Почти всю субботу они провели у Катерины. Люди приходили, уходили, но уже как-то бессистемно. Когда все формальности исполнены, появляется страшное чувство: ты хочешь, чтобы все продолжалось - пусть так, но чтобы помнили, - и вместе с тем ты понимаешь, что все, кроме тебя, уже забыли. В воскресенье утром Джина лежала в кровати и с ненавистью вспоминала предыдущие выходные. Она истерзала себя мыслями, как беззаботно и бездумно проводила время, как слепо относилась к будущему. Большую часть дня она провела, свернувшись калачиком на диване: не нашла в себе сил для стандартной воскресной фигни: газет, яиц, стирки.
Из ступора ей удалось выйти лишь ближе к вечеру. Около семи позвонил Пи-Джей, и она согласилась с ним где-нибудь выпить. Они пошли в "Киоу", и там в довольно депрессивных выражениях обсудили будущее "Льюшез софтвер". Сначала они долго избегали предмета, но в итоге сошлись, что, поскольку дата выпуска продукта по-прежнему неизвестна, второй транш финансирования им грозит едва ли.
Сейчас Джина сидит за кухонным столом и не торопясь потягивает кофе. Она понятия не имеет, где ключи, мобильник, серьги. Никакого обычного для понедельника утреннего цейтнота.
В офис она, конечно, собирается: там куча дел. Но это будет позже. Сначала она идет к десяти на Бэггот-стрит.
Там встреча. С Пэдди Нортоном.
Она выходит из дому, бредет по набережной к Пиэрс-стрит и думает о том, что скажет Нортону. Еще она думает о сестрах: ни одна из них не разделяет ее сомнений по поводу смерти брата. Когда в субботу она предприняла очередную попытку - вторую или третью по счету - обсудить свои соображения, Мишель просто окрысилась на нее и приказала прекратить "эти разговоры".
Что, надо отдать ей должное, Джина и сделала.
Джина знает, что ее сомнения небеспочвенны, но также она знает, что люди скорбят по-разному, - возможно, подобный способ присущ лишь ей. А если так, она не собирается его никому навязывать, по крайней мере сейчас.
Она доходит до середины Бэггот-стрит и достает визитку.
Через пару минут она уже на месте.
Нортон базируется в современном офисном здании, выполненном в стиле "международная стеклянная коробка". Поскольку в нем всего шесть этажей, оно похоже на небоскреб в миниатюре, сплющенный ради органичной интеграции в более изысканную георгианскую архитектуру. Здание, построенное, по предположениям Джины, в конце семидесятых-начале восьмидесятых, смотрится довольно отвратительно, к тому же начинает ветшать и облезать местами, как будто его окунули в реагент.
Джина заходит в фойе, осматривается. Впереди пустая мраморная стойка - ресепшн. Над ней огромная картина без рамы - жирные желтые полосы по зернистому голубоватому фону. Рядом со стойкой справочник: в него-то Джина и заглядывает. Вот, нашла: офис "Винтерленд пропертиз" располагается на четвертом этаже.
Она поднимается на лифте; секретарь Нортона проводит ее в кабинет. Очень странный дизайн. Такой же слегка допотопный, как здание и как живопись в фойе. Стол Нортона огромный, из красного дерева. Перед ним - два красных кожаных дивана, между ними - низкий стеклянный столик. На столике журналы. На стене напротив рабочего стола - секретер из красного дерева, в секретер встроен большущий телевизор.
- Ох, Джина… Джина.
Нортон выходит из-за стола и протягивает руку. Он одет в серый костюм и бледно-голубую рубашку. Галстук тоже голубой, но чуть темнее рубашки. Джина делает шаг навстречу:
- Здравствуйте, мистер Нортон.
- Пэдди, бога ради, Джина. Зовите меня просто Пэдди. И на "ты", договорились?
Они пожимают друг другу руки.
- Хорошо… Пэдди, договорились. Но я на "вы".
- О’кей. Ну как ты?
- Я в порядке. Сами понимаете.
В этом месте Джина строит полустрадальческую-полусмиренную гримасу, означающую: я бы предпочла не размусоливать, а перейти сразу к делу. Но прежде, чем она успевает раскрыть рот, Нортон хлопает в ладоши.
- Джина, - сообщает он, - я решил ангажировать тебя на сегодняшнее утро. Не хочешь съездить в Ричмонд-Плазу: осмотр, экскурсия, вид сверху?
Секунду Джина смотрит на него непонимающе, как будто он говорит на иностранном языке.
- Считай, что это дань памяти Ноэля. - Он приостанавливается. - Мы оба знаем, как много для него значил этот проект.
Вот уж неожиданный поворот событий! Джина немного размышляет, потом кивает и произносит:
- Конечно, что за вопрос, конечно хочу.
- Вот и хорошо, - произносит Нортон, - отлично.
На одном из кожаных диванов лежит пальто. Он одевается, указывает на дверь.
- Тогда, - говорит он, - поехали.
До Ричмонд-дока они добираются целых двадцать минут. У Нортона просторная и комфортабельная машина. Но от отвратительной бежевой обивки салона, а также от освежителя воздуха с ароматом хвои Джину начинает мутить, поэтому говорит она мало. Зато Нортон болтает без умолку и так технически обстоятельно, что у Джины начинают уши вянуть.
Нортон оставляет машину у дороги. Пока они идут через большую мощеную площадку перед Ричмонд-Плазой, Джина немного отклоняется назад, запрокидывает голову и смотрит вверх. Здание уже в основном обшито и смотрится вполне законченно. Правда, верхние этажи стоят пока какие-то голые; так они, голые, и тают в небесном мареве. Вход в здание стеклянный, арочный; по обеим сторонам от него большие секции - наверное, для будущих магазинов.
Они проходят в левый дальний угол вымощенного пространства и попадают на отгороженную территорию. Вот здесь, за временным деревянным забором, действительно начинается стройплощадка: с грязью, мотками кабеля, экскаваторами и вагончиками. С гигантским краном на бетонном постаменте. С кучей рабочих-строителей. Нортон с Джиной пробираются к вагончикам: в одном из них располагается офис. Нортон расписывается и представляет Джине управляющего проектом. Худой серьезный мужчина неполных пятидесяти лет. Все надевают каски, спецодежду, и управляющий проектом подхватывает с места, где закончил Нортон: с такой же кучей цифр и бешеных технических деталей.
Они покидают стройплощадку и наконец-то заходят в здание. До Джины не сразу доходит, что она попала в гигантский атриум - минимум в десять этажей высотой. Сквозь решетку лесов и висящих кабелей видно: с трех сторон пройдут галереи, а четвертая будет отдана под прозрачные лифты. В одном месте с этажа на этаж переброшен остов эскалатора: он еще толком не закреплен и напоминает скелет здоровенного динозавра из музея естествознания.
Они проходят атриум, оставляя справа еще шесть лифтов, и попадают в тускло освещенный коридор, который выводит их к большому грузовому лифту. Рядом с ним разгрузочный отсек. В лифте управляющий проектом нажимает невидимую кнопку. Кабина немного кренится, потом трогается и быстро разгоняется.
Через несколько секунд они уже прибыли. Дверь открывается; они выходят. На перегородке большими красными буквами написано: "Этаж 48". Слева - пять или шесть строителей; рядом с ними на полу валяются секции труб, скорее всего для системы кондиционирования.
Вслед за управляющим Джина с Нортоном послушно обходят перегородку. На сорок восьмом этаже пока нет ничего, кроме центральной секции и несущих стальных колонн. Большое открытое пространство. Справа и слева стены уже укреплены, оконные рамы вставлены, а вот в дальнем конце помещения дела обстоят не столь безопасно: здесь еще нет ничего, кроме нескольких сцепленных между собою железных решеток и парочки ограждений.
- Крыша - вещь, конечно, небезопасная, - говорит Нортон, - зато вид отсюда сказочный!
Менеджер проекта собирается откомментировать, но тут звонит его мобильный. Он отвечает, слушает, кивает. Через секунду сигнализирует Нортону, что ему нужно вниз. Поворачивается к Джине и с извиняющимся видом разводит незанятой рукой. Затем, все так же с трубкой у уха, запрыгивает в лифт.
- Нравится? - спрашивает Нортон.
- Да, очень, просто… с ума сойти.
- Без слаженной команды в таких проектах - никуда. Но ты можешь по праву гордиться своим братом: он внес немалую лепту в создание всего этого.
Когда Джина поворачивается к Нортону, в ее глазах слезы.
- Я горжусь, - шепчет девушка.
Нортон протягивает ей руку, но Джина отстраняется. Она быстро берет себя в руки, достает из кармана салфетку и сморкается:
- Простите.
- Помилуй! - восклицает Нортон. - За что?
- Ну, просто… Не знаю. Скажите, пожалуйста, мм…
Она вытирает нос и медлит.
- Да?
- Мы говорили с вами… в четверг вечером.
- Говорили. - Нортон настораживается. - Было дело.
- И я хотела вас спросить…
- О чем же?
- Видите ли… дело в том, что… понимаете… мм… мне сложно поверить, что две эти смерти… никак друг с другом не связаны.
- Вот оно что!
- Да, вы же в курсе, чем занимался мой племянник?
Нортон кивает.
- В том-то и дело. Меня не покидает ощущение, что его убийство каким-то образом привело к смерти брата.
- Даже так! Теперь понятно. - Нортону слегка легчает. - На чем же основываются твои опасения? Ведь Нортон погиб в аварии, или я не прав?
- Вроде бы так, но… я не уверена. А спросить я хотела вас вот о чем. Только, пожалуйста, если вопрос покажется вам неуместным, сразу же скажите. И все-таки… как вы считаете: могла бандитская разборка быть как-то связана со строительным бизнесом: не знаю… с поставщиками… профсоюзами?..
Она чувствует, что рискует, пожалуй, даже больше, чем с Терри Стэком.
- Джина, - снисходительно отвечает Нортон без тени улыбки, - понимаю, что кино и телевидение создали определенный образ строительной индустрии, но, позволь заметить, в реальности все иначе. Сегодня этот бизнес жестко контролируется. Подрядчики по рукам и ногам повязаны правилами, директивами и прочей лабудой.
Джина кивает в такт его речи.
- Так что, - продолжает он, - твое предположение, оно…
Он оставляет фразу незаконченной.
Джина знай себе кивает.
- Послушай, - произносит он, - понимаю, что верить не хочется, но произошла авария. Ноэль устал, перенервничал. Ты же сама сказала. Помнишь?
- Помню.
- Расстроился из-за работы, сказала ты.
- Да.
Нортон чего-то от нее ждет. Что она разовьет эту тему? Похоже на то.
- Ну, - в итоге говорит девушка, - он сказал, что случилась какая-то история… засада… что-то по инженерной части… в детали он не вдавался, но…
- Теперь я понимаю. - Нортон взглядывает на пол. - С этим мы разобрались. Он говорил о крохотном препятствии, об эпизоде: таких на пути бесчисленное множество.
- В любом случае, - продолжает Джина, - меня больше настораживают слухи, будто он вел машину пьяный. Ноэль никогда бы не сел за…
- Джина, - твердо произносит Нортон, - я знаю только одно, и знаю наверняка. Понимаю, что с этим тоже будет нелегко смириться, и тем не менее: когда мы в тот вечер встретились в городе, он был уже хорош.
- Да, но…
- Полиция тоже подтвердила, что он превысил допустимый лимит.
- Но ведь…
Здесь она замолкает. Какой смысл? Ноэль даже близко не был пьяным, когда они разговаривали у дома Катерины. И что теперь делать? Обозвать Нортона лжецом? Идиотом? Обозвать сборищем дебилов полицию?
Через секунду ей приходит в голову новый вопрос:
- После встречи с вами Ноэль поехал к сестре, так?
Нортон кивает.
- А потом опять поехал в город. Сказал, что ему нужно кое-что забрать. Вы случайно не знаете, куда он мог поехать… или с кем собирался встретиться?
Нортон качает головой:
- Нет, к сожалению, без понятия.
Джина смотрит на него умоляюще.
- Я правда не знаю, - произносит он. - Но боюсь, куда бы он ни поехал, он вполне мог там…
- Выпить еще?
- Вот именно, - резюмирует Нортон и пожимает плечами.
Этот вердикт сбивает Джину с толку: что дальше? В животе у нее все ходуном ходит. Да и юбка с пиджаком не идеальный наряд для посещения крыш - ей холодно и зябко. Но она не сдается. Она указывает на дальнее недоделанное крыло сорок восьмого этажа и предлагает посмотреть, что там.
Нортон не против.
Они шагают долго и молча - через весь этаж. Чем ближе они подходят к южному торцу, тем шире открывается обзор. Они останавливаются в ярде от ограждения и замирают: под ними весь Дублин, обрамленный стрелами подъемных кранов. Вид настолько умопомрачительный, что Джина ахает. Весь город отсюда как на ладони: памятники, шпили, парки, площади, жилые кварталы, а посредине река как глубокая корявая рана, прорезающая тело города.
Джина пытается найти свой дом: он должен быть где-то там - на набережной. Потом вроде вычисляет Доланстаун. Он или не он? С ума сойти! Нереально. Волшебно! Район ее детства выглядит отсюда совершенно по-другому.
- Невероятно, - выдыхает она.
- Да, что есть, то есть. А ведь это только начало.
Джина оборачивается к нему:
- Начало чего?
- Начало большого дела, - отвечает Нортон. - Я хочу, чтобы за Ричмонд-Плазой на набережной появились и другие небоскребы. - Он обводит рукой всю территорию бывших доков. - Хочу, чтобы здесь все было застроено. Хочу, чтобы на атлантических берегах вырос новый Гонконг.
Джина кивает. Реагирует без лишних восторгов.
- Как минимум, - продолжает он, - это принесет нам новую волну американских инвестиций. Посмотри, что они сотворили с Шанхаем! Это же феноменально! Ноэль, кстати, присутствовал при китайском чуде - в конце девяностых.
- Да что вы!
- Да, он ездил туда в составе торговой делегации с Ларри Болджером… по-моему, как консультант или вроде того. Не важно. Он рассказывал, что сначала, глядя из Бунда, ты не видел ничего, кроме полей да отдельных складов. Потом картинка неожиданно заросла бамбуковыми строительными лесами и покрылась зеленой страховочной сеткой. И вдруг, не успел никто и глазом моргнуть, там выросли здания.
Джина что-то припоминает, но слабо. Чем она в то время занималась? Готовилась к защите диплома? Начинала работать? Сидела сутки напролет в офисе без окон, уткнувшись в экран компьютера? Точно чем-то из вышеперечисленного: в общем, Ноэля она в то время почти не видела.
- Или возьмем Дубай, - все больше распалялся Нортон, - почему бы нам не сотворить все то же самое здесь, ну почему, скажи?! И кстати, Ноэль видел эти перспективы, видел. Просто… - Тут он замирает и вдруг качает головой с каким-то даже ожесточением. - Просто, чтобы реализовывать проекты такого масштаба, одного видения мало; нужны еще, прости меня, железные яйца…
Джине кажется, Нортон уже говорит не о брате.
- …Чтобы ничто и никто на свете не могли бы тебе помешать…
Вдруг как гром среди ясного неба звучит барочная музыка. Нортон прерывается. Джина в легком шоке: до нее не сразу доходит, что это мобильник.
Нортон достает телефон и смотрит, кто звонит.
- Прости, - говорит он ей, приподнимая палец. - Я только… на секунду. - Он отворачивается, и Вивальди замолкает. - Ларри, в чем дело?
Джина тоже отворачивается. Она проходит несколько шагов и прислоняется к ограждению, которое едва доходит ей до талии. Смотрит вниз. Далеко-далеко по набережным снуют малюсенькие машинки.
Нортон разговаривает по телефону.
С Ларри Болджером?
- …Да, "Уилсон", это где-то на Мэдисон-авеню, дом то ли семьдесят один, то ли семьдесят два…
Джина даже не догадывалась, что брат так хорошо знал Ларри Болджера. И очень удивилась, увидев его на поминках. А сегодня выясняется, что они еще в девяностых вместе в Шанхай летали. Кто бы мог подумать?!
- И не забудь, он старик - навидался всякого…
Оказывается, в жизни Ноэля было полно вещей, о которых она даже не подозревала.
- Короче, встречайтесь, потом обсудим.
Джина разворачивается. Нортон убирает телефон.
- С кем вы разговаривали? - спрашивает она. - Случайно не с Ларри ли Болджером?
Нортон удивлен:
- И в самом деле с ним.
- Ясно.
- Он в аэропорту.
- Понятно.
- Летит в Штаты - за счет налогоплательщиков. С очередной торговой миссией.
Джина кивает. Потом говорит:
- Получается, они с Ноэлем были хорошо знакомы.
- Так и есть.
- Мистер Болджер рассказал мне в четверг, что они часто играли в покер? Это правда?
- Правда, только Ноэль все время обставлял беднягу Ларри. Обдирал его как липку. И этот человек имеет все шансы стать нашим будущим премьер-министром! Алкаш и игрок. Боже, помоги нам! - Он резко замолкает и внимательно смотрит на Джину. - Но я тебе этого не говорил… добро?
Джина быстро кивает, как будто уверяя его: "На сей счет не беспокойтесь".
- Ты уж прости меня, - продолжает Нортон. - Не суди строго. Ларри - мой добрый друг, я его знаю сто лет. Но что поделаешь, он не умеет справляться со своими страстями.
Джина кивает.
- Зато теперь он встал на стезю добродетели. Клянусь. И держится молодцом. Не пьет и… вообще ничего не делает. Почему мы вдруг заговорили о Ларри?
Джина не знает. Качает головой.
Нортон смотрит на часы:
- Ладно, Джина, у меня скоро следующая встреча, с риелторами, так что…
- О чем речь, - отзывается Джина.
Он делает шаг.
Джина чувствует: сейчас он уйдет, а вместе с ним еще одна зацепка. Если она настроена серьезно, нужно собраться и перейти к более решительным действиям.
- Послушайте… Пэдди, - произносит девушка, - вот вы работали с Ноэлем, общались с ним, во всяком случае периодически беседовали, так?
Нортон приостанавливается, едва заметно напрягается и оборачивается:
- Так.
Джина набирается смелости:
- Он когда-нибудь в разговорах упоминал… нашего племянника?
Нортон начинает расстраиваться:
- Джина, послушай…
- Или, может, Терри Стэка, или?..
- Никогда.
И тон его при этом меняется.
- Тогда, - произносит Джина, не сбавляя натиска, - я не знаю, но вдруг вам приходит в голову, зачем кому-то…
Нортон закатывает глаза:
- Кому-то - что?
- Зачем кому-то понадобилось его убивать?
- Джина, - Нортон уже откровенно не выдерживает, - ради всего святого! Это никому не понадобилось, и никто его не убивал. Он погиб в результате аварии.
Джина нервно сглатывает:
- Боюсь, мне сложно с этим согласиться.
Нортон делает несколько шагов в ее сторону:
- Ну, моя дорогая, рано или поздно все равно придется. Люди гибнут на дорогах каждый день.
Он подходит совсем близко и берет ее за руку. Держит крепко, при этом пристально смотрит ей в глаза. Джине неприятно, ей хотелось бы высвободиться. Но как это сделать? Чтобы вывинтить руку, придется обходить его сбоку.
Потому что назад отходить особо некуда.
Он еще сильнее сжимает ей кисть:
- Ты слышишь меня?
Джина не отводит взгляда.