- Знаешь, Сашенька, человек обладает такими глупыми качествами, как забывчивость и легкомыслие. Поэтому у меня, как ни старалась, ничего не вышло! А потом… так уж получилось, что я, как нарочно, стала еще счастливее! Потому что я встретила Андрей Никитича…
И меня просто забомбили этими посланиями. Как из канализации испорченной, честное слово!
Она раздавила окурок в пепельнице с таким видом, будто это был автор тех "нетленок", что сейчас лежали у нас на столе.
- Вот тут уж у меня пошел мороз по коже, - тихо сказала она. - И дело совсем не в последнем фото. Дело в том, что эта гадина явно не собирается успокаиваться. Последние письма вообще потрясающие… Например, вот эта вырезка. "Загнанных лошадей пристреливают, не так ли?" Или…
Она порылась и достала новый "шедевр":
- Вот. Сами посмотрите.
Я взяла в руки листок и присвистнула.
Надо же, он ведь не поленился даже испортить хорошую книжку! Кажется, это из детективов Николаса Блейка. Насколько мне известно, сейчас таких уже не издают.
Страница была немного пожелтевшей от времени, но я очень хорошо знала эту книжку - у меня была точь-в-точь такая же. Тысяча девятьсот семьдесят пятый год…
Кстати, редкость! Но он не постеснялся оторвать титульный лист с заглавием!
"Я буду полностью оправдан за убийство".
Ни много ни мало… Да уж, хорошенькое обещаньице!
* * *
- Таня, - спросила я, возвращая это послание, - но почему вы все-таки не пойдете в милицию? Понимаете, всех этих писем хватит на очень хорошенькое, толстое уголовное дельце.
- Да уж, знать бы только, кто так нестандартно веселится, - протянул Лариков, кидая одно из писем на стол. - Потому что его еще надо найти, а потом уж дело заводить.
- Да бросьте! Я, честное слово, не верю, что эти угрозы реальны!
Татьяна произнесла это бодрым голосом, и я подумала, что это обычный аутотренинг, ей-богу! "Ага, вот меня грозятся убить, а я в это не поверю! Чтобы нервы не портить! Я не верю, что угрозы реальны!"
А в глазах - такая растерянность и мольба: "Господи, дай знать, что я зря так боюсь!"
Ох, как бы мне хотелось сказать тебе, что никто тебя и пальцем не тронет! Но вот эта фотография мешает это сделать. Потому что этот придурок, сдается мне, уже набивает руку. Уж больно натурально мертва эта девушка, так похожая на тебя, бедная Танечка…
Конечно, лежит она слишком, я бы сказала, эффектно, но, может быть, она из той породы женщин, про которых можно сказать - "смерть ей к лицу"?
Хотя вот лица-то ее не видно, а жаль…
Я постаралась не показывать своего настроения, но…
Она все прекрасно поняла. Ее тонкие пальчики сцепились друг за друга, а губы слегка подрагивали.
- Вы что, настаиваете, что все эти письма представляют реальную угрозу?
Я взглянула на Ларчика. Он сидел, нахмурившись.
- Но ведь этого не может быть, - пробормотала Таня. - Я же не звезда какая-то там… Нет, я читала про разных маньяков, конечно, но ведь они так поступают только со знаменитостями! А я…
Она растерянно таращилась на нас. А у меня язык не поворачивался ни подтвердить наши предположения, ни опровергнуть их.
В недобрый час я пришла в эту квартиру! Работала бы сейчас секретарем-референтом! Кофе бы приносила, улыбалась во весь рот, но уж сидела бы спокойно дома в законные выходные дни, и забот у меня было бы гораздо меньше!
- Я думаю, что нам надо попытаться найти творца этих бессмертных "шедевров", - стараясь скрыть свою озабоченность за беспечной улыбкой, сказала я. - Поскольку вашу жизнь он отравляет. А уж там разберемся, что он хотел и что он…
"Сделал", чуть не вырвалось у меня, но я вовремя прикусила язык. Она и так перепугана, не без нашей с Ларчиком помощи, зачем же ее и дальше накручивать?
