Ситуация с Дермотом Флинном, конечно, неоднозначная. С одной стороны, вышла лажа; без нее было бы легче. Но с другой стороны, пользы от этой лажи больше, чем вреда. Считай, им повезло, что парень больше не маячит перед глазами.
Зато вторую ситуацию Нортон просто не в состоянии постичь. Марк Гриффин подкрадывается к Ларри Болджеру с кухонным ножом наизготове? Свободно разгуливает с ним, а потом дырявит людям ноги?
Это просто не укладывается в его голове.
В конце концов он успокаивается и сдержанно произносит:
- Значит, так, Флинну теперь не поможешь, но второго… тебе придется найти. Тебе придется его остановить.
- Остановить? Господи, Пэдди, я прямо не знаю. Это заходит слишком…
- Слишком что? Далеко, ты хотел сказать? А по чьей вине, позволь спросить?
Фитц не отвечает.
Они долго молчат. Мимо проходит пожилая парочка. Мужчина кивает двум джентльменам, сидящим на скамейке, и произносит приветственное "Добрый вечер".
Два джентльмена кивают в ответ.
- Ничего этого не случилось бы, - возвращается к беседе Нортон, - не облажайся вы с Ноэлем. Если бы прошло по плану, все только и обсуждали бы бандитские разборки и как там все запущено. И твоя Джина не задалбывала бы всех своими дебильными вопросами.
Фитц опять крякает, но молчит.
- Ладно, - продолжает Нортон. - Она звонила. Повтори, что именно она сказала?
Эта тема в некотором смысле даже более серьезная, чем Марк Гриффин. С ним все ясно: он расхристан, разнуздан. Ранен, слаб. С ним не будет проблем.
А с Джиной Рафферти?
Ой ли.
Она, видите ли, оставляет сообщения на автоответчике Марка Гриффина. Звонит на Харкорт-стрит. Беседует с журналистами.
Конечно, черт возьми, будут.
Фитц выдыхает.
- Так-с, - произносит он; чувствуется, что ему неохота продолжать. - Значит, она спросила, не могли бы они встретиться. Он спросил зачем. Она ответила, что у нее есть история. Он спросил, что за история. Она ответила, что не хочет вдаваться в подробности по телефону. На это он сказал, что у него много дел и что она не представляет себе, сколько таких звонков он получает в неделю. Для начала она должна закинуть ему хоть что-нибудь. Тогда она немного пораспространялась на тему двух Ноэлей. Поскольку на этой стадии она уже почти мямлила, по-моему, товарищ не сильно впечатлился.
- Она еще кого-нибудь упоминала? - спрашивает Нортон. - Терри Стэка? Ларри Болджера?
- Нет. Мне показалось, что она изо всех сил старалась… как это… сохранять бдительность.
- Понятно.
Нортон вздыхает. В груди вдруг становится тесно. Сказали, что этот налпрокс точно такой же, как наролет, но что-то непохоже: Нортон улавливает тончайшие вариации, незначительные оттенки.
- Ну и чем все закончилось?
- О’Дрисколл заявил, что, не имея веских доказательств, она лишь теряет время. Свое. И его. Твоя притихла. На этом все закончилось.
"Конечно нет", - размышляет Нортон. Он смотрит на часы.
- Нужно что-то предпринять, - произносит он. - Сегодня. Завтра уже будет поздно.
- Бог ты мой, Пэдди!
- Что?
- Я не знаю, просто… еще двоих…
- А разве у нас есть выбор, Фитц? - Он шепчет громко, отчаянно. - Ты мне скажи. Осталось всего ничего. Она задаст еще несколько гребаных вопросов не тому, кому надо, и нам кранты. Все может развалиться за одну секунду.
После долгой паузы Нортон произносит:
- Короче, Фитц, ситуация вышла из-под контроля. Я это понимаю. И часть вины лежит на мне. Это я тоже понимаю. Если ты разберешься с сегодняшней херней и покончишь с этим… я дам тебе миллион евро сверх того, что должен. На офшор. Никто не отследит.
Фитц разворачивается к Нортону. Присвистывает:
- Ты серьезно?
- Абсолютно.
- Хрена себе!
Нортон выжидающе разглядывает горизонт.
Фитц проводит рукой по волосам. В итоге произносит:
- Да. Можно.
- Мне не важно как, главное - результат. И сделай это сам, слышишь?
- Да.
- Никаких агентов, подрядчиков. Сам.
Фитц кивает.
Нортон долго молчит, потом говорит:
- Итак. Где она сейчас? В данный момент?
- Мм… дома. На квартире. Она там целый день проторчала.
Нортон встает. Сейчас темнее и прохладнее, чем когда он сел на скамейку. Город мерцает огнями по кромке залива.
Он смотрит на Фитца.
- Ну и, - произносит он, - какого хрена ты сидишь? Чего ждешь? Возвращайся туда. Паси ее. Может, она снова позвонит Гриффину. Может, он позвонит ей.
6
Без четверти восемь у Джины звонит мобильный. Она лежит на диване и смотрит "Сайнфедда". Одним глазом. Честно говоря, вообще не смотрит. Она отключает звук и переводит глаза на стол, на телефон. Смотрит и думает: а надо ли вставать с дивана, подходить? Нет настроения для общения с внешним миром.
Зачатки паники, наметившиеся с утра, сначала переросли в уныние, потом в оцепенение. После краткого, но унизительного разговора с журналистом она зашвырнула мобильный куда подальше и отправилась в спальню как была - в костюме. Прилегла.
Злость так и распирала ее.
Она уверена, что сделала все правильно.
Назови она побольше имен и объясни все подробнее он все равно остался бы при своем. Сказал бы: "Да, ясно, круто, а чем докажете?"
Потом, уже днем, она переоделась в джинсы и футболку. Приготовила кофе, села за стол и полезла в интернет, смутно надеясь найти… непонятно что. Прогуглила Би-си-эм и узнала все, что только возможно, о компании, в которой раньше работал брат. Перешла по ссылкам на сайты других инженерных контор. На одном из ресурсов Евросоюза прочитала официальный отчет по должностным преступлениям в корпорациях. Где-то еще нарыла статейку о недавно разразившемся в Греции скандале, связанном со взятками, шантажом и несколькими якобы случайными смертями. Наткнувшись на нее, Джина почувствовала приятный подъем, как будто рассчитывала найти в этой истории подтверждение своим догадкам. Но воодушевилась она ненадолго, потому что все это оказалось полной туфтой. Ничего не подтверждающей и ничем не подтвержденной. Не имеющей никакого отношения к реальности. Очередной интернет-прогон. В который может поверить только сумасшедший.
Теперь, по прошествии нескольких часов, она валяется на диване, ждет, когда замолкнет телефон, и думает: "Да-а, сумасшедшая - это как раз про меня". В результате, когда телефон действительно замолкает, она не выдерживает: отрывается от дивана, подходит к нему.
Пропущенный звонок. Неизвестный номер.
Она нажимает "Ответить". Стоит и ждет. Она и вправду безумна.
На том конце поднимают трубку:
- Джина?
Она сразу же узнает его голос.
- Марк?
- Да.
- Как ты? Где ты? Ты получил мое сообщение?
- Нет, я… сообщение?
- Я оставила тебе на автоответчике утром сообщение. У меня не было твоего мобильного.
- Я…
- Просто я хотела сказать… по-моему, я пошла по ложному следу, с Болджером. Просто как-то не складыва…
- Я хотел сегодня… его…
- Что?
- Во всяком случае, пытался. До дела не дошло.
- Что… его?!
Молчание.
- Марк?
- Я пытался его… убить.
- О господи!
- Я правда собирался это сделать, но… даже не…
Он останавливается, - видно, рассказ дается ему с трудом.
Джина разворачивается и смотрит на телеэкран. Будто ищет в нем помощи, надеется, что сейчас пойдет бегущая строка или экстренный выпуск новостей. Что угодно. А вместо этого видит, как Крамер врывается в квартиру Джерри.
Она опять отворачивается.
- Ты даже не что?
- У меня был нож, а я…
- О боже!
- Я его даже не вынул, я не смог, я просто стоял, смотрел на него и…
- Где это случилось?
Он рассказывает. У него дрожит голос. Он беспрестанно останавливается, хватает ртом воздух. Услышав про то, как он пырнул мужика ножом в ногу, Джина замирает.
- Господи боже мой! - восклицает она. - И что потом? Тебя ранили? У тебя такой голос, будто…
- Нет, - быстро отвечает он. - Все нормально. У меня… все хорошо.
- А по голосу не скажешь. Не верю. - Она ждет, но он не откликается. - Марк, мне кажется, тебе очень плохо. Ты словно ошалевший. Что с тобой? Где ты, в самом-то деле?
Он по-прежнему молчит.
- Марк?
- Понимаешь, - продолжает он, - я… я их наконец-то увидел. Впервые за… увидел их. Увидел, какие они были.
Джина прикрывает глаза.
- Кто они? - шепчет она.
- Моя семья. - Он молчит несколько секунд. - Я и теперь на них смотрю. Люси была такая маленькая, она…
- Марк?
- …Была совсем крошечная. Смешно, правда?.. Мне-то тогда казалось… что она… большая, что у нее большие руки, большие…
- Марк! - умоляет Джина.
- Что?
- Где ты?
Он объясняет. Но говорит, что не может сдвинуться с места. Боится двигаться. Прошла уже куча времени, может несколько часов. Он не знает. Сердце колотится так, будто сейчас взорвется. И еще его тошнит.
- Это… это внутренняя тревога, - успокаивает Джина, - психологическая травма, пост… мм… - Она сама не знает, что несет. - У тебя нервный шок. - Она делает паузу. - Марк, мне приехать?
- Да, - стонет он. - Нет. - И снова стонет. - А тебе не сложно?
Она записывает, как ехать. "Черривейл индастриал истейт" - от входа направо, на третьем повороте налево, восьмой бокс слева.
Номер сорок шесть.
Нортон ожидает Рэя Салливана в холле отеля "Времена года", и тут звонит мобильный. Салливан нежданно нагрянул по пути на конференцию в Вене и вздумал пообедать. Разумеется, Нортон изменил свои планы - он собирался в "Гейт" на премьеру новой трактовки Фрила. Но он так взволнован происходящим, что не вполне готов к полноценной высококалорийной дозе Салливана. Он бы с большим удовольствием посидел сейчас в темноте, позволил бы другим играть, а сам расслабился бы.
Он смотрит на экран. Фитц. Это хорошо. Наверное. Он надеется.
Он нажимает кнопку "Ответить", подносит телефон к уху:
- Да?
- Пэдди, слушай, я уже в тачке. Знаю, где твой пацан.
У Нортона отлегло от сердца. Что теперь? Хотя зачем ему знать, что теперь. Он оглядывает холл. Когда они стояли с Фитцем на парковке, обдуваемые ветром и готовые распрощаться, он сказал, что детали его не интересуют, только широкие мазки.
Время поджимает.
Он хочет, чтобы с этим было покончено.
- Пэдди? Ты тут?
- Да.
- Ладно. Перезвоню тебе позже.
- Давай. Отлично. Молодец.
Вот и все.
Нортон убирает телефон, поднимает глаза и видит, как Рэй Салливан выходит из лифта.
Джина надевает свитер и коричневую кожаную куртку. Пока ждет такси на улице, куртку приходится застегнуть. Дождь прошел, небо прояснилось, но похолодало.
Она стоит и умоляет такси приехать побыстрее. Она жутко нервничает.
Вертит головой туда-сюда, вздыхает, оборачивается.
Джина живет в типовом перестроенном доме на набережной. Здесь таких много. Вечерами в этом районе становится особенно уныло. В первых этажах все заперто, кроме разве что случайного "Спара", или пустого итальянского ресторана, или тематического паба при новой гостинице. Здешние улицы, отделяющие новые гостиницы от нового жилья, бездушны. Они лишены атмосферы, а поэтому неестественны, что, вероятно, отражает воззрения девелопера на "новое" городское жизнеустройство.
Джина до сих пор не может привыкнуть: какой же это город?
Подъезжает такси.
Водитель оказывается молчуном - удача. Но вместо того, чтобы продолжить маршрут, которым он прибыл - из города, - он направляется к платному мосту. И это логично. Просто Джина не была готова к такому неожиданному столкновению с Ричмонд-Плазой.
Как только они оставляют стройку позади и устремляются через город на запад, Джинины мысли переключаются на совершенно иные предметы. Во что она впряглась? Начиная с понедельника, они с Марком разговаривают: напряженно, остро, почти интимно. Очно или по телефону. Оставаясь при этом абсолютными незнакомцами. Как странно! Теперь она чувствует себя отчасти ответственной за него. Ведь если бы она не навела его на мысль о Ларри Болджере, он не стал бы…
Но нож…
Душа у нее уходит в пятки.
При встрече он показался ей слегка опасным. Выходит, она не ошиблась. Тогда же он показался ей ранимым.
Джина выглядывает в окно.
Мысли ее вскоре размываются, как и пейзаж за стеклом. Он начинает ровно стробоскопически помигивать бесконечной чередой самореплицирующихся пригородных домиков.
Через некоторое время Джина закрывает глаза - одуревшая и полная дурных предчувствий.
Lucy in the Sky…
Теперь он вспомнил. Отец частенько это повторял, а Люси страшно нравилось; она делала вид, что умеет летать… расставляла руки… разбегалась…
Может быть, в саду? Что на фотографии?
Марк меняет положение и корчится. Болит теперь сильно и постоянно; малейшее движение сопровождается дополнительным спазмом. Но ничего другого ему не остается: он должен двигаться. Потому что иначе Люси… Джина… не сможет войти, когда приедет.
Он уже давненько не вставал на ноги и не уверен, что у него получится. Марк опирается спиной о деревянный ящик и подтягивается вверх, дюйм за дюймом, боль за болью, каждая жгучая волна сильнее прежней.
Люси в небесах…
Забавно, но сейчас его сестре, если бы она была жива, было бы столько же, сколько Джине, и, вполне возможно, она была бы даже на нее слегка похожа.
Поднявшись на ноги, он осторожно перебирается, еле волочит ноги, ищет глазами, обо что бы опереться.
Он ослеплен прозрением. Только теперь, увидев свою семью, пусть даже на фотокарточках, увидев их лица, - только теперь он понял, от чего страдал всю жизнь. От одиночества. Он скучал по ним. Чему тут удивляться? Ему ведь было всего пять лет. И он был счастлив. Они были его миром, и он любил их так чисто, безоговорочно и примитивно, как могут только маленькие дети.
А потом однажды все исчезло.
Чему тут удивляться?
Он смотрит на дверь, и постепенно пульсация в сердце входит в ритм с пульсацией в боку, и каждый шаг, каждая секунда становятся чуточку более сносными.
Тут неожиданно выясняется, что охающий и крякающий Марк добрался. Он клацает щеколдой и приоткрывает дверь, впуская внутрь потоки холодного воздуха.
Зачем он позвонил Джине? Непонятно. Просто это единственное, что пришло ему на ум и было осуществимо. Единственное физическое действие, которое не прикончило бы его. Взять телефон и набрать номер: что может быть проще?
Он сделал это инстинктивно. Связался с единственным человеком, имеющим хоть какое-то представление о ситуации, с человеком, способным, например, почувствовать, насколько важны для него эти люди.
И потом, он подумал: вдруг появились какие-нибудь новости?
Он вроде бы перебил ее? Во время телефонного разговора? Вроде бы она собиралась что-то рассказать, а он встрял?
Интересно, что она собиралась рассказать?
Не отрываясь, он смотрит на дверь.
Страшно хочется в туалет. Так, что можно описаться. Привалившись к ящику, он даже подумал: может, не париться и пустить все на самотек? Какая, к черту, разница?
Но потом передумал: нет… придет же Джина.
Он тащится к офису. Добравшись, прижимается лбом к деревянной двери. Ему плохо, он ослаб. Он легко и с превеликим удовольствием рухнул бы прямо здесь на пол.
Но нет.
Он, как слепец, прощупывает стену и подобным макаром протискивается в крошечный туалет. Борется с молнией, и вот уже, слава яйцам, победа. Неожиданно, в самый разгар процесса, он слышит, как на улице захлопывается дверца автомобиля.
Он охает: наполовину от боли, наполовину от облегчения. Увидев, в каком он состоянии, Джина сразу же вызовет "скорую", и он не сможет остановить ее. Но это ладно… теперь уже, на этом этапе, ладно.
С небывалыми сложностями он застегивает ширинку и разворачивается.
Услышав, как закрывается входная дверь, Марк пытается выкрикнуть что-то типа: "Я здесь", "Я в туалете" или хотя бы просто: "Джина", но дальше губ звуки идти не желают. Во рту тотальная засуха.
Потом он слышит голос и замирает. А ведь это не Джина.
- Здравствуйте!
Голос-то мужской.
- Здравствуйте. Мистер Гриффин?
Мистер? Да кто же это?
Шаги по бетонному полу.
- Ау? Есть кто-нибудь?
Говорящий понемногу раздражается; Марку становится страшно. Он не двигается, просто подпирает стену, ждет.
В следующий раз голос раздается ближе: то ли в офисе, то ли в дверях, то ли рядом с дверями.
- Гриффин?
О мистере уже забыли.
Марк молчит.
Опять раздаются шаги, на этот раз по дереву: значит, вошел в офис.
Дверь в туалет открыта, поэтому Марку…
Вдруг воздух рассекает резкий звук. Рингтон мобильника - тема из популярного кинофильма. На мелодию накладывается вздох раздражения. Мобильник затихает.
- Да? - Молчит секунду, потом: - Его и след простыл. Я охреневаю! Его сраная тачка на месте, все в порядке, а он… не пойму. Пойду вокруг покосорылю. - Голос начинает отдаляться. - Слушай, я пойду. Твоя в любую минуту заявится. Позвони через полчасика, если я не проявлюсь, о’кей?
Опять шаги, опять по бетону - удаляются.
Его и след простыл? Твоя? В любую минуту?
Откуда ему все это известно?
Марк пытается нащупать в кармане пиджака мобильный; хочет позвонить Джине, предупредить ее… но, блин, его здесь нет. Телефон остался на полу рядом с ящиком.
Черт… что же он наделал!
И снова, прижимаясь спиной к стене, Марк соскальзывает на пол и приземляется рядом с унитазом.
Во-первых, не нужно было ей звонить. Похоже… похоже, этот чувак, кем бы он ни был, прослушивал…
А тот, сегодняшний, в институте: ему-то откуда стало известно, что Марк там будет?
Получается, они всю дорогу за ним следили, получается, у них… агенты, наблюдение - все…
Боль уже почти невыносима. Марк чувствует, как все дальше проваливается в темную пропасть. Но борется, опирается о стену, подтягивается вверх, отрывается от пола и снова встает.
Он не допустит этого.
Он не…
Оставаться на складе нельзя. Если дойдет до… он сдохнет.
Нужно выбраться, нужно поднять тревогу, нужно…
Наверх.