Прежде чем Гора успел что–либо сказать, мобильный уже отключился. Он положил телефон на стол и задумался. "Ну и хитрый же он, этот Вато Надарович. Расчетливый и предусмотрительный, словно дьявол. Все просчитал, как компьютер. Разработал такой шикарный план, учел все мелочи. Нашел отличное место, где можно спрятать мальчишку и гувернантку на несколько дней. А как он нам объяснял насчет следов, которые могут оставить мокрые ботинки на сухой земле или сухие на мокрой, если вдруг неожиданно пойдет дождь!.. И не забыл про отпечатки пальцев. Он приказал вылизать всю машину, прежде чем бросить ее. И не должно было оставаться никаких улик - ни окурков, ни оберток, ни пылинки…"
- Что сказал Вато Надарович? - спросил Лимон.
- Сказал, что позвонит завтра. Велел нам не распускаться и обслуживать наших гостей по высшему разряду. И чтобы ни–ни!
- "Ни–ни" - это что? Он боится, мы им что–нибудь сделаем? - с кислой миной процедил Лимон, пребывающий в дурном расположении духа.
- Наверняка он наслышан о твоей репутации, - ответил с усмешкой Гора. - Ведь это Вато Надарович, а он знает все!
Лимон промолчал. Гора конечно прав. Вато Надарович действительно знает все. А уж их биографии он изучил досконально, прежде чем пригласить на эту работу. Лимон хорошо помнил единственную встречу с ним у Папы Карло, который подрядил их на это дельце. Папа Карло был хозяином небольшого ресторана, в который частенько заглядывал Лимон с приятелями. Бывал там, правда несколько реже, и Гора. Еда простая, без изысков, но вкусная. Не любил Лимон все эти суши–бары да пиццерии. Где–то он слышал, что вся рыба заражена паразитами. Съешь, а потом от глистов не избавишься. Нет, Лимон - не такой обжора, как Гора, но вкусную еду он тоже любил.
Папой Карло называли Дмитрия Федоровича Силантьева. Никто толком не знал, почему он назвал свой ресторан "Пиноккио": блюда итальянской кухни у него в меню начисто отсутствовали, но на одной из стен знакомый художник нарисовал гигантский очаг, в котором пламя лизало котелок с варевом. Очаг и котелок были словно настоящие, только очень большие. К тому же свой кабинет Дмитрий Федорович называл каморкой. Помещение действительно было небольшое, в нем с трудом уместились письменный стол, шкаф, сейф и диван, на котором Папа Карло иногда отдыхал с официантками, которых приглашал к себе в каморку на чашку чая. Если девушка отказывалась с ним "выпить чайку", то ее на следующий же день увольняли. Правда, Дмитрий Федорович своих девушек, которых всех без разбору называл Мальвинами, не обижал, зарплату они получали высокую, во всяком случае в полтора раза выше, чем в "Суши–баре у Вахтанга", расположенном напротив ресторана Папы Карло.
Дмитрий Федорович был мужик солидный, со связями. Лимон слышал, что он когда–то занимался проведением выборов и с той поры знаком со многими важными особами. Он любил рассуждать о политике, о курсе доллара, о росте цен на нефть. Словом, авторитетный человек. Как–то вечером в своем ресторане он и сделал Лимону и Горе очень серьезное предложение.
До этого они не однажды выполняли его поручения, и Папа Карло всегда с ними честно расплачивался. А в тот раз он рассказал о своем давнем друге Вато Надаровиче, очень влиятельном человеке. У него, говорил Папа Карло, есть потрясающий план, и если все сложится хорошо, то они до скончания дней смогут жить припеваючи, в полном достатке, не беспокоясь о своем будущем и будущем своих детей тоже. Папа Карло долго им расписывал, какой выдающийся человек Вато Надарович.
Первая и единственная встреча с ним состоялась в полутемной каморке Папы Карло. Верхний свет был погашен, и каморку освещала только настольная лампа, свет от которой падал так, что лицо Вато Надаровича все время оставалось в тени.
