- Тысяча баксов! - неожиданно рявкнул Орест. - Знаю я, в кино видел, какие там у вас, сыщиков, догони и стрельба… Тыща, и ни центом меньше!
- Круто. - Гордеев посмотрел на водилу с невольным уважением. Вот тебе и западноукраинское захолустье - недурно сориентировался!
- Как хотите, - с наигранным безразличием отозвался Орест, - а только без меня вам не управиться и девчонку не найти. К тому же лучше меня тут никто не водит, я в армии самого командира части возил!
- Ты ж только что говорил, что радистом служил, - не утерпел Демидов. - Будет врать-то!
- Кто сказал, что я брешу? - Орест возмущенно дернул плечом. - Это я в Иваново радистом был, а поначалу в Переславле-Залесском водилой… Тыща баксов!
- Черт с тобой. - Гордеев не выдержал и усмехнулся. - И поехали… Куда, кстати, едем?
- Дивчина ваша на Театральной улице живет, туда, что ли, ехать? Дом точно не знаю, я ее только до своей знакомой жинки довез, но узнаем… Там все знакомые промеж собой, живут по соседству давно…
- Давай, пан Орест, побыстрее… Как там по-вашему будет "очень быстро"?
- Швыдко! - Орест завел машину, но, прежде чем двинуться с места, твердо поглядел Гордееву в глаза: - Ты, пан, конечно, человек приличный, сразу видно… Однако задаток все же требуется!
- Держи! - Гордеев положил двести долларов на панель управления. - Доберемся до места - добавлю еще триста… Но за такие бабки будешь у меня всегда под рукой!
- Домовылысь, - кивнул Орест, и машина наконец тронулась с места, в результате чего Гордеев и без перевода понял, что "домовылысь" означает "договорились"…
2
Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. В чем Юрий Петрович Гордеев и убедился, едва они свернули на Театральную улицу. В точности такое же такси, как у Ореста, показавшееся в зеркальце заднего вида, они с Демидовым заметили одновременно. И одновременно среагировали, правда, по-разному.
- Дуй вперед, не останавливаясь! - резко распорядился Демидыч.
Гордеев же торопливо поинтересовался у водителя, куда ведет в конечном счете Театральная: к тому моменту, как вторая машина показалась в зоне видимости, каменные дома по сторонам улицы и островерхий готический собор успели смениться на два ряда частных домов, похожих друг на друга, как близнецы, серыми каменными стенами.
Вопреки ожиданиям Орест прореагировал на слова Демидова спокойно, можно сказать, даже удовлетворенно - в связи с тем, что его личные предположения оправдались.
- Так я и знал, - хмыкнул он, сосредоточенно глядя на дорогу. - Это машина Васыля с приезжими панами… Не забудьте, тысяча баксов, и ни центом меньше!.. Попали вы, господа… Да не суетись ты, детектив! Что я, по-твоему, дурень какой?.. Едем дальше, в село Подбривки, к моей тетке Оксане Ивановне! Чуете, как вам со мной повезло?.. У Васыля, к примеру, никаких родичей в Подбривках немае… то есть нету, а у меня есть! Так что едем себе спокойненько слушать про Степана Бандеру, а может, я вас и вовсе уговорил у Оксаны Ивановны в хате вместо отеля пожить… А?.. - И, подмигнув Юрию Петровичу, Орест слегка сбавил скорость: гравийная дорога кончилась, так же как и последняя городская окраина, сменившись довольно ровной, в отличие от российских сельских путей, но узкой дорогой, покрытой подстывшей грязью. Машина повернула налево, и смотревший вперед Гордеев невольно отвлекся на мгновение от маячившей в зеркальце заднего вида проблемы.
Вид, открывшийся перед ними, того стоил: прямо извивался, посверкивая мелкими холодными водами, Прут, через который был перекинут деревянный бревенчатый мостик не слишком надежного вида, - к мостику и направил Орест свою машину. Но главными в этой картине были, несомненно, внезапно взмывшие перед глазами путников горы…
Юрий Петрович видел Карпаты, да еще так близко, впервые в жизни.
