ярд без него.
- Кто-то разыскивает папку с процесса Макгайра. Кстати, вы не знаете, где она?
- Я передал ее старшему суперинтенденту. Если ее нет в его кабинете, значит, папку, скорее всего, отдали кому-то другому.
- Хорошо, сэр, я проверю. А что там с делом Уэзерли?
Ратлидж почувствовал укол совести.
- Папка у меня на столе. Констебль, обнаруживший труп, еще не окончил рапорт.
- Ладно, я сам им займусь. - Гибсон помолчал и тихо продолжал: - Все гадают, что теперь будет. Если верить слухам, могут пригласить обратно старшего инспектора Камминса.
Значит, в высших эшелонах власти пока не пришли к единому мнению. В сущности, старшего суперинтендента трудно будет заменить по той простой причине, что он никогда не растил своего преемника из страха, что его подсидят. Впрочем, он никогда и никому не показывал, что преемника у него нет.
Ратлидж повесил трубку и еще немного постоял в телефонной будке. Надо возвращаться в Скотленд-Ярд. Но сейчас ему меньше всего хотелось обсуждать будущее и гадать на кофейной гуще - а именно этим, скорее всего, сейчас занимается большинство его сотрудников. Еще меньше хотелось быть втянутым в безжалостные подводные течения. Болезнью Боулса наверняка попытаются воспользоваться многие. Ратлидж пошел в полицию из личных побуждений, и среди них не значилась любовь к политиканству и интригам. Он обрадовался, когда Камминс, которого в начале лета отправили в отставку, предложил Ратлиджа на свое место. Таким образом Камминс хотел отблагодарить своего младшего коллегу.
Но последующие события оставили во рту Ратлиджа горький привкус. Он понял, что повышение сделает его уязвимым для нападок в то время, когда он меньше всего может себе позволить сказать истинную правду о войне. Да, его наградили за храбрость, но он получил контузию, и позорное клеймо способно свести на нет все его заслуги.
Он понял, что кто-то стоит за дверью и ждет, когда освободится телефон, и вышел из отеля. Вначале он собирался прямо оттуда поехать в Эссекс, но потом все же заехал к себе домой и больше часа мерил шагами комнату. Хэмиш у него в голове не умолкал; его беспокоили перемены в Скотленд-Ярде и расследование, которое пока никуда не привело.
В деле чего-то недоставало, но он не знал, чего именно… Пока.
Почему Бен Уиллет, знавший, что скоро умрет, пришел в Скотленд-Ярд, назвался чужим именем и обвинил Уайата Рассела в убийстве, совершенном во время войны? Единственное, что объединяло Уиллета и Рассела, помимо реки, которая связывала "Берег" и деревню Фарнэм, - Синтия Фаррадей. Может быть, Уиллет догадывался о чувствах, которые Синтия питала к Фаулеру, и решил оказать ей услугу, положив конец ее сомнениям?
С таким же успехом, правда, Уиллет мог и пытаться оградить ее от полиции, наведя Скотленд-Ярд на ложный след. Но зачем привлекать внимание стражей порядка к тому, о чем они не знали?
И кто счел необходимым убить Бена Уиллета, когда он и так умирал? А может, убийца знал об этом? По словам майора Рассела, Уиллет сам хотел, чтобы его убили. Все что угодно, лишь бы не переживать долгих, унизительных страданий под конец… Хотя совсем не похоже, чтобы Уиллета убили из жалости. Было бы вполне достаточно просто застрелить его. Зачем убийца снял с трупа все, что могло бы помочь его опознанию, а само тело вдобавок бросил в Темзу? Бен Уиллет должен был исчезнуть навсегда. И даже если труп когда-нибудь всплывет, он будет настолько обезображен от долгого пребывания в воде и обглодан рыбами, что опознать его будет невозможно… Но тут от убийцы отвернулась удача.
Третья версия - кто-то узнал, что Уиллет ходил в Скотленд-Ярд. А может, он сам рассказал кому-то о своем визите. Но зачем все-таки привлекать внимание полиции к смерти Джастина Фаулера? Что побудило Уиллета сделать такое заявление? Похоже, он чувствовал себя чужим и в деревне, и в усадьбе "Берег". Никто, кроме сестры, не будет по нем горевать, никто, кроме той же сестры, которая жадно ждет вестей о младшем брате. Потом она будет надеяться, что полиция найдет его убийцу…
И все же… при чем здесь книги, написанные Уиллетом? Какую роль они сыграли во всем этом?