Говорил он долго и очень нудно. Его монотонный голос, лишенный каких бы то ни было чувств, походил на речь автомата. И все это время они видели лишь его силуэт на фоне окна. Больше Лимон и Гора с ним никогда не встречались, и все свои приказания он отдавал через Папу Карло, игравшего роль связующего звена. А незадолго до похищения тот передал им мобильный телефон, по которому они могли связаться с боссом напрямую.
- Как ты думаешь, Вато Надарович - кто он такой? - спросил Лимон.
- Откуда мне знать! - пожал плечами здоровяк. - Однако сдается мне, что он важная шишка. Может быть, из политиков. Впрочем, я бы не удивился, если бы оказалось, что он - мент, причем высокого ранга.
- Но зачем политику или менту ввязываться в такое грязное дело? Что–то я сомневаюсь.
Гора громко рассмеялся:
- Ты сомневаешься? А по–моему, два миллиона евро - это очень неплохие бабки. Ради них стоит рискнуть и очень большому бугру. У нас за две тысячи рублей человека могут порешить, а уж за два миллиона евро и подавно!
- Особенно если учесть, что он, по сути, ничем не рискует, - с горечью заметил Лимон. - Если у нас все сорвется, в тюрягу загремим мы, а не он. Этот хорек сидит в своей норе и ждет, когда денежки сами ему в руки упадут. Причем у него окажется львиная доля. Если мы проколемся, то он просто заляжет на дно, и ни одна сволочь его ни в чем не заподозрит.
- Не надо завидовать, Лимончик, - миролюбиво проговорил Гора. - В конце концов, он же все это придумал. Я уж не говорю о тех двух штуках евро, которые он выдал нам в счет нашей доли.
Лимон зло усмехнулся:
- Нищенская подачка! Не надейся, что он будет нам с тобой в тюрягу передачи носить, если мы обломаемся.
- Слушай, не надо каркать раньше времени! - рассердился Гора. - Пока все идет как по маслу. Никаких срывов нет, и, я надеюсь, не предвидится. Главное, нам не отступать от плана и четко выполнять все инструкции. Еще три дня - и мы с тобой рванем в Грецию или Турцию, а там солнце, море и много вкусной жратвы.
- А также девочки! - ухмыльнулся Лимон и откинулся на подушки. Потом он вновь взял журнал и принялся разглядывать фотографии голых девиц.
Майор Киноша взглянул на часы. Было без четверти два.
- Техники готовы? - спросил он у Викеши.
Тот кивнул.
Возле телефонного аппарата стоял ноутбук. Один из техников, с наушниками на голове, сосредоточенно вглядывался в экран, а его руки порхали по клавишам.
- Как вы думаете, куда они увезли моего сына? - спросила Киношу не находившая себе места Алла Владимировна.
- К сожалению, у меня нет данных для каких–либо предположений, - ответил майор.
Все это время он украдкой наблюдал за женой банкира. Его беспокоило ее состояние: она была слишком возбуждена. Еще немного, и она не выдержит. Тогда дело наверняка закончится нервным срывом. Самое лучшее, что можно было бы сейчас сделать, это дать ей снотворное и уложить в постель.
- Алла Владимировна, вам следовало бы прилечь и немного отдохнуть, - посоветовал майор.
От этого замечания она едва не взорвалась.
- Отдохнуть?! О чем вы говорите, майор?! Как я могу отдыхать, когда мой сын… мой маленький мальчик… в руках этих злодеев? Может быть, ему сейчас угрожает опасность! - Она разразилась истерическими рыданиями.
Банкир подошел и положил руку ей на плечо.
- Дорогая, постарайся успокоиться. Будь благоразумна и наберись терпения. Мы выручим его. Павлик обязательно вернется. Я обещаю тебе это.
- Боже мой, как он, должно быть, напуган случившимся, - простонала Алла Владимировна. - Он такой слабенький… Такой впечатлительный…
- Но ведь он не один, с ним Пульхерия Афанасьевна, - сказал Александр Николаевич.
- Несчастная женщина! Ты думаешь, она сможет его защитить?
- Я в этом совершенно не сомневаюсь. Консуэла Аркадьевна поручилась за нее…
В это время зазвонил телефон. Киноша сделал знак, чтобы все замолчали.
