Сережа переключил канал. Какие-то абстрактно нарисованные бобры валят деревья. Как зэки в ГУЛАГе. Бобровые зубы на весь экран. Как правильно, бобровые или бобриные? Ясно одно - реклама зубной пасты. Он вернулся назад. "Значит, Марго до сих пор так и не нашли". Мандинго жил со Светкой в одном доме. Правда, в разных подъездах. Она в среднем, он - в последнем, пятом. Но друг друга знали. Учились в одном классе.
Из часов кукушка прокуковала восемь. Утро туманное, утро седое. Мама давно уехала на работу - бригадир на заводе! В бригаде одни мужики. Ей тяжело бывает. Комиссар в юбке. "Оптимистическая трагедия". Сестры возятся в кухне. Семнадцать лет и два раза по тринадцать. На завтраке. Хихикают между собой. Хорошо, когда не нужно в школу. Каникулы. Интересно, есть ли бог каникул? На родине отца Сережи, наверно, есть. Должен быть. Там много богов. Сережа поставил бы свечку за продление. Или принес жертву. Не кровавую. Иначе через неделю опять начнется: "Почему не готов к уроку?! Где дневник?! Родителей в школу!" Как будто это так же легко, как "Подарки в студию!"
В "их" пельменной пока сидели только Димас и Леха. Остальных еще не было. Рано. Витас помахал парням и встал к окошку выдачи. Взял двойную порцию "ластиков" со сметаной, стакан чая и приземлился на свободное место возле Димаса.
- Зиг хайль! - негромко приветствовали его друзья. Оба были одеты, несмотря на летнюю жару, в черные кожаные куртки. Стриженые под ноль. Скинхеды. На ногах тяжелые шнурованные ботинки - "гриндера". Димас с Лехой работали на кладбище в пригороде. Рыли могилы. Полтора землекопа.
- Хайль, - ответил Витас, тоже понизив голос. Хотя, наверно, зря. Нацики постоянно собирались в этом подвальчике. Дешево. Неприметно. Пельменщицы не обращают особого внимания на вопли "Хайль Гитлер!" и принесенное с собой пиво. Они тут ко всему привыкли.
- Игоря еще нет? - глупо спросил Витас.
- Сейчас появится, - ответил Леха, не прерывая отправки в рот пельменя за пельменем. Он вообще всегда хотел есть. И ел за двоих. Избыточно. Но Димас все равно был сильнее. Сколько волка ни корми, а у медведя толще. Конституция.
Только сказал - зашел Игорь. Легок на помине. С ним очкастый Пискля. Плеер, наушники. Постоянно слушает "Раммштайн". Меломан.
Позиговали друг другу.
Игорю уже за тридцать. Крупный, плотный, лобастый. Брить голову ему не нужно - и так абсолютно лыс. В отличие от тощего, долговязого, во всем черном, Пискли, Игорь в обычном костюме. Широкая золотая цепь в расстегнутом вороте рубашки. Без галстука.
Вновь вошедшие тоже взяли пельменей. Поели "ластиков". По ходу толковали о том о сем. Гоняли порожняк. После еды Пискля осторожно, чтобы не заметили пельменщицы, раздал из пакета пиво. В банках, теплое. Игорь вдруг посмотрел Витасу прямо в глаза. Тяжелым взглядом.
- Слушай, Витас. Я тут подумал на досуге. Ты в нашей команде ведь уже давненько. Надо себя как-то проявить перед партайгеноссе. С положительной стороны. Практическим участием.
- Что ты имеешь в виду? - Витас чуть не поперхнулся теплым пивом. Пена пошла в нос.
- Что имею, то и введу, - жестко усмехнулся Игорь. - Докажи пацанам, что ты мужик. Не ботан прыщавый.
- Как же я докажу? - растерялся Витас.
Игорь наклонился ближе. Доверительно. Почти зашептал:
- Живет тут у нас один ниггер. Полукровка. Я считаю, у тебя есть отличный шанс заслужить белые шнурки в ботинки.
Витас удивился.
- Мандинго?!
Игорь пожал плечами.
- Ну, это не важно, Мандинго или Мандела. Надо провести показательную акцию. Ну, ты понял? Завалить. И снять на видео. Потом ролик в Интернет. Чтобы все узнали - мы есть, мы тут! Мы здесь хозяева!
