- …поэтому хотелось бы рассмотреть такой вариант, - объясняет Салливан. - Для текущей ситуации он представляется нам вполне логичным.
Салливан предлагает неожиданную модификацию холла здания, которое вскоре станет известно как Амкан-билдинг. Оптические турникеты с инфракрасными датчиками.
- По сути, это та же система контроля доступа, - продолжает он, - которую можно оснастить барьерами - металлическими кронштейнами или выдвижными секциями. Барьеры, конечно, не принципиальны, но они добавляют определенного, так сказать, психологического комфорта…
Нортон смотрит на Салливана и пытается настроиться.
- Не знаю, Рэй, - произносит он. - Ты, конечно, якорный арендатор, но там еще наберется по меньшей мере с десяток прочих. У меня нет уверенности, что все они согласятся с твоей оценкой уровня угрозы. Они однозначно не захотят нести расходы.
- Поверь, Пэдди, в долгосрочной перспективе это дерьмо окупится. Нужно-то всего ничего: экстренная линия, один смотрящий придурок - и ты в дамках. У нас после одиннадцатого сентября везде такие штуки устанавливают.
Определенный смысл в предложении Салливана имеется. К тому же эту фигню можно использовать как маркетинговый инструмент, способный проложить дорогу к сердцу зашуганных североамериканских инвесторов, воспринимающих здешний рынок как все более проблемную Европу. Он все видит, просто сейчас ему не до того.
Он снова смотрит на часы, на этот раз в открытую.
Когда этот черт наконец позвонит?
- Пэдди? - обращается к нему Салливан и наклоняется вперед. - С тобой все нормально?
- Да-да.
- Ты хотел бы сейчас быть не здесь и не со мной?
- Нет, ну что ты! Разумеется, нет.
Нортон переключается на содержимое тарелки - последний кусок морского черта с фенхелем.
Самому ему, что ли, Фитцу позвонить?
Джина возвращается на исходную позицию у деревянного ящика, и тут на нее накатывает бешеная усталость. Она смотрит на связанного мужчину. Понятно, что ему ужасно больно. Его запас адреналина уже, наверное, тоже иссяк.
- Ты влипла по самое не хочу, - произносит он через некоторое время. - Точно тебе говорю. Не делай хуже, чем есть.
Поскольку она не в настроении выслушивать подобные высказывания, Джина оглядывается, замечает что-то на полу, идет к погрузчику и подбирает это что-то. Держит за спиной, подходит к мужчине, садится на корточки и спрашивает:
- Где он?
- Отвали.
- Ты мне не скажешь?
- Нет.
- А на кого ты работаешь, скажешь?
- Нет.
- А кто убил моего брата? Нет? Нет? НЕТ?
- Нет, пошла на…
Стремительным движением она вытаскивает из-за спины промасленную скомканную тряпку и запихивает ему в рот. Пока он давится, она встает и отходит обратно к ящику.
Потом сидит и смотрит на часы.
Жаль, не попросила Стэка прихватить с собой валиум, или ксанакс, или что-то в этом роде. Сигарета бы тоже прокатила. Она, конечно, бросила курить, но в последнее время нередко мечтала о затяжке и каждый раз сопротивлялась. Сейчас она бы ни секунды не раздумывала.
А может, у него есть сигареты?
Она поднимается с ящика и снова подходит к мужчине.
Он видит, что она идет, и напрягается. Выпучивает глаза, бормочет что-то через тряпку. Боится, что она сейчас его ударит. Соблазн действительно велик, но сигарета влечет ее больше.
Она наклоняется, выставив руку перед собой. На всякий случай. Мужчина неожиданно дергается. У Джины сердце уходит в пятки.
Хотя чего бояться?
Рана выглядит кошмарно. Глубокая, грязная. И что ей делать? Ее сочувствие искренно, но неуместно. Не думает же она, что Терри Стэк начнет с того, что промоет рану теплой водой, бережно продезинфицирует и наложит бинт.
