Оставшуюся часть дня Хит старалась сосредоточиться на работе, чтобы отогнать мрачное настроение, подобно ядовитому туману витавшее в коридорах Двадцатого участка. Любое другое учреждение после внезапной гибели начальника закрылось бы до завтрашнего дня. Но только не Департамент полиции Нью-Йорка: полицейские не расходятся по домам в рабочее время, чтобы предаваться печали.
Плохо это или хорошо, но Никки умела абстрагироваться. Иначе в ее работе было нельзя. Если бы Хит не закрывала наглухо дверь в собственную душу, чудовища, барабанившие по стальным пластинам, сожрали бы ее заживо. Она испытывала шок и горе - но этого следовало ожидать. Однако труднее всего было справиться с яростью - яростью, порожденной чувством вины. В последние дни жизни начальника Никки спорила с ним, давала волю своей подозрительности; некоторые предположения она озвучивала, о других умалчивала - это был ее грязный секрет. Никки тогда не знала, что будет дальше, но цеплялась за иррациональную веру в то, что решение найдется, что между ними все снова будет так, как раньше. Тогда она и представить себе не могла, что история закончится трагически. Джон Леннон как-то сказал: "Жизнь - это то, что происходит с тобой, пока ты строишь другие планы".
То же можно сказать и о смерти.
Несмотря на то что Хит разозлилась тогда на Феллера и ван Метера, она приняла их слова к сведению и решила обдумать смерть Монтроза беспристрастно. Детектив Хит взяла чистый лист бумаги и записала на нем факты, превратив его в маленькую Доску Убийств. Особое внимание Хит уделила странному поведению капитана в предшествующие дни. Она записала все: отлучки, волнение, таинственность, препоны, чинимые ей, гнев, когда она настаивала на том, чтобы работать так, как учил ее он сам.
Затем Хит уставилась на страницу.
Вопросы, маячившие в сознании, выдвинулись на первый план. Знал ли капитан о подоплеке этого дела? Был ли замешан в нем? Может быть, он пытался ее защитить? Вероятно, именно поэтому не хотел, чтобы она слишком глубоко копала в деле Графа. Потому что в противном случае горстка вооруженных людей устроит ей засаду в пустынном месте. Кто они - наемники, работающие на ЦРУ? Бандиты из наркокартеля? Колумбийский ударный отряд? Или их послал кто-то, о чьем существовании Никки пока даже не догадывается?
Неужели после нее они отправились за Монтрозом?
Хит сложила исписанный лист бумаги и сунула его в карман. Затем подумала несколько секунд, вытащила бумагу и, подойдя к фарфоровой Доске Убийств, переписала туда свои соображения. Нет, она не верила в самоубийство. Пока нет.
- Звоню вам по рабочему вопросу, - сообщил Зак Хамнер, и Хит подумала: интересно, а их предыдущие разговоры, значит, были личными? - Я только что получил официальную жалобу от некой организации под названием…
Она услышала в трубке шуршание бумаг и подсказала:
- "Justicia a Guarda".
- Да. Отличное произношение. Они утверждают, что подверглись унижениям и расистскому отношению во время встречи с вами сегодня днем.
- Но вы же не воспринимаете это всерьез? - возразила она.
- Детектив, знаете, сколько денег Нью-Йорк выплатил в виде компенсаций за моральный ущерб по жалобам на полицию за последние десять лет? - Ответа он не ждал. - Девятьсот шестьдесят четыре миллиона долларов. Совсем немного недотягивает до миллиарда - миллиарда, слышите? Воспринимаю ли я это всерьез? А как же. Чего и вам советую. В данный момент подобные осложнения вам совершенно ни к чему. Ведь вас ждет повышение. А теперь рассказывайте, что произошло.
Хит кратко передала содержание разговора и причину встречи. Когда она закончила, "Хаммер" сказал:
- Неужели так необходимо было предъявлять снимок бандита? Именно это и вызвало такую реакцию.