- Почему он так на вас разозлился? Вам придется поднапрячь память и попробовать сейчас вспомнить тех людей, которым вы нечаянно досадили, или тех, кто по каким-то причинам вас недолюбливает. Сможете?
Она кивнула. И даже выдавила улыбку:
- Конечно… Хотя это, если честно, будет не так-то легко сделать.
* * *
Мы довольно долго проводили наше "дознание". Обычно Лариков ведет беседу, а я все тщательно записываю и потом пытаюсь составить картинку путем тщательного отбора. Сейчас было наоборот. То ли нас таинственным образом объединил Пенс, то ли просто двум курящим леди легче найти общий язык, но я и разговаривала, и незаметно черкала в маленьком блокнотике. Лариков на сей раз лишь иногда пытался вклиниться в нашу беседу.
Через два часа мой блокнот был усеян именами и краткими характеристиками. Танечка была явно общительным человеком. Но толку от нее было мало. Сначала она задумывалась, вспоминала какую-то не очень приятную личность и обрадованно восклицала: "Вот!" Потом, когда она рассказывала нам про "подозреваемого" все, чуть ли не от момента его рождения, она вдруг сникала и объявляла: "Нет. Он не мог. Плеснуть мне в лицо серной кислотой - это сколько угодно. А на письма у него бы фантазии не хватило". Или наоборот - фантазии бы хватило, но не стал бы человек этого делать по этическим соображениям.
Короче, мы ничего толком не надумали, и Танечка ушла грустная, как опавший листочек.
- Послушай, маленькая, а тебе не кажется, что она все это просто придумала сама? - задумчиво молвил мой шеф. - Такое у нас в практике часто случается.
- Она не производит впечатления человека, способного накатать себе парочку угроз для роста популярности, - с сомнением покачала я головой.
- Ну, фантазировать-то она тоже любит. Назвала же она эту красотку мужским именем! Я вот не верю, что такая женственная дамочка транссексуал.
Я взяла из его рук журнал и перевернула страницу.
Большой рассказ о "модели года" я только пробежала глазами и так же молча протянула его назад Ларчику.
Он просмотрел статью и присвистнул.
- Да уж никогда бы не подумал, что Влада Воронцова на самом деле действительно бывший Владик Воронцов… Кошмар какой-то! Вот так полюбишь девушку всей душой, а она вон кто на самом деле…
- А ты не влюбляйся в топ-моделей, - посоветовала я. - И в поп-певиц. Тогда можно оставаться вполне спокойным за будущее.
Моя голова уже походила на включенный компьютер. Заложенная в память информация начинала обрабатываться.
- Так как мне быть с уик-эндом? - спросила я. - Аналитические раздумья ведь вполне можно проводить и не на рабочем месте!
- Ладно, - махнул он рукой. - Только это не выходной. Считай, что я командировал тебя к верному Пенсу выяснить все о нашей Танечке и ее близком окружении. Да, одна просьба… Постарайся не очень далеко отходить от телефона. В любой момент можешь понадобиться.
- Что? - возмутилась я. - А если я отправлюсь раздумывать над проблемой в лес?
- А в городе ты не можешь подумать? - опечалился Лариков.
- Нет, - зловредно сообщила я. - Именно в лесу мой мозг работает лучше.
- Ладно, иди в лес. Хотя я буду молиться всю ночь о дожде, - грустно сказал Лариков.
Я не очень-то верила в силу его молитв, поэтому вышла на вечернюю улицу, окрыленная завтрашним выходным.
Воздух был теплым и сухим. Дождя ничто не предвещало.
"Так что все твои моления будут напрасными, - подумала я не без ехидства. - Видимо, количество лариковских прегрешений не дает ему быть услышанным".
Глава 2 Неудавшийся уик-энд
Утром я проснулась от ощущения того, что какой-то кретин забрался на мой восьмой этаж и барабанит в окно. Я находилась еще пока в том приятном заблуждении, что ты лежишь на облаке и сам себе напоминаешь легкую пушинку, но, увы, этот остолоп, которому не лень было забираться под самую крышу, продолжал стучать, мерно и настойчиво, и мое облако быстренько начало спускать, оказавшись надувным.