- Александр Николаевич, включите спикерфон.
- Алло! - произнес банкир, стараясь говорить спокойно.
Голос говорившего был сильно искажен. Даже не было понятно, кто это говорит: мужчина или женщина.
"Прогресс не стоит на месте. То, что было раньше на вооружении спецслужб, сейчас может приобрести любой бандит совершенно спокойно на радиорынке", - подумал Киноша.
- Господин Арсеньев? - спросил голос, лишенный интонаций, тембра, пола и возраста.
- Да.
- Вы получили мое письмо и посылку?
- Да. Что с моим сыном?
- Не волнуйтесь, пожалуйста, с ним и гувернанткой все в порядке. Вы не сообщали о похищении в милицию?
- Нет.
- И правильно сделали. Никаких контактов с милицией. Мы следим за вами. Как только мы заметим что–нибудь подозрительное, обещаю вам, что вы больше не увидите своего сына и его гувернантку. Если вы будете выполнять все наши требования, то сразу после получения выкупа, мы отпустим вашего сына и женщину.
- Сколько вы хотите?
- Два миллиона евро подержанными пятисотками. Никаких номеров подряд…
- Мне понадобится на это время…
- Мы знаем и не торопим вас. Мы предоставляем вам сорок восемь часов, чтобы вы смогли собрать данную сумму. Полагаю, что это достаточный срок. Ровно через сорок восемь часов я позвоню вам.
- Я могу не успеть…
- Не надо торговаться. Вы успеете, - прервал Александра Николаевича неизвестный. - Для банкира вашего ранга это не слишком сложная проблема. Итак, два миллиона старыми купюрами по пятьсот евро. Не вздумайте связаться с милицией.
- Скажите… - начал Арсеньев, но преступник уже разъединился. Смертельно бледный банкир растерянно оглядел присутствующих и в изнеможении буквально рухнул на диван. - Ну? Что вы скажете? - спросил он растерянно у Киноши.
Майор ничего не ответил. По его знаку техник включил запись разговора. Киноша с напряженным вниманием вслушивался в каждое слово. Он пытался представить себе похитителя. Его мозг отмечал лексический набор неизвестного, его манеру построения фраз и выражений. Несомненно, что говорил человек образованный, умеющий излагать свои мысли, вряд ли это был узколобый, малоразвитый уголовник. Хотя в нынешнее время среди криминальных элементов тоже попадаются лица, получившие престижное образование.
Когда запись кончилась, майор еще некоторое время сидел молча, а потом спросил:
- Александр Николаевич, вам удастся за двое суток собрать два миллиона евро?
- Думаю, что к концу дня такая сумма у меня уже будет.
- А вот торопиться не стоит. Пока нет необходимости бежать впереди паровоза. Нам даны сорок восемь часов, вот и будем их использовать.
- Скажите, майор, что вы теперь собираетесь делать? - спросила Алла Владимировна, смотря на Киношу покрасневшими от слез глазами.
- Работать. И постараться ничем не обнаружить себя. Похитители не должны заподозрить, что мы подключились к данному делу. Ведь от этого зависит безопасность вашего сына.
- А запись? Она вам чем–нибудь поможет? - поинтересовался Александр Николаевич.
- Если честно, то не знаю, - после некоторого раздумья сказал Киноша. - Голос обезличен. Мы даже не можем предположить, мужчина это или женщина. Слово за нашими экспертами, но вряд ли они смогут сказать мне больше, чем я уже знаю. - Майор встал и направился к двери. Викеша собрался за ним следом, но Игорь жестом остановил напарника. - Викентий Романович, вы будете находиться здесь. Как только произойдет что–нибудь новое, сразу же известите меня. Я буду в своем кабинете.
Викеша радостно кивнул.
- Будет сделано, мон женераль! - сказал он с французским прононсом.
Киноша понимал, чему радуется его друг: остаться рядом с такой женщиной, как Алла Владимировна, а если представится случай, даже утешить ее - для Викеши было нежданным подарком судьбы. Если нет возможности съесть лакомый кусочек, так хоть поглазеть на него.
