Похоже, никому никогда нет дела до того, чего хочется ей. Тодд и дети воспринимают это как нечто само собой разумеющееся, но очень многие ее подруги находятся в точно таком же положении. Когда они вместе стоят перед школой в ожидании детей, или сталкиваются в супермаркете, или время от времени вместе пьют кофе, они частенько жалуются ей на своих супругов, которые, казалось бы, даже не догадываются, как много они каждый день работают дома, и на своих детей, воспринимающих как должное чистую глаженую одежду в шкафу и разогретую еду на столе.
И все же Фейс почти смирилась с этим. Страстно желая иметь мужа, который уделял бы ей и детям больше внимания, чем прогнозам погоды на уик-энд с точки зрения условий для гольфа, Фейс выбрала для себя роль матери-домоседки и любила думать о том, что от этого ее детям только лучше. Но она не подписывалась нести ответственность еще и за собственную мать. Она всегда считала - если задумывалась над этим, - что, когда настанет время, они с Констанс вместе возьмут на себя бремя заботы о матери. После смерти их отца мама смогла еще несколько лет прожить одна в доме под Вашингтоном, федеральный округ Колумбия, где прошло их с сестрой детство, но восемнадцать месяцев назад стало очевидно, что больше мама одна жить не может. Дом был продан, а маму перевезли в Нью-Джерси.
Однако, справедливости ради, Фейс должна была признать, что ее сестра согласилась направить средства от продажи дома на уход, требующийся их матери. Правда, все эти деньги в действительности ушли совсем на другое - на то, чтобы выручить Тодда после сумасбродных вложений в непонятный бизнес. А когда Фейс в конце концов пошла к Констанс и рассказала ей, что деньги пропали, та больше их не предлагала.
Фейс понимала, что для матери было лучше остаться в ее семье. В их доме, построенном в колониальном стиле, сразу за кухней имелась четвертая спальня с отдельной ванной комнатой. Когда агент по продаже недвижимости показывала им дом, она назвала это "комнатой для прислуги". Но за те шесть лет, которые они прожили здесь, прислуга там ни разу не появилась. В семье Хансенов прислугой была сама Фейс.
- Мама сейчас в своей комнате, Карен, и, вероятно, спит. Просто время от времени осторожно заглядывайте туда.
- Хорошо, миссис Хансен.
Фейс начала подниматься по лестнице в свою спальню, прикидывая, сколько времени ей нужно, чтобы одеться, при этом понимая, что краситься уже придется второпях, когда услышала, как мама зовет ее.
- Фейс! Фейс, иди сюда.
- Иду, мама. - Смиренно вздохнув, Фейс развернулась и пошла по ступенькам вниз. Она подумала о своей сестре. Уж у Констанс наверняка есть масса времени, чтобы выбрать и надеть сегодня один из десятков висящих у нее в гардеробе нарядов от лучших дизайнеров. Макияж будет нанесен мастерски, волосы подкрашены профессиональным стилистом и уложены ее персональным парикмахером. Она будет выглядеть счастливой, неотразимой и отдохнувшей, и мельчайшие детали ее внешности будут обсуждаться в газетах, журналах и на телевизионных шоу. В то время как Фейс будет выглядеть и чувствовать себя старомодной и плохо одетой.
Констанс не нужно планировать каждый свой шаг исходя из того, есть ли с кем оставить маму. Констанс не возит ее на прием к доктору, не заботится о том, чтобы у той было свежее постельное белье и приготовленная еда. Констанс не нужно помогать маме купаться или мыться после всех ее неприятностей. У Констанс нет мужа, которому периодически надоедает участвовать в их жизни и которого, несмотря на все мольбы Фейс уделять хоть какое-то внимание и ей, больше заботит покер с друзьями, чем состояние собственного брака.
