Инга перевела взгляд на бардовые мокрые розы в своих руках. Две свежие розы как символ Вечности… Нет, просто два красивых темных бутона. Никаких символов!
- Это ты его убила!
Длинноволосая брюнетка сорвалась с места. Несколько безумных прыжков, и она подскочила к женщине с зонтиком, и прежде, чем та успела понять, что происходит, вцепилась ей в волосы.
- Дрянь! Идиотка! Ненормальная! - женщина оттолкнула девушку зонтом.
Та вцепилась в зонт с такой силой, что упала вместе с ним и чуть не соскользнула в могилу.
- Ненавижу тебя! - девушка заплакала. - Сука! Это ты убила его!
Грязной рукой девушка провела по лицу, пытаясь вытереть слезы.
На щеке остался грязный след.
Эти безумные глаза, болезненного цвета кожу и волосы, заплетенные в мелкие косички, издалека смотревшиеся как просто длинные распущенные волосы, Инга вспомнила в первую секунду. Так же, в первую секунду, они врезались ей в память два дня назад, на той безумной пресс- конференции.
- Я сейчас вызову милицию, - перестала плакать женщина в черном платке.
- А ну убирайтесь отсюда! - резким движением поднял девушку мужчина в черном плаще.
- Марина, пойдем отсюда, - подбежала к брюнетке светловолосая девушка. - Она еще получит свое, - с ненавистью повернулась к женщине, которая стояла теперь уже без зонтика и презрительно смотрела на обеих девушек.
- Пошли отсюда!.. - процедила она сквозь зубы. - Проститутки!
- Кто проститутки? Мы проститутки? - девушка с афрокосичками отчетливо выкрикивала каждое слово. - Ты! ш-шалава!
Теперь женщина первой вцепилась ей в волосы, обе снова оказались на земле, у самого края могилы.
- Прекратите! - вмешался могильщик, мужчина лет сорока с бесцветными серыми волосами. - Не забывайте, где находитесь!
Грязный желтый зонт со сломанными спицами опрокинуло ветром в могилу. Второй могильщик, внешне очень похожий на первого, спрыгнул за ним в яму. Женщина помоложе снова зарыдала.
- Давайте, катитесь отсюда! - подтолкнул сразу обеих девушке к кладбищенской дорожке молодой человек в черном свитере.
- Убери свои руки, урод! - не могла успокоиться брюнетка.
- Ты тоже с ними? - остановил молодой человек взгляд на Инге.
- Нет, нет…
Инга замолчала. Не объяснять же в такой момент, что она приехала по делу. Да и не стоило вообще заглядывать на кладбище. Но что теперь сожалеть, тем более, что здесь ей открылось нечто весьма интересное… Вот только что означает эта сцена?
И кто эти девушки? Инга обернулась. И странно, почему девушка с афрокосичками не узнала журналистку с волосами экстремального цвета, которая была на той самой пресс-конференции? Правда, волосы сейчас уже не такого кричащего оттенка, да и при пасмурной погоде, наверное, кажутся совсем темными… Впрочем, в такой момент, конечно же, могла и не узнать, тем более, что девушка, судя по внешнему виду и неадекватному поведению, вполне может оказаться наркоманкой.
Инга ни раз общалась с наркоманами, а год назад даже делала репортаж "Семь дней из жизни наркоманов". У всех этих ребят, в компании которых она провела неделю, был такой же, как у этой девушки, ничего не выражающий взгляд, в котором сквозил разве что страх.
Вот только что связывало этих девочек и Аникшина? Неужели случайная попутчица сказала правду? Может быть, даже та, вторая девушка, и есть та несчастная Анечка… Какой у нее взгляд, Инга не успела заметить, но решила, что, скорее всего, такой же, как у девушки с афрокосичками.
Подружки удалялись, сгибаясь от ударов молотка (могильщики продолжали свое дело). Девушка с афрокосичками громко рыдала. Светловолосая, всхлипывая, ее утешала.
Женщина лет сорока (видимо все-таки она - жена Аникшина) стояла с плотно сжатыми губами и ничего не выражающим лицом. Дождь стекал по ее щекам, напоминая слезы. А может быть, она плакала на самом деле.
Но лицо ее сохраняло все то же непоколебимое выражение, даже когда могильщики начали опускать гроб в яму.
Вряд ли любящей жене в такой момент удалось бы сохранить спартанское хладнокровие, будь она хоть тысячу раз посвященная, хотя, конечно, каждый переживает горе по-своему.
К низенькому памятнику поставили большой венок, жена Аникшина воткнула в могильную землю букетик искусственных ирисов.
Ветер шумел в вышине, шуршал вершинами сосен. Иголки падали на свежую влажную могильную землю, и уже слегка присыпали могилу.
Жена Аникшина молча смотрела на черно- белую фотографию на памятнике, потом вдруг резко повернулась и заметила Ингу.
С вызовом посмотрела прямо в глаза, наверное решила, что перед ней еще одна соперница, но тут же перевела взгляд на две бардовые розы…
Догадалась:
- Вы, наверное, корреспондент…
- Да, да, - Инга положила розы к памятнику. - Это вам я вчера звонила?
- Да, - женщина направилась к дому
- Примите мои соболезнования. Я должна была подойти к половине первого… - Инга не знала, как вести себя в такой ситуации, но жена Аникшина понимающе кивнула. - Ничего… Пойдемте в дом.
На поминки Аникшина пришли еще две старушки-соседки.
- Вот ведь как… был человек, и нет человека, - приговаривала одна из них, обгладывая куриную ножку.
- Надо же… такой молодой… - повторяла другая.
Больше на поминки не пришел никто. Ни одного посвященного. Странно… Женщина лет тридцати пяти оказалась сестрой Аникшина. Та же неопределенность черт лица, но, может быть, именно из-за этого и не скажешь на первый взгляд, что похожи.
Совсем другое дело - жена Аникшина, яркая, но некрасивая брюнетка, с очень бледным лицом. Родные Аникшина и старушки называли ее Светлана, но при этом казалось, что обращались к кому-то другому, настолько жене Аникшина не шло ее имя. Пожалуй, если бы не чрезмерная худоба, ее можно было бы назвать привлекательной. Конечно, если правильно подобрать макияж и одеть со вкусом. Но безжизненное лицо со впалыми щеками в сочетании с большими глазами и довольно крупным носом с легкой горбинкой казалось немного мистическим. Волосы с проседью подстрижены под каре. По всей видимости, Аникшина даже не пыталась закрасить седину. Да, наверное, именно такие женщины и становятся женами экстрасенсов.
Мужчина постарше оказался мужем сестры Аникшина. Молодой человек - его младший брат. Довольно симпатичный. Красивые, пожалуй, даже слишком правильные черты лица. Немного высокомерия - и он превратился бы в стандартного слащавого красавчика. Не спасли бы и ямочки на щечках.
Да уж, как раз подходящий момент, чтобы восхищаться ямочками! Тем более, и Макс в другом городе. Весьма кстати. Нет, до Макса парню с ямочками на щечках, конечно, далеко. Инга снова перевела взгляд на жену Аникшина, и затем на большие позолоченные настенные часы с вензелями напротив. Двенадцать пятнадцать.
Просторная комната с большим раздвижным столом, по всей видимости, служит гостиной. Темно- зеленая тройка - диван и два кресла, телевизор в углу. Люстра в форме полусферы. Однотонные салатные обои.
На стене - одна-единственная картина. На переднем плане - пески и скалы. А вдали, как остров в безбрежном океане, - таинственный сиреневый лес, манящий и пугающий. Странный инопланетный пейзаж.
В таком помещении хорошо медитировать. Ни ковра, ни паласа. Инга терпеть не могла ковры и паласы, но в этой комнате, явно, чего-то не хватало для уюта. Может быть, цветов? Да, и еще каких-нибудь мягких безделушек, вроде тех говорящих сердечек и поющих медвежат, которые обожает дарить Макс. Но, наверное, в квартире, где вместо кошечки держат гремучую змею, это выглядело бы, по меньшей мере, наивно. А может быть, здесь есть еще одна гремучая змея, и возможно, даже не одна. Инга невольно поежилась, так ярко воображение нарисовало ей змею, выползающую из-под дивана, на котором она сидит.
