- Ты совершенно точно попыталась бы помочь, если бы так случилось, - устало заверил Сэл. - Мне пора на боковую. У нас с самого утра - заказ на переезд. Повезем вещи со Стейтен-Айленда на Перл-Ривер.
Через четверть часа, когда Сэл уже лежал в постели, ему вновь пришло на ум имя Джимми Истона. "Ничего удивительного, что этот парень показался мне знакомым, - понял Сэл. - Пару лет назад он подрабатывал у нас на подхвате. Так, проходимец... Нанялся и скоро исчез".
29
В субботу утром Зак подсматривал сквозь жалюзи за завтраком Эмили, как обычно. На часах было полдевятого. "Сегодня она спала на два часа дольше, - подумал он. - Вчера уже в полседьмого выехала из дома, а сегодня даже вторую чашечку кофе выпила, пока читала газету". Собачка Эмили, Бесс, пристроилась у хозяйки на коленях. Зак ее ненавидел: он завидовал их тесной близости.
Эмили отправилась наверх одеваться, и Зак почувствовал привычное разочарование оттого, что не мог ни видеть, ни слышать ее. Двадцать минут он не отходил от окна, пока не заметил, что соседка уже садится в машину. Начало октября выдалось теплым, и Эмили была в джинсах и свитере. Обычно, когда она работала в выходной, то выбирала более строгий наряд. Зак не сомневался, что Эмили собирается изучать материалы дела в своем кабинете.
Весь день до ее возвращения был у него расписан. С деревьев опадали первые листья, и Зак целое утро их подгребал и собирал в кучи, а затем засовывал в пластиковые мешки и оставлял за оградой, чтобы их подобрал мусоровоз.
Зак был уверен, что Эмили теперь появится только к вечеру. Пообедав, он поехал в местный питомник и приобрел там кое-какие осенние растения. Его слабостью были желтые хризантемы. Зак планировал обсадить ими дорожку от подъездной аллеи до крыльца, хотя ему предстояло совсем недолго любоваться их прелестью.
Сложив рассаду в тележку, он поймал себя на грустной мысли, что нельзя ничего купить дня Эмили. Хризантемы очень украсили бы ее участок... Но она так занята на службе, что у нее и на себя-то времени не остается, не то, что на садик. Конечно, Зак догадывался, что, прояви он к ней такого рода внимание, она, несомненно, поймет его превратно. И тогда...
"Но сейчас это совершенно неважно, - подумал он, расплачиваясь в кассе. - Ей тоже недолго осталось любоваться цветами!" Он все еще злился на себя за то, что сглупил в тот вечер, несколько недель назад, когда Эмили застала его на своей веранде. Это разрушило их наметившуюся дружбу, и теперь она его совершенно избегала.
Зато он радовался, что догадался захватить из нижнего ящика ее комода нарядную ночную сорочку. Зак мог не опасаться, что Эмили вдруг хватится: у нее в комоде таких сорочек хранилось не меньше восьми, а заглянув в корзину для белья, он выяснил, что хозяйка предпочитает спать в длинной футболке.
Недолгий путь домой Зак провел в paзмышлениях. Когда Эмили окончательно отвергла его, он начал потихоньку готовиться к отъезду из Нью-Джерси. Оставалось только покончить с ней...
Арендную плату за дом Зак вносил помесячно и уже предупредил владельцев, что освободит дом к первому ноября. На работе он также поставил администрацию в известность, что уволится в конце октября. Он объяснил это тем, что его престарелая мать, живущая во Флориде, тяжело заболела и нуждается в уходе.
Зак понимал: после убийства Эмили ему придется исчезнуть, непременно до того, как обнаружат ее тело. Он знал наперед, что копы сразу начнут опрашивать соседей, которые наверняка не раз видели его на прогулке с ее собачкой. К тому же Эмили в беседе с родными или знакомыми могла обмолвиться о странном соседе, который не внушает ей доверия.
Зак был готов побиться об заклад, что и об этом станет известно полиции.
