Глава 8
В ДЕНЬ ПЛЮЩА
К четырем часам мистер Страттон наконец обошел всех домочадцев, включая кухарку и садовника. Конечно, мистер Паскуале по воскресеньям всегда отсутствовал, но, узнав о прибывшей полиции, явился и взялся пропалывать уже прополотые цветочные клумбы, демонстрируя отсутствие каких-либо намерений уходить до наступления ночи или отъезда полиции, что бы ни случилось первым. Новость об ужасной кончине Мэри Брэдфорд распространилась повсюду, вышла за пределы Араби, и начали собираться зеваки. Ими занималась полиция, но уже слышалось бормотание Кейт насчет необходимости вывесить знак "Стоянка запрещена", как было в случае автомобильной аварии, на что Рид отвечал, что в любом обществе, городском или деревенском, всегда найдутся люди, которых убийство в высшей степени воодушевляет, а место преступления неописуемо восхищает. По его мнению, представители этого типа в восемнадцатом веке ходили смотреть на повешенных, а во времена Тюдоров на разорванных и четвертованных.
Поскольку уже стукнуло четыре часа, мистер Страттон согласился вместе со своей когортой перекусить сандвичами и выпить по стакану молока. Склонился он к этому неохотно, явно побуждаемый лишь откровенно голодным пыхтеньем коллег и известием, что до ближайшего ресторана шестьдесят миль пути туда и обратно. После трапезы он пригласил трех "леди-профессоров" в библиотеку. Еда определенно не улучшила расположения его духа, которое вдобавок отяготилось до крайности попытками сразиться с Джеймсом Джойсом.
- Может быть, - сказал он, когда все собрались, - вы, три профессора литературы, сумеете разъяснить мне Джеймса Джойса.
- Я припомнила, мистер Страттон, - сообщила Грейс Нол, - роман Томаса Гарди, по-моему, второстепенный, хотя название от меня ускользнуло. В данном конкретном произведении мужчина, ухаживая за молодой женщиной, вынужден ей признаться, что в прошлом делал предложения ее матери и бабушке.
Судя по выражению лица мистера Страттона, он уже сожалел о своем решении обратиться к ним за консультацией.
- Но как же, - начал он, - может один мужчина…
- Предлагаю вам не погружаться сейчас в математику, - посоветовала Грейс. - Поворочайте над этим мозгами, когда будете стараться заснуть нынче ночью, и учтите, что в то время женщины выходили замуж и рожали детей в шестнадцать лет, а также подумайте о несомненно признаваемой вами пользе бесед с тремя старыми девами разного возраста. - Физиономия мистера Страттона свидетельствовала, что он как раз об этом и думает или, вернее, готов был подумать, ибо мышление Грейс Нол, превосходившее скоростью воображение любого другого блистательного ученого, безусловно на несколько ходов опережало ход мысли простого полисмена.
- Так насчет Джеймса Джойса, - повторил мистер Страттон.
Три женщины вопросительно на него взглянули.
- У него есть рассказ под названием "В день плюща". Поглощая любезно предложенный мисс Фэнслер завтрак, я прочел его в книге, любезно предложенной мне в свою очередь мистером Эмметом Кроуфордом. Поскольку он, кажется, постоянно упоминает этого писателя, Джеймса Джойса, я спросил его, не найдется ли небольшой рассказ, который я мог бы прочесть. В этом рассказе восемнадцать страниц, и я не понял ни одного слова. Так же, - добавил он, - как мой коллега.
- Да, - согласилась Кейт, - фактически этот рассказ всегда был весьма сложным. Вы хотите сказать, мистер Страттон, что в нем вроде бы ничего не происходит?
- Именно так я хочу сказать.
- Но в этом-то, понимаете ли, весь смысл. В Ирландии вообще ничего не происходило. На самом деле все люди мертвы, не способны любить.
- Как Мэри Брэдфорд, - вставила Лина.
- Ну, раз уж вы ее упомянули, точно как Мэри Брэдфорд, - подтвердила Кейт.
- Не по этой ли причине, - предположила Грейс, - Форстер сказал, что Джойс швырнул грязью во всю Вселенную?
- Форстер говорил об "Улиссе", и я в любом случае думаю, что позже он взял свои слова назад. Он сказал их в то время, когда все считали Джойса аморальным.
- Я слышала одну историю, - добавила Грейс, - будто кто-то, обедая с Джойсом, поднял бокал и провозгласил тост за аморальность. Говорят, Джойс сказал: "Я не желаю за это пить" - и опрокинул свой бокал с вином.
- Вино было белое, - уточнила Кейт.
- Разве важно, - спросил мистер Страттон тоном, свойственным долго и молча страдавшему человеку, - какого цвета было вино?
- Конечно, важно, - заявила Кейт. - В этом вся суть произведений Джойса. В рассказе "В день плюща" самое важное, что пробка вылетела из бутылки, издав звук "пок".
Казалось, мистер Страттон сам вот-вот издаст звук "пок".
- Для начала что это за "день плюща"? - поинтересовался он.
- Есть книжка в бумажной обложке, по-моему, под названием "Читательский путеводитель по Джеймсу Джойсу", - сообщила Грейс, - составленная Уильямом Йорком Тиндаллом. Вы должны разрешить мне презентовать вам экземпляр. Я пользуюсь факультетской дисконтной карточкой - сия привилегия распространяется даже на почетных профессоров. Если я правильно припоминаю, Тиндалл утверждает, будто все в этом рассказе приобретает смысл в связи с намеком на Парнелла. Правильно ли я поняла, мистер Страттон, что вы предполагаете, будто все в этом деле приобретает смысл в связи с Джеймсом Джойсом?
- Значит, "день плюща" - это день рождения Парнелла?
- Забавно, - заметила Кейт. - Я не уверена, что это день его рождения или смерти или какого-нибудь события, связанного с разводом. Но в этот день, шестого октября, каждый человек в Дублине, желавший почтить память Парнелла, носил в петлице листок плюща. Разумеется, все они пребывали в параличе.
- Ну, конечно, - сказал мистер Страттон.
- Как вы думаете, почему Эммет предложил мистеру Страттону "В день плюща"? - спросила Лина.
- Это любимый рассказ Джойса, - пояснила Кейт. - Все остальные, естественно, предпочитают "Мертвых" - один из величайших рассказов в английской литературе.
- А это про что? - полюбопытствовал мистер Страттон.
- Про мужчину по имени Габриел Конрой, который так никогда и не научился любить, - ответила Кейт. - Про тот истинный факт, что в Ирландии все мертвы, за исключением, может быть, мертвецов.
- Похоже, веселый был парень, - неожиданно вставил коллега мистера Страттона.
- "Улисс" гораздо веселее, - заверила Кейт.
- Разве это не безнравственная книга? - спросил мистер Страттон.
- Ни фактически, ни по закону, - сказала Кейт. - В сущности, это одна из самых высоконравственных книг, написанных по-английски. Блум несет любовь мертвому городу и еще не состоявшемуся художнику, который пока не научился любить. Он несет свет язычникам.
- Я думал, там очень много секса, - отважно заявил мистер Страттон.
- В жизни очень много секса, - сказала Кейт.
- В жизни некоторых людей, - уточнила Грейс Нол.
Кейт старалась не встретиться взглядом с Линой.
- Как по-вашему, этот Джойс важен? - спросил мистер Страттон.
- Конечно важен, - сказала Грейс. - Почитайте биографический труд Ричарда Эллманна. Блестяще. По-моему, он не издавался в бумажной обложке. Не могу предложить вам экземпляр - слишком дорого, даже по факультетской дисконтной карточке. Может быть, - предположила она, - вам удастся включить его стоимость в накладные расходы.
- Я никогда не понимаю, что люди имеют в виду под понятием "важный", - сказала Лина.
- Тут кругом валяются его письма… - продолжал мистер Страттон, не позволяя развиться литературной дискуссии. - Мистер Кроуфорд сообщил, что за ними гоняется библиотека конгресса и куча университетов.
- Ах, - хмыкнула Грейс Нол.
- Странно, что эту женщину убили возле дома, где хранится коллекция писем ирландца.
- Вероятно, тут нет вообще никакой связи. Что касается Мэри Брэдфорд, - добавила Кейт, - она принадлежала к тому сорту людей, которые сочли бы "Улисс" грязной книгой, а Блума - грязным типом. Разумеется, - оговорилась она, - Басы не извлекают из Джойса особой пользы.
- Басы? - переспросил мистер Страттон, приготовившись выслушать что угодно.
- Белые англосаксы: протестанты, пуритане, кальвинисты.
- Я кальвинистка, - объявила Грейс Нол.
- Я уверена, Джойс сделал бы некоторые исключения, - улыбнулась Кейт. - Фактически нам известно, что он их делал. Но его взгляд охватывает в основном мир католиков и иудеев. Знаете, были моменты, когда он подумывал стать священником. Говорят, он сказал: "Я отказался от общества иезуитов ради общества иудеев".
Вид у мистера Страттона и его коллеги был весьма шокированным.
- Похоже, вам очень много известно о Джойсе, мисс Фэнслер, - сказал мистер Страттон.
- Уверяю вас, очень мало.
- Мне показалось, вы назвали своей специальностью викторианцев.
- Да, но нам никак не позволяется строго-настрого замыкаться в рамках определенных периодов, сколь бы широкими они ни были. Я читаю курс истории английского романа, куда мы включаем ирландцев.
- Ну, - заключил мистер Страттон, вставая, - пожалуй, теперь лучше мне побеседовать с мистером Маллиганом. Он был здесь, как я понял. Не ушел еще, вы не знаете?
- По-моему, он беседует с Эмметом, - сказала Кейт, тоже поднявшись. - Прислать его к вам?
- Если будете так любезны, - отвечал мистер Страттон. - Спасибо вам всем за литературную помощь.
- Это доставило нам удовольствие, - сказала Грейс Нол, выходя впереди всех из комнаты, и, едва закрыв за собой дверь, спросила: - А как зовут другого мужчину, который всегда рядом со Страттоном, но практически не произнес ни слова?
- Не имею понятия, - сказала Кейт, - но называю его Макинтош.
- Почему? - поинтересовалась Лина.
- Читайте "Улисса", - маниакально приказала Кейт.
- Я должна записать это, - сказала Грейс, - и всю прочую только что полученную интересную информацию. Белое вино. - Она вытащила из кармана записную книжку и принялась записывать.
- Вы все записываете? - с любопытством спросила Лина. - И таким образом все запоминаете?
- Абсолютно. Даже ужасные вещи.
- Я запоминаю их без всякого труда, - рассмеялась Лина.
- Ничего подобного. Когда Алиса вытащила Черного Короля из золы, он сказал: "Этой ужасной минуты я не забуду никогда в жизни!" - а Черная Королева предупредила: "Нет, забудешь, если не занесешь в меморандум". Поскольку, - продолжала Грейс, снова сунув блокнот в карман, - из зала заседаний нас выставили, не пойти ли нам погулять? Кстати, интересно, не настал ли, случайно, час дойки коров?
- Судя по рассказам Лео, он, вероятно, как раз сейчас заканчивается, - сказала Кейт. - Но я, разумеется, не заносила этого в меморандум.
- Как вы думаете, мистер Брэдфорд, не станет возражать против нашего вторжения, особенно сегодня?