Конечно, он, как большинство людей, слышал о том, что эти горы - синие. Но всегда полагал, что в данном утверждении кроется художественное преувеличение… Однако вздымавшиеся сейчас перед ними три громады с округлыми вершинами, закрывавшими горизонт, действительно были точно такого же цвета, как спелые сливы, да еще подернутые голубовато-сизой дымкой. Карпаты были настолько красивы, что куда больше напоминали блестяще выполненную театральную декорацию, чем настоящие горы. А их припорошенные снегом вершины до такой степени подавляли, сосредоточивая на себе взгляд и, казалось, душу, что несколько хаток, приткнувшиеся к подножию гор по ту сторону Прута, не сразу попадали в поле зрения…
- Ну, как? - В голосе Ореста слышалась гордость небожителя. - Вот это и есть наши Карпаты!.. Коломыю они окружают подковой, а та гора, что подальше, - Говерла, самая высокая вершина!.. Вот если б вы летом приехали, господа, то и не так бы еще поразились…
- Здорово! - с искренним восхищением произнес Юрий Петрович. - А, Демидыч?..
- Лучше назад погляди, - буркнул в ответ Николай. - Компашка наша, похоже, притормозила…
- А чего им за нами тащиться-то, если Васыль знает, куда мы едем? - довольно ухмыльнулся Орест. - Небось успел своим пассажирам объяснить, что к Оксане Ивановне мы двинули, поскольку у тети моей лучшая горилка собственного производства на всю Ивано-Франковскую область, можно сказать! А моим друзьям, к примеру, тому же Васылю, она ее со скидкой продает…
Демидыч не выдержал и заржал, а Гордеев, усмехнувшись, признал вслух, что тысяча баксов за услуги Ореста - и впрямь нормальная цена… При условии, что и в дальнейшем он окажется для них незаменимым сокровищем!
Спустя несколько минут машина уже медленно двигалась широкой и удивительно чистой сельской улочкой с настоящими украинскими белеными хатками по сторонам. За невысокими плетеными заборами виднелись аккуратные, пустые по зимнему времени огороды и голые садики, из глубины дворов изредка доносилось блеяние то ли коз, то ли овец и возмущенное куриное кудахтанье.
- Чистое кино! - прокомментировал наконец увиденное в кои-то веки Демидыч, чем неожиданно почему-то обидел Ореста.
- Почему это кино? Обыкновенная наша жизнь! - возразил он, притормаживая машину возле крайней к городу хаты.
- Ну, не знаю. - Николай пожал плечами. - В Москве, например, сейчас все носятся, к Новому году суетятся… А у вас тут - тихо и пусто как-то для тридцать первого-то числа…
- В наших краях Новый год не очень чтут, - согласно кивнул Орест. - Вот если поживете тут до Рождества…
- Не дай бог! - торопливо перебил водителя Демидыч. - Ты что ж это, думаешь, мы сюда на ПМЖ, что ли, приехали?!
Они уже успели выбраться из машины и подойти к хате. Орест толкнул незапертую калитку:
- Прошу, паны… Опаньки!.. - Его взгляд, брошенный в окно хаты, неожиданно обострился, сам он на мгновение замер на месте, словно споткнувшись о невидимое препятствие.
- Что случилось?
Юрий Петрович быстро огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не увидел. Улица была абсолютно пуста, если не считать соседнего подворья, на котором какая-то пухленькая девушка ловко управлялась возле колодца, вырытого у ограды, с самым настоящим деревянным "журавлем" - палкой в форме рогатки, к раздвоенной верхушке которой была привязана толстая веревка. Второй ее конец был опущен в колодец. Манипулируя "журавлем", девушка опускала веревку с привязанным, видимо, к ней ведром все глубже и глубже, пока тишину не нарушил тихий всплеск воды.
- Как ты там меня назвал? - Орест повернулся к адвокату, на его физиономии красовалась загадочная, торжествующая ухмылочка.
- Разве я тебя как-то назвал? - Гордеев слегка напрягся.
- А як же? Сокровищем, или мне послышалось?
- А-а-а… И что?