Констанс никогда не была замужем, хотя Фейс знала, что у нее были связи со многими обеспеченными и интересными мужчинами. Фейс было известно об этом не потому, что сестра посвящала ее в свои дела, а потому, что она читала об этом в разделе светской хроники и видела фотографии в журналах. У Констанс была захватывающая жизнь, ею восхищались миллионы людей, она зарабатывала огромные деньги. Как бы изменилась жизнь Фейс, если бы эти средства были у нее!
Фейс ненавидела себя за эту зависть, но ничего не могла поделать. С каждой прошедшей неделей маме становилось все хуже, Тодд уделял жене все меньше внимания, а сама Фейс все полнела, чувствуя себя загнанной в угол и злясь на свою судьбу.
Глава 6
- Пейдж, позвони, пожалуйста, Бойду, - попросила Элиза, вернувшись с утреннего редакционного совещания - Выясни, не поедет ли Констанс на ленч вместе со мной.
Войдя в кабинет, Элиза подошла к большому окну и взглянула на расположенную внизу студию "Вечерних новостей". Открывающийся вид никогда ей не надоедал. У каждого из этих людей, сидящих за письменными столами, соединенных посредством телефонов, Интернета и спутниковой связи с сотнями сотрудников "КИ Ньюс" по всему миру, была своя особая роль в процессе выхода новостей в эфир.
- Элиза!
Она отвлеклась от своих мыслей и повернулась на голос Пейдж Ассистентка стояла в дверях.
- Бойд сказал, что Констанс очень благодарна за приглашение, но она должна встретить вас уже там.
- О'кей, спасибо, Пейдж. - Элиза села за свой стол.
- Знаете, о чем я подумала? - спросила Пейдж, но не стала дожидаться ответа от своего босса. - Я думаю, что Констанс хочет устроить свой собственный грандиозный выход - в одиночку. Она не желает делить с вами место в лучах юпитеров.
- Это не имеет значения, Пейдж. Все-таки это ее день, а не мой.
Пейдж пожала плечами и вышла, а Элиза взглянула на фотографию Дженни, стоящую в серебряной рамке у нее на столе. Снимок, сделанный в детском саду, как большинство детских фотографий, был невысокого качества, но именно поэтому он так нравился Элизе. Хотя воротник на рубашке Дженни был смят, а непослушные пряди волос выбились из-под удерживающей их ленты, глаза девочки, которой тогда было пять лет, сверкали, кривая улыбка открывала сияющие белизной детские зубки, красоту которых портила только темная дырка от одного выпавшего переднего зуба. Выражение лица Дженни на этом фото очень напоминало Элизе ее Джона.
Со дня смерти Джона прошло более шести лет, и Элиза иногда не могла поверить, что как-то пережила его потерю, вырастила их ребенка одна, без него, и сейчас самостоятельно воспитывает дочь. Джон сжульничал, уклонился, так никогда и не узнав свое дитя. А Дженни, маленькая девочка с улыбкой своего отца, продолжает жить, не получая папиной любви, которую тот, без сомнения, излил бы на нее в полной мере.
И в этой великой системе великих ценностей, желание Констанс Янг привлечь все внимание к себе не стоило и ломаного гроша.
Глава 7
Интересно, думал Бойд Айронс, почему, когда Констанс помыкала им по службе, в ее устах его имя всегда звучало как "бой"?
- Разыщи мне по телефону Лайнуса, Бой.
- Бой, выйди и возьми мне кофе со льдом.
- Мне тут выписали один рецепт, Бой. Ты не сбегаешь в аптеку?
Глядя на Констанс, стоящую возле его стола и просматривающую лавину сообщений, поступивших для нее сегодняшним утром, он был убежден, что она относится к нему, как к своему батраку, лакею, рабу. Как и положено бессердечному надсмотрщику, Констанс совершенно не видела людей в тех, кто работал на нее. Пока человек был у нее на побегушках, она нисколько не интересовалась его именем, рабочей загрузкой или личной жизнью.