- Сегодня утром Серхио Торрес пытался убить меня. Будьте уверены, я намерена показывать его фото каждому, кто так или иначе связан с этим делом. - Когда Хамнер сказал, что понимает, она продолжила: - И еще одно. Расследование убийства - дело и без того непростое, поэтому мне не хватало только посторонних, указывающих на то, как вести себя.
- Я спишу эти слова на стресс после тяжелого дня. Кстати, примите наши соболезнования по случаю гибели вашего начальника.
Никки вспомнила "Хаммера", который, стоя у дверей "скорой", визжал: "Куда, к черту, запропастился Монтроз?" Однако она решила, что на сегодня ему будет достаточно одного тычка, и спокойно ответила:
- Спасибо.
- Чем вы намерены заниматься дальше? - спросил он.
- Тем же, чем и раньше: искать убийцу отца Графа. И, возможно, также моего босса.
Кресло Зака скрипнуло, - наверное, он выпрямился.
- Погодите-ка, ведь он же покончил с собой?
- Это еще предстоит выяснить, - сказала она.
Когда Никки открыла дверь своей квартиры, ее встретил Рук с коктейлем в руке.
- Надеюсь, ты не против "Мохито". Этим рецептом со мной поделились в одной забегаловке на пляже около взлетно-посадочной полосы в Пуэрто-Рико.
Она отдала ему пальто и взяла коктейль; стоя в дверях, они подняли бокалы, но чокаться не стали. Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза, этот взгляд стоил целого разговора. Затем Никки поставила свой коктейль на столик и сказала:
- Сначала самое главное.
И они обнялись.
- Я решил, что после такого дня тебе захочется немного подкрепиться, - заметил он, когда они вошли в кухню.
- Пахнет заманчиво.
- Ростбиф из вырезки - проще некуда, только соль, перец и розмарин. Плюс обычный гарнир - картофельное пюре и брюссельская капуста.
- Семейный ужин. Рук, ты даже не понимаешь, как много это значит для меня сейчас… О, я вижу, что понимаешь. - Она сделала очередной глоток. - Тебе же некогда готовить еду - весь день бегаешь, носишь мне одежду, а еще нужно писать статью.
- Уже сделано! Я отправил ее в редакцию два часа назад и прилетел сюда ухаживать за тобой. Хотел приготовить шашлык, но потом решил, что после приключения в парке подобный черный юмор покоробит тебя, даже если он будет исходить от меня.
- И тем не менее ты заговорил о шашлыке!
- Ну, что я могу сказать? Ведь я - настоящая загадка в штанах!
Никки было улыбнулась, но улыбка тут же погасла. Ее лицо вытянулось, и она облокотилась на кухонный стол. Она сидела на высоком табурете, потягивая "Мохито", а пока Рук резал мясо и накрывал на стол, выпила еще и бокал на удивление неплохого красного вина из Нижней Калифорнии. Рук принес посуду из столовой, и они ели прямо на кухне; уютная обстановка помогла Никки расслабиться. Она была голодна, но смогла съесть лишь небольшой кусочек мяса; ей нужно было рассказать Руку о своих проблемах с капитаном Монтрозом, о которых она раньше умалчивала. Он возразил, что не стоит ничего говорить, если это причиняет боль. Но Никки ответила, что, наоборот, разговор поможет облегчить душу, избавиться от бремени.
Еще до их игры в стриптиз Никки рассказала Руку о напряженных отношениях с Монтрозом, но на сей раз она передала все подробности. И нехорошие подозрения, вызванные обыском в доме отца Графа в вечер его смерти, и то, как Монтроз мешал ей вести расследование, и кровь на воротничке священника, и пластырь на пальце капитана. А потом еще одно загадочное совпадение - электрические ожоги на теле Графа, стриптизера и жертвы убийства, которым занимался Монтроз несколько лет назад, будучи еще детективом первого класса.