- Ты мне еще сто баксов сверху, я тебе - презент… Не пожалеешь, шеф!
- А ху-ху не хо-хо?! - разозлился Демидыч. Но адвокат, в отличие от оперативника, внезапно не то чтобы понял, глядя в хитроватую кошачью физиономию Ореста, - скорее, почувствовал, что от его реакции на требование этого хапуги, возможно, зависит успех всей операции…
Своей интуиции Гордеев привык доверять, тем более что именно в этот момент боковым зрением он засек показавшийся из-за угла нос следовавшего за ними такси… Что ж, пассажиры неведомого ему Васыля, похоже, уже не скрывали истинной цели своей поездки… Оставалось надеяться, что в этих краях, наверняка столь же чужих для них, как и для Гордеева с Демидычем, они хотя бы пока поостерегутся от резких телодвижений…
- Договорились, - спокойно кивнул Гордеев. - Открывай багажник, доставай нашу поклажу. Деньги отдам, когда получим твой презент… Вряд ли стоит делать это на улице!
И Орест, и Николай тоже заметили вновь притормозившее в отдалении такси, и вся компания дружно шагнула к массивной деревянной двери, ведущей в хату.
- За что ты ему, Юра, собрался платить?! - возмущенно прошипел Демидыч, сердито глядя на Ореста, поспешно метнувшегося к багажнику и почти моментально доставшего оттуда синюю спортивную сумку, составлявшую их общий багаж.
- Сейчас увидим, - спокойно кивнул Гордеев.
Машина их преследователей по-прежнему не двигалась с места. Но вот Орест распахнул входную дверь хатки, и, едва переступив порог, мужчины очутились в той ее части, которая была отведена хозяйкой под кухню… Ощущение, что оба они - и Демидыч, и Гордеев - попали на съемки какого-то кинофильма из гоголевских времен, овладело московскими гостями окончательно и бесповоротно, как только они огляделись по сторонам…
Внутри хата не была разделена на отдельные комнаты, во всяком случае., с помощью стен - разделяла ее разве что большая, чисто выбеленная печь, в которой в настоящий момент жарко полыхал огонь. В "кухонной" части, куда попали гости, переступив порог, было довольно светло за счет двух небольших окон с раздвинутыми вышитыми занавесками-задергушками. Возле окон стоял чисто выскобленный стол, уставленный бутылками с прозрачной жидкостью, в каждой из которых плавал крошечный красный перчик. Возле стола, в свою очередь, стояли две женщины. Пожилая и полная - она-то и была теткой Ореста Оксаной Ивановной, как понял позднее Гордеев, - и создавала это ощущение нарочитости обстановки. Юрию Петровичу и в голову не могло прийти, что в начале двадцать первого века еще существуют в мире места, где женщины носят национальную одежду!..
Между тем на круглолицей, краснощекой Оксане Ивановне поверх длинной и тоже вышитой на рукавах белой рубахи красовались два полосатых тканых фартука вместо юбки и дубленая, расшитая бисером безрукавка… Позднее Гордеев узнал, что такие безрукавки называются киптариками. Но в тот момент он просто замер на месте, бессмысленно уставившись на колоритную тетку, моментально ахнувшую и просиявшую при виде Ореста.
Судя по всему, племянника она не видела довольно давно и тут же бросилась его обнимать, после чего оба заговорили почти одновременно, со скоростью, исключающей всякую возможность понять - о чем именно. А Юрий Петрович наконец перевел взгляд на вторую женщину, смущенно вертевшую в руках полулитровую бутылку с перцовкой… Перед ним стояла настоящая красавица, и, слава богу, не в фартуках вместо юбки, а в самом обычном зеленом пальтишке.
Огромные зеленые глаза мельком глянули на Гордеева, и девушка тут же поставила бутылку обратно на стол, вместо этого вцепившись в перекинутую на грудь толстенную косу совершенно обалденного золотисто-русого цвета. На щеках незнакомки начал проступать румянец: то, что ее застали за покупкой перцовки, девушке было явно неприятно… Похоже, дело это для нее непривычное…
- Привет, Милана! - Неожиданно перешедший на русский язык Орест возник рядом с Гордеевым. - Ты меня, наверное, не помнишь, сейчас напомню: это я привез к тебе гостью из Москвы… Ну как, вспомнила?.. - Повернувшись к потрясенному Юрию Петровичу и Демидову, издавшему какой-то непереводимый звук, Орест голосом популярного конферансье завершил свою эскападу: - Ну а это - лучшие друзья твоей гостьи… Прошу любить и жаловать!