Майор задержался возле жены банкира и с участием взглянул в ее прекрасные фиалковые глаза.
- Алла Владимировна, последуйте моему совету. Идите, выпейте снотворное и поспите немного. До послезавтра ничего не произойдет. А вам просто необходимо отдохнуть. На сегодняшний момент - это лучшее, что вы можете сделать.
Женщина глубоко вздохнула, встала и направилась в свою комнату. Киноша оглянулся на друга и поймал на себе его испепеляющий взгляд. Игорь усмехнулся и вышел из комнаты.
Глава 8,
в которой Пуля ссорится с Лимоном, а Киноша переживает за нее и мальчика
Несмотря на пережитые волнения, я не заметила, как задремала. Павлик, пока я спала, сидел тихо и не мешал мне. Все, что с нами произошло в парке, повторилось в моем сне, только в более зловещем варианте. Я знала, что нас собираются похитить, но ничего не могла поделать. Нас окружала целая толпа огромных собак и цыплят, они образовали вокруг меня и Павлика большое кольцо, Которое неумолимо сжималось. Звери выглядели отнюдь не безобидно. Их звериные оскалы приводили меня в ужас.
Когда я открыла глаза, то с облегчением вздохнула: какое счастье, что это был всего лишь сон. Но, увидев Павлика, с карандашом в руках отгадывающего кроссворд, осознала, что мой сон оказался не так уж далек от действительности. Тоска сдавила мое сердце. Мне захотелось плакать, но я не разрешила себе расслабиться. Я должна держать себя в руках, чтобы не напугать мальчика.
На улице было еще светло, хотя время двигалось к вечеру. В животе у меня заурчало: утром я выпила только чашку кофе и съела небольшой бутерброд. Я села на кровати и заметила на тумбочке возле нее расческу. Меня удивила предусмотрительность похитителей. Они позаботились даже о такой мелочи…
Павлик, увидев, что я проснулась, спрыгнул с кровати и присел со мной рядом.
- Пуля, сколько тебе лет, если не секрет?
- От тебя у меня секретов нет, малыш. Много!
- Говоришь, что секретов нет, а сама не ответила, - улыбнулся мальчик.
- Я в таком возрасте, когда дни рождения встречаешь, скорее, с грустью, чем с радостью.
- А с какого возраста ты стала отмечать дни рождения с грустью?
- Как только осознала, что наша жизнь - конечна. - И, предупреждая следующий вопрос любознательного мальчика, я сказала: - А поняла я это очень рано, когда была чуть постарше тебя.
- Я о таких вещах еще не думал, - произнес задумчиво Павлик, - но, если учесть, что с нами произошло, мне об этом уже пора поразмышлять.
- Когда вся эта бодяга закончится, тогда и поразмыслишь, - улыбнулась я, - а сейчас давай думать о чем–нибудь хорошем.
- Ты считаешь, что все закончится хорошо? - вдруг спросил мальчик. От тона, каким он это сказал, мое сердце тоскливо сжалось.
- Не спорю, наше положение сложное, но давай все–таки надеяться на лучшее.
- Я бы рад, но мне не дает покоя одна мысль, - тихо сказал Павлик.
- Какая?
- Почему они сняли с себя маски? Мы ведь увидели их лица и стали опасными свидетелями.
Я с удивлением посмотрела на мальчика: я не ожидала от него такого "взрослого" вопроса и теперь решила, что с ним стоит разговаривать как с равным.
- Ты тоже об этом подумал? - Я прошептала ему почти в самое ухо: - У меня сложилось впечатление, что эти цыпленок и щенок - всего лишь пешки в чьей–то игре. А раз они пешки, то мы можем попытаться склонить их на свою сторону.
- А почему ты говоришь шепотом?
- Нас могут подслушивать. Правда, я в этом не совсем уверена, но береженого Бог бережет.
- Пуля, а как же мы склоним их на нашу сторону?
- Станем действовать по обстоятельствам. Не будем с ними ссориться…
В этот момент послышался звук шагов, и дверь нашего узилища открылась. Сначала показались кроссовки с развязанными шнурками, а затем появился бандит, который во время похищения был переодет собакой. В руках он держал пластиковую бутылку с сидром и два стакана. Кривая ухмылка придавала его лицу со шрамом еще более зловещий вид.
- Привет, цыпочки! Мне пришло в голову, что мой визит вежливости и капелька выпивки вам не повредят.
- Благодарю покорно. Но я не употребляю алкоголя, а тем более не позволю вам дать его ребенку.
- Ну разве ж это алкоголь? Газированный яблочный напиток. Всего пару глотков, и ваше настроение сразу улучшится.
- У нас и так отличное настроение. А это не яблочный напиток, а отвратительное пойло, которым вы добровольно разрушаете свою печень, - сказала я назидательно и прижала мальчика к себе.
Похититель, не дожидаясь приглашения, бесцеремонно уселся на кровать рядом со мною, привалился к стене и стал с наглым видом рассматривать меня сзади.
- Можешь не бояться за мою печень. Она у меня железная.
- Мужчина, вы что–то путаете. Железными могут быть мускулы или хватка, но не печень. Этот напиток, который вы нам столь любезно предлагаете, действует на всех одинаково вредно. Вы исключением не являетесь. Пожалейте свое здоровье.
- Какая ты добрая. О моем здоровье беспокоишься. Молодец! - похвалил меня бандит. И, немного подумав, добавил: - А ты - храбрая! Я люблю храбрых женщин с мозгами в голове. Мозги и попка - вот что самое главное для женщин. А ты - потрясная телка. Я таких, как ты, никогда не встречал. - Он набулькал полный стакан сидра и залпом опрокинул его себе в рот. Потом налил еще и протянул стакан мне: - Глотни! Тебе понравится. Заборная штука!
- Мужчина, наверное, будет лучше, если я сразу скажу, что ваши пристрастия меня совершенно не интересуют, - как можно холоднее сказала я.
- Я - не мужчина, я - Лимон! - с гордостью заявил он, и еще целый стакан сидра исчез в его глотке.
- Простите, я не заметила, что вы - цитрусовое дерево, - не удержавшись, рассмеялась я.
- Я не дерево лимон, - сказал он начинающим заплетаться языком. - Это моя кличка - Лимон.
- Вы, я вижу, большой фанат Джанни Родари и его книжки "Приключения Чипполино", но мне кажется, что вам больше подошла бы кличка Крутой Перец или Могучий Огурец.
- Издеваешься? - пьяно ухмыльнулся он. - Думаю, что скоро ты изменишь свое мнение обо мне, попробовав моего перца или огурца. Вот увидишь, все этим и закончится. Обещаю: ты не пожалеешь! Еще ни одна телка на меня не жаловалась!
Он, положив стаканы на кровать, погладил меня освободившейся рукой по спине, не решаясь прикоснуться ниже, но я чувствовала, что ему этого очень хочется, потому мы с Павликом встали и пересели на соседнюю кровать.
- Эй, вы! - крикнул мальчик. - Оставьте нас в покое! И уберите свои грязные лапы от нее подальше.
Малыш вскочил и встал передо мною, пытаясь закрыть меня своим хрупким телом.
Лимон прищурился и с ненавистью посмотрел на Павлика:
- Заткнись, щенок! Я еще не трогал тебя! Но у меня есть парочка знакомых, которые не отказались бы от такого славного маленького мальчика. - Лимон нагло ухмыльнулся и, сжав в кулак большую поросшую темными волосами руку, с силой ударил им по одеялу.
- Слушайте вы, грейпфрут, прекратите говорить ребенку гадости. - Меня всю аж передернуло от отвращения к этому подонку.
- Я - не грейпфрут, я - Лимон, - с гордостью произнес бандит и, презрительно усмехнувшись, добавил: - Чихал я на твои запреты, ясно? - Он поднялся с кровати и подошел ко мне. - Пусть этот сопляк о себе слишком много не воображает. Думает, что если у его папаши денег навалом, то ему все позволено?!
- Лимон! - послышался сердитый голос его напарника. - Иди сюда.