Гибсон может еще несколько дней выяснять все, что требуется выяснить. Ратлидж решил пока съездить в Колчестер и постараться как можно больше узнать лично. В конце концов, в Колчестере жили и умерли родители Фаулера.
Хэмиш спросил: "А как же гостиница в Фарнэме?"
- Хозяин только обрадуется, если я не вернусь, - вслух ответил Ратлидж, собирая саквояж.
Но до отъезда из Лондона у Ратлиджа оставалось еще одно дело. Он нанес визит доктору Бейкеру.
Доктор оказался пожилым человеком с почти белыми волосами и проницательными серыми глазами.
- Убит, говорите? Уиллет? В самом деле, поразительная новость! - Врач некоторое время задумчиво смотрел на Ратлиджа. - Но вы ведь хотите спросить меня о его болезни, а не об убийстве. Я сразу понял, что медицина тут бессильна. Можно было, конечно, сделать операцию, но рак зашел слишком далеко, и Уиллет это знал.
- Какое обезболивающее он принимал?
- Я выписал ему морфий, но, кажется, он принимал его нечасто. Он говорил, что должен перед смертью доделать одно дело, для которого ему нужна ясная голова.
- Зачем, как вы думаете, ему понадобилось приходить в Скотленд-Ярд, выдавать себя за другого и признаваться в убийстве от имени этого другого человека?
- Уиллет так поступил? Будь я проклят! С медицинской точки зрения ничего сказать не могу.
- Как он воспринял свой диагноз?
- Спокойно. Он не показался мне особенно религиозным, но я подслушал его замечание, когда он одевался после осмотра: Господь, мол, его наказывает. Он не сказал, чем навлек на себя гнев Всевышнего. Может быть, следовало спросить, но он говорил не со мной, и я с уважением отнесся к его тайне. А вы не думали, что весь маскарад был рассчитан на то, чтобы побудить Скотленд-Ярд к действию? Видимо, так и случилось?
- Возможно, - ровным голосом ответил Ратлидж. - Мог бы Уиллет заплатить кому-нибудь за то, чтобы тот прекратил его страдания? Или вы считаете, что он бы скорее покончил с собой?
- По-моему, нет. Разве что он не доделал то дело, ради которого отказывался от наркотиков, и боль стала нестерпимой. Да, скорее всего, так и произошло. Жаль, что я не могу дать вам более полный ответ. Я очень мало знал о его личной жизни, кроме того, что последнее время он жил в Париже и приехал на родину только ради того, чтобы показаться врачу.
Хэмиш напомнил ему о последнем вопросе. И Ратлидж задал его:
- Вы, конечно, осмотрели его. Не носил ли он, случайно, золотой медальон - вот такой? - Он достал медальон из кармана и протянул доктору Бейкеру.
- Красивый, верно? И довольно старый… Нет, я его никогда раньше не видел.
Ратлидж поблагодарил доктора и собрался уже уходить, когда Бейкер вдруг сказал:
- Вспомнил… Он спрашивал, нет ли у меня каких-либо сведений о чуме. Я дал ему почитать книгу, и он в свой последний визит вернул ее мне. Сказал, что нашел ее очень интересной. Я спросил, зачем ему понадобилось изучать такой предмет, и он ответил, что у него такое хобби.
- Хобби?
- Возможно, он заметил мою реакцию - должен признаться, я отреагировал примерно так же, как вы, - потому что он улыбнулся и сказал: "Испанку ведь тоже можно считать своего рода чумой, не правда ли? Она погубила тысячи человек". Я возразил: хотя результат эпидемии мог быть таким же - она захватывала страну за страной, - но симптомы болезней совершенно разные. Испанку разносили не крысы и не мухи. А он сказал: "Да, но, видите ли, другого сравнения у меня нет".
Когда-то на месте Колчестера находился лагерь римлян, столица римской Британии. Потом, во время восстания племени иценов, королева Боудикка сожгла его дотла. В Средние века Колчестер стал процветающим центром производства шерсти. Ратлидж добрался до него уже очень поздно. В городе было темно, тихо; на улицах почти не было пешеходов и машин. Первым делом Ратлидж заехал в городскую ратушу с красивой башней, а потом нашел полицейский участок. В нем горел свет, но он знал, что сейчас на работе лишь несколько человек из ночной смены. Ничего, он подождет до завтрашнего утра. Он снял номер в старинной гостинице под названием "Роза и корона" и заснул почти сразу же, как только его голова коснулась подушки. Хэмиш с самого отъезда из Лондона что-то бормотал у него в подсознании, и он рад был на время отгородиться от голоса с шотландским выговором.