Игорь стукнул кулаком по столу. Заметив, что толстая пельменщица на выдаче укоризненно посмотрела на него, извиняясь, приложил руки к груди. Сделал брови домиком. Мол, виноват, был не прав, больше не повторится, свой косяк искуплю! Убедившись, что работница потеряла интерес к их сомнительной компании, снова повернулся к Витасу.
- Только не канителься! У тебя есть четыре дня, чтобы прикончить этого сраного ниггера. До воскресенья включительно. Давай, время пошло. Леха с Димасом подсобят, если что…
Сестры наконец-то закончили завтрак и собрались идти гулять. Если судить по толкотне, шуму и гаму в прихожей. Сережа не выдержал и выглянул. Картина маслом. Старшая, Катя, помогает двойняшкам собраться. Белая Катя совершенно не похожа на своих африканских сестер - отцы разные, - но, тем не менее, любит их. Вечно возится со своими "шоколадками". Она проводит с двойняшками больше времени, чем даже мама.
Вредная Марисабель, как всегда, капризничает. Просто тянет время. Латойя, уже одетая-обутая, дисциплинированно ждет сестру. С детства серьезный ребенок.
- Я не надену туфли к джинсам, - ноет Марисабель.
- Надень мои кроссовки, - предложила Катя.
- Ты издеваешься, что ли? Харе прикалываться! - надула и без того толстые губы девочка. - Твои "лыжи" на три размера больше!
Сережа не выдержал. Хотя он терпеть ненавидел лезть в бабские дела.
- Прекрати выделываться, Мари! Нашлась Золушка! Надевай что есть и вали отсюда!
Грубо, зато от чистого сердца.
Марисабель с кислой миной натянула на ноги Катины кроссовки. Критически осмотрела себя в зеркало. Поподнимала ноги. Мыски, каблуки, подошва, рант. Прошлась взад и вперед развязной походкой. Потом вдруг показала язык брату.
- Сержик, ну не дуйся! Мы же телки не стремные!
Так забавно. Сережа прыснул. Он всегда шел на поводу у Марисабель. Мари, конечно, не айс. Зато с ней не скучно.
- Пацаны, кончайте синячить! Есть базар, - прикрикнул Игорь. Все выжидательно затихли, - Слыхали? Витас решил заполучить белые шнурки. Круто?
Все дружно чокнулись пивными банками.
- Кого решил завалить? - деловито спросил Димас.
За Витаса ответил Пискля.
- Одного черного пацана. Он здесь живет, в тридцать третьем микрорайоне.
Димас захохотал.
- Еще и черный?! Ну, ты, Витас, красава! В Мухачинске африканца откопал!
- Это местный африканец. Здесь родился, - попытался объяснить Витас.
Игорь помотал головой.
- Без разницы, где он родился. Главное - кровь!
Он презрительно улыбнулся.
- Запомните, партайгеноссе, мы не какие-нибудь там россиянские националисты. "Слава России!" С кулачком, прижатым к титьке. Мы круче. Мы - нацисты! Идейные национал-социалисты. Прикидываете?
Жадно его слушающие Димас, Леха и Пискля довольно переглянулись. Быть идейными наци - это не землю лопатой на погосте ворочать. Класс!
- В национал-социализме все определяет кровь. Ариец ты или не ариец - вот в чем вопрос!
Игорь оглядел неказистую пельменную. Вздохнул.
- Ничего, пацаны, фюрер тоже с пивной начинал. Будет еще у нас своя рейхсканцелярия!
По ящику передавали страшное.
"В Мухачинске обнаружили фрагмент тела - голову - предположительно, пропавшей в конце мая Светланы Синебрюховой. Подтвердить это должна генетическая экспертиза. Впрочем, в том, что это голова пятнадцатилетней Светы, никто уже не сомневается. Страшную находку опознали родители школьницы.
Как сообщают в следственном управлении Следственного комитета по Мухачинской области, родственникам Светы Синебрюховой для опознания было предъявлен фрагмент тела (голова), обнаруженный в мусорном контейнере двадцать второго августа этого года. "Родители Светланы Синебрюховой смогли опознать его", - сообщают в пресс-службе ведомства.