Бойд слышал, что Констанс не всегда была такой. Народ, проработавший на "КИ Ньюс" много лет, говаривал, что когда-то она считалась вполне хорошим человеком. Но Бойду трудно было представить такое, потому что все тринадцать месяцев, которые он работал у нее ассистентом, она вела себя как настоящая мегера.
- Бой, я думаю, тебе нужно пойти в ресторан заранее и убедиться, что там все в порядке.
- Там в конце есть буква "д", - пробормотал себе под нос Бойд.
- Что ты сказал? - резко переспросила Констанс.
- Ничего.
Констанс снова опустила глаза, продолжая читать адресованные ей послания.
- Когда все соберутся, позвонишь мне, и я приеду.
- А вы не думаете, что вам было бы лучше с самого начала находиться там, чтобы встречать гостей? - спросил Бойд, стараясь говорить любезным тоном.
- Если бы я думала, что это было бы лучше, я бы так и поступила, - бросила она и, не обращая больше внимания на своего подчиненного, развернулась и ушла к себе в кабинет.
"Она хочет устроить грандиозный выход, - подумал Бойд, - и обратить все внимание исключительно на себя". Для Констанс не имело значения, что все приглашенные отправлялись на этот званый ленч только для того, чтобы почтить ее. Если она задержится, ей не придется вести короткие вежливые беседы, не нужно будет слишком напрягаться. Она сможет спрятаться в свой защитный кокон и при этом остаться в центре внимания.
Бойд понимал: он должен быть счастлив, что она не забирает его на канал "Дейбрейк" - "Рассвет" - вместе с собой. Он должен был бы испытывать облегчение. Сейчас он ненавидел ходить на работу. Констанс могла бесчувственно причинять ему боль, совершенно не думая, что говорит. Она была чрезвычайно эгоцентрична, хотела получать желаемое немедленно и абсолютно не беспокоилась о том, как ее требования сказываются на нем. И все же Бойд изо всех сил старался ей угодить.
Вначале, узнав о том, что она и не подумала пригласить его с собой на "Дейбрейк", он обиделся. Потом это его разозлило.
Он работал по двадцать четыре часа в сутки, жертвуя выходными и отпуском. Его возлюбленная, которой опостылели обманутые в последним момент надежды и отмененные планы, порвала с ним. Бойд уже год не мог нормально выспаться: он просыпался среди ночи и валялся без сна до рассвета, всем своим существом ощущая, как внутри прокручивается очередное унизительное замечание Констанс или какое-нибудь ее безрассудное требование. Доктор сказал, что у него начинается язва, а глядя в зеркало, он видел, что на голове у него стало заметно меньше волос, чем год назад.
Зазвонил телефон. Бойд вежливо ответил, поставил аппарат на паузу и связался со своим боссом.
- Стюарт Уитакер на линии два, Констанс.
Бойд услышал, как она раздраженно вздохнула.
- А этому что еще нужно? - резко спросила Констанс. - Неужели он до сих пор ничего не понял? Ну ладно, просто скажи ему, что я свяжусь с ним, как только смогу.
"Какого черта! - подумал Бойд. - Она все равно уходит, и я больше не буду работать на нее".
- Он уже десять раз звонил, Констанс. И я не собираюсь больше врать этому несчастному парню.
Он положил трубку и посмотрел на пульт многоканального телефона. Лампочка линии два перестала мигать, это означало, что Констанс ответила на звонок. Бойд встал из-за стола и вышел в коридор. Войдя в мужской туалет, он увидел перед умывальником Би Джея Д'Элиа, который мыл руки.
- Выходит, это ее последний день, так? - ухмыльнулся Би Джей. - Держу пари, что ты будешь скучать по ней.