Он вспомнил, как Шарлотта, третья из его жен, вышвырнула его из его собственного дома, а потом проболталась своему новому дружку, что Зак - не как все нормальные люди и что она его побаивается. "И правильно делала, что побаивалась, моя сладкая, - усмехнулся он про себя. - Жаль только, что мне не хватило времени разделаться и со своим бывшим закадычным приятелем, твоим хахалем..."
Всего Зак купил двадцать шесть кустиков хризантем и остаток дня с удовольствием посвятил их посадке. Как он и предполагал, Эмили вернулась домой около пяти. Выйдя из машины, она приветливо помахала ему, но сразу же заторопилась в дом.
Он успел заметить, что соседка устала и чем-то подавлена. Зак почти не сомневался, что вечером она останется дома и сама займется готовкой ужина - по крайней мере, он на это очень надеялся. Однако в двадцать минут седьмого сквозь открытое боковое окно до него донесся гул мотора. Зак подскочил к окну и увидел на аллее удаляющийся капот машины Эмили, а в заднее стекло разглядел на ней шелковую блузку, жемчужное ожерелье и массивные серьги.
"Навела марафет, - с горечью констатировал Зак. - Вероятно, договорилась поужинать с друзьями... Хорошо хоть, никто за ней не заехал, значит, это не совсем любовное свидание". Зак ощутил нарастающее озлобление "Не хочу, чтобы в ее жизни был кто-то другой! Никого не потерплю!"
Его расстройство уже достигло предела. Зак знал, что за минуту может выломать раму в любом из ее окон и затаиться в доме до ее появления. Сигнализация не в счет: она у Эмили простая и дешевая. Такую систему очень легко обезвредить снаружи.
"Еще не время, - тут же одернул он себя. - Сначала надо подготовиться - достать другую машину, снять сносное жилье в Северной Каролине..." Люди постоянно переселялись туда целыми толпами, и с новыми документами Зак рассчитывал легко затеряться среди общей массы.
Решив не зацикливаться на мысли о том, чем в этот момент занимается Эмили, Зак направился в кухню, достал из холодильника упаковку с гамбургером, который купил себе пи ужин, и включил телевизор. Он с удовольствием смотрел некоторые субботние вечерние программы, особенно "Разыскивается преступник". Передача начиналась ровно в десять; дважды за последнюю пару лет в ней появлялись упоминания о Заке. Он охотно разглядывал собственные фотороботы - возможные изображения себя нынешнего - и презрительно фыркал: "Ничего общего!"
30
В субботу вечером Эмили отправилась на званый ужин к Теду Уэсли. "У нас будет всего несколько друзей, - пояснил он. - Перед отъездом мы хотим лишний разок пообщаться с теми, кто нам действительно дорог".
Пятого ноября Тед заступал на новую должность в Вашингтоне. Эмили знала, что их дом в Сэддл-Ривер уже выставлен на продажу.
Тед и Нэнси Уэсли впервые удостоили ее приглашением. Эмили понимала, что это ответ на благоприятные отзывы о ней в прессе, связанные с процессом. Теду нравилось держать в своем окружении людей, добившихся славы. Успешных людей.
"Успех меня ждет или провал, в любом случае газеты с моей физиономией пополнят мусорные корзины уже на следующей неделе, - рассуждала про себя Эмили, сворачивал на Фоксвуд-роуд в местечке Сэддл-Ривер. - Но если я проиграю, то пройдет вечность, прежде чем меня пригласят снова".
Дом Теда выделялся из череды мини-особняков, выстроенных вдоль извилистой улочки. Эмили подумала, что на прокурорское жалованье такой, понятно, не купишь. До прокурорской должности Тед входил в долю в престижной адвокатской конторе своего тестя, и основная часть средств, как слышала Эмили, досталась ему от супруги. Дед Нэнси по материнской линии в свое время основал сеть дорогих универсамов.
Эмили припарковалась в конце аллеи, у ротонды. Открыв дверцу, она ощутила, что на улице посвежело, и с наслаждением вдохнула полной грудью прохладный бодрящий воздух. В последнее время ей некогда было даже выйти и подышать, проветрить легкие. Эмили заторопилась в дом: она не позаботилась взять с собой жакет, а сейчас он не помешал бы.