Я открыла глаза.
Я посмотрела в окно.
- Ах ты, зараза! - вырвалось у меня. Лучше бы я еще немного полежала, уставившись в потолок! Но мой взгляд метнулся к окну в поисках утренних солнечных лучей раньше, чем я успела его остановить. И увидела маленькие капельки на оконном стекле, увидела серое небо, от которого сразу захотелось разрыдаться, потому что оно выносило окончательный приговор моему тщательно взлелеянному уик-энду!
Его не будет…
"Противный Лариков, - подумала я, хмуро разглядывая капли на стекле, которых становилось все больше. - Противный и гадкий тип, который решил единственный раз в жизни открыть уста свои молитве исключительно с целью навредить мне! И как же ты, господи, мог его выслушать, да еще и наслать этот дождь мне на голову?"
Обдумав свое плачевное положение, я поняла, что можно, конечно, и пролежать весь день на кровати, принципиально не утруждая свой мозг раздумьями, поскольку Пенс, взглянув на небеса, без труда поймет, что наша поездка пошла прахом. Но лежать весь день - занятие не столько скучное, сколько бездарное, а в кухне гремит чайником мама, и, если я сейчас подниму мое измученное тело с этого ложа, она напоит меня горячим кофе. Выходной день - он все-таки выходной, поэтому я встала и выползла на кухню.
- Господи! - испугалась мамочка, увидев на пороге собственное чадо. - Ты разве не на работе? Что-то случилось? Тебя не уволили?
- Не надейся, - ответила я, наливая в чашку кипяток и размешивая кофе. - Я слишком большая находка для этого любителя использовать дармовой детский труд. Он даже свободу мне дал, предварительно уговорившись с господом богом испортить погоду. Поэтому я намереваюсь весь день омрачать твое существование своим присутствием.
- Да уж, перспективка, - проворчала мать. - Сегодня ты не дашь мне посмотреть "Селесту".
- Не дам, - кивнула я. - Не потому, что мне не нравится, что интеллигентная женщина с высоко развитым интеллектом смотрит на муки вечно рыдающей Андреа дель Бока. А просто из вредности. Буду весь день читать тебе Джойса, чтобы ты, не выдержав, позвонила Ларикову и долго ругалась на него грязными словами.
- Тогда он больше никогда не даст тебе выходной, - с сомнением в голосе проговорила мамочка. - Может, ты найдешь себе какое-нибудь занятие?
- Тогда я буду весь день мыть двери, - предложила я второй вариант. - И не просто мыть, а скрести их.
Это ужаснуло мать еще больше.
- А моя совесть? - запротестовала она. - Я не хотела сегодня тратить время на уборку.
- Получается, что мой выходной в радость только мне, - вздохнула я. - Люди относятся к нему отрицательно. Ладно, пойду к Пенсу выяснять у него все о Татьяне Борисовой. Буду заниматься работой, и все это потому, что моя бедная личность всем только в тягость!
В это время в дверь позвонили, и я открыла дверь. Прямо на ловца примчался мой бедный зверек, потому как на пороге высилась долговязая, промокшая фигура Пенса.
- Сашка, у нас ничего не получается, - развел он руками. - Наши планы сорвались. Я надеялся, что дождь кончится, но, видно, это только начало…
- Да уж, судя по тебе…
Я рассмеялась. Пенс был похож на ходячего утопленника. Вода стекала с него ручьями.
- Господи, Сережа! - закричала за моей спиной мама. - Ты же весь мокрый! Ну-ка, быстрее переодевайся и иди пить горячий кофе!
Она наступала на него с не терпящей возражений энергией, в ее довольно объемистой фигуре появилось странное и грозное очарование, и под действием оного мой бедный Пенс сдался.
Пробормотав "благодарю", Пенс скрылся в ванной.
- Ты отбиваешь у меня кавалеров, - мрачно объявила я. - Это нечестно.
- Ну, если моя дочь решила заморозить своего кавалера, должна же я попытаться помешать этому, - хладнокровно парировала моя порочная мать.
- Между прочим, замороженные продукты лучше сохраняются, - ответила я.