- Это точно. Мало она ко мне придиралась. - Бойд взглянул на свое отражение в зеркале и изумленно покачал головой. - Я забирал ее вещи из химчистки, записывал ее на прием к врачу, кормил кошку и чистил ее чертов туалет всякий раз в выходные, когда Констанс уезжала в город. Я даже не знаю, зачем ей нужна эта самая кошка. Она совсем не уделяет ей внимания. С таким же успехом можно назвать это животное моим. - Бойд повернулся и взглянул на Би Джея. - Я записывал ее на разные благотворительные мероприятия, а потом врал за нее, когда ей приходило в голову от них отказаться. Я выслушивал ее жалобы на людей, с которыми она работает, на мужчин, с которыми она встречается, на родственников, на так называемых друзей. Я постоянно думаю о ней и пытаюсь ее защитить. Ради бога, я даже не сказал ей, что сегодня утром сюда звонил парень из компании, обслуживающей бассейны, и сообщил, что нашел мертвую собаку в ее загородном доме. Хотел оградить ее от этих неприятностей в последний день.
- Это скверно, - сказал Би Джей.
- Да, я просто сказал чистильщику бассейнов, чтобы он немедленно избавился от этого пса. Я пахал на Констанс Янг как лошадь, и что я получил взамен? Пощечину по роже и следующую стерву вроде нее, которая приходит на ее место в качестве нового босса.
- Ты поосторожней, браг.
- Ты понятия не имеешь, что такое работать на Констанс день ото дня.
Би Джей вытянул из ящика на стене бумажное полотенце.
- Ты прав, и я считаю, что мне повезло, - ответил он. - Но я понимаю твои чувства. Мне пришлось работать с ней над очень большим количеством сюжетов. Она может стать настоящим кошмаром. Она находила огрехи во всех материалах, которые я снимал, и в любом интервью, которое я брал. Констанс ни разу не бывала довольна. - Он швырнул смятое полотенце в корзину для мусора.
- А еще я слышал, что примадонной может стать Лорен Адамс, и теперь я стану ее мальчиком для битья. - Бойд застонал. - Еще одна бывшая королева красоты, ставшая телезвездой. Она наконец перестала непрерывно курить, поджигая новую сигарету от предыдущей, но зато теперь постоянно надувает пузыри из жвачки. Она точно сведет меня с ума. Чем я заслужил все это в прошлых жизнях?
- А почему ты не завяжешь с такой работой? - спросил Би Джей.
- Обязательно завяжу, как только найду что-нибудь другое, уж можешь мне поверить, - ответил Бойд. - Но до этого момента я застрял здесь. Нужно платить за аренду жилья, да к тому же это все-таки "КИ Ньюс". А я с детских лет хотел работать в отделе телевизионных новостей.
- А ребенком ты был… хм, минут десять назад?
- Я не так молод, как тебе кажется, - сказал Бойд.
- Тебе года двадцать три?
- Двадцать семь. Мне не сразу удалось найти здесь даже работу пажа.
- Ты прав, Бойд. Ты уже ветеран, - сказал Би Джеи, направляясь к выходу. - А я в свои тридцать четыре вообще ветхий старец.
* * *
Констанс поднесла трубку телефона к уху и, положив голову на спинку своего удобного эргономического офисного кресла, уставилась в потолок.
- Как ты могла, Констанс?
- Как я могла - что?
- Ты же обещала мне, что никогда не наденешь единорога на публике, ты обещала, что он будет на тебе только тогда, когда мы с тобой остаемся вдвоем наедине.
- О, Стюарт, не будь смешным. Мы с тобой больше никогда не будем оставаться наедине, так что если бы я выполнила свое обещание, то вообще больше никогда не смогла бы надеть амулет с единорогом, разве не так?
- Прошу тебя, дорогая, я хотел бы забрать его назад.
- Я никогда не считала тебя человеком, способным требовать свои подарки обратно.
- На самом деле он не был моим настолько, чтобы я мог отдать его тебе, Констанс.
- Что ты имеешь в виду?
- Когда ты восхищалась им в витрине экспозиции в Клойстерсе, я твердо решил, что он должен быть у тебя.
- Ну да, и еще ты сказал, что заказал для меня копию.
В трубке повисла тишина.