На следующее утро, позавтракав в маленькой кабинке, на которые был поделен общий зал столовой, Ратлидж оставил машину во дворе гостиницы и направился в участок пешком. На улицах стало оживленно. Мужчины спешили на работу, женщины вели детей в школу, группка мальчишек постарше, смеясь, пинала камень. Лавочники только начали открывать двери, а зеленщик выкладывал овощи в витрину. Ратлиджу, который поравнялся с ним, зеленщик молча кивнул, зато к женщине, которая шла за ним, он обратился по имени и поздоровался. Солнце грело Ратлиджу спину; из-под колес проезжающих машин взметалась летняя грязь. Пылинки плясали на свету.
"В такой день не пристало говорить об убийстве", - подумал он, открывая дверь полицейского участка и оказываясь в полумраке.
Дежурный сержант поднял голову, когда он вошел, и спросил, по какому он делу. Ратлидж объяснил, что ему нужны сведения, какие имеются в местной полиции о семействе некоего Джастина Фаулера, который родился в Колчестере, но затем переехал в Эссекс.
Он заметил, как изменилось выражение лица сержанта, хотя тот ничего и не сказал.
- Скотленд-Ярд? - повторил он. - Наверное, сэр, вам лучше поговорить с инспектором Робинсоном. Сейчас узнаю, сможет ли он принять вас.
Робинсон пригласил Ратлиджа в свой кабинет и предложил сесть. Его письменный стол был завален бумагами, однако больше никакого беспорядка Ратлидж не заметил. Сам Робинсон оказался худощавым, опрятно одетым человеком. Он поинтересовался, зачем Ратлидж к ним приехал.
Ратлидж постарался все объяснить как можно лучше, учитывая скудость информации, имевшейся у него в распоряжении. Начал с того, что один человек пришел в Скотленд-Ярд и заявил, что во время войны был убит некий Джастин Фаулер. Хотя труп Фаулера никто не находил, из-за убийства, связанного с тем делом, Скотленд-Ярд хочет больше узнать о прошлом Фаулера.
Пока он говорил, Робинсон задумчиво смотрел на него.
- Значит, Джастин Фаулер умер?
- Мы точно не знаем. Человек, который рассказал нам об убийстве, вскоре сам умер насильственной смертью. И мы задаемся вопросом: не связаны ли между собой эти два события?
- Хм… Да. Что вам известно о семье Фаулера?
- Только то, что его родители умерли, когда ему было лет одиннадцать - двенадцать, а вскоре после того он перешел под опеку к миссис Элизабет Рассел и переехал в Эссекс, в усадьбу под названием "Берег". Миссис Рассел тоже умерла, а ее сын получил тяжелые травмы на войне. Никаких других сведений у нас нет.
- Ясно. - Робинсон подвинул бумаги, лежащие у него на столе, поднял голову и спросил: - Значит, вам не известно, что родителей Фаулера убили?
Глава 17
Робинсон пристально наблюдал за Ратлиджем. Видимо, хотел понять, как он отреагирует на подобную весть.
- Вижу, вы удивлены.
- Но ведь они, кажется, умерли в разные дни. Я наводил справки, ходил в Сомерсет-Хаус…
- Они действительно умерли не в один день. Отец Фаулера скончался на месте, а его мать - только через два дня. Сам молодой Фаулер полгода находился в больнице. Ему нанесли несколько ножевых ранений. Потом раны воспалились… В больнице он встретил и свой следующий день рождения. Когда его уже собирались выписать, адвокаты семьи Фаулер связались с миссис Рассел, и она согласилась взять мальчика под свою опеку. Принять его к себе выражали желание несколько человек, его все любили, но врачи решили: будет лучше, если он совсем уедет из Колчестера. Слишком много тягостных воспоминаний и так далее.
- А убийцу так и не нашли?
- У нас было очень мало улик, - ответил Робинсон, словно оправдываясь. - Миссис Фаулер скончалась, не приходя в сознание. Естественно, мы расспросили обо всем самого Джастина, как только смогли, но он спал, когда убивали его родителей. Проснулся он оттого, что в темноте над ним нависла чья-то фигура. Убийца несколько раз ударил его ножом и решил, что мальчик умер. Его родителей обнаружила горничная, которая утром принесла им чай. Она в истерике побежала на кухню. Экономка поднялась в хозяйскую спальню, чтобы во всем убедиться самой, послала другую горничную за врачом и за полицией, и только тогда ей хватило ума взглянуть на мальчика.