Рук внимательно слушал, не перебивая; рассказ интересовал его, но еще больше ему хотелось дать ей выговориться, чтобы облегчить боль. Когда Никки закончила, он спросил:
- Ты ни с кем не делилась своими подозрениями? С отделом внутренних расследований? Со своими новыми друзьями из штаб-квартиры?
- Нет, потому что эти улики… понимаешь, косвенные. Ему и так приходилось нелегко. Стоило мне только сказать слово - и все, открылся бы ящик Пандоры. - Нижняя губа задрожала, и Никки ее прикусила. - Сегодня утром в разговоре с ним я слегка приоткрыла ящик. Он сам вынудил меня сделать это своими словами, но, знаешь, ему было нелегко говорить так со мной. На самом деле нелегко. - Она запрокинула голову, зажмурилась, чтобы не расплакаться, и продолжила: - Мне так стыдно признаваться в этом сейчас, но сегодня утром, в парке, у меня мелькнула мысль…
Рук понял, что она имеет в виду.
- Ты подумала, что он замешан в нападении?
- Только на секунду, и теперь я ненавижу себя за это; ведь прежде чем выгнать меня, он предупредил об опасности. И потом я вспомнила это.
- Никки, нет ничего плохого в том, что тебе в голову приходят всякие, пусть даже самые невероятные, мысли. Особенно если вспомнить твою профессию; это же часть работы.
Она закивала и выдавила слабую улыбку.
- Вы установили личность того, кто тебя чуть не убил, - этого Человека-Чупа-чупса?
- Джеймсон Рук, вы ненормальный.
Он театрально раскланялся:
- Спасибо, спасибо.
И Хит рассказала ему о Серхио Торресе: о том, что он был рядовым членом латиноамериканской банды и действовал, как солдат.
- Ничего не понимаю, - согласился Рук. - Где ничем не примечательный городской грабитель мог освоить военные приемы и тактику? Загадка.
- Ага. - Никки подмигнула ему. - Как ни странно, я тоже об этом подумала.
- А вы не проверяли, не связан ли он с "Мара Сальватруча"? Говорят, примерно год назад "МС-тринадцать" объявили охоту на нью-йоркских копов, - сказал он. - Кстати, сенсационная новость - я узнал это во время своего последнего путешествия - картели обучают бандитов из "МС-тринадцать" военному делу, чтобы те участвовали за них в мексиканских нарковойнах.
- Завтра я это проверю. - Никки соскользнула с табурета и, извинившись, вышла. Через несколько секунд после того, как она скрылась в холле, Рук услышал ее голос. - Рук? Рук, иди сюда.
Она стояла у окна в ванной комнате.
- Ты заходил сюда сегодня после того, как приехал?
- Мне кажется, опущенное сиденье унитаза говорит само за себя. Нет.
- Смотри. - Она отошла в сторону и указала на капли воды от растаявшего снега, блестевшие на подоконнике. Щеколда была снята. - Я всегда закрываю окно.
Она взяла из тумбы под раковиной фонарик и посветила на щеколду. Сверкнула крошечная свежая царапина в том месте, где задвижку поддели снаружи. Если бы не капельки воды, Никки ни за что не заметила бы следов проникновения.
Они вместе осмотрели квартиру. Никто не прятался в комнатах, все вещи были на месте. Вспомнив, с какой осторожностью был проведен обыск в доме священника, Никки с удвоенным вниманием присматривалась к мелочам. Но она не обнаружила никаких признаков того, что в ее вещах рылись.
- Видимо, ты его спугнул, Рук.
- Знаешь, наверное, это последний раз, когда я заявляюсь к тебе без приглашения.
Они закрыли квартиру и спустились на улицу, к Церберу, машина которого была припаркована через дорогу от дома.
- Хотите, я позвоню в участок?