Девушка, потрясенная не меньше адвоката и оперативника, побелела как стена и, машинально отступив на шаг, медленно осела на деревянную лавку, тянувшуюся вдоль стены.
- Здравствуйте! - Гордеев улыбнулся, как можно мягче. - Меня зовут Юрий, а это…
- Юрий!.. - Милана смотрела на Гордеева широко распахнутыми глазами, не отрываясь, словно его имя внезапно загипнотизировало ее. - Юрий… это… это - Георгий?.. - Во взгляде девушки полыхнул настоящий ужас.
За годы своей практики Юрий Петрович научился думать быстро, ясно и четко, особенно в экстремальных ситуациях: этому немало способствовал и предыдущий опыт работы в качестве оперативника и следователя. И, как ни удивительно, причину ужаса Миланы он понял тут же.
- Не бойтесь, никакого отношения к Георгию Сопелову я не имею, - произнес он поспешно. - Меня зовут Юрий Петрович Гордеев, я - адвокат Дианы… Вот мое удостоверение.
Милана, все еще недоверчиво и испуганно глядя на адвоката, нерешительно протянула тонкую, дрожавшую руку и взяла протянутую им книжицу в темно-вишневых корочках. А Гордееву оставалось только порадоваться тому, что, вопреки настоянию Турецкого, он взял с собой свои настоящие документы.
Девушка вглядывалась в удостоверение так долго, словно читала его по слогам. Наконец она подняла на Юрия Петровича свои удивительные зеленые глаза:
- Почему я должна вам верить? Ведь сейчас подделать документы ничего не стоит…
Юрий Петрович вспомнил про удостоверение "НГ", лежавшее в данный момент во внутреннем кармане его пальто, и почувствовал, что краснеет.
- Вы правы, - вздохнул он. - Но… неужели я так похож на бандита?..
Милана слегка улыбнулась, и Гордеев подумал, что в жизни не видел таких ярких и при этом совершенно не тронутых помадой губ. Что не помешало ему заметить короткий взгляд, брошенный девушкой на Демидыча, так, кажется, и не успевшего еще выйти из состояния полного онемения.
- Нет, на адвоката вы похожи больше…
- Вот видите! - вдохновился Гордеев. - А Николай - мой оперативник, небезобиден он исключительно для тех же бандюков…
- Оперативник? - Милана пристально посмотрела на Гордеева: - Но… почему? Почему он здесь?.. Я имею в виду… разве бандиты могут объявиться?..
Юрий Петрович оценил вопрос девушки - вероятно, младшей сестры Сорокиной, до такой степени не похожей на Эльвиру, что верилось в их родство с трудом. Но… кем же еще могла быть эта девушка, принявшая в свой дом Диану и явно для нее покупавшая здесь перцовку?.. Возможно, просто дальняя родственница. Судя по вопросу, который она задала, красавица была совсем не глупа. Что ж, пусть лучше полагает, что речь идет о сопеловских отморозках - если, конечно, те предпримут все-таки конкретные шаги в этом чужом и каком-то ненастоящем городке…
А вот как раз этого - малейшего их подозрения, что Милана именно тот человек, в гости к которому и приехала Гроднева, допускать было нельзя!.. Одна мысль о том, что эта удивительная девушка может быть втянута в опасную ситуацию, породила в душе Юрия Петровича неведомо откуда взявшуюся вспышку гнева.
- Давайте все-таки присядем и поговорим, - предложил он, оглянувшись на хозяйку хаты, с огромным интересом наблюдавшую за ними. Оксана Ивановна слегка покраснела и тут же захлопотала, рассаживая своих незваных гостей за стол со стороны, свободной от ее сомнительного товара.