Констанс села прямо.
- Это было не так, Стюарт?
Он не ответил.
- Только не говори мне, что это подлинник - тот самый единорог из слоновой кости, которого король Артур подарил Гиневре. Не говори мне, что ты украл его!
- Я предпочитаю считать, что добыл его для своей возлюбленной. Героический поступок ради того, чтобы завоевать сердце своей дамы.
- Ты с ума сошел, Стюарт! Этот единорог должен быть центральным экспонатом приближающейся выставки в Клойстерсе. Ему цены нет!
- Да, моя дорогая, боюсь, что я действительно сошел с ума. Мне пятьдесят два года, но с тобой я веду себя словно влюбленный подросток. Я просыпаюсь утром с мыслями о тебе, думаю о тебе, когда вечером ложусь спать, в течение дня я каждую минуту помню о тебе. При всем том фуроре, который поднят вокруг тебя прессой, было совсем нетрудно отследить, чем ты сейчас занимаешься.
- Ты пугаешь меня, Стюарт. Рассуждаешь, как маньяк, охваченный навязчивой идеей преследования.
- Ох, Констанс, прости меня. Меньше всего мне хотелось бы пугать тебя. Ты - дама моего сердца, и единственное, чего я хочу, - это чтобы ты чувствовала себя в полной безопасности.
- Если бы ты на самом деле так думал, то не звонил бы мне постоянно, - с раздражением сказала Констанс - Давай будем помнить лишь хорошее о времени, проведенном вместе, и останемся друзьями.
- Разумеется, я хочу быть твоим другом, Констанс. Благородный рыцарь заверяет тебя в своей вечной преданности.
- Послушай, Стюарт, мне сейчас нужно уходить. У меня назначена встреча, а до этого нужно еще кое-что уладить.
- Я знаю, куда ты направляешься, Констанс. Сегодня в твою честь организован большой званый обед. Я читал об этом в газетах.
- Да, все верно.
- Я надеялся получить от тебя приглашение.
Констанс заерзала в своем кресле.
- Стюарт, это просто деловой ленч. Большинство людей, которые там будут, просто представители нашей индустрии, а не мои друзья.
- Ну хорошо, Констанс. Мне нужно поверить, что ты никогда не стала бы мне лгать. Но позволь все-таки еще раз попросить тебя: пожалуйста, отдай мне амулет обратно.
Констанс потрогала небольшую вырезанную из слоновой кости фигурку, которая висела на шелковом шнурке у нее на шее.
- О, Стюарт, я очень не хочу расставаться с ним. Этот единорог - мой талисман. Я постоянно надевала его на переговоры по поводу своей новой работы, и посмотри, какую удачу он мне принес.
Голос Стюарта взвился на целую октаву выше.
- Так хочешь сказать, что надевала его на люди не только сегодня утром?
- Не беспокойся. Никому и в голову бы не пришло, откуда он мог взяться.
- Боюсь, что ты слишком наивна, моя дорогая. Кто-то - кто угодно, - встречавший тебя лично или видевший по телевизору сегодня утром, обязательно узнает этот амулет.
- Ты слишком беспокоишься об этом, Стюарт, - сказала Констанс, хотя мысли ее уже понеслись вперед. Если кто-то действительно узнал этого похищенного единорога, она может сказать, что понятия не имела, будто эта вещь краденая, и просто указать на Стюарта. Но если она вернет его Стюарту, а потом амулет начнет искать кто-то, видевший его на ней, Стюарт, без сомнения, тут же заведет свои патетические речи о том, как он взял эту вещь, потому что именно она, Констанс, восхищалась ею, а он только хотел сделать ее счастливой; но потом она отдала амулет обратно, когда узнала, что он был украден. Копы решат, что Констанс должна была сообщить им об этом, а в прессе поднимется невообразимый крик - только держись. Такая антиреклама разозлит новых боссов: за те деньги, которые они платят, вокруг ее имени не должно быть никаких скандалов.