Стараясь не смотреть на мужчину, она лезет к нему в карман. Сначала извлекает оттуда мобильный и кладет его на пол рядом с собой. Потом пачку "Мейджора" и "Зиппо". Она бы предпочла что-нибудь помягче - в прошлой жизни она курила "Кэмел лайтс", - но на худой конец и "Мейджор" сойдет.
Она кладет сигареты и зажигалку в карман и смотрит на мобильный. Как же она раньше не подумала? А если он зазвонит?
Проклятье!
Инфаркт ей тогда гарантирован.
С телефоном она бредет по складу. Доходит до металлической двери, открывает ее, выходит на холодный воздух. Поднимает руку, зашвыривает его куда подальше. Слышит, как он приземляется в отдалении - где-то в другом конце подсвеченного двора.
Она разворачивается, шагает обратно.
Заходит в бокс, осматривает помещение.
Вроде никого больше нет.
На дальней стене еще одна дверь. Джина подходит, пытается открыть ее, но дверь не поддается. Не выпуская связанного мужика из виду, она подходит к двери офиса, заглядывает туда.
Здесь тоже пусто.
Возвращается на базу, к деревянному ящику, достает из кармана сигарету, прикуривает. У нее трясутся руки. Первая затяжка действует волшебно. Кто бы мог подумать? Мозговые химические процессы претерпевают кучу быстрых изменений, и настроение улучшается.
Но длится это удовольствие недолго.
Вторая затяжка и третья уже такие, как обычно. Сделав еще несколько, она переводит взгляд на часы.
Когда приедет Стэк? Через пять минут? Через десять?
И что потом?
Она докуривает сигарету, бросает на пол, давит ногой.
Достает пистолет и начинает его исследовать. Впервые в жизни она держит в руках оружие. Ощущения, надо сказать, странные. Интересно, он заряжен? Может выстрелить? Что нужно: просто нажать на спусковой крючок? А как насчет отдачи и отскока? Не факт, что она верно понимает значение этих слов. Хотя зачем это ей?
Если есть Терри Стэк.
Она кладет пистолет назад. Подходит к мужчине на полу.
Он еле-еле поворачивает голову и смотрит на нее.
- Послушай, - произносит Джина, - еще одна попытка, договорились?
Она останавливается и ждет его сигнала, но он только пялится.
- Ладно. Где он? Что ты с ним сделал?
Мужчина вроде бы что-то бормочет, но отвечает ли он на вопрос - вот вопрос. Она склоняется, вынимает у него изо рта тряпку.
- Где он?
- Подавись, тупая сука.
Джина снова встает.
- Видел, я сейчас звонила? - спрашивает она. - Знаешь кому?
- Другу, мать твою…
- Вот именно. О Терри Стэке слыхал?
Реакция непонятна, но видно, что он ошарашен.
- М-да, - кивает она. - Так я и думала.
Потом поднимает голову, потому что с улицы доносятся звуки.
Автомобиля.
- А вот и он, - произносит она и отворачивается.
Берет с ящика пушку, мобильник и фотографии, распихивает это все по карманам. Подходит к металлической двери, открывает ее, выглядывает во двор.
В нескольких ярдах от "сааба" паркуется фургон. Как по команде, открываются водительская и пассажирская дверцы; из машины выходят двое. Когда они подходят ближе, Джина видит: один несет что-то - портфель?
О боже, конечно, чемоданчик с инструментами.
Терри Стэк подходит к двери, улыбается:
- Джина, как ты? Рад, что позвонила. Ты умница, все сделала правильно.
Джина пожимает плечами. Ей холодно, она устала. Вдруг начинает казаться, что почва уходит из-под ног. Ей так сейчас хотелось бы заплакать, разрыдаться. Но нельзя - это слишком понравится Стэку. Он будет в полном восторге от представившейся возможности обнять ее и успокоить - тише, мол, тише, зая, ш-ш-ш, все хорошо.
Она отходит, придерживая дверь, пропускает их, показывает:
- Он там.
