Сам он так бы и поступил, если бы не внезапно заболевший сменщик, и теперь с тоской думал о том, что жена с сыновьями уже сидят в данный момент за столом, готовясь открыть шампанское, и что наверняка этот мерзавец Стефан, положивший глаз на его супругу, завалится к ним по-соседски… Помощник машиниста почувствовал внезапный прилив ненависти ко всем пассажирам на свете. И когда, дернувшись пару раз всеми вагонами, поезд начал медленно отплывать от перрона и именно в этот момент из здания вокзала, как ошпаренные коты, вылетели три каких-то опоздавших типа, почувствовал то, что в советские времена называлось "глубокое удовлетворение".
- Так вам и надо, сукины вы дети! - крякнул помощник машиниста, наблюдая бесполезные метания опоздавших по перрону. - Хрен вам кто откроет, зря пляшете! Нетути там никого!..
Помощник машиниста был прав: почти вся бригада проводников находилась в данный момент в вагоне своего бригадира, собираясь встретить Новый, 2005 год залпом из пяти бутылок шампанерии одновременно. И, не обращая более внимания на оставшихся с носом типов, он с тяжким вздохом заскочил в тепловоз, дабы вернуться к исполнению профессиональных обязанностей.
- Быстро на пол! - рявкнул в этот же момент Юрий Петрович Гордеев, резко дернув вниз стоявшую с ним в коридоре у окна Диану и сам резко приседая рядом с ней, одновременно захлопывая дверь в купе, где находились Милана с Демидычем.
- Что… - начала было девушка, но Гордеев бесцеремонно зажал ей рот рукой и отпустил лишь после того, как поезд набрал приличную скорость…
Дверь купе чуть-чуть отъехала в сторону.
- Все о'кей, Юра, - по инерции, должно быть, не проговорил, а прошептал Демидыч. - Они не сели… Но не удивлюсь, если встретят нас в Черновцах, к примеру… Поезд еле ползет, на машине вполне могут обогнать… Вот черт, все-таки засекли… Или этот хапуга Орест прокололся…
Гордеев открыл дверь купе пошире и подтолкнул внутрь Диану.
- Вот что, - перехватил он на удивление спокойный взгляд Миланы, - вы не в курсе, есть какая-нибудь более-менее приличная станция до Черновцов?..
Милана отрицательно покачала головой:
- До Черновцов поезд идет без остановок… Но они ведь не знают, в каком мы вагоне?
- Будем надеяться, - вздохнул Гордеев, - хотя… Лучше бы нам, девушки, переместиться в хвост данного состава… Подымайтесь и - вперед… То есть назад!
Просить себя дважды никто не заставил, благо проводник, хмуро проводивший их в купе, как сквозь землю провалился. Останавливать этих некстати свалившихся пассажиров было некому.
4
Юрий Петрович с Демидовым не ошиблись. На перроне Черновицкого вокзала их действительно ждали. Изумленный помощник машиниста потерял дар речи, увидев, как, оттолкнув проводника первого от тепловоза пассажирского вагона, трое давешних коломыйчан ворвались в поезд.
"Бандюки… Террористы…" - мелькнуло у него в голове, и на подгибающихся от страха ногах, почти на четвереньках, он вполз в тепловоз, неожиданно севшим голосом окликая машиниста… Это был самый героический поступок за всю его жизнь, так и не ставший по-настоящему героическим: когда прибывший местный ОМОН обшарил задержанный с отправлением ивано-франковский состав от головы до хвоста, никаких бандюков в нем не оказалось. Собственно говоря, в нем вообще не оказалось даже тех пассажиров, которые сели в Коломые, а командировочные, все, как один, оказавшиеся киевлянами, мирно распивали в своих купе шампанское под празднично гремевшее на весь поезд радио: "Новый, 2005 год наступил на всей территории бывшего Советского Союза".
Но об этом меньше всего думали, так же как и их преследователи, пропавшие коломыйские пассажиры.
Вскоре после полуночи все четверо стояли в тамбуре последнего вагона ивано-франковского состава, только что замершего у перрона Черновцов: не такого пустого, как в Коломые, но и вовсе не оживленного.
