То, что представляло собой холл - журнальный столик, два кресла с выцветшей обивкой и засушенные высокие стебли в вазе, стоящей на полу - было зачем-то отгорожено мрачной белой решеткой.
Откуда-то доносились пьяные мужские голоса.
В номере оказались только кровать, тумбочка и странная картинка в рамке на стене. Поздняя осень. Ветер сорвал уже последние листья. От такой картинки (скорее всего, репродукция из учебника) душный и влажный номер кажется промозглым.
Инга открыла форточку. Стало совсем холодно. Пришлось закрыть.
Девушка вздохнула. Ничего не поделаешь - пару дней придется потерпеть. Хорошо, еще есть "Тень Элизабет" в рюкзаке, и ксерокопия начатого романа в темно-розовой папке.
Инга скинула рюкзак, голубую ветровку и малиновый свитер с горлом. Осталась в джинсах и летнем сиреневом топе. Очень удобно, когда едешь в командировку, одеваться, как капуста. Всегда можно снять лишнее.
Удобно устроившись, сидя по-турецки на кровати, застеленной серо-синем пледом, Инга принялась исследовать рукопись.
Пожалуй, это будет полюбопытнее "Тени Элизабет"… Во всяком случае, начиналась она весьма интригующе…
Две тысячи лет Одинокий Лот ждал этого дня… И вот он настал. Одинокий Лот не бежал - летел по Долине Скал, и его черный плащ и длинные темно-зеленые волосы развивались за его спиной, точно крылья. Зеленоватое лицо мудреца было озарено таким ярким внутренним светом, что его глаза сияли, как два маленьких солнца. И вот, когда вдали показалась Скала Пророчеств, Одинокий Лот, действительно, поднялся на воздух и не заметил сам, как оказался на самой вершине самой высокой в Долине Скал скалы.
На вечно безоблачном небе сияло солнце, переливаясь всеми оттенками желтого, голубого и фиолетового, от чего на скалах играли разноцветные блики. Сколько раз за две тысячи лет Одинокий Лот видел этот пейзаж, который сменялся только абсолютной темнотой, когда в Долине Радуг наступала ночь. Но никогда солнце, светлое фиолетовое небо, розоватый песок и раскрашенные солнцем в разные цвета скалы, не казались Одинокому Лоту такими прекрасными.
Н-да… Инга вытянулась на кровати. А пишет этот Аникшин очень даже неплохо. Писал бы лучше романы. А вот дальше - очень интересно…
С не известно, откуда взявшейся силой Одинокий Лот легко отломил от скалы острый осколок и вскрыл им себе вены. Горячей зеленой жидкостью мудрец в экстазе писал на скале то, что диктовал ему Голос, не понимая значения услышанного. Одинокий Лот слышал только величественный гул, а его рука сама выводила письмена.
Когда гул смолк, Одинокий Лот ощутил такое умиротворение, что почти забыл о том, что бессмертен. Мысль, которая не давала ему покоя столько сотен лет!
Невольно мудрец залюбовался солнцем, и лицо его, с огромным крючковатым носом, тонкими губами и маленькими, наполненными мудростью и добротой глазами, было в эти мгновения прекрасным.
"Пророчество!" - вспомнил Одинокий Лот и рассмеялся так громко, что смех его эхом отозвался по всей Долине Скал. Как он мог забыть о Пророчестве - смысле всей своей бесконечной жизни! "Странно, должно быть, - подумал Одинокий Лот. - Столько сотен лет в Долине Скал не слышали веселого смеха. Тихий, нежный смех Эрниста не в счет!"
Эта мысль еще больше развеселила Одинокого Лота, и он рассмеялся еще громче, так, что из глаз его брызнули слезы.
Мудрец бросил взгляд на свою руку. Рана уже успела затянуться, оставив только белый след.
Одинокий Лот вздохнул и перевел взгляд на Пророчества.
Первое из них "Каждый, прозревший трижды, станет тенью", Одинокий Лот написал две тысячи с лишним лет назад, незадолго до того, как Мун- Слепец стал тенью. Ужасное пророчество, которое заставило Одинокого Лота от отчаяния замолчать на двести лет. Но когда эти двести лет истекли, Одинокий Лот снова ощутил Озарение, и новое пророчество вселяло надежду.
"Бессмертные покинут Долину Скал и обретут Избавление".