- Не пойму, в кого ты уродилась такой нахалкой!
- В тебя, моя радость, - обезоруживающая улыбка украсила мою физиономию. - В тебя, моя бедная, несчастная мать…
- Enfant terrible, - пробормотала "несчастная мать", чмокая меня в щеку. - Представляешь, что бы сказала тетя Оля, услышав, как ты со мной разговариваешь?
- Поэтому мы и не допускаем посторонних в наш тесный круг, - развела я руками. - Вряд ли им понять тонкую игру обертонов истинной нежности и любви… Кстати, тебе не кажется, что наше "яблоко раздора" чересчур задерживается в ванной?
- Ты боишься, что он утопился? - хмыкнула мамочка.
- Разве что от мрачной перспективы провести со мной весь остаток жизни, - вздохнула я и, подойдя к двери, за которой попытался укрыться от своего светлого будущего Пенс, закричала: - Пенс! Тебе не кажется, что я уже умираю от затянувшейся разлуки?
- Сейчас, - раздался абсолютно спокойный голос. - Я уже одеваюсь.
- Надо же, - пробормотала я. - Кажется, это единственный человек, способный понимать меня с полуслова…
* * *
Перенеся наш пикник в мою комнату, я с удивлением обнаружила, что в этом тоже есть своеобразный кайф.
По окнам все так же молотили капельки дождя, небо явно не собиралось становиться светлее, поэтому, несмотря на полдень, складывалось ощущение вечера. Мы сидели с Пенсом на ковре и спокойно распивали наш кофе. Курицы, правда, не было, но и без курицы время мы проводили славно.
- Ты опять поругалась с боссом?
- А? - он вывел меня своим вопросом из потока размышлений. - Ах, вспомнила. Да, почти. Он не дает мне отдохнуть… Я ему еще не простила того, что по его милости пропустила назначенный Нострадамусом конец света, и на падение Франции тоже не посмотрела…
- Так его не было, конца света.
- Это неважно, - отмахнулась я. - Главное - в принципиальном вопросе ущемления моих человеческих прав. Если человеку хочется посмотреть в кругу родственников на конец света, это нечестно - заставлять его бегать за расфуфыренной тетенькой. Конечно, конца света не было. А представь, если бы он был? Я считаю, что на концы света людям надо обязательно предоставлять выходной день. Собственно, у меня и сейчас нет выходного.
- Как? - не понял Пенс. - Ты же сидишь, закутавшись в плед. Торчит только один нос. Ни за какими дамочками не бегаешь… Типичный выходной.
- А вот и нет, Пенсик! В данный момент я втираюсь к тебе в доверие с далеко идущими шпионскими целями.
Он посмотрел на меня с явным сомнением - кажется, я совершенно не производила на него впечатления тщательно обученной шпионки. Или он задумался, чем это его особа так заинтересовала моего босса?
- Я тебя иногда не понимаю, - грустно признался он. - Сашка, ты хоть объявление вешай, когда говоришь серьезно, а когда стебешься…
- Фу, Пенс! Я сейчас маме скажу, какие слова ты произносишь в моем присутствии! Ну ладно, в интересах дела я потерплю. Потому что мне надо знать, какие отношения связывали тебя с Таней Борисовой.
- С Таней Борисовой? - поперхнулся Пенс. - С Таней…
- Послушай, я уже неплохо выучила ее имя, так что можешь не трудиться повторять его. Так что это за Таня? Я внемлю тебе, о мой скромный рыцарь!
Он молчал, уставясь в чашку.
- Пенс! - взмолилась я. - Почему тебя так заинтересовала эта чашка? Ты решил научиться гадать на кофейной гуще? Но кофе-то был растворимый! Там никакой гущи нет и не было!
- Да я просто не знаю, как тебе это сказать-то, - пробормотал Пенс.
- Если ты не знаешь, как это по-русски, попробуй изобрази на старофранцузском, - съязвила я.