Эксперты склоняются к версии, что девочка была убита в тот же день, когда пропала. С тех пор прошло более двух месяцев, и опознать голову было довольно сложно. Представители следствия рассказали, что голова убитой девочки подверглась необратимым изменениям. Родственников Светы сначала даже не хотели допускать к ней. Но родные девочки настояли на процедуре опознания.
Так или иначе, выводы о личности погибшей подтвердит генетическая экспертиза. Она также поможет установить причины и время смерти девочки. Пока что эксперты могут сказать лишь то, что маньяк убил девочку сразу, перед этим нигде ее не удерживал.
Ученица девятого класса Света Синебрюхова пропала двадцать четвертого мая этого года. В семь тридцать она ушла из дома вместе с подругами. По дороге девочки расстались, и до дома Света так и не дошла.
Сотрудники полиции и других правоохранительных структур, работники администраций, частных охранных предприятий, волонтеры и неравнодушные граждане искали девочку почти три месяца. В ходе поисков были опрошены тысячи человек, обследованы десятки многоквартирных домов и сотни частных домовладений, досмотрены сотни легковых автомобилей.
Ориентировки с приметами девочки были распространены во всех районах Мухачинской области, их направили в сопредельные регионы России и даже в приграничные области Казахстана. И вот двадцать второго августа у полицейских и следователей появилась дополнительная информация. Местный житель, дворник, обнаружил голову школьницы в мусорном контейнере. Он сразу же обратился в полицию…"
Сережа сжал кулаки. "Будь ты проклят!" Он был уверен, что знает, кто монстр.
Убийца улыбался. Приятно вспомнить эту девку. Света-Марго. Миленькая такая. Правда, потом пришлось раскладывать ее по частям. Заворачивать в полиэтиленовую пленку, чтобы не кровило, и выносить из квартиры. Работенка еще та! Врагу не пожелаешь. Но голова Марго долежала на балконе до августа. Стала попахивать, хотя он ее хорошо упаковал. Он бы и голову сразу выкинул, но ангина… Прозевал. Сначала думал, обычная простуда, а оно вон как обернулось. Гнойная ангина. Все лето провалялся в постели. Мог бы и умереть. Вообще ужас!
Игорь становился все разговорчивее. Он вообще любил попиздеть. Мозг движения. Теоретик. А тут еще пиво действовало стимулирующе. Третья банка из бездонного пакета Пискли.
- Сталина же молодежь не знает. Вот Гитлер - другое дело. Дедушка Адик со своими идеями оказался ближе и понятнее народу. Дело его живет. Про Сталина никто не придумывает, что он жив, а про фюрера сколь угодно слухов. Ждут люди возвращения Алоизыча.
Димас кинул поддержку:
- Да коммунизм Сталина никому нафиг не нужен! А вот Гитлер - это айс. Если бы он победил, сейчас бы на мерседесах катались!
Витас, оглушенный неожиданным заданием, тупо пил пиво. В голове сами собой крутились мысли. Медленно вращались. Как колесо обозрения в мухачинском парке. Чужие мысли. Не свои, привычные. Какие-то пропагандонские. "Любят наши люди людоедов. Людоеды - они душевные… Детишек на руки берут… Очень любят с молодежью фоткаться… Да-да. Они кумиры миллионов".
Игорь хлопнул тяжелой рукой Витаса по спине.
- Что заскучал? Что молодец не весел, голову повесил?
Витас постарался улыбнуться. Получилось неубедительно.
- Все о´кей.
Игорь приобнял за плечо. Знак доверия.
- Ты пойми. Этот ниггер - убийца. Слыхал, что в тридцать третьем микрорайоне появился маньяк?
- Ну?
- Только между нами. Я вычислил этого говнюка!
Витас недоверчиво посмотрел. Игорь энергично кивнул.
- Точно! Это тот самый черный. Ты же знаешь, они все падки до белых девчонок!
Витас задумался. Пьяные мысли.
"А что? Все сходится. Мандинго знал, когда Дашка ко мне придет. Живет в одном доме с Марго. Знал, когда у нее днюха. Сам Палашовой говорил при всех на "Сметане". А куда он дел труп Марго? Ведь в квартиру Мандинго заходила полиция, когда искала Светку. Но Мандинго же просто пацан! А может, все-таки кто-то другой? Валерик? Или Мостипан? Хотя нет. У этих алиби. Они квасили в это время. Да и куда им! Если всех подозревать… Так, в конце концов, на себя выйдешь".