Одинокий Лот улыбнулся, вспомнив, как роптали тогда Бессмертные и особенно Слепцы. Ведь в пророчестве ничего не говорилось о Слепцах и о Муне- Тени. Но бедняга Мун уже не может ничего сказать… Как требовали, чтобы он, мудрейший из бессмертных, рассказал им, когда и как они обретут долгожданное Избавление. Если бы это зависело от него! Но все, что он мог - это ждать нового озарения, которое откроет Истину.
И вот… наконец!…
Предвкушая близкое блаженство, Одинокий Лот с улыбкой начал читать то, что вывела его рука:
"Слепец укажет путь слепцам, но только зрячий увидит его. Когда Вечно Юный станет Тенью, бессмертные обретут Избавление".
- Нет!!! - пронесся над Долиной Скал душераздирающий крик Одинокого Лота.
День, которого так ждал мудрец, оказался самым страшным днем за всю его бесконечную жизнь, но, кажется, впереди еще более черные дни. Нет, только не Эрнист, только не Эрнист… Почему именно Эрнист?.. Нет, это слишком, слишком дорогая плата…
Одинокий Лот поднял каменный осколок у своих ног, тот самый, которым вскрыл вену и с ненавистью нанес несколько ударов по затянувшемуся шраму. Фонтан горячей зеленой жидкости брызнул на пророчества, и рана тотчас же снова затянулась.
- Бес-смер-тен!!! Про-оклят!!! - Тяжелые, как огромные камни, с вершины Скалы Пророчеств сорвались слова.
Одинокий Лот бессильно опустился на выступ скалы и внезапно вспомнил слова мудрейшего из мудрейших - Муна - , тайну тайн, которой он успел поделиться с Одиноким Лотом до того, как стал Тенью.
"Если вдруг в самом глубоком отчаянии оказаться на самой вершине Скалы Пророчеств и прыгнуть вниз…" - вспомнил Лот голос Муна так отчетливо, как будто Мун сам сейчас говорил с ним…
Одинокий Лот закрыл глаза и шагнул с высоты…
Третью страницу украшало изображение бабы Яги в плаще, сидящей на вершине какой-то горы. Аникшин старательно вывел профиль своего героя и не менее старательно закрасил его приглушенно-зеленым (видимо, смешал с простым карандашом) и так же тщательно растушевал. Плащ, черный, как вороново крыло. Черный фломастер или маркер. И волосы тоже закрашены маркером цвета зеленки. Солнце желто- фиолетово- голубое, как и описывает Аникшин. И такие же скалы.
Вернее, только несколько вершин. Там, внизу, еще должен быть розовый песок.
Впечатляет. Хотя художник из Аникшина получился бы едва ли.
Инга быстро перебирала листки.
Дальше какой-то фиолетовый лес. Видимо, фиолетовый, зеленый и черный - любимые цвета Аникшина.
Инга вспомнила картину в его доме. Как будто опытный художник создал ее по рисункам Аникшина. Или это парапсихолог, вдохновленный необычным пейзажем, начал писать свой странный роман?
Девушка вложила оригинал обратно в темно-розовую папку.
"Ангел или демон?" - без сожаления о содеянном размышлял Одинокий Лот, услышав над собой низкий мелодичный голос. "Где я? Уже в аду?" Несчастный пророк открыл глаза и увидел адский огонь, раз и навсегда въевшийся во взгляд миллиардами раскаленных игл. Одинокий Лот судорожно сжал веки, но избавиться от раскаленной лавы, жгущей уже изнутри, не мог.
Нет, это не демон. Разве может быть у демона такой нежный, чистый голос? Но это и не ангел. В его голосе слишком много страсти.
- Лот! Что с тобой, Лот? - прозвенело укором над самым ухом.
Эрнист!
Из глаз Одинокого Лота потянулись горячи струи.
Нежными, как поцелуи утреннего солнца, прикосновениями Эрнист осушил их.
- Лот! Ты видишь меня? - в голосе Эрниста все отчетливее звучало беспокойство.
- Нет, Эрнист, - собрал мудрец все свое хладнокровие. - Я никогда больше не увижу ни тебя, ни солнца. Только раскаленную лаву.
- О, Лот! - вскричал Эрнист и взял руки мудреца в свои ладони - Нет, Лот, нет! Ты был в сиреневом лесу? Ты же всегда был таким рассудительным!