Ровно в половину первого Светлана встала из-за стола, кивнула Инге: "Пойдемте".
Светлана провела Ингу на кухню, идеально чистую, несмотря на то, что накануне в доме готовилось много еды. Кухня выдержана в том же минималистском стиле, что и гостиная. На окнах белоснежные шторы, стирильные, как в больнице. На столе, застланном голубой клеенкой в белую клетку стояла только пустая, чисто вымытая майонезная банка.
Два стула напротив друг друга. Плита. Навесной шкафчик с тарелками. Ничего лишнего, никаких тряпочек - салфеточек, которые Инга тоже ужасно не любила.
Вдова достала пачку сигарет, протянула Инге:
- Курите?
Инга потянулась было за сигаретой, но вспомнила, что бросила курить и отдернула руку.
- Нет, спасибо.
Достала из большого видавшего виды темно-коричневого кожаного рюкзака маленький цифровой диктофон, блокнот и новую авторучку.
Инга включила диктофон.
Светлана затянулась сигаретой.
- Его все ненавидели, что и говорить. Все эти шарлатаны. Даже на похороны никто не пришел.
Женщина в черной повязке горько усмехнулась.
- Кто, например?.. - осторожно начала Инга.
Похоже, то, что вчера говорил этот чудак Чурилов, - не такой уж и бред.
- Да все, кого ни возьми… - покачала головой Аникшина.
Инга понимающе покачала головой, вопросительно глядя на вдову.
Светлана затянулась сигаретой и продолжила:
- Тот же Меркулов…
- Меркулов? Кто этот Меркулов?
- Есть у нас такое общество шарлатанов. "Третий глаз" называется. Меркулов - его председатель… нет, - снова горько усмехнулась Светлана. - Президент…
- Ваш супруг в этом обществе не состоял?
Неожиданно Светлана рассмеялась. Смех, печальный и жуткий, расползся по дому, перешел в плач.
- Простите, - размазала вдова слезы по лицу.
Затянувшись сигаретой, Светлана продолжала.
- Было бы очень смешно, - и снова странно усмехнулась.
- А почему вы считаете, что Меркулов ненавидел вашего супруга?
- Да потому что Меркулов постоянно ходил на все его сеансы, все пытался узнать, в чем секрет "фокуса". А секрета- то никакого не было, яд на него на самом деле не действовал - и все. И потом… у мужа было много людей, которых он лечил. Каким-то образом Меркулов узнавал их телефоны, звонил им, говорил, что будто - бы Сережа - шарлатан, или, как он его называл, "фокусник". Это они сами потом рассказывали.
- Скажите, Светлана, а вы тоже… - Инга закашлялась. Точно простуда! - посвященная?
Вдова встала, подошла к окну. Из окна было видно кладбище.
- Боже упаси! С тех пор, как Сережу ударило молнией, его уже трудно было назвать нормальным человеком. Может быть, кому-то он и помогал, но жить с ним под одной крышей стало просто невозможно.
Светлана вернулась за стол, бросила окурок в майонезную банку.
- Почему?
Бестактный вопрос, конечно… Но, похоже, Светлана даже ждала его, а вернее, любой возможности выплеснуть боль.
- Он постоянно повторял, что мне его не понять. Где уж там! А раньше мы друг друга понимали, можно сказать, с полуслова. В последнее время он часто кричал на меня, пару раз даже ударил. За лечение он денег не брал, разве что если кто очень настаивал, или если продукты кто принесет. Но продукты у нас и свои есть. Огород во дворе, кролики… А не работал он уже года два. Как ушел с комбината, так и не пытался устроиться на работу. Я ему: "Хватит сидеть у меня на шее". Я пекарем в булочной работаю. А он мне: "У меня дар". Вот и все.
- Н- да… Как вы думаете, Меркулов способен на убийство?
- Нет, - уверенно замотала головой Светлана. - Если поговорите с этим человеком, поймете… На мелкие подлости, да, на это он способен… Но на убийство… Нет… Это подленький, но трусливый человек. Нет, на убийство он не пошел бы.
- Но он мог бы нанести… энергетический удар?
Светлана удивленно посмотрела на Ингу и вдруг неожиданно ответила:
- Кишка тонка! Да и не очень я верю в то, что можно нанести такой удар. Может, кто-то и может. Но не Меркулов - точно!
- А эти девушки, которые были на кладбище… Вы их знаете?
- Вокруг Сережи в последнее время вертелось много сумасшедших. Появились даже какие-то фанатки, которые ходили на все его сеансы, или что он там еще проводил… Ту, с косичками, которая набросилась на меня, я видела пару раз. Один раз на сеансе, в доме культуры. В другой - возле нашего дома. Другую я никогда раньше не видела. Но, думаю, таких девиц в последнее время возле Сережи околачивалось много. Но вряд ли кто-то из них имеет отношение к его убийству…
- Вы думаете, это было убийство?
- Я не думаю. Я уверена в этом.
Светлана закурила вторую сигарету.
- Но если не энергетический удар, значит, остается отравление. Но как такое возможно, если на вашего мужа не действовали яды?
- Не все яды… Его не брал керосин, бензин, ацетон… Тосол, уксус… Пожалуй, и все. Как-то, может быть, полгода назад он экспериментировал с мышьяком. Кончилось все очень плохо. Сережа попал в больницу с острым отравлением. Время от времени он ставил на себе эксперименты, но всегда был очень осторожен.
- А когда он завел гремучую змею?
Инга снова с опаской обвела взглядом пространство вокруг.
- Что вы! У нас в доме никогда не было змей! Я их до смерти боюсь. Хотя Сережа не раз заводил об этом разговор. Он говорил, что собирается перед этой пресс- конференцией заехать к своему старому другу, который разводит змей. Кажется, он живет в вашем городе.
- А у вас случайно нет фотографии этого человека?
- Есть. Только старая, - вдова снова встала, повернулась к окну. - Что-то не то с этой змеей. Я не знаю, что это за человек - его школьный друг, и как ему перешел дорогу Сережа, но Сережа часто называл друзьями своих врагов. Даже подлостей Меркулова не замечал до последнего. Сережа очень боялся провала, он никогда не стал бы делать что-то, если бы не был уверен, что все пойдет, как надо. Да, он был склонен переоценивать свои возможности, но он всегда был очень осторожен. Здесь что-то не то. Я чувствую это.
- Может быть, у вашего супруга были в последнее время какие-то серьезные проблемы? - предположила Инга.
- Нет.
- И ничего в его поведении вас не настораживало?
- Нет, ничего…
- Простите… бестактный вопрос, но я хотелось бы узнать, что вы думаете об этом… Опыты с мышьяком, со змеей не могли быть подсознательным желанием умереть?
Вдова Аникшина резко повернулась к Инге. По бледному лицу Светланы текли слезы.
- Нет, - со странной блаженной улыбкой вздохнула она. - Он собирался жить вечно. - Смахнув слезы, вдова снова обрела бесстрастное выражение лица. - Сейчас я вам кое-что покажу.
Вдова стремительно вышла из кухни и вернулась с альбомами и кипой каких-то бумаг.
Светлана наугад открыла потрепанный альбом с котенком на обложке и улыбнулась сквозь слезы:
- Наша свадебная фотография…
Вдова Аникшина быстро перевернула страницу, но Инга успела заметить, что в молодости она была очень даже хороша собой, а Аникшин, напротив, в последние дни своей жизни был гораздо симпатичнее, чем в пору юности.
- Вот он!
Вдова Аникшина даже вынула из прозрачного окошечка фотографию. Инга осторожно взяла ее.
На первый взгляд, обычная любительская фотография. Молодые люди за столом. По всей видимости, студенты.
На столе салаты, водка и вино. Значит, что-то отмечают.
- Это день рождения Сережи. В студенческом общежитии.
Аникшин обнимал красивую блондинку с волнистыми волосами до плеч. Больше девушек на фотографии не было.
- На этой девушке, - заговорщицки сообщила Светлана. - Тот самый однокурсник Сергея женился. Но сначала с ней встречался Сергей. Кажется, ее зовут Ира…
Да уж, на фоне блондинки Аникшин выглядел совершенно невзрачно. И блондинка, и Аникшин оба чему-то смеялись. Смеялись и трое молодых людей за столом. Только один, в полосатой тельняшке, был, по всей видимости, далек от веселья, оставался серьезным и даже мрачным.
- Кто из них разводит змей?
- Вот этот, - показала Светлана на щуплого брюнета в тельняшке, того самого, которому было грустно на празднике Аникшина.
- А где учился ваш муж?
- В вашем пединституте, на индустриально-педагогическом факультете.
Инга достала из сумочки фотоаппарат, пересняла фотографию.
- Теперь посмотрите вот это, - протянула Аникшина Инге листов двадцать, исписанных нервным неровным почерком, с какими - то странными рисунками, скрепленных большой железной скрепкой.
Какие-то наброски, скорее всего, черновик, судя по тому, как некоторые фразы и целые абзацы старательно вычеркнуты. Но черновик очень аккуратный, как будто каждое слово тщательно продумано или кем-то продиктовано. Наверное, чистовик мало бы отличался от этих первоначальных набросков.
- Скажите как человек пишущий, - посмотрела Аникшина своим спокойным и в то же время вызывающим какую-то смутную тревогу взглядом, прямо в глаза Инге. - Если человек только что начал роман, который считает главным делом своей жизни, если он хочет в этом романе открыть истину, которую знает только он сам… Скажите, такой человек может вдруг покончить с собой?
13
Покинув странный дом со светло-зелеными стенами, Инга полной грудью вдыхала влажный воздух с такой радостью, будто в первый раз вышла на улицу, выздоровев от тяжелой болезни.
На прощание Светлана вручила девушке темно-розовую прозрачную папку с черновиками Аникшина.
- Не волнуйтесь, я обязательно верну - только сделаю ксерокопию.
- Можете оставить ее у себя… Может, даже опубликуете отрывок в своей газете. Сережа был бы очень рад.
И все-таки в первую очередь девушка принялась узнавать у прохожих, где поблизости можно сделать ксерокопии.
Подсказка молодого прохожего с таким же рюкзаком, как у нее, по всей видимости, студента, привела Ингу к неприметной деревянной двери, которую украшали сразу две скромные желтые вывески с черными буквами "Фотография" и "Ксерокс".
И камера, и компьютер, и ксерокс находились в одном небольшом помещении.
Молодой человек с темной бородкой и ушами странной формы, такие обычно бывают в фантастических фильмах у оборотней, - типичный фотограф - быстро отксерокопировал рукопись.
- Приходите еще, - улыбнулся молодой человек с необычными ушами. - К нам не часто заглядывают такие.
"Такие" прозвучало комплиментом.
Инга выскользнула на улицу раньше, чем симпатичный молодой человек успел попросить у нее телефон. Правда, на прощание ослепительно улыбнулась.
Ну вот, теперь можно с чистой совестью искать гостиницу. Погода, между тем, прояснилась, и можно было не особенно спешить… Тем более, что Меркулова и прочих "завистников" она сможет увидеть только завтра.
Светлана сказала, что члены клуба "Третий глаз" каждую неделю собираются в доме культуры. Имеет смысл прийти прямо туда, и лучше сразу не представляться журналистом.
Скучающая женщина средних лет, администратор гостиницы, оживилась при появлении девушки.
- Горячей воды нет уже неделю, - предупредила женщина, пока Инга заполняла бланк. - Но могу дать кипяток. Зато туалет и душ в каждом номере.
Выпив чаю в кафетерии на первом этаже этого же здания, но с другого входа, так что попасть туда можно было только с улицы, Инга вернулась в гостиницу.
Дверь с номером "24", ключи от которой ей с улыбкой вручила приветливая администратор, находилась на втором этаже, куда вела темная лестница.