- Спасибо, Харви, но я сама сообщу утром. - Ей совершенно не хотелось провести вечер в свете мощных ламп и окружении техников, снимающих отпечатки пальцев. Они с Руком прекрасно могли воспользоваться второй ванной. - Я просто хотела вас предупредить.
- Послушайте, Харви, вы вообще когда-нибудь спите? - спросил Рук.
Старый полицейский посмотрел на Хит:
- После сегодняшнего дня - нет.
Пока Рук мыл посуду, Никки принимала заслуженную, по ее словам, ванну с пеной. Потом он ждал ее в гостиной, шаря по спортивным каналам, сожалея о том, что закончился футбольный сезон, и одновременно радуясь тому, что бейсбольный закончился тоже. В одиннадцать он выключил телевизор.
- Если это из-за меня, то не надо, - сказала Никки.
Она стояла на пороге в халате, с влажными волосами; горячая ванна немного успокоила ее и помогла забыться. Никки свернулась рядом с Руком на диване, и он почувствовал слабый запах лаванды.
- Думаю, главную сегодняшнюю новость мы уже знаем, - заметил он.
- Ага. Начальник полицейского участка покончил с собой. - Она слегка отстранилась и повернулась к нему. Ее лицо вновь стало напряженным. - Это ложь. Он никогда бы не убил себя.
- Почему ты так уверена?
- По той же самой причине, по которой я уверена в том, что он не убивал Графа.
- А именно?
- Он был капитаном Монтрозом.
В этот момент железные двери в душе Никки, так тщательно запертые, распахнулись настежь. Замки сломались, и весь ужас сегодняшних событий - засада в Центральном парке, смерть капитана Монтроза - обрушился на нее. Волна подхватила Никки и унесла с собой. Ее трясло, по лицу текли слезы. Она зарыдала, запрокинув голову, и сама испугалась этой истерики. Рук раскрыл объятия, и Никки в отчаянии вцепилась в него, дрожа и рыдая так, как не рыдала уже десять лет.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
На следующее утро, выйдя из душа, Никки обнаружила Рука за компьютером в гостиной; она подошла и положила руки ему на плечи.
- О, как же несправедлив мир, в котором людям платят бешеные деньги за работу, выполняемую в одних трусах!
Никки почувствовала, как при ее прикосновении его мышцы расслабились. Он убрал руки с клавиатуры и положил ей на бедра. Затем запрокинул голову, прижался затылком к ее груди и посмотрел вверх.
- Если хочешь, трусы можно снять, - предложил он.
- Очень хочу, но я только что получила сообщение: сейчас в участок придет торговец наркотиками, с которым мне нужно побеседовать. - Она наклонилась и поцеловала его в лоб. - А еще сегодня у меня устный экзамен. Буду болтать языком. Последнее препятствие перед лейтенантским шевроном.
- Я могу помочь тебе подготовиться к экзамену. Научу действовать языком. - Она окинула его гневным взглядом, но он продолжал сидеть с невинным видом. - А что?
- Скажи мне, Рук, есть хоть одно слово в словаре, которому ты не в состоянии придать непристойное значение?
- Катрен. В "Эрудите" за него дают много очков. Ничего двусмысленного с этим словечком не придумать, я пытался. О, как пытался. - И он продолжил: - А разве после вчерашнего ты не можешь попросить отложить экзамен?
- Могу. - Ответ был написан у нее на лице. Никки не собиралась сдаваться. - Но не хочу. - Она махнула на его "МасВоок". - А я думала, ты уже закончил статью о контрабанде оружия. Это ваш новый эротический роман, мисс Сент-Клер?
- Нет, все намного примитивнее.
- Так что это?
- Пока не хочу рассказывать. - Он закрыл крышку, поднялся и повернулся к Никки. - Плохая примета. - Рук притянул ее к себе и поцеловал. Его объятия были нежными, ласковыми. - Как ты сегодня, лучше?
- Нет, но ничего, я справлюсь.