- Тетечко, дай-ка нам перекусить. - Орест подмигнул Гордееву и расположился рядом с ними с хозяйским видом.
Но и Юрий Петрович тоже был не лыком шит!
- Вот что, Орест. - Он извлек на свет стодолларовую купюру. - Мы-то, может, и посидим, а вот тебе придется сыграть роль разведки… Забирай-ка ты парочку бутылок и спокойно дуй в свою машину, поезжай куда хочешь - хоть к вокзалу, хоть…
- А на вокзале мне сейчас делать нечего, домой поеду, - нехотя кивнул тот.
- Ты артист хороший?
- Ну!.. При Советах в Доме офицеров в танцевальный кружок ходил… Не бойся, адвокат, изображу, чего надо! - Он снова повеселел. - Как насчет остальных грошей?
- Получишь вечером, когда вернешься сюда… Конечно, если заработок тебе дороже Нового года!
Орест посмотрел на Гордеева с некоторым недоверием: он что, хочет продержать его при себе до полуночи?..
- Насколько я знаю, - пояснил адвокат, - московский поезд проходит через Коломыю как раз в полночь, так что…
- Ровно пять минут стоит, - вздохнул Орест. - Ладно, шеф… Будем надеяться, это не последняя у нас с тобой новогодняя ночка, а такие гроши у нас тут под колесами не валяются - разве что в вашей Москве… Неужели управишься до поезда?..
- Тебе пора, - настойчиво повторил Гордеев. - Ждем тебя здесь в одиннадцать!
Оксана Ивановна оказалась тактичнее племянника. Дождавшись, когда Орест выйдет из хаты, она заспешила следом за ним, пробормотав что-то по-украински. Московские гости остались наконец наедине с Миланой. Первой начала разговор именно она, в очередной раз смущенно покосившись на заставленный бутылками стол.
- Меня сюда Диана прислала, - сказала девушка тихо. - У нас есть шампанское, но она хотела… напиться… А у тети Оксаны горилка лучше, чем водка из магазина…
- Напиться? - Юрий Петрович усмехнулся. - Ничего не скажешь, своевременная идея… Судя по вашим словам, Диана рассказала вам все?
- Да… Я пыталась отговорить ее от этой затеи, но она… Она стоит на своем… Вы не знаете, она в самом деле не втянула нашу Элю в эту историю?..
Гордеев слегка вздрогнул, только в этот момент осознав, что Милана понятия не имеет о печальной участи Эльвиры.
- Эля ваша родственница?
- Сестра… Мы с мамой не видели ее с тех пор, как она уехала, целых восемь лет… Знаете, когда она уезжала, мне было почти семнадцать, я уже все понимала… Мама тогда радовалась, верила, что у Элечки в Москве будет куда более счастливая судьба, чем здесь. А я - я так не думала… Вы… вы ведь все знаете, верно?
При этих словах Милана мучительно покраснела и отвернулась.
"Так просто не бывает! - растроганно подумал Гордеев, с неожиданной нежностью поглядев на золотисто-русый затылок. - Чтоб родные сестры настолько разные! Или бывает?.."
- Вы не можете чувствовать себя ответственной за то, что делала ваша сестра, - произнес он вслух. - Она даже в момент отъезда была вполне взрослой женщиной… Вы живете только с мамой?
Милана молча кивнула и повернулась к Гордееву:
- Вы сказали "делала"… Значит, вы и с Элей знакомы?
Адвокат промолчал.
- "Делала"… - повторила девушка. - Она что же, изменила свою жизнь? Диана меня обманула, да?..
Юрию Петровичу было почти невыносимо трудно говорить сейчас правду, но обманывать Милану было бы еще труднее. Кроме того, он почему-то не сомневался, что никакой истерики, услышав о смерти Сорокиной, девушка не устроит. И он не ошибся… Она справилась с первым приступом боли, словно ждала от него чего-то подобного, словно мысль о гибели Эльвиры, какой бы горькой она ни была, принесла вместе с неизбежным горем какую-то долю облегчения…
Милана подняла на Гордеева побледневшее, ставшее почти прозрачным лицо: