- Ты сказала "давай"? Потому что мне показалось, будто я слышал слово "давай".
Она рассмеялась и крутанула кресло, в котором он сидел. Краем глаза Ники заметила Каньеро, который стоял посреди комнаты белый как мел. Улыбка сползла с ее лица.
- В чем дело, Мигель?
Детектив ответил ей так тихо, что она не услышала бы его слов, если бы в комнате не воцарилось гробовое молчание.
- Капитан Монтроз… Погиб.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Квартал оцепили детективы из отдела специальных расследований. Рук, неплохо относившийся к Монтрозу и понимавший, как много капитан значил для Никки, хотел поехать с ней для моральной поддержки, но она отказалась. Она знала правила: на место преступления допускались только люди, имевшие непосредственное отношение к расследованию. И оказалась права: даже они с Тараканами были вынуждены припарковаться далеко от желтой ленты и дальше идти пешком; обочина рядом с местом преступления была вплотную забита машинами. Когда Никки проходила мимо журналистов, кто-то выкрикнул ее имя, но она продолжила идти вперед, не оборачиваясь. Среди них была и Там Швайда - она прыгала из стороны в сторону за желтой лентой, расталкивая плечами других репортеров и отчаянно умоляя сказать хоть пару слов.
Снег с дождем временно прекратился, но по вечернему небу по-прежнему ползли тяжелые низкие облака. Под ногами хрустела соль. Трое детективов молча шагали по 85-й, навстречу синим огням полицейских машин и "скорой помощи", стоявших перед домом священника церкви Невинно Убиенных Младенцев.
Никки узнала следователей в костюмах, допрашивавших ее у замка. Они ее заметили, кивнули и продолжили заниматься своими делами. Хит никогда прежде не видела этих людей, и вот они снова встретились на ее пути - уже во второй раз за день.
"Краун виктория" Монтроза была припаркована у пожарного гидранта и окружена переносными барьерами из белых пластиковых полотнищ, натянутых на алюминиевые рамы. Никки остановилась на тротуаре в двух метрах от машины, не зная, хватит ли у нее сил подойти ближе и заглянуть в салон.
- Если хочешь, мы сами сходим и посмотрим, - предложил Каньеро.
Повернувшись к нему, она угадала глубокую печаль под бесстрастной маской полицейского. Губы его напарника Таррелла, стоявшего рядом, побелели оттого, что он все это время с силой сжимал их.
Никки сделала то, что ей не раз приходилось делать за свою карьеру полицейского: она надела броню. Как будто внутри у нее находился неведомый для окружающих рычаг, нажимая на который она наглухо запечатывала чувствительную часть души, подобно тому, как в музее при пожаре опускают железные двери. Ей требовалось лишь несколько секунд, глубокий вдох, чтобы отдать дань уважения убитому, которого ей предстояло увидеть, - и она была готова. Детектив Хит произнесла:
- Пошли.
И вошла на место преступления.
Первым, что бросилось ей в глаза, был пятисантиметровый слой смерзшегося мокрого снега, покрывавшего крышу машины; Хит обратила на это внимание потому, что над водительским сиденьем виднелось круглое чистое пятно размером с DVD-диск. Встав на цыпочки, Никки разглядела углубление и дыру - выходное отверстие пули. Хит наклонилась немного вперед, чтобы заглянуть в салон через заднее стекло, однако это было все равно что смотреть сквозь дверь душевой кабины. В этот момент фотограф-криминалист сделал очередной снимок в салоне, и она увидела картину из фильма ужасов: обмякшее тело на переднем сиденье.
- Один выстрел в голову, - произнес знакомый голос.
Никки выпрямилась и отвернулась от заднего окна; один из людей в костюмах, Нейхаус, стоял на краю тротуара с блокнотом в руке.
- Вы уверены, что это капитан Чарльз Монтроз? - были ее первые слова. Тот кивнул, однако она хотела услышать, как он произносит приговор. - Вы установили личность погибшего, это капитан Монтроз?
