- Нет, это в меня стреляли. Мне кажется, оттуда… - прибавил он, показывая на маленькое, давным-давно не закрывавшееся окошко, которое находилось прямо напротив него.
- Господи Боже! - простонала миссис Пламкетт. - Вы ранены? Покажите…
Решительно отведя его пальцы от раны, она сама ее ощупала.
- Не думаю, чтобы это было что-то серьезное. Пуля всего-навсего скользнула по ребрам. А пуля - вот она. В стене.
Баггси Вейс и профессор Шварц прибежали одновременно и явно с разных сторон. Первый, по его словам, перед тем находился у себя в комнате, второй - в своей "лаборатории". До них донесся лишь еле слышный звук, и они, похоже, не рассчитывали увидеть ожидавшую их картину.
- А механик? - воскликнул первый, едва узнав, в чем дело. - Где механик?
- Здесь, - жалобно сказал Малриди, извиваясь, словно червяк. - Мне можно вылезти?
- Надо! - рявкнул Баггси Вейс, наклонившись и ухватив его за штанину. - Ты все время был здесь? Ну, так выкладывай!.. Что ты видел, что слышал?
- Ничего! - заскулил Малриди. - Я никогда не вылезаю, если собирается гроза. Я возился под машиной. Ваш приятель, мистер Смит, хотел, чтобы я достал для него фальшивые номера… Мы сговаривались о цене… И вдруг…
- И вдруг?
- Мне показалось, что лопнула шина. Я потрогал все четыре и понял, что дело не в этом. А у вашего приятеля, мистера Смита, рука повисла, как будто ему ее перебили…
- И ты не вмешался?
- Ну, знаете ли! - возмутился Малриди. - У меня жена и двое детишек. Мы ждем третьего. Я предвидел неприятности…
- А вот это ты предвидел? - осведомился Баггси Вейс, от души врезав ему справа.
- Потише! - взмолился Люк Адама, когда миссис Пламкетт и профессор Шварц закинув руки раненого себе на плечи, потащили его из гаража.
Малриди, держась за челюсть, кружил, натыкаясь на стены и машины, словно июньский мотылек.
Похоже, все ушли.
Бросив инструменты, он выбежал из гаража и рванул через сад к воротам.
В тех краях его больше никто никогда не видел.
XV
Минус четыре
На следующее утро, несмотря на усиленные заботы миссис Пламкетт и Иви, у Люка Адама температура поднялась почти до сорока градусов. Кроме того, он жаловался, что рука у него слоено свинцом налита.
После нового тщательного обследования профессор Шварц подтвердил, что оба ранения оказались легкими. Первая пуля царапнула ключицу, вторая, пройдя между рукой и грудной клеткой, содрала кожу с бицепса и зубчатой мышцы, не причинив серьезных повреждений. Двойное и совершенно невероятное везение! И все же вид обеих ран с припухшими краями внушал некоторые опасения.
- Что вы об этом думаете, профессор? - спросил Люк Адама. - Мне пора брать билет в один конец?
Профессор сосредоточенно протирал руки спиртом.
- Вы шутите? Обычная местная инфекция. Единственное, что следовало бы сделать в качестве меры предосторожности, это ввести вам противостолбнячную сыворотку.
Миссис Пламкетт и Иви вопросительно переглянулись. Последние события до странности сблизили их.
- Я могу сбегать в деревню и принести все, что надо, - предложила Аделия.
Люк Адама покачал головой, закусив губу, чтобы не застонать.
- Никто не выйдет из этого дома раньше завтрашнего вечера, и вы в том числе.
Аделия, казалось, была возмущена его ответом:
- По-моему, вы опасаетесь, что я не вернусь?
- Н-нет… теперь уже нет. Но вы можете сообщить полиции о наших планах.
- Мне ничего не известно о ваших планах!
- Даже той малости, которая вам известна, если вы поделитесь ею с полицейскими, вполне достаточно для того, чтобы все полетело к чертям.
- Джозеф! Как вы могли хоть на один миг предположить?.. Вы меня оскорбляете! После всех доказательств люб… преданности, которые вы от меня получили, вы думаете, будто я способна…
- Не спорю, вы хорошо ко мне относитесь. Согласен, вы не способны подстроить мою гибель. Но вам не нравится мое поведение, вы с удовольствием вернули бы Памелу ее отцу. А главное, вы совсем не прочь сделаться орудием моего… скажем, искупления моих грехов.
- Может, мне туда сходить? - предложила Иви.
Люк Адама усмехнулся:
- И вернуться, если ты, конечно, вообще вернешься, с крысиным ядом на всех или автоматом под юбкой? И думать об этом нечего!
- У аптекаря, наверное, есть телефон, - сказал Баггси Вейс. - Давайте позвоним ему, пусть принесет все, что надо… В конце концов, звонили же мы пастору и механику!
- Мистер Мак-Интайр - очень пожилой человек, а мисс Мак-Интайр, которая вместе с ним держит аптеку, страдает суставным ревматизмом, - вмешалась миссис Пламкетт. - Ни того, ни другую вы не заставите сюда тащиться.
- Да мы об этом и не попросим. Вполне достаточно, если они пришлют посыльного.
- Боюсь, вы не учитываете свойственной местным жителям экономности. У Мак-Интайров нет посыльного.
- Donnerwetter! - выругался профессор Шварц, не веря своим ушам. - А что должен делать одинокий умирающий абориген, оставшись без медицинской помощи? Куда ему звонить? Гроб заказывать?..
Аделия покачала головой.
- Он потащится в деревню, чтобы не платить за телефонный разговор, пусть даже это будет стоить ему жизни. Телефон в Шотландии - вещь чисто декоративная.
- Короче, выхода нет?
- Есть. Положитесь на меня и молитесь Богу.
Она не успела договорить, как кто-то настойчиво позвонил у ворот.
- Кто бы там ни был, не открывайте! Хватит нас навещать! - решительно сказал Люк Адама, приподнявшись на локте.
Приплюснув носы к стеклу, профессор Шварц и Баггси Вейс старались разглядеть гостя.
- Отсюда ничего не увидишь! - проворчал первый. - Я перейду на другую сторону.
- Я с вами, - решил Баггси Вейс.
Люк Адама повернулся к Иви.
- Иди к девочке. Я тебе сто раз говорил, чтобы ты не оставляла ее одну.
- Она не одна, - возразила Иви. - Она изводит Беггара.
- Беггара?
- Песика. У него ангельское терпение.
Вскоре вернулись профессор Шварц и Баггси Вейс - с совершенно перевернутыми лицами.
- Еще одно преподобие!
- Что? - не понял Люк Адама.
- Еще один преподобный отец - повторил Баггси Вейс. - Служитель Божий. Странно, что звонок еще не оторвался - он повис на нем и раскачивает, словно набат.
Воспользовавшись тем, что никто на нее не смотрел, миссис Пламкетт потихоньку выскользнула из комнаты. Когда она вернулась, вид у нее был еще более растерянный, чем у профессора и у Баггси Вейса.
- Придется открыть! - пролепетала она, прижав обе руки к сердцу. - Я хорошо его знаю. Он ни за что не уйдет.
- Вы хорошо его знаете? - подозрительно переспросил Люк Адама. - И кто же это такой?
- Это мой преподобный папа, - сказала Аделия.
Пройдя мимо Аделии и даже не взглянув на нее, преподобный Мердок пулей пронесся через сад и вспомнил о дочери, казалось, только на крыльце.
- Господь да простит мне столь нечестивое сравнение, - возмущенно произнес он, - но стены Иерихона, должно быть, быстрее рухнули перед Иисусом Навином и его народом, чем та жалкая калитка открылась перед настояниями отца… Вы стали туги на ухо?
Аделия закрыла входную дверь.
- Простите меня, папа. Я была на кухне, там почти не слышно, что делается снаружи.
- Очень хорошо, когда женщина часть своего времени проводит на кухне, - одобрил мистер Мердок. - В нашем несовершенном мире питать тело означает косвенно питать дух. Тем не менее, первый долг женщины состоит в том, чтобы отворять двери своего дома перед родными, перед бедными и перед заблудившимся путником. Господь благословит лишь тот дом, который получит благословение от людей.
Преподобный Мердок повесил свою шляпу с плоскими полями на бамбуковую вешалку, затем снял накидку. Ему уже сравнялось семьдесят, но он выглядел человеком, вполне способным возделывать свой сад. На кирпично-красном лице с недавними морщинами и близко посаженными ярко-голубыми глазами густые белые брови выглядели неожиданно, словно наклеенные.
- Вы изменились, Аделия, - произнес он своим высоким голосом. - Изменились как на поверхности, так и в глубине. "Хранящий закон - сын разумный, - сказал Соломон, - а знающийся с расточителями срамит отца своего". Это нескромное платье не соответствует ни вашему положению, ни вашему возрасту. Вы вступили на дурной путь.
Аделия, одетая в платье "на каждый день", в тревоге спрашивала себя, какими язвительными словами преподобный Мердок заклеймил бы платья, позаимствованные из "Fancy Cabinet".
- Я всего только стала на год старше, отец.
- И стараетесь скрыть это при помощи суетных и пустых ухищрений?
- Нет, я… Да! - сказала Аделия.
Преподобный Мердок, стащив с рук черные шелковые перчатки, сунул их во внутренний карман сюртука.
- Если не хлеб-соль, то хотя бы стул, я думаю, вы мне предложите, чтобы я мог дать отдых своим изнеможденным членам? Этот подъем утомит и двадцатилетнее сердце. Мне не так много надо вам сказать. Но хорошо бы вы в состоянии были это выслушать.
- Конечно, отец… Сюда! - поспешно откликнулась Аделия. - Вы ведь знаете этот дом.
- Хм! - произнес мистер Мердок. - Это не означает, что я его узнаю. Чем дольше я вдыхаю его запах, тем более чуждым он мне представляется.
- Что будем делать? - прошептал Баггси Вейс, который подслушивал у дверей. - Выставим его за порог?
- Пока не стоит, - умерил его пыл профессор Шварц. - Дадим ему время перейти к сути дела.
Преподобный Мердок уже трижды пересаживался с места на место. Если он, наконец, обосновался на третьем по счету стуле, то лишь потому, что отчаялся найти что-нибудь поудобнее.
- Я буду краток, - начал он, - и вы меня очень обяжете, если не станете перебивать. С самого вашего рождения, или, по крайней мере, с тех пор, как вы вступили в сознательный возраст, я не придавал большого значения сплетням. "Лучше блюдо зелени и при нем любовь, - сказал Соломон, - нежели откормленный бык и при нем ненависть"… "Но горе тому человеку, чрез которого соблазн приходит", сказано, тем не менее, в Священном Писании… Аделия, между нами, я опасаюсь, что вы сделались предметом соблазна.
Аделия вцепилась в подлокотники кресла.
- В самом деле, отец? Но почему?
- Я вознамерился быть кратким. Вы, кажется, живете с шестью мужчинами?
- С тремя, отец - поправила его Аделия. - Ваши сведения, должно быть, получены на прошлой неделе.
- С тремя! Значит, вы признаетесь в этом?
Аделия робко приподняла руку.
- Господь благословляет лишь тот дом, который прежде благословят люди… Честная женщина должна принять в своем доме заблудившегося путника.
Оттолкнув кресло, преподобный Мердок выпрямился во весь рост.
- Только ничтожество спорит со Священным Писанием. Несмотря на то, что вы вернулись, нас по-прежнему разделяет океан. "Когда же положите вы конец таким речам? Обдумайте, и потом будем говорить", - сказал Вилдад Савхеянин. "Дыхание мое ослабело, дни мои угасают", - сказал Иов. "Если бы не насмешки их, то и среди споров их око мое пребывало бы спокойно… Помутилось от горести око мое, и все члены мои, как тень… Где же после этого надежда моя? И ожидаемое мною кто увидит? В преисподнюю сойдет она, и будет покоиться со мною в прахе"… Аделия, если вы не испорчены до глубины души, заклинаю вас сказать мне, кто эти люди!
Аделия подняла голову. Сейчас она бросала вызов не только отцу, но и годам порабощения, и не испытывала ни малейшего чувства вины, хотя такого с ней прежде никогда не бывало.
- Друзья, - решительно ответила Аделия.
- Друзья! Иезикииль сказал…
- Оставьте в покое Иезикииля. Я отвечаю за них. Как за саму себя.
- Значит, у вас достает преступной дерзости утверждать, будто вы за себя отвечаете? - Мистер Мердок, негнущийся, словно Правосудие, направился к двери. - Я оставляю вас, Аделия. Подобно тому, как перевозчик удаляется от берега, как пахарь покидает разоренное поле. Храня надежду обрести более приветливый берег, покрытое злаками поле. Но перед тем…
- Перед тем?
- Вы представите мне этих троих. Для того, чтобы я мог сейчас же дать ответ аспиду, притаившемуся среди цветов.
- Но, отец…
- И побыстрее! - поторопил ее мистер Мердок. - Или, Бог свидетель, я сумею, несмотря на мои преклонные лета, одной рукой вышвырнуть их из логова!
Аделия не нашла Люка Адама в его комнате и постучалась к Иви.
- Я слышала, как он спустился, и трех минут не прошло, - сказала Иви. - Баггси с профессором Шварцем тоже внизу, и довольно давно…
Аделия поспешно сбежала по лестнице. Едва она добралась до последней ступеньки, как один за другим раздались два выстрела - таких оглушительных ей еще слышать не доводилось.
- Господь милосердный! - простонала она, осеняя себя крестным знамением.
- Господи Боже! - воскликнул и мистер Мердок, выбежавший из столовой.
Люк Адама и Баггси Вейс, один справа, другой слева, одновременно и первыми оказались у кухонной двери. Сжимая в руках пистолеты и стараясь держаться поближе к стенам, осторожно ее приоткрыли. От едкого запаха у Аделии перехватило дыхание, она закашлялась. Запах пороха, инстинктивно догадалась она.
Профессор Шварц лежал, вытянувшись во весь рост на плитках пола, между столом и плитой. И с первого же взгляда было ясно, что ему больше не встать.
- Что тут такое? Что случилось? - спросил чей-то суровый голос.
Баггси Вейс, совершенно потерянный, что-то простонал.
С силой оттолкнув его, преподобный Мердок опустился на колени рядом с телом.
- Этому человеку уже не требуется помощь религии, теперь спасение его души зависит лишь от неисчерпаемого милосердия Создателя, - произнес он, поднявшись. - Кто его убил?
- Да, да, кто? - взорвался Люк Адама. - Знал бы я…
- Знали бы вы, сын мой?
Люк Адама, не отвечая, повернулся к Баггси Вейсу.
- А ты где был, когда его прикончили? Я думал, вы вместе…
- Мы и были какое-то время вместе, - подтвердил Баггси Вейс. - Потом он ушел, ничего не сказав. Я думал, за тобой.
- За мной? С какой стати?
- Его преподобие громил нечестивцев, мы уж и не знали, куда деваться. - Баггси наморщил лоб и покраснел. - Послушай-ка, уж не хочешь ли ты спросить меня насчет алиби? А если так, то, может, я и сам мог бы спросить тебя насчет того же самого?
Люк Адама пожал плечами.
- Вы долго не возвращались, и я спустился сам.
- И что, не туда попал?
- Я думал, вы в гостиной. Я только что оттуда вышел.
- Интересно получается! Его преподобие орал достаточно громко, чтобы и глухой понял, где он.
- Ну, хватит! - угрожающе произнес Люк Адама. - Мне хотелось бы тебе напомнить о том, что пока только ты один не получил пули!
- Очень может быть! Вот только ты - единственный, по которому этот аутсайдер дважды промазал!
- А тебе, значит, хотелось бы, чтобы я сдох?
- Нет, но так было бы понятнее.
Преподобный Мердок, до сих пор безмолвствовавший, не удержался и вставил слово:
- "Вот шесть, что ненавидит Господь", - сказал Соломон, сын Давида, царь Израиля. "Даже семь, что мерзость душе Его: глаза гордые, язык лживый и руки, проливающие кровь невинную, сердце, кующее злые замыслы, ноги, быстро бегущие к злодейству, лжесвидетель, наговаривающий ложь и сеющий раздор между братьями". - Голос пастора поднялся почти до визга. - Будьте вы прокляты, нечестивые люди, наемники Асмодея, чудовища беззакония! И будьте прокляты вы, Аделия, несчастная кокетка, распутная девка, жрица Порока, язва моих преклонных дней! Только ваша покойная мать, если сидит одесную Всемогущего, может заступиться за вас перед Ним!
- Отец! - взмолилась Аделия, на которую эти слова все-таки подействовали, как она ни крепилась. - Я… я прошу у вас прощения, но мне не в чем себя упрекнуть. Лишь видимые обстоятельства говорят против меня.
- Этого достаточно моему ограниченному уму и моим слепым глазам. "Рассуди меня, Господи, ибо я ходил в непорочности моей, и, уповая на Господа, не поколеблюсь", - сказал Псалмопевец. "Не сидел я с людьми лживыми, и с коварными не пойду. Возненавидел я сборище злонамеренных, и с нечестивыми не сяду"… На Тебя уповаю, о Всевышний: направь мои нетвердые стопы!
- Выход вон там, - усмехнулся Баггси Вейс. - Вы уж не обижайтесь, ваше преподобие.
"Одно совершенно точно, - думал Люк Адама, оставшись в кухне наедине с мертвым телом. - В отличие от трех первых убитых, профессор Шварц унесет свои глаза с собой в могилу и сможет встретиться взглядом со Всевышним".
XVI
Минус пять
Из приоткрытой стеклянной двери шел сильный запах перегноя. В камине из ганноверского кирпича догорали, рассыпаясь красными искорками, сосновые шишки. Чиппендейловские часы отсчитывали секунду за секундой, и маятник из желтой меди поблескивал, раскачиваясь вправо-влево.
Человек с седыми висками, сидевший у заваленного бумагами письменного стола, листал "Краткий курс криминологии" Гросса, делая пометки на полях. Зазвонил телефон. Человек, сидевший за столом, протянул руку, поднял трубку.
- Да… доктор Перфитт у аппарата.
Прислушиваясь к голосу далекого собеседника, он сделал последнюю пометку и отложил ручку.
- Ммм… Я понимаю, но боюсь, это невозможно. Сегодня ночью, по моему расчету, две женщины должны родить. Поверьте, я искренне сожалею. Простите? Разумеется, но… Ммм… В таком случае… Ммм. Я сажусь в машину и выезжаю.
Человек с седыми висками открыл аптечку, достал оттуда какие-то коробочки и пузырьки, как попало побросал их в саквояж. Сунул туда же кое-какие хирургические инструменты и, мимоходом выключив свет, покинул комнату.
Уже выходя из дома, он спохватился и, вернувшись с порога, постучал в дверь, из-под которой пробивалась узенькая полоска света.
- Привет, Джон! - сказал он, приоткрыв эту дверь. - Меня срочно вызывают в "Сладостный отдых". Если через два часа не управлюсь, надеюсь, вы сможете меня заменить.
- Хорошо, доктор Перфитт! - ответил Джон, склонившийся над микроскопом молодой человек в белом халате. - Я постараюсь сделать все как нельзя лучше.
"Врач решительно себе не принадлежит, - размышлял минутой позже доктор Перфитт. - Конечно, ко всему можно привыкнуть, даже к тому, что болтаешься на виселице, для этого надо только повисеть подольше".
Позднего гостя впустила миссис Пламкетт в поспешно накинутой на плечи шали. Едва повесив телефонную трубку, она выбежала на крыльцо и стала ждать появления машины.
- Наконец-то вы приехали, доктор…
- Добрый вечер, миссис Пламкетт, - ответил доктор Перфитт, с удивлением глядя на ее расстроенное лицо. - Я не очень хорошо понял вас по телефону. Что, собственно, случилось?
- Я… У меня сейчас гостят несколько человек, - запинаясь, объяснила Аделия. - Один из них, неосторожно обращаясь с… с огнестрельным оружием, ранил себя в плечо и в грудь.
- И давно это произошло?
- Вчера… Вчера утром…
- В таком случае, вам следовало позвать меня раньше.