- Сейчас будет кофе по-французски. - Рук шагнул было в сторону кухни, но она удержала его.
- Спасибо тебе за вчерашний вечер. Ты… настоящий друг.
- Обращайтесь в любое время, Никки Хит. - И они снова прижались друг к другу.
Пока он наливал ей кофе и делал апельсиновый сок, она одевалась. Вдруг она появилась на пороге кухни с озадаченным видом, держа в руке мобильный.
- Хочешь услышать странную вещь? Я только что проверила голосовую почту. Мне звонила агент из турфирмы, которую я когда-то рекомендовала капитану Монтрозу. Она говорит, что не может поверить в его смерть, особенно потому, что говорила с ним только вчера. Он заказал круиз на остров.
- Вчера? - Она кивнула, и он, хлопнув в ладоши, воскликнул: - Джон Ле Карре! - И при виде ее недоумения добавил: - Ты ведь знаешь Джона Ле Карре, да? "Шпион, пришедший с холода", "Преданный садовник"… А, и еще "Идеальный шпион" - нечто совершенно исключительное, самая лучшая книга! Его первый роман - "Звонок покойнику". Нашли труп секретного агента. Предполагается самоубийство. Однако теория о самоубийстве рассыпается в прах, потому что накануне вечером он попросил разбудить его звонком по телефону. Видишь логику? Зачем человеку просить разбудить себя утром, если он собирается покончить с собой?
- Верно, - сказала она. - И зачем ему заказывать круиз? Особенно если это Монтроз. - Она нахмурилась. - В такое время? В одиночку? - Она принялась размышлять над странностью, но Рук отвлек ее:
- Я оденусь через пару секунд.
- Зачем?
- Чтобы поехать с тобой, - объяснил Рук. - Пора браться за работу. В версии о самоубийстве полно дырок. О, прости. Я не думаю, что говорю, - сильно волнуюсь.
- Эй, погоди минутку. Мы ведь это обсуждали вчера. Ты уже написал свою статью о полиции. Я не могу везде таскать тебя за собой. Все слишком серьезно.
- Я не буду мешать. - И под ее суровым взглядом он вынужден был добавить: - Сильно мешать.
- Это исключено. Кроме того, положение сейчас очень сложное. За мной пристально наблюдают, и если я приведу тебя, это могут счесть недостатком профессионализма.
- Но почему? У лейтенантов тоже бывают бойфренды.
- Да, но они не участвуют в расследованиях. - Она заметила, как он напрягся. - Почему ты вдруг решил поехать со мной?
- Из-за вчерашнего. Хочу за тобой приглядеть.
Она подошла и обняла его.
- Рук, это так… так…
- Мило?
- Я хотела сказать "глупо".
Печать с двери стеклянного кабинета была снята, и двое "людей в черном" из отдела внутренних расследований ждали Никки внутри.
- Можете закрыть, - сказал Ловелл, угловатый субъект с острым носом и выступающими скулами, чем-то напоминавший птеродактиля.
Он сидел за рабочим столом. Его напарник, де Лонгпре, примостился на полке книжного шкафа в стратегически выгодной позиции: напротив Ловелла и позади кресла для посетителей, чтобы иметь возможность обмениваться с ним взглядами. Никки заметила, что здоровяк небрежно отодвинул в сторону фотографии жены Монтроза, освободив на полке место для своей задницы.
- У нас к вам есть несколько вопросов относительно вашего начальника, - начал Ловелл, когда она села.
- Хотите сказать, что чего-то о нем не знаете? Вы немало времени провели, копаясь в его жизни.
Ловелл терпеливо улыбнулся.
- Не надо считать нас врагами только из-за того, что мы работаем в отделе внутренних расследований, детектив Хит.
Де Лонгпре добавил:
- Так что давайте без лишнего сарказма. - Тон его был явно враждебным. Стало ясно, кто здесь плохой коп, а кто хороший.
- Чем я могу вам помочь? - спросила Хит.