- Да, я установил его личность по документам. Кстати, раз уж мы заговорили об этом, вы ведь были с ним знакомы, так? - Он кивнул в сторону открытой дверце со стороны пассажирского сиденья, и Никки почувствовала приступ тошноты. - Как вы понимаете, нам нужно, чтобы его опознали.
- Это он. - Детектив Каньеро, склонившийся к открытой дверце, выпрямился и направился к ним.
Он выставил руки ладонями вперед и, глядя на Никки, слегка покачал головой, словно говоря: "Не надо". И Никки, которой приходилось сотни раз видеть убитых и смотреть на то, как ужасна бывает смерть и что она делает с человеком, решила, что сейчас нет необходимости проверять себя на прочность.
- Спасибо, детектив, - официальным тоном произнесла она.
- Нет проблем. - Однако по его лицу было ясно, что проблемы все-таки есть.
Никки решила сменить тему и обратилась к Нейхаусу:
- Кто его обнаружил?
- Парень из ремонтной фирмы, искавший место для парковки. Его вызвали в "Грейстоун". - Хит и Тараканы посмотрели в одну сторону - фургон с логотипом фирмы "По вызову" - компании по устранению повреждений, вызванных прорывом труб отопления и канализации, - был припаркован во втором ряду у служебных ворот престижного жилого дома "Грейстоун". Детективы Феллер и ван Метер допрашивали человека в рабочем комбинезоне. - Говорит, его взбесило, что он никак не мог припарковаться, а какой-то идиот встал прямо у пожарного гидранта, и он собрался показать недотепе, где раки зимуют. И вот - сюрприз.
- А как насчет свидетелей? - Она должна была задать этот вопрос, хотя понимала, что никаких очевидцев не было - иначе еще до обнаружения тела водителем фургона кто-нибудь позвонил бы в "911".
- Пока никого. Мы, конечно, опросим соседей, но вы сами понимаете…
- А не спрашивали экономку из дома священника, зачем он сюда приезжал, быть может, она знает? - поинтересовалась Никки. - Ее зовут миссис Борелли. Вы с ней говорили?
- Еще нет.
- Вам не нужны люди? - спросила Хит.
- Знаю, что это ваш участок и что Монтроз был вашим капитаном, детектив, но это наше расследование. - Нейхаус постарался придать лицу как можно более деловитое и уверенное выражение. - И не беспокойтесь, мы бросим на дело все силы. Комиссар предоставит нам столько людей, сколько потребуется.
- Вы уже осматривали машину? - заговорил Таррелл.
- Записки нет, если вы это имеете в виду. Криминалисты сейчас занимаются латентными отпечатками, но на это потребуется какое-то время. Служебное оружие лежит на полу у капитана под ногами. При первом осмотре ничего необычного не обнаружено. В багажнике - стандартный набор инструментов, жилет и все такое. О, и еще две холщовые сумки из магазина, набитые банками с собачьими консервами. Должно быть, у него был пес.
- Пенни, - произнесла Хит, и ее голос дрогнул. - Такса.
Когда они направились обратно к "тараканьей тачке", их окликнули Феллер и ван Метер, и три детектива остановились.
- Очень жаль вашего капитана. Сочувствуем, - сказал Феллер.
- Чертовщина какая-то, ничего не понимаю, - добавил ван Метер.
- Вы что-нибудь узнали от водителя фургона? - спросила Никки.
Феллер покачал головой:
- Только подробности того, как он обнаружил тело. Ничего необычного вокруг машины рабочий не видел.
Никки сказала:
- Знаете что? Это никак не может быть отдельным преступлением. Я не понимаю, что здесь происходит, но знаю одно: все гораздо сложнее, чем мы думали изначально.
- Есть такое мнение, - согласился Каньеро.
- Какие-то бывшие военные или наемники охотятся за мной в парке, меня пытаются убить… - продолжила она. - Парни, не имеющие ко мне никакого отношения, никаких связей с моими прошлыми расследованиями - по крайней мере, если судить по виду того, которого я уложила. И вдруг пару часов спустя Монтроза находят мертвым…
- Перед крыльцом дома Графа. Уверен: это не совпадение, - согласился Таррелл. - Что-то здесь не так.
Детектив Феллер заговорил:
- Послушайте, я прекрасно понимаю, что вам тяжело, это большая потеря, и мы вам сочувствуем. Всем вам. Монтроз был хорошим человеком. Но…
- Но что? - переспросила Никки.
- Давайте будем объективны. Ты уж меня прости, но вы были слишком близки, поэтому ты судишь пристрастно, - сказал ван Метер. - Ваш капитан находился под огромным давлением. Люди с Полис-плаза схватили его за горло, погибла жена…
Феллер подхватил:
- Не секрет, что он испытывал дикий стресс. Никки, ты понимаешь, что это будет признано самоубийством.
- Потому что это и есть самоубийство, - вставил ван Метер. - Все вы ударились в теории заговоров, слишком все усложняя. Он сам проглотил пулю.
Никки охватило сильное желание наорать на них, визжать, ругаться; однако она призвала на помощь все свое хладнокровие и объективность полицейского и отбросила личные чувства. Обретя спокойствие, она задумалась над словами детективов. Возможно ли, что невыносимое нервное напряжение - плюс странное превращение, которое она сама наблюдала, - заставило кэпа покончить с собой? Ее босс, шаривший в доме священника и чинивший Никки явные препятствия в расследовании, сейчас сидел в собственной машине с пулей в голове. И люди уверены в том, что это самоубийство!
Неужели это действительно так?
Или он был в чем-то замешан? Может быть, капитан перестал быть тем, кем являлся, и ввязался в грязные дела? "Нет", - Никки отбросила прочь подобные мысли. Она не могла вообразить Чарльза Монтроза, которого знала десять лет, преступником.
Детектив Хит содрогнулась. Не понимая, что происходит, она знала одно: стоя на заснеженном тротуаре в разгар самой холодной нью-йоркской зимы за последние сто лет, Никки поняла, что балансирует на вершине айсберга и вода вокруг нее кишит акулами.
Вернувшись в участок, над главным входом детективы увидели траурные пурпурные ленты. Разумеется, полицейские продолжали заниматься своими делами, однако настроение было мрачное. Пока они шли через вестибюль, Никки заметила у патрульных офицеров черные повязки на рукавах. Разговоры велись приглушенными голосами, отчего казалось, будто телефоны звонят громче обычного. Пустой кабинет капитана Монтроза был по-прежнему погружен во тьму. Дверь опечатали.
Когда Никки расположилась за своим столом, к ней подошел детектив Раймер. Выразив соболезнования, он протянул ей папку:
- Только что получил. Это твой парень из парка.
Детектив Хит открыла папку: с полицейской фотографии на нее смотрел человек, которого она ударила сосулькой в живот во дворе замка Бельведер. Серхио Торрес, дата рождения - 26 февраля 1979 года, бывший магазинный вор, перешел на кражи автомобильных магнитол, провел за решеткой достаточно времени для того, чтобы связаться с тамошними латиноамериканскими бандитами. Эти новые знакомства привели к новым срокам за вооруженные угоны автомобилей и нападения. Она закрыла папку, положила ее на колени и уставилась в пространство.
- Извини, - сказал Раймер. - Наверное, мне надо было подождать с этим.
- Нет, нет, дело вовсе не в тебе, - успокоила его Хит. - Просто я подумала… Что-то здесь не сходится. Понимаешь, ведь Торрес не служил в армии. Но я сама видела, как он двигался. Он обученный профессионал. Откуда у мелкого вора и бандита военные навыки?
В этот момент зазвонил ее телефон. Это был Рук. Он звонил, наверное, уже в десятый раз. И Никки снова не взяла трубку; потому что, ответив на звонок, она должна была сказать об этом вслух. Она знала: после того как она произнесет эти слова, смерть Монтроза станет реальностью. И тогда все будет кончено, она сорвется. А Хит не могла позволить себе этого сейчас.
Только не на глазах у всего отдела. Не теперь, когда ей предстоит повышение.
- Слушай, Никки! - окликнул ее Каньеро. - Конечно, время неподходящее, но утром я договорился о встрече с людьми из "Justicia a Guarda", и вот они пришли. Хочешь, я попробую перенести разговор на завтра?
Хит серьезно задумалась. Нет, нужно было двигаться вперед. "Если перестанешь грести, утонешь", - сказала она себе.
- Не надо ничего переносить. Я сейчас приду… И вот еще что, Мигель. Спасибо тебе, что заменил меня, опознал капитана.
- Погоди благодарить, я тебе кое-что скажу, - ответил он. - Хочешь всю правду, как на духу? Я не смог заставить себя посмотреть на него.
- Спасибо, что пришли, - начала Никки, заходя в приемную.
Ей никто не ответил. За столом напротив детектива Каньеро, скрестив руки на груди, сидели мужчина и женщина; обоим было около тридцати. Они даже не посмотрели в сторону Хит. Также она заметила, что люди не сняли верхнюю одежду - еще один красноречивый знак.
Когда Никки села, женщина, Милена Сильва, заговорила.
- Мистер Гусман и я пришли сюда не по доброй воле. Также хочу отметить, что я не только один из руководителей "Justicia a Guarda", но и дипломированный юрист, так что предупреждаю - вы имеете дело не с невежественными иммигрантами.
- Ну, во-первых, - сказала Хит, - это просто неформальный разговор…
- Который происходит в полицейском участке, - перебил ее Паскуаль Гусман. Он обвел взглядом помещение, поглаживая кончиками пальцев бороду в стиле Че Гевары. - Этот разговор записывается?
- Нет, - ответила она. Никки раздражало то, что эти люди пытались играть ведущую роль, и она решила взять нить разговора в свои руки. - Мы пригласили вас сюда потому, что вы можете предоставить кое-какую информацию об отце Графе и тем самым помочь найти его убийцу или убийц.
- Откуда нам знать, кто его убил? - возмутился Гусман.
Соратница положила руку на рукав его пальто цвета хаки; казалось, это его немного успокоило.
Милена Сильва ответила:
- Отец Граф много лет являлся сторонником нашего движения, помогая нам в борьбе за права человека. Он участвовал в маршах, организационной работе, даже ездил в Колумбию, чтобы своими глазами увидеть, как страдает наш народ под властью жестокого режима, пользующегося, между прочим, поддержкой вашего правительства. Его смерть - большая потеря для нас, так что если вы думаете, что мы замешаны в его убийстве, то ошибаетесь.
- Возможно, вам следует побеседовать с людьми из вашего ЦРУ. - Гусман многозначительно посмотрел на Никки и откинулся на спинку кресла.
Хит прекрасно понимала, что не стоит поддаваться на подобные провокации и вступать в полемику. Гораздо больше ее интересовали последние часы жизни отца Графа, а также агрессивные настроения членов движения; поэтому она продолжила гнуть свою линию.
- В последний раз отца Графа видели живым в вашем офисе утром в день его смерти. Зачем он туда приходил?
- Мы не обязаны рассказывать полиции о стратегических совещаниях нашей группы; это конфиденциальная информация, - сказала женщина с дипломом юриста. - Смотрите Первую поправку.
- Итак, он пришел, чтобы участвовать в стратегическом совещании, - подытожила Никки. - Он не показался вам чем-то расстроенным, возбужденным, может быть, странно себя вел?
На этот вопрос женщина тоже ответила не задумываясь:
- Он был пьян. Мы уже рассказывали это вашему cobista.
Каньеро даже бровью не повел, как будто не слышал оскорбления, и по-прежнему сидел молча.
- Сильно пьян? Он спотыкался, падал? Не соображал, что говорит? Был весел? Или наоборот?
Гусман развязал трикотажный шарф и ответил:
- Он начал вести себя агрессивно, и мы попросили его уйти. Больше мне нечего сказать.
Опыт подсказывал Никки: если кто-то заявляет, что ему нечего сказать, чаще всего это означает обратное. Поэтому она продолжила:
- И в чем выражалась агрессия? Он спорил с вами?
Паскуаль Гусман начал:
- Да, но…
- О чем?
- Это тоже конфиденциальная информация, - вмешалась Милена Сильва, - и мы имеем право на молчание.
- Ссора была только на словах? Вы не дрались с ним, может, вам пришлось его удерживать? - Колумбийцы не ответили, лишь обменялись взглядами, и Никки сказала: - Я все равно это выясню, так что будет проще, если вы сразу мне все расскажете.
- Мы поспорили по одному вопросу… - пробормотал Гусман.
- Это внутреннее дело, оно касается только нас, - подхватила Сильва.
- …И он начал нести какую-то чушь. Он был пьян. - Гусман покосился на свою спутницу; та одобрительно кивнула, и он продолжил: - Наш спор… происходил на повышенных тонах. Крики, потом он начал толкаться, полез драться, и мы заставили его уйти.
- Каким образом? - Никки ждала ответа. - Каким образом?
- Я… вышвырнул его за дверь.
Никки уточнила:
- Итак, это вы дрались с ним, мистер Гусман?
- Вы не обязаны отвечать, - предупредила Милена Сильва.
- Куда он отправился после этого? - продолжила Хит. - Он приехал на машине или ловил такси?
- Он пошел по улице, а потом я на него не смотрел, не знаю, - пожал плечами Гусман.
- Это произошло примерно… - Никки заглянула в блокнот, - в десять тридцать утра. Рановато для алкоголя. Он всегда напивался с утра?
На этот раз оба пожали плечами.
- Члены вашей организации в Колумбии хорошо вооружены, - сменила тему Хит.
- У нас есть мужество и желание бороться. Мы не боимся умереть за свое дело. - Паскуаль Гусман наконец-то ожил.
- Насколько мне известно, ваши люди даже напали на тюрьму и помогли бежать Фаустино Велесу Аранго. - Колумбийцы, сидевшие напротив нее, снова переглянулись. - Да, я знаю, кто такой Фаустино Велес Аранго.
- Дилетанты и голливудские звезды прикидываются, что знают нашего знаменитого писателя-диссидента, но никто не читал его книг.
- Я читала "El Corazon de la Violencia", когда училась в колледже, - заметила Никки, и Каньеро взглянул на нее, приподняв бровь. Она продолжила: - И насколько вы сохраняете это… желание бороться, находясь в нашей стране?
- Мы мирные активисты, - отрезала женщина. - Зачем таким людям, как мы, нужны пистолеты и винтовки в Соединенных Штатах?
Хит подумала: действительно, интересно зачем? И положила на стол фото Серхио Торреса из полицейского архива.
- Вы знаете этого человека?
- А что? - спросила юрист.
- Он меня интересует.
- Понятно. И вы решили расспросить о нем нас потому, что он латиноамериканец и преступник? - Гусман поднялся и отшвырнул фотографию. Она отлетела на противоположный конец журнального столика и упала лицевой стороной вниз. - Это называется расизм. Мы поклялись бороться против подобного уничижительного отношения.
Милена Сильва тоже встала:
- Мы уходим - если у вас нет ордера на арест.
У Никки больше не было вопросов, и она открыла им дверь. Когда они ушли, Каньеро поинтересовался:
- Ты что, и правда читала "El Corazon de la Violencia"?
Она кивнула:
- И сейчас мне это очень пригодилось.