Терри Стэк держится щеголевато. Он в пальто. За ним шагает парень помоложе - в традиционной кенгурухе. Он-то и тащит ящик с инструментами.
Стэк обращается к Джине:
- Ты же программированием, по-моему, занимаешься. Вроде ты рассказывала. Извлечением данных?
Она кивает, но молчит.
- Так вот, я тоже неплохо извлекаю данные, поэтому, зая, не волнуйся, мы с этим разберемся.
Джине хочется все остановить, вернуть назад, но…
- Послушай, - говорит она, мне только нужно узнать…
- Я знаю, Джина, знаю. Ты мне сказала по телефону. Все нормально. Все под контролем.
Вздыхая, она следует за мужчинами туда, где лежит раненый.
Терри Стэк наклоняется и разглядывает его.
- Вот это да! - В его голосе чувствуется что-то близкое к радости. - Вот это удача! Ты только посмотри, кто это! - Он выпрямляется и потирает руки. - Фитц, мой стааренький цветочек, ну как жизнь, брателло?
Фитц.
Они его знают. Хорошо это или плохо?
Джина смотрит вниз и видит, что Фитц, как будто отвечая на ее вопрос, теперь не только извивается, но и дрожит. И только что обоссался.
Терри Стэк молниеносно дает ему пинка в живот. Джине становится дурно, она отворачивается.
- Открывай коробку, Шей, живее, - произносит Терри. - И посмотри, кстати, где тут ближайшая розетка.
Джина мотает головой и полузадушенным шепотом произносит:
- Я… я на улице постою.
Она почти бежит к металлической двери, открывает ее, выходит в холодный вечер.
Выцыганив у Нортона обещание подумать про оптические турникеты, Рэй Салливан переходит к шуткам о своем отце Дике Салливане. Как выясняется, легендарном рекламщике с Мэдисон-авеню. История гласит, что как-то в шестидесятых калифорнийский городишко решил по коммерческим соображениям сменить название и нанял для этих целей Салливана-старшего. А тот набросал идеи переименования на салфетке, сидя за ланчем с членами муниципалитета.
Но Нортон слыхом не слыхивал о старейшине рекламного бизнеса и слушает невнимательно.
К десерту Салливан-младший принимается за новую историю и заметно оживляется. Тут уже в ход пускаются жесты, озвучивание персонажей. Нортон с головой уходит в сливки и сахар. В какой-то момент он регистрирует затишье и поднимает глаза. Салливан выжидающе смотрит. Вскоре становится понятно, что, видимо, он задал вопрос.
Нортон может ответить только взглядом.
Потом он встает.
- Слушай, Рэй, - говорит он. - Извини. Прости меня. Мне надо на минутку выйти. Я… я вернусь.
Он проходит через ресторан. Проходит холл, шагает к выходу. По пути лезет в карман.
Затягиваясь, Джина слышит звук. Короткий, резкий, пронзительный. Она поднимает взгляд и замирает на несколько мгновений. Прислушивается.
Она надеется, что ошиблась. Ослышалась. Что звук долетел издалека и по дороге изрядно исказился.
Она опять закрывает глаза.
Или все-таки прямо у нее из-за спины только что раздался крик?
Она быстро отходит на середину двора. Ветер продувает ее насквозь. Прожекторы светят немилосердно.
Сигарета сейчас - спасение. Хотя в обычной ситуации после двух таких крепких она бы уже корячилась в обнимку с унитазом.
Вскоре Джине начинает казаться, что она здесь слишком заметна. Она переходит в другой конец двора. К ангарам большего размера. С более навороченными отгрузочными платформами, металлическими навесами и цементными скатами.
Она забивается в угол - под один из таких скатов. Тушит сигарету и сразу же начинает дрожать.
Сколько это еще продлится?
Она не знает. У нее в этих вещах никакого опыта. Она только знает, что дело начинает распутываться.
И, словно подтверждая ее мысли, раздается еще один странный звук.
Она прислушивается.
На этот раз точно не крик. К тому же он где-то рядом, не в противоположном конце двора.
И что же это?
Ветер меняется. Звук становится отчетливее.
Блин, это же рингтон.
Она опускает глаза и видит мобильный Фитца. Валяется в парочке ярдов от нее, играет мелодию из спагетти-вестерна - что-то из "Долларовой трилогии" с Клинтом Иствудом.
Джина закатывает глаза и подходит к крошечному предмету. Лампочка на обратной стороне подмигивает синим.
Она наклоняется за телефоном, и к голове приливает кровь. Джине кажется, она видит, что отобразилось на экране. Имя. У нее замирает сердце. Она встает и пытается успокоиться. Держит телефон и искоса поглядывает на него. Ищет и не может найти. Как старушка, потерявшая очки. И вдруг ей все становится ясно.
Кристально ясно.
Не только два слова на экране. Не только имя.
Все.
Он решает не оставлять сообщения. Зачем? Все равно на экране отобразится пропущенный вызов.
Он стоит под навесом, разглядывает лужайку перед отелем и умиротворенность пригородного Болсбриджа.
Почему Фитц не ответил?
Нортон сворачивает вправо, проходит несколько шагов по отутюженной тропинке.
Очень хочется верить, что Фитц просто занят: тщательно и скрупулезно выполняет задание.
Но интуиция подсказывает, что это не так.
Интуиция тревожно сосет под ложечкой.
Он смотрит на часы, и губы складываются в ругательство.
Проблема в том, что больше звонить некому. Остается только ждать.
Он разворачивается, идет обратно к навесу.
Звонит телефон.
Он замирает и думает: ну слава богу. Возится и, достав из кармана телефон, сразу видит, что это Мириам.
- Пропади ты! - восклицает он, причем настолько громко, что портье, дежурящий у входа, немного напрягается.
Он вылупился на экран; решает не отвечать. Они до сих пор не разговаривают при встречах, зачем же этот фарс по телефону? Если ему потребуется рецензия на новую постановку Фрила, он прочтет ее с утра в гребаной "Айриш таймс".
Нортон убирает телефон, спешит обратно в ресторан.
Джина стоит и взирает на бокс сорок шесть издали. Его неожиданно прорезает вертикальная полоска света. Открылась металлическая дверь: сначала только щель, потом вся целиком. На улицу выходит Терри Стэк, осматривается:
- Джина?
Она делает несколько шагов вперед:
- Я здесь.
Стэк замечает ее, идет к ней через двор. Его туфли цокают по бетонному покрытию. Он кутается в пальто, дрожит. Джина стоит, ждет. Она не может отойти от имени, увиденного на экране телефона.
Пэдди Нортон?
Как он убедил ее! Он так негодовал, так психовал. Ей показалось, ему тоже больно. Ей показалось, он тоже скорбит. Она тщетно пытается вспомнить хоть что-нибудь подозрительное. Но не может.
Стэк останавливается прямо перед ней.
- Так-то, - произносит он.
Джина смотрит на него, а сама витает где-то. Теперь она вспоминает. Вопросы, которые не задала. Вопросы, касающиеся Нортона и Ноэля. Они ведь выпивали в городе в тот вечер. Где? Во сколько? О чем говорили?
- Джина?
- Да.
- Кратко ввожу тебя в курс дела. Этот марамой - бывший член Ирландской национал-освободительной армии Мартин Фитцпатрик, республиканец…
- Республиканец-социалист?
- Социалист, мать его за ногу, милая, - говорит Стэк и смеется. - Владелец более двадцати квартир и частного охранного предприятия. "Хай кинг" называется. Они обслуживают стройплощадки, всякое такое.
- Стройплощадки?
- Да, в основном.
Джина кивает. Понимающе. В голове такая легкость, будто она в подпитии.
- Короче, - продолжает Стэк, - он организовал убийство Ноэля. Это мне удалось из него вытянуть. И твоего брата тоже он прикончил.
- О господи!
- Обоих. Уррод.
- Но как? Каким?..