- На самом деле он вполне терпелив в этом смысле. По-моему, Лео с Уильямом взяли в привычку присутствовать там ежедневно при дойке, пока не разузнали об этом деле больше самого мистера Брэдфорда. В любом случае нам, может быть, стоит прикинуться детективами и понаблюдать за его реакцией. Пойдем? Через поля или по дороге?
- Думаю, по дороге, - сказала Грейс. - Я лучше знаю, как иметь дело с автомобилями, чем с неизвестными мне опасностями, которыми, кстати, кажется, перенасыщена сельская жизнь. В свое время мне были знакомы многие дикие страсти, начиная с голых амбиций и заканчивая голой похотью, но в результате никто никого не застреливал, хотя для точности должна добавить, что кое-кто сам стрелялся. Я осуждаю деревенскую жизнь не за более сильную прирожденную склонность к насилию, а за более тесное знакомство с оружием и насильственной смертью. На мой взгляд, тот, кто не раз видел разорванных в клочья оленей и лесных сурков, гораздо вероятнее смирится с мыслью о разорванном на куски человеческом существе.
- Брэдфорд однажды рассказывал мне, - сказала Кейт, - что здесь практически нет воровства именно по причине всеобщей осведомленности об имеющемся у каждого ружье, а также о том, что каждый умеет им пользоваться и непременно воспользуется.
- Поэтому, - подхватила Грейс, - скорее получается, что каждый мог схватить ружье и из чистого раздражения застрелить Мэри Брэдфорд, вместо того чтобы вкладывать пулю в чужое, не так ли? Я хочу сказать, действительно ли это преступление кажется вам деревенским? Я больше склоняюсь к мысли, что его совершил человек с метафорическим мышлением.
- Вы хотите сказать, с джойсовским? - уточнила Лина.
- В любом случае - с литературным.
- Не могу согласиться, - возразила Кейт. - Мне представляется, что некий сельский тип, ненавидевший Мэри Брэдфорд, обнаружил возможность от нее избавиться и использовал этот шанс. Тот факт, что таким образом он навлечет кучу неприятностей на городских сумасшедших, добавил подобному методу привлекательности. Вон машина идет.
Все трое сошли на обочину, а автомобиль замедлил ход лишь настолько, чтобы чересчур быстро гнавший машину неизменный подросток мужского пола успел выкрикнуть некое приглашение, окрашенное сарказмом. Вернувшись на дорогу, Грейс хмыкнула.
- В каком-нибудь произведении детективной литературы в этом автомобиле сидели бы не завывающие юнцы, а авантюрист. Вы читаете детективные рассказы?
- Обязательно, - кивнула Кейт. - И про двойных агентов. Я обнаружила, что они либо ведут двойную деятельность, либо играют в бридж, ходят на яхтах или гоняют на лыжах. А почему вы спросили?
- Любопытно, - изрекла Грейс, - насколько в действительности эти истории не похожи на жизнь. Дело в том, что в них слишком много всего происходит. Я уж не говорю обо всех этих книжках Яна Флеминга. Даже милые английские детективные рассказики, которые Оден отнес к типу "труп в доме приходского священника", изобилуют событиями. У нас сейчас тоже произошло убийство, но мы делаем только одно - разумеется, рассуждаем о нем и все вместе идем по дороге - три странных леди в теннисных туфлях - взглянуть, как муж жертвы доит коров.
- Я понимаю, о чем вы говорите, - сказала Кейт. - Английский детектив начинается с того, что кто-то читает в "Таймс" объявление, которые эксцентричные англичане привыкли публиковать на первой странице, где сказано: "Питер, если хочешь узнать обо мне, пойди повидаться с Генри. Колин". Питер бежит повидаться с Генри, который оказывается восьмидесятилетней старухой нянькой, а потом вы узнаете, что он оказался запертым, точно в ловушке, в некоем доме за "железным занавесом" и выбирается оттуда, раз за разом вбивая в кирпичную стенку какую-то железяку. Если бы кто-то меня запер в доме, что, безусловно, в высшей степени невероятно, я сидела бы там, пока меня не спасли бы, или, скорее, умерла с голоду.
- Все равно это очень хорошая книжка.
- Конечно, хорошая. Есть еще одна, я читала ее недавно, про тридцатипятилетнюю старую деву, которая отправилась в отпуск в Европу, используя свой автомобиль для переправки во Францию какой-то контрабанды, оказалась в конце концов запертой в камере с неким великолепным французом и ухватилась за эту возможность, чтобы узнать наконец, что означает спать с мужчиной, покуда преступники сбрасывали в океан трупы.
- Это тоже хорошая книжка.
- Превосходная. Но по-моему, дело в том, что с людьми, прожившими тридцать пять лет и более без каких-либо происшествий, ничего уже не происходит.
- Вы правы, - согласилась Грейс. - Если б меня в тридцатипятилетнем возрасте заперли в камере с французом, сколь бы великолепным он ни был, я в конце концов стала бы обсуждать с ним некоторые трудные для понимания аспекты средневековой культуры, если он образован, а если не образован, позволила бы ему рассказывать мне о риске, которому подвергается французская экономика, или о галльской военной отваге. Либо ты принадлежишь к тому сорту, с которым случаются приключения, либо нет. И подозреваю, что принадлежащие к этому сорту только переживают всевозможные приключения, но не слишком много думают или читают.
- Несомненно, едва ли кому-то из нас доведется попасть в запертую камеру вместе с великолепным французом, - заметила Лина.
- А если бы довелось, мы бы так огорчались при мысли о сбрасываемых в океан трупах, что даже не думали бы ни о каких приключениях.
- Я бы думала, - сказала Лина.
- Весь смысл детективных романов в том, - подытожила Грейс, - что ужасно приятно читать, как другие люди делают вещи, которых тебе самому никогда делать не доведется.
- Мы принадлежим к тому сорту, который читает детективные романы и составляет меморандум, - улыбнулась Кейт.
Они подошли к коровнику. Брэдфорд доил коров; ему помогал фермер, живший ниже по дороге.
- Вы хотите сказать, они доят коров машинами? - спросила Лина, оглядываясь.
- Они все делают машинами, - сказала Грейс. - Уж это-то мне известно.
- А коровам нравится стоять, когда у них так зажаты головы? - спросила Лина, после того как пришедшие с визитом леди подобающим образом представились и вместе с Кейт принесли свои соболезнования.
- Нравится, потому что их кормят в таком положении, - объяснил Брэдфорд, - но по новой теории лучше держать их в коровнике с открытыми загонами и помещением для доения без стойла. Вот, смотрите. - Он дотянулся поверх коровьих голов и открыл в потолке откидную дверцу. Сверху с сеновала свалился сноп. Брэдфорд развязал его и принялся раскладывать сено перед коровами.
- Мистер Брэдфорд, - сказала Кейт, - не можем ли мы чем-нибудь вам помочь с детьми? Мы с удовольствием возьмем их к себе поужинать и переночевать с нами, если это хоть как-то поможет.
- Спасибо, - ответил Брэдфорд. - Это очень любезно. Но из деревни пришла юная леди, друг семьи, которая обо всем позаботится.
- Ну, - настаивала Кейт, - дайте мне знать, если мы что-нибудь сможем сделать.
Все три леди понаблюдали, как Брэдфорд кормит телят порошковым молоком, разведенным водой, снимает по очереди с коров доильные аппараты, насыпает каждой определенное количество зерна и опытным ухом прислушивается к работе машин на своей молочной фабрике. Там стоял большой бак из нержавеющей стали, в котором, как им сообщил Брэдфорд, молоко за три минуты охлаждается с температуры коровьего тела, составляющей около ста градусов, до отметки ниже шестидесяти. Трижды в неделю молочная цистерна перекачивает молоко прямо из бака и увозит.