- Нет, Эрнист, я не был в сиреневом лесу, я совершил гораздо большее безумство…
Одинокий Лот представил, каким ужасом и изумлением наполнился безмятежный взгляд Эрниста. Еще бы… Трудно даже вообразить большее безумство, чем войти в сиреневый лес, хотя через это безумство прошли по меньшей мере единожды все бессмертные, все, кроме Эрниста.
Даже он, Одинокий Лот, которого считают (неизвестно почему!) мудрейшим из мудрейших. Впрочем, известно почему. За эти самые озарения. Но разве бросился бы мудрец со скалы? Нет, мудрец никогда бы так не сделал, потому что пророчество изменить невозможно, так же как невозможно умереть бессмертному, пока не придет Избавление.
Но мысль об Избавлении уже не приносила Одинокому Лоту радости. Уж лучше вечно жить в этом испепеляющем огне, чем… Как рассказать о пророчестве Эрнисту? Или нет, лучше не рассказывать.
Да, пусть пребывает в счастливом неведении до поры. Но оставить Эрниста в неведении - значит скрыть Истину от других. Они никогда не простят этого. С глухим стоном отчаяния Одинокий Лот обхватил голову руками.
- Хорошо, Лот, если не хочешь, ничего не рассказывай… - Одинокий Лот почувствовал на своих волосах прикосновения изящных пальцев Эрниста. - Я не буду спрашивать тебя, какое безумство ты совершил. Скажи только, можно ли как-то его исправить? Я стал бы Тенью, не раздумывая ни мгновения, если бы это могло помочь тебя. О, Лот, я был бы счастлив стать Тенью ради тебя!
- Молчи, молчи, безумный!!! - в ужасе вскричал Одинокий Лот и, поднявшись на ноги, хотел бежать от себя, от слов Эрниста, от Скалы Пророчеств, но, сделав несколько шагов, растянулся на горячем песке…
Из Долины Скал Ингу вывел звонок мобильного телефона. Простенькая праздничная мелодия. "Макс вызывает".
Макс!
- Да!
- Привет! Что делаешь?..
Наконец-то!
- Читаю о бессмертных зеленых гуманоидах. Причем, кажется, они еще к тому же и "голубые"…
- Это где ж такие обитают?
- В Долине Скал. А почему это ты заинтересовался "голубыми" зелеными человечками?
- Вообще-то меня интересует совсем другой человек. Надеюсь, он не против, если я сейчас за ним заеду?
- Он-то не против, - улыбнулась Инга. - Но вообще-то я сейчас не дома.
- Но, надеюсь, не в Долине Скал?
- К счастью, нет. Всего лишь в районной гостинице.
- Что ты там делаешь? - расстроился Макс.
- Лежу. На кровати. Читаю. А дальше ты уже знаешь…
- И когда мы теперь увидимся?
- Послезавтра. Вечером. Надеюсь.
- Ладно, - вздохнул Макс. - Буду ждать. Ну пока…
- Пока, пока…
Макс как всегда резко заканчил разговор, но все равно после его звонка бродить по Долине Скал будет значительно веселее.
Инга вернулась к рукописи.
- Одинокий Лот! Отзовись! - спотыкаясь и падая, Слепец Дин спешил к Скале Пророчеств, поднимая вокруг себя облако розоватой пыли.
Эрнист нахмурился.
Останься он наедине с Одиноким Лотом, ему в конце-концов удалось бы хоть немного облегчить страдания своего гуру. Впрочем, стоит ли удивляться? Слепец Дин всегда появляется некстати.
- Молю, поведай нам, о Великий Пророк, что открыл тебе Голос! - в нетерпении восклицал Слепец Дин, простирая руки к Одинокому Лоту. - Молю, скажи, обещает ли пророчество Избавление Слепцам?
- О каком пророчестве ты говоришь? - испугался Одинокий Лот. Вот то, что страшнее огня, который пожирает его изнутри. - Я не ведаю ни о каком Пророчестве.
- Врешь! Ведаешь! Еще как ведаешь! Ты хочешь один получить Избавление! Ты хочешь, чтобы мы навсегда остались в Долине Скал! Я слышал твой смех высоко-высоко над Долиной Скол. Я также слышал твой крик!
- Мы все слышали, Одинокий Лот!
- Твой голос был подобен падающим камням!
Подоспели Орис и Аксис.
- Я не знаю, о чем вы говорите! - упрямствовал Одинокий Лот.
- Знаешь! Знаешь! Не пытайся скрыть очевидного! - со всей Долины Скал к Скале Пророчеств потянулись бессмертные и Слепцы.
- Почему ты хочешь скрыть от нас Истину! - в отчаянии вскричал Аксис, заглядывая в лицо Одинокого Лота. - Посмотри, посмотри нам в глаза!
На лице Одинокого Лота не отразилось смятения, оно ничего не выражало. И, конечно, Аксис не мог увидеть тот огонь, который отныне всегда стоял перед внутренним взором Одинокого Лота, но Аксис, даже пребывая в таком волнении, не мог не заметить, как неподвижен стал взгляд Одинокого Лота.
- Он ослеп… - в изумлении произнес Аксис. - Одинокий Лот стал Слепцом.
Толпа загудела. Какие только чувства не отражались на бессмертных лицах Многоликого Януса. Недоумение. Отчаяние. Страх. Сострадание. Ликование. Скорбь. Надежда.
- Ты был в Лесу Прозрений! - обличали тысячи голосов Многоликого Януса, сливаясь в один. - ПОЧЕМУ МЫ НИЧЕГО НЕ ВИДЕЛИ???
Никому никогда не удавалось войти в Лес Прозрений и покинуть его незамеченным. Разве что несчастному Дину, который вышел из Леса Прозрений уже не в Долину Скал, а в Долину Теней.
Многоликий Янус непрерывно и ревностно следил за Лесом Прозрений. Что там, в этом манящем лесу, никто толком не помнил. Хотя все прошли хотя бы единожды через Лес Прозрений. Все, кроме Эрниста. О, если бы они знали раньше! Каждый, кто единожды прошел через Лес Прозрений, уже не мог остаться Вечно Юным, но даже не это самое страшное. Из памяти бессмертных стиралось все, что открылось их глазам там, в Лесу Прозрений. Только обрывки каких-то восхитительных видений и то ощущение блаженства, возвращаться к которому хотелось снова и снова. Но только трижды позволено войти в Лес Прозрений. Многие не выдерживали, и сразу, едва выйдя из сиреневого леса, тотчас же, обезумев, бросался обратно. Но, каждый, вошедший дважды в Лес Прозрений, возвращался оттуда уже Слепцом. И с каждым годом в Долине Скал становилось все больше Слепцов. Пока бессмертный бродил по чарующему и страшному лесу, Многоликий Янус, стонал, изнемогая от зависти, но, когда несчастный выходил ослепшим, и, содрогаясь в рыданиях, падал на песок, толпа сочувствовала и злорадствовала.
Последним, не считая, конечно, Эрниста, в Лес Прозрений вошел мудрейший из мудрейших в Долине Скал, мудростью своей превосходивший даже Одинокого Лота, Мун. Но, едва выйдя из сиреневого леса, сразу же ринулся обратно. И когда Слепец Мун вернулся в Долину Скал уже ослепшим, обезумев, с воем он пополз назад, в Лес Прозрений. Вечно Юный пытался его остановить. Но Слепец Мун был так силен в эти минуты, что с легкостью откинул Эрниста, силой своей превосходящего всякого в Долине Скал.
Больше Мун в Долину Скал не вернулся. Бессмертные решили было, что он обрел вечную эйфорию, и уже, обгоняя и сбивая друг друга с ног, устремились к вожделенному лесу, как вдруг над Долиной Скал погасло солнце, и на почерневшем вмиг небе засверкали молнии. И в этом мраке и ужасе раздался душераздирающий вопль Муна.
- Я жду вас всех в Долине Теней! - крикнул на прощание Мун и рассмеялся так, что задрожали скалы.
Казалось, никогда больше солнце не взойдет над Долиной Скал. Но черные тучи рассеялись. Только в Долине Теней, за Лесом Прозрений, по-прежнему клубилась черная пыль.
Долина Теней замкнутым кольцом окружала Долину Скал, так что Долина Скал была лишь крошечным островком тверди в безбрежном океане хаоса, где нет ни неба, ни земли.
И теперь в этом Океане оказался Мун.
Самые безрассудные, те, которые отваживались подходить совсем близко к краю Долины Теней, поначалу могли различать слова Муна-Тени и даже видеть его мечущуюся тень.
Это всегда были одни и те же страшные слова "Встретился в Долине Теней". Но постепенно от бесконечных страданий Мун - Тень забыл членораздельную речь, и мог только завывать, печально и жутко.