- Опля! Принеси пользу родине! Замочи черного! - заорал хмельной Димас.
Истинный ариец. Беспощаден к врагам рейха.
В подъезде было сумрачно и прохладно. Как в пещере. Пахло кошками и куревом. Лифт не работал уже второй день, поэтому, понажимав на всякий случай по очереди кнопку, девочки стали спускаться по лестнице. Впереди прыгала по ступенькам Марисабель, за ней спокойно шла Латойя, последней - Катя. Никого не трогали.
Но.
Этажом ниже, на тринадцатом, кто-то стоял и курил у мусоропровода. Какой-то мужчина в белой рубашке и в темно-серых брюках из блескучего материала. Ровный пробор на черноволосой голове. Такие же ровные стрелочки на брюках. Дешевый шик. Кавказец. Хачик или азербон.
Он, улыбаясь, заступил дорогу. С вечным характерным акцентом:
- Как жизнь молодая?
Отвратная улыбка.
- Хотите, дурашку покажу?
Катя протиснулась вперед между сестер. Закрыла собой.
- Отвали, извращенец!
Мужик перестал улыбаться. Оскалился.
- Молчи, овца потная!
Тут и сумка пригодилась. Катя замахнулась.
- Отвали, сказала!!!
Заорала так, что чуть у самой уши не отвалились. Наверху хлопнула дверь.
- Девчонки! Что случилось?
Сережка. Брат. Услышал.
Хач, не дожидаясь, ринулся вниз. Молча. Был и нет. Только быстрый топоток легким мячиком скатился по ступеням.
Катя облегченно вздохнула. Пронесло. "Вот укурок!" Ответила:
- Все нормально, Серж. Закрывай дверь.
Взяла девочек за руки. Мельком глянула на них. Темные серьезные личики. В круглых больших глазах блестят слезы. Шок. Ничего, сейчас пройдет.
Катя улыбнулась сестренкам.
- Не бойтесь, шоколадки! Никто вас не тронет.
Те доверчиво прижались с двух сторон к старшей сестре. Надежа и опора. Два курчавых кузнечика на голенастых ножках. У Кати спазмом сжало горло. "Никому не отдам! Не позволю обидеть! Малышки мои родные!"
У подъезда придурочный Лябин мучил котенка. Двадцатый-то дом, Лябинский, вот - рядом. Котенок был совсем еще маленький. Серый замухрышка. Он отчаянно пищал и пытался царапаться, но куда там. Дурак, прижав котенка спиной к асфальту, трудолюбиво сопя, разводил в стороны передние лапки. Делал искусственное дыхание. Рядом, в рядок, уже неподвижно лежали четыре кошачьих сородича, не выдержавших такой экзекуции.
Первой спасать котенка бросилась Марисабель. Она бросила Катину руку и подняла валявшийся на тротуаре игрушечный пистолет. Обезоруженный, Лябин тут же отпустил несчастное животное и протянул руки к Марисабель, жалобно пуская слюни и что-то бессвязно канюча.
- Прекрати издеваться над бедным котенком! - строго сказала Катя дебилу. - Он же живой!
- Ему же больно, Леша! - подхватила сердобольная Латойя, беря котенка на руки. - Мальчик!
Марисабель на всякий случай держала дурака на прицеле. Видно было, что Лябин боится пистолета. Он встал, прикрыл руками голову от смертельного выстрела, но не уходил. Стало понятно, что без привычного пластмассового оружия ему не жизнь.
- Девки, вы чего дразните блаженного? - возмутилась с балкона какая-то старая ведьма. - Совести у вас нет! Ну что за люди!
- Мари, отдай ему его бесценный пистолет, - скомандовала Катя. Чуть поколебавшись, Марисабель протянула игрушку Лябину. Убогий недоверчиво взял ее, внимательно осмотрел со всех сторон, засунул за поясной ремень.
Со стороны двадцатого дома раздался протяжный крик. Мать Лябина, как муэдзин со стамбульского минарета:
- Леша-а, иди домо-ой!
Лябин, по-дурацки ухмыляясь, послушно пошел к своему дому. Все. Инцидент был исчерпан.