- У нас с Таней Борисовой был роман, - тихо, почти неслышно пролепетал мой друг и взглянул на меня с паническим ужасом. Как будто я немедленно собиралась раздаться в плечах и почернеть лицом, превращаясь в ревнивого мавра. - Но это было давно…
* * *
Ай да Пенсик! Вот ведь как, милостивые мои государи! Дружишь с человеком целую жизнь, твердо уверенный в том, что он уже давно пережил стадию краткой влюбленности в тебя и теперь ты стала для него этакой вечной Беатриче, Лаурой, далекой звездой, которой поклоняются, - ан нет! Тот, кого ты почитала верным рыцарем, все это время, оказывается, времени даром не терял-с! Он, понимаете ли, романы крутил!
Я задумчиво смотрела на Пенса, прикидывая, что могло связывать его с такой красавицей, как Танечка? Что, вернее, пленило ее в моем долговязом друге?
- Саша? Ты что?
Пенс смотрел на меня с испугом.
- Ничего, - ответила я, стараясь придать голосу как можно больше скорби. - Просто переживаю крах иллюзий. Кончился мой розово-голубой период! Жизнь наступила мне на горло, нисколько не считаясь с идеалами юной девицы! Итак, мой рыцарь, вы были увлечены этой дамой? Что ж, значит, вы знаете о ней больше, чем я рассчитывала!
После сей тирады я посмотрела на него взглядом, полным искреннего сожаления о его нравственном состоянии на сегодняшний день. Он воспринял мое обращение с ожидаемым трагизмом, чем меня вполне удовлетворил.
- Саша, - взмолился он. - Почему ты решила перейти на "вы"? Я тебя обидел, да?
- Нет, что вы, сэр. Просто я решила, что раз наш разговор плавно переходит в деловое русло, то…
- Нет уж, - воспротивился всей душой Пенс моим новшествам. - Давай все-таки общаться нормально, а то мне не по себе от этих твоих "вы".
- "Пустое "вы" сердечным "ты" она, обмолвясь, заменила", - процитировала я классика. - Ладно, Пенс, проехали. Давай колись, братан, про эту свою Таню!
Он стерпел, решив, видимо, что уж лучше быть "братаном", чем "сэром". Надо будет потом выяснить, почему…
- А что с ней? - поинтересовался он робко. - За ней попросили следить?
- Конечно, - кивнула я. - Попросили прямо из Интерпола. Она замешана в таких делах, дружок! Киднеппинг, наркотики, продажа оружия, включая ядерное, и терроризм! Мы никак не могли отказать - сам понимаешь, такая опасная личность должна находиться под присмотром!
- А если серьезно?
- Если серьезно… Ну ладно. Давай серьезно. Твоя Таня может заниматься профанацией ради популярности?
- Не понял, как?
- Скажем так… Может ли она писать себе письма с угрозами, чтобы вызвать интерес к своей персоне?
- Она что, дура? - вытаращился Пенс. - Нет, никогда!
Ну вот. В этом я и сама была почти на сто процентов уверена.
Достав блокнотик, я взглянула на исписанные моими странными каракульками листочки и спросила:
- Ты общался с ее окружением?
- Немного, - пожал он плечами. - Они мне не нравились. Нет, там есть вполне симпатичные люди, но их не так много… Странные они все. Как будто у них мозги набекрень. Не то чтобы они были полными идиотами, наоборот… Так что я даже и не знаю, почему они мне не нравились! Просто мне было с ними не в кайф.
- Очень понятно выразился, - усмехнулась я. - Ладно, давай думать вместе. Значит, рисую тебе такую вот картинку - человек получает гадкие письма. Получает их в тот момент, когда у него все очень хорошо… Ну, просто излучает он счастье. И в этот момент некто подкладывает ему новое письмецо, в котором обещает нашего счастливчика изничтожить. В последнем послании приложена фотография с убитой девицей. Сама Татьяна нарисовала нам с Лариковым всех своих знакомцев, но, по ее мнению, никто из них на такие поступки не способен. Кстати, у нее эти письма вызывают только смутные опасения, тогда как у меня от всего этого просто мороз по коже бегает. Особенно от фотографии. Понимаешь, в чем беда, Пенс… Такую фотографию можно сделать только в одном случае. Если перед тобой, так скажем, готовая фотомодель!