Столь жестокой оказалась расплата за мгновения эйфории в Лесу Прозрений.
Значит, это тот самый лес, который Аникшин нарисовал фиолетовым фломастером, а портрет в черно-серых тонах, по всей видимости, изображает Муна- Тень. Да уж, невеселые мысли, наверное, преследовали Аникшина в его последние дни…
- Почему ты хочешь скрыть от нас Истину, Одинокий Лот??? - кричал, безумствовал Многоликий Янус. - Мы все равно ее узнаем. Пусть нам не дано в минуты откровения подниматься по воздуху, как облако, зато у нас есть цепкие пальцы с острыми ногтями, затвердевшими веками. Мы поднимемся на вершину Скалы Пророчеств. Мы узнаем Истину!
И толпа ринулась к Скале Пророчеств. "Что ж, - горько усмехнулся Одинокий Лот, - так или иначе они узнали бы о Пророчестве. Но, по крайней мере, пока они будут добираться до вершины Скалы Пророчеств, будет время поговорить с Эрнистом".
- Я здесь… Я останусь с тобой… - дотронулся до плеча ослепшего философа Эрнист.
- Я знаю… - эхом отозвался Одинокий Лот. Ему не нужно было зрение, чтобы безошибочно ощущать присутствие Эрниста.
Эрнист осторожно положил руку Одинокого Лота на свои плечи:
- Отойдем подальше, чтобы не слышать шума.
Когда голоса Многоликого Януса немного смолкли, Эрнист и Одинокий Лот опустились на песок, у подножия невысокой скалы.
- Лот, - тихо произнес Эрнист. - Я ведь тоже слышал твой смех и твой крик. Я тоже знаю, и, может быть, даже лучше, чем кто-то другой, что тебя посетило озарение… Не забывай, Одинокий Лот, что я тоже один из ликов Многоликого Януса.
- О нет, Эрнист, - с жаром возразил мудрец. - Но лучше бы это было так! Ты не один из нас. Ты другой.
- Но, Лот, не обо мне мы сейчас говорим. Не уходи, молю, от ответа… Не скрою, я с нетерпением безумца жду вести об Избавлении. Но сейчас еще больше мне не дает покоя мысль, что же с тобой случилось. Ведь ты не был в Лесу Прозрений. Многоликий Янус не может ошибаться. Что же с тобой произошло?
- О, Эрнист, отчаяние ослепило меня!
Одинокий Лот вздохнул. Не оставалось ничего, кроме как рассказать Эрнисту Истину. Или хотя бы часть Истины.
- Отчаяние? Но, Лот, что стало причиной твоего отчаяния?
Внезапная, безумная мысль посетила Одинокого Лота, и он с жаром обратился к Эрнисту:
- Я открою тебе Истину, Эрнист. Раньше, чем о ней узнают все остальные. Но сначала поклянись мне, что никогда, никогда не войдешь в Лес Прозрений!
- О, Лот! - удивился Эрнист. - Я ведь уже обещал тебе это однажды, и видишь… О! - вскричал Эринст, проклиная себя за то, что он так неосторожно позволил этому слову сорваться с губ своих, да еще в тот день, когда для Одинокого Лота навсегда погасло солнце. - О, Лот, прости, прости меня!..
- Не стоит переживать, Эрнист, - успокоил друга философ. - Просто поклянись!
- Я клянусь, Лот, клянусь! Клянусь! - трижды повторил Эрнист. - Все, что ты захочешь!
- Теперь я могу открыть тебе Истину, - вздохнул Одинокий Лот.
- Нет нужды, Лот. Скоро я все равно узнаю ее. Скажи лучше, что привело тебя на край отчаяния.
- О Эрнист, Эрнист! Лучше бы мне и вовсе не знать Истины…
- Тебе открылось что-то ужасное, Лот?
- Я не могу потерять тебя, Эрнист… Ты слышишь, не могу… - философ закрыл искаженное страданием лицо руками. - Слишком, слишком велика плата за Искупление!
- Что ты хочешь сказать? - Эрнист в один миг выпрямился во весь свой высокий рост.
Со стороны Скалы Пророчеств послышались возбужденные крики, а через несколько мгновений показался и сам Многоликий Янус. Все его лики, как один, были исполнены ликования и надежды.
- Эрнист! Эрнист! Эрнист! - кричали тысячи голосов, и толпа, все, как один, опустилась перед Эрнистом на колени.