- А куда котенка? - спросила Латойя старшую сестру.
Марисабель умоляюще сложила руки.
- Давайте возьмем его себе?
Она показала на четыре трупика.
- Он же теперь сирота. У него больше никого не осталось из родственников.
Латойя с Марисабель хором:
- Катя, он же погибнет!
Катя обреченно махнула рукой.
- Ладно. Берем котенка себе. Вечером вместе поговорим с мамой.
- Ур-ра-а!
- А как мы его назовем? - задала вопрос практичная Латойя.
- А давайте назовем его Пусиком! - запрыгала на одной ножке Марисабель. - Он такой Пусик!
Пусик?
Даже в неисчерпаемом пакете Пискли пиво все-таки закончилось. Больше в пельменной делать было нечего. Перед расставанием Игорь раздал всем баллончики с коричневой краской: писать на заборах "Белая сила", "Власть белых" и рисовать свастику. Типа вести пропаганду среди населения. Наглядная агитация. Условились завтра собраться опять. У Лехи. Встали, кинули зигу.
Игорь с Писклей как пришли, так и ушли - вместе. Димас с Лехой решили взять еще фуфырик. Усугубить, так сказать. Приглашали Витаса, но он отказался. Он и без фуфырика чувствовал в себе отчаянную отвагу, искрометный юмор и твердую уверенность в себе - все три признака алкогольного опьянения.
Из пельменной Витас просто вернулся домой. Без приключений. Хотелось подумать. Но пиво в крови думать не разрешало. И что-то давило. Как будто на голую душу наступил здоровенный волосатый мамонт и стоял. Витас отложил подумать на потом. Врубил любимый музон. Вандал: "Дед мой был штурмфюрер СС!" На полную. Чтобы динамики трещали. Звуковой экстремизм. После седьмого прослушивания стало проще. Потом сходил в туалет. По-тяжелому. Почувствовал: совсем ништяк.
Витас, конечно, себя не считал гуманистом. Сен-Симоном, Фурье, Эразмом Роттердамским, матерью Терезой. Но убить этого негра? Мандинго. Он представил, как острый нож входит в плоть. Фу! Богатая фантазия иногда мешает безмятежно жить. Вон Димас с Лехой каждый день имеют дело со жмуриками и не заморачиваются. Фуфыриками скрашивают себе существование. Он вдруг усмехнулся. То ли дело веревка. Например, простая прочная бечева. Ни крови, ни вываливающихся внутренностей. Чисто!
А что будет, если попадешься? Витас вспомнил, как его задержали после убийства Палашовой. Тогда ему пришлось не сладко. Следователь - жирный кабан, в обсыпанном перхотью пиджаке - орал на него, грозил. Даже замахнулся один раз. Брал на испуг. Но он выдержал. Характер нордический, стойкий. "Да, Дашка приходила. Да, была всего несколько минут. Да, потом ушла. Больше ничего не знаю". Отпустили. Тоже мне полиция. Совершенно не умеют работать. Быдло!
Предзакатное солнце грело, не экономя гигакалорий. Жарило, как для грешников в аду. Вообще редкое для Мухачинска тепло стояло с самого мая. Непривычные к такой щедрости, мухачинцы понемногу сходили с ума. Водители ездили по городу, как по собственной квартире. "Куда хочу, туда и ворочу". Влюбленные ссорились из-за пустяков. Родители наказывали детей чаще и изощреннее. Возросло количество разводов и самоубийств. Как обычно в период солнечной активности. А этим летом солнце было очень активным.
Сережа, не торопясь, шагал вдоль Металлургического проспекта. Ему солнце нипочем! Нужно в магазин к толстому цыгану. Сестры с улицы притащили какого-то мухоеда. Пусика! Пришлось идти за кошачьим кормом. "Ваша киска хотела бы виски!" Посмотрим вечером на мамину реакцию. Сюрприз! Мяу!
Авто, витрины, рекламы. Вот надулась на ветру растяжка про удвоение ВВП. Выцвела от возраста и непогоды. Да мы все уже давно в таком ВВП, что дальше некуда! Куда еще удваивать? Иномарки, алкаши… Тридцать третий микрорайон - средний класс и люмпен-пролетариат вместе. Социальная состязательность.