Зато она была довольна, что выбрала для вечера блузку с ярким рисунком. Эмили видела, что долгие часы напряженной работы негативно сказались на ее внешности. Умело наложенная косметика отчасти помогла скрыть усталость, но и живые оттенки шелка очень выручали. "Вот закончится процесс, возьму себе несколько выходных - и плевать, сколько там дел скопилось у меня на столе", - решила Эмили, позвонив в дверь.
Тед сам подошел к домофону, открыл ей и с восхищением воскликнул:
- Вы сегодня чрезвычайно эффектны, госпожа прокурор!
- И вправду, - подтвердила Нэнси Уэсли, поспешившая за мужем к двери.
В этой стройной блондинке лет пятидесяти с первого взгляда безошибочно угадывался тот неизгладимый отпечаток, который с детства оставляют богатство и принадлежность к элите. Однако улыбка Нэнси была радушной, едва приложившись губами к щеке Эмили, она взяла ее руки в свои.
- Кроме тебя, у нас еще три гостя. Надеюсь, они тебе понравятся. Пойдем, я вас познакомлю.
Следуя за четой Уэсли, Эмили успела беглым взглядом окинуть холл. Зрелище ее впечатлило. Сдвоенная мраморная лестница. Балкон. Старинная люстра. И как кстати она выбрала себе наряд! Нэнси Уэсли тоже надела все шелковое: черные брюки и блузку, только, в отличие от Эмили, блузка была пастельно-голубой.
Еще три гостя... Эмили опасалась: уж не вздумали ли Уэсли пригласить для нее какого-нибудь холостяка в качестве кавалера за ужином? В этом году такое уже неоднократно случалось, правда, в других компаниях. Эмили все еще не смирилась с утратой Марка, поэтому усилия знакомых не просто раздражали ее - они ее мучили. "Может, когда-нибудь я и сделаю новую попытку, - сказала себе Эмили, - но только не сейчас". Она поспешно убрала с лица невеселую улыбку. "Но даже если бы я была не против, типчики, которых мне подсовывали, все равно никуда не годились!"
Однако в гостиной, к облегчению Эмили, выяснилось, что двое из приглашенных - супружеская пара и обоим явно за пятьдесят. Она сразу узнала мужчину - это был Тимоти Мониган, актер в одной из вечерних мыльных опер. Действие телесериала разворачивалось в больнице, он играл там главного хирурга. Мониганы расположились на диванчике у камина, а еще одна дама лет под семьдесят устроилась в вольтеровском кресле.
Тед представил своей новой гостье Тимоти и его супругу Барбару. Поздоровавшись с ними, Эмили с улыбкой обратилась к Монигану:
- Мне называть вас "доктор"?
- Я же не на работе! Можно просто Тим.
- Тогда уж и я попрошу: не называйте меня прокурором.
Затем Тед обернулся к пожилой даме:
- Эмили, это еще одна наша добрая приятельница, Марион Роде. Она-то, кстати, настоящий доктор, психолог.
Познакомившись со всеми, Эмили сразу оказалась в дружеской компании. Потягивая вино из бокала, она чувствовала, что понемногу отходит от служебных волнений. "Вот оно, подлинное общение, - подумалось ей. - В жизни есть место всему, а не только процессу над Олдричем. И пусть лишь на один вечер..."
Когда хозяева предложили пройти в столовую, и Эмили оглядела прекрасно сервированный стол, ей вспомнились быстрые супы и сэндвичи на рабочем столе и ужины с доставкой - на протяжении последних месяцев все это являло для нее вершину кулинарного искусства.
Угощение удалось на славу, беседа за ужином текла весело и непринужденно. Тим Мониган оказался завзятым краснобаем и охотно делился эпизодами своего сериала, оставшимися за кадром. Эмили слушала и смеялась, а потом призналась, что даже колонки светской хроники меньше захватывают. Ей стало интересно, как Тим и Тед познакомились.
- Когда я учился в университете Карнеги-Меллона, мы жили в одной комнате, - пояснил Уэсли. - Тим выбрал своей специализацией театр, и хотите верьте, хотите нет, но я и сам участвовал в некоторых постановках. Однако родители велели мне забыть об актерстве: они считали, что иначе я окончу жизнь нищим на паперти. Пришлось подкорректировать планы в сторону юридической школы, но, по-моему, те любительские спектакли немало пригодились мне в суде - и в бытность адвокатом, и потом прокурором.
Мониган обратился к Эмили:
- Нэнси и Тед предупреждали, что сегодня вечером не стоит надоедать вам разговорами о процессе. Но признаться, мы с Барбарой внимательно следим за событиями по "Судебным кулуарам". Так вот, по кадрам, где вы в зале суда, я могу судить, что из вас получилась бы первоклассная актриса. Вы телегеничны и потрясающе держитесь перед камерой; есть и еще кое-что - ваша выразительная манера задавать вопросы и реагировать на них. Всего лишь один пример: те испепеляющие взгляды, которые вы метали в Грега Олдрича во время выступления Истона, были красноречивее многих томов судебного дела.
- Надеюсь, Тед не снесет мне голову, если я полюбопытствую вот о чем, - несколько стеснительно начала Барбара Мониган. - Должно быть, Майкл Гордон изрядно раздосадовал вас, когда признался, что больше не верит в виновность Грега Олдрича.
Эмили чувствовала, что психолог Марион Роде с неподдельным вниманием дожидается ее ответа, однако больше всего ее удручало то, что, несмотря на обстановку светского раута, за столом присутствует ее непосредственный начальник, окружной прокурор.
Эмили помедлила, тщательно подбирая слова.
- Я не стала бы и не смогла бы вести дело, если бы допустила хоть толику сомнения в том, что Грег Олдрич убил свою жену. Его трагедия - а также трагедия Кейти и матери Натали Райнс - заключается в том, что он действительно мог испытывать очень сильные чувства к своей жене. Однако я считаю - и, возможно, доктор Роде не раз убеждалась в этом на практике, - что люди, весьма достойные во всех отношениях, способны в ревности или отчаянии на очень дурные поступки.
- Абсолютно верно, - подтвердила Марион Родс. - Я кое-что читала и слышала об этом случае, и мне показалось, что чувства Натали к супругу в тот момент еще не остыли. Если бы они оба обратились за консультацией к психологу и обсудили проблему частых расставаний из-за ее гастролей, события, возможно, развивались бы по иному сценарию.
Тед Уэсли поглядел на свою жену и с неожиданной кротостью признался:
- Именно это средство благодаря Марион оказалось действенным и для нас. Много лет назад, когда мы с Нэнси переживали не лучший период, она вовремя протянула нам руку. Если бы мы тогда разбежались, страшно представить, сколько счастья было бы загублено: мы не родили бы сыновей, не готовились бы сейчас к переезду в Вашингтон... Марион у нас - самая желанная гостья после тех консультаций.
- Людям, которые проходят через эмоциональные потрясения или конфликтуют с кем-то дорогим и близким, бывает очень полезно обратиться к толковому специалисту, - спокойно согласилась Родс. - Не все проблемы, разумеется, поддаются решению, и не все отношения можно и нужно спасать. Однако истории со счастливым концом не такая уж редкость.
Эмили вдруг сделалось неловко: как будто эти слова были адресованы непосредственно ей. Неужели Тед с помощью Марион намекает, что ей сейчас поможет не новый мужчина, а психотерапевт? Как ни странно, эта мысль не вызвала у Эмили негодования. Тед и Нэнси наверняка предупредили приглашенных о ее утрате и об операции. Эмили вспомнила, как однажды Тед поинтересовался у нее, не обращалась ли она к специалисту, чтобы обсудить свою нелегкую жизненную ситуацию. Эмили тогда ответила, что у нее прекрасные отношения с родственниками и друзьями, а лучшей терапией для нее, как и для всех, перенесших потерю близкого человека, остается работа и только работа.