- Демидыч, давай, - коротко распорядился Гордеев, и Николай быстро распахнул дверь тамбура, противоположную вокзалу. - Девушки, давайте вниз, по одной… Диана, вначале вы! - И подумал, что все-таки обе они держатся молодцом, особенно Милана, выглядевшая немного старше от того, что уложила свою роскошную косу в тугой узел на затылке, и еще красивее.
Спрыгнувший первым Демидыч помог спуститься вниз девушкам, Гордеев повис на поручне, вцепившись в него правой рукой, плотно прикрыл отпертую Демидовым дверь и лишь после этого спрыгнул вниз сам. Сделал он это вовремя: дверь со стороны перрона в этот момент поддалась чьим-то усилиям, и адвокат услышал мужской голос - кто-то, взбираясь в вагон, отчаянно чертыхался. Что ж, "коллеги" работали профессионально, состав проверяли с двух сторон одновременно…
Демидыч тем временем прижал обеих девушек к колесам только что покинутого ими вагона, прижался сам и помог сделать это Гордееву: визитер, вскрывший дверь столь же ловко, как и он сам, вполне мог не забыть выглянуть из окна на эту сторону…
- Оружие убери… - шепнул Гордеев. - Не станут же они поднимать стрельбу на здешней территории…
- Тс-с-с… - прошипел в ответ Демидыч.
Прямо перед беглецами на втором от перрона пути стоял абсолютно темный состав. Выждав пару минут, Коля скользнул к ближайшей от них двери - если верить черной тени, перемешавшейся по светлым квадратам, падавшим на землю между путями из окон их поезда, "коллега" продолжал проверять его уже в третьем от них вагоне: время поджимало не только их, но и преследователей.
- Давайте сюда, очень тихо, по одному…
На то, чтобы затолкать девушек в неизвестного назначения состав и последовать за ними, компании беглецов потребовалось не больше трех минут.
- Молодцы, девчонки… - проговорил Гордеев, опускаясь на мягкий ковер в коридоре вагона рядом с девушками, проделавшими это раньше его. - С вами обеими я бы запросто пошел в разведку.
- Уже. - Милана улыбнулась, судя по интонации.
- Уже? - не понял адвокат.
- Ага… Разве мы не ведем себя, как партизаны в разведке?
- Она еще шутит! - с отчаянием фыркнула Диана. - Господи, а вдруг они нас и тут сцапают?!
- Будешь сидеть тихо - не сцапают, - сурово произнес Демидыч. - Правда, хотелось бы знать, куда именно мы влезли. Главное, как двигать дальше…
И, словно отвечая на его вопрос, темный состав вдруг резко дернулся, потом замер - и, снова дернувшись, тронулся с места. В неясном перемежающемся свете, достигавшем сюда с перрона, беглецы недоуменно переглянулись.
- По-моему, двигаемся мы в тупик, - уныло предположила Диана.
- Нет, - внезапно возразила ей Милана, - мне кажется, нам здорово повезло…
- То есть? - Гордеев заинтересованно посмотрел на девушку.
- Понимаете, к ивано-франковскому составу в Черновцах всегда подцепляют несколько вагонов… Вы не обратили внимания, сколько вагонов здесь?
- Я обратил, - встрял Демидыч. - По-моему, четыре… Или три… Я даже хотел протащить всех к следующему пути, да боялся, что этот козел нас застукает из окна… Вагоны-то насквозь просматриваются. Вот и решил, что лучше в тупик попасть, чем перестрелку организовывать.
- Ладно, поживем - увидим, - пробормотал Юрий Петрович. - Коля, отопри-ка нам купе, не век же в коридоре на полу сидеть…
- Ничего не скажешь, хорош Новый год, - вздохнул Демидыч, извлекая на свет свою универсальную отмычку. - К тому же, говорят, как новогоднюю ночь проведешь - так и весь год проживешь…
- Оптимист ты наш, - усмехнулся Гордеев, помогая девушкам подняться с пола. - Зато погляди, этот вагон намного комфортнее нашего: даже если нас загонят в тупик, хоть выспимся более-менее прилично… Правда, спать нам с тобой, Николай, придется по очереди.
- С чего вы взяли, что мы с Миланой уснем? - возмутилась Диана. - Это вы, мужики, толстокожие… Вот вы и спите…
- Наверное, не стоит разговаривать громко, - предположила Милана и положила руку на Дианино колено.