- Тормоза. Что-то сделали с тормозами. Напоили и потом…
- Господи боже мой. - Ей не хватает воздуха. - За что?
- Этого я пока не знаю. Но узнаю. Дай нам еще немного времени.
- А Марк Гриффин? - спрашивает Джина почти шепотом.
- Этого я тоже пока не понял. Он держится, говорит, что не знает, где парень, что, когда он приехал, никого здесь не было. Но это хрень собачья. Мы вытянем из него, не боись. Тут важно выбрать правильный темп… и повышать…
Джина замирает.
- …Порог чувствительности, если ты меня понимаешь.
Конечно, в теории понимает. И хочет сказать ему "хватит"; хочет положить этому конец, хотя сама все затеяла. Но вместо этого произносит:
- Заставь его рассказать про Пэдди Нортона.
Стэк хмурится:
- Пэдди Нортона? Владельца "Винтерленд пропертиз"?
- Да.
- Это ж… это ж основной клиент "Хай кинг".
- Да, неудивительно, - произносит Джина, - думаю, скоро выяснится, что и на эту работенку заказ поступил от Нортона Че Гевары.
- Черт возьми! - восклицает Стэк. - Откуда такая уверенность?
Телефон лежит у Джины в кармане, но она не хочет отдавать его Стэку. Поэтому просто пропускает вопрос мимо ушей. Да и потом, это ж очевидно!
- Знаешь, - подумав, произносит она, - пусть он просто назовет причину, ладно? За что? Что такого сделал Ноэль, что его решили убить? - И добавляет после паузы: - Мой Ноэль. - Тут она чувствует, как к глазам подкрадывается тепло и сырость. Сейчас не время и не место. Она пристально смотрит на Стэка. - Можешь это сделать для меня?
- Конечно, зая. О чем речь.
Несколько секунд он смотрит на нее столь же пристально. Эти мгновения растягиваются в вечность, но Джина не отводит глаз и даже не мигает. Чувствует себя при этом нереально, оцепенело-эйфорично. Наверное, как в наркотиках.
- На сем и порешим, - в итоге произносит он. Потом, не на шутку оживившись, заверяет ее: - Я постараюсь как можно скорее. - Он смотрит на часы. - Ты здесь подождешь?
Она кивает.
- Хотя уже не важно. - Он щелкает языком, подмигивает. - Если что, дверь открыта. Милости просим.
Он разворачивается и возвращается к боксу сорок шесть. Джина провожает его взглядом до двери. Потом отходит в темноту и забивается в угол между рампой и зданием. Дрожь усиливается. Немного погодя она достает из кармана пачку "Мейджора", разглядывает ее и на фиг выбрасывает. С "Зиппо" проделывает то же самое. Потом достает мобильный Фитца: глаза б его не видели. Охота выкинуть, но ведь нельзя. А вдруг улики, явки, номера?
Остается им только жонглировать.
Пэдди Нортон.
Джина представляет его: плотный респектабельный мужчина в дорогом пальто. Маленькие голубые глазки, обвислые щеки, хилые пучки седеющих волос. Она даже вспоминает запах: одеколон, ментол, сигары. Запах денег. Потом переключается мыслями на Мартина Фитцпатрика. Бросает взгляд на бокс сорок шесть. Получал ли этот жирный кусок шакальего дерьма, бывший член Ирландской национал-освободительной армии, приказы напрямую от Нортона? Сам ли их выполнял?
Она опускает голову и закрывает глаза.
Если окажется, что да, а она подозревает, что так и окажется, если уже не оказалось… что произойдет тогда?
Здесь, сейчас?
Терри Стэк поклялся, что убийца молодого Ноэля за это заплатит. Неужели так и случится? По ее инициативе?
Ее резко начинает мутить.
Заставь его рассказать про…
Ты сделаешь это для меня?
О боже!
Чтобы не тошнило, она глубоко вдыхает и широко открывает глаза. И видит то, от чего ей становится еще хреновее. На тусклом экране телефона. Она нажимает кнопку, включает подсветку.
Пять пропущенных звонков.