"Наверное, Тед рассказал Марион и о том, что отец и брат с семьей уехали отсюда, - предположила Эмили. - К тому же шефу хорошо известно, что с моим рабочим графиком часто с друзьями не повидаешься. Знаю, он искренне сочувствует мне, но я правильно рассудила, пока ехала сюда: если я проиграю процесс, немало найдется умников, которые задним числом начнут критиковать его за то, что переоценил меня. Тогда и посмотрим, будет ли он так же ко мне расположен".
Вечер у Теда закончился в десять; к тому времени Эмили уже очень хотелось домой. Ей вполне хватило этой короткой передышки, желанного бегства от текущих дел, и теперь она мечтала как следует выспаться и наутро в воскресенье снова отправиться в свой рабочий кабинет. После благоприятного впечатления, произведенного Грегом Олдричем при даче показаний, Эмили все сильнее тревожилась за предстоящий перекрестный допрос.
По дороге домой она снова стала себя пытать: "А вдруг дело совсем в другом? Так ли меня волнует этот перекрестный допрос и сам приговор? Возможно ли, что меня мучает вероятность совершенной нами ужасной ошибки? Может, Натали Райнс все-таки убил кто-то другой?"
31
Тем же субботним вечером в девять часов Зак устроился в небольшой гостиной своего съемного жилища так, чтобы видеть подъездную аллею возле дома Эмили, и включил телеканал, по которому начиналась передача "Разыскивается преступник". Пара банок пива помогла ему успокоить нервы. Работа в садике и посадка цветов изрядно утомили его. Ему было интересно, заметила ли Эмили, когда возвращалась из прокуратуры и потом отправлялась куда-то, как миленько смотрятся желтые хризантемы вдоль его тропинки.
Отзвучала музыкальная тема передачи, и ведущий Боб Уорнер объявил: "Сегодня у нас целых три эпизода по прежним случаям. Первый из них - новости о результатах двухлетнего розыска человека, которого когда-то звали Чарли Муир. Надеюсь, вы помните две предыдущие сводки о нем - одна касалась множественного убийства в Де-Мойне, штат Айова, случившегося два года назад, а другая, уточняющая, появилась в прошлом году.
В полиции утверждают, что Муир тяжело переживал развод и пришел в ярость, когда его дом присудили бывшей супруге. Считается, что это послужило мотивом для убийства самой жены, ее матери и детей. К тому времени, когда нашли их тела, Муир уже скрылся и больше в тех краях не появлялся.
При дальнейшем расследовании обнаружились новые ошеломляющие улики, подтверждающие, что этот человек ответствен за убийства еще двух женщин, которые последовательно являлись его женами. Одна из них, Лу Гюнтер, умерла в Миннесоте десять лет назад, а другая, Вилма Крафт, скончалась в Массачусетсе семь лет назад. В каждом из трех известных нам браков преступник жил под разными именами и систематически менял свою внешность. В Миннесоте он был известен как Гус Ольсен, в Массачусетсе - как Чед Радд. Мы даже не располагаем сведениями о его настоящем имени".
Уорнер выдержал паузу и, сменив тональность, произнес: "Оставайтесь с нами, и вы узнаете продолжение этой невероятной истории. Мы продолжим после рекламы".
"Все еще вынюхивают, - насмешливо констатировал Зак. - Но надо отдать им должное - мне приписали и два предыдущих убийства. Прежде им не хватало на это смекалки. Посмотрим, как теперь меня обрисуют".
Пока шла реклама, Зак сбегал в кухню за пивом. Он уже настроился высмеивать собственные фотороботы, но вдруг забеспокоился. Его встревожило, что последнее его преступление связали с убийствами в Миннесоте и в Массачусетсе.
Зак опять уселся перед телевизором, держа банку пива. Передача возобновилась. Уорнер комментировал появлявшиеся на экране фотографии: третья жена Зака Шарлотта вместе с ее матерью и детьми, потом Лу и Вилма. Ведущий описал жестокую манеру, с которой были совершены убийства: Шарлотта с семьей застрелена, Лу и Вилма - задушены.