- Не стоит, - поддержал ее Юрий Петрович.
И в этот момент вагон снова дернулся. За окнами с двух сторон медленно поплыли окна чужих поездов…
Январь 2005 г. Адвокат
1
Александр Борисович Турецкий бросил незаметный взгляд на жену, шутливо дернул за косу Нику и, поставив на стол опустевший бокал из-под шампанского, с самым невинным видом поднялся из-за стола.
Но Ирина Генриховна тоже была не лыком шита - насмешливо покачав головой, она прищурилась на своего супруга и поинтересовалась:
- С тобой все в порядке?
- Естественно! Всего лишь хочу поздравить Славку, пока вся Москва не обсела телефоны с той же целью…
- С целью поздравить твоего друга Грязнова? - Ирина Генриховна наивно округлила брови.
- Я не это имел в виду. Просто через несколько минут все телефонные линии будут перегружены.
Поглядев вслед супругу, исчезнувшему за дверью своего кабинета, она недоверчиво улыбнулась и была, разумеется, права: всего пару секунд назад отзвучали куранты, отсчитав последние двенадцать секунд старого года, а ее муж уже вновь весь в работе…
- Мамуль, - заговорщически шепнула Ника, - хочешь, я под дверью подслушаю?..
Ирина Генриховна ахнула и возмущенно уставилась на дочь:
- Что-о?.. Господи, и кто только тебя воспитывал?!
- Ты, конечно, - хихикнула Ника. - Ну и папочка немного… А что?
- Ну уж извини! - Жена Александра Борисовича слегка покраснела. - Ни я, ни папа подслушивать чужие телефонные разговоры тебя точно не учили!
- А я и не подслушиваю! Я имею в виду - чужие… Как думаешь, какое желание он загадал?
Загадывать желание под бой новогодних курантов было в их семье шутливой традицией: в то, что оно непременно сбудется до конца наступающего года, даже Ника верила разве что в раннем детстве, но так было веселее праздновать лучшую ночь в году.
- Я не думаю, - вздохнула Ирина Генриховна, - я знаю… Твой отец ждет звонка от дяди Дениса Грязнова… Или от дяди Юры… Помнишь дядю Юру? Ну вот: он где-то за границей, должен позвонить с минуты на минуту дяде Денису или папе. А может быть, и дяде Славе. А папа, как обычно, нервничает, потому что за границей дядя Юра не просто так, а на задании…
- Ясно… - Ника разочарованно вздохнула. - Тогда и про его желание все понятно: загадал, чтоб дядя Юра побыстрее позвонил!
- Какие вы все-таки у меня умные! - Александр Борисович появился в дверях кабинета и ласково поглядел на своих женщин, после чего вернулся к столу.
- Дозвонился? - Ирина Генриховна как ни в чем не бывало положила на тарелку мужа огромную ложку селедки под шубой.
- Я-то дозвонился и к Славе, и к Денису, а вот от Юры - ни слуху ни духу, - вздохнул Александр Борисович.
- Значит, позвонит позднее. - Она бросила короткий взгляд на мобильный телефон, положенный мужем рядом с прибором.
Но ни позднее, ни еще позднее, в час, когда уже самые фанатичные поклонники "Голубого огонька" сдались и отправились спать, Юрий Петрович Гордеев не позвонил.
Давно ушла в свою комнату Ника, помог жене отнести на кухню посуду и остатки новогоднего пиршества Александр Борисович. За окнами нерешительно серело небо - занимался первый рассвет января, а телефон, номер которого знали только ближайшие друзья Турецкого, так и не ожил.
2
В тот момент, когда Александр Борисович наконец сдался и отправился спать, празднование Нового года все еще продолжалось в особняке Ивана Ильича Ильичева по прозвищу Борода. Многочисленные гости, впрочем, уже частично расползлись кто куда, разбившись по парочкам, в мало вменяемом состоянии: выпито было предостаточно для того, чтобы состояние оказалось именно таким. Но сам хозяин был абсолютно трезв, хотя пил наравне с остальными. Бороду вообще никто и никогда пьяным не видел. Сам он утверждал, что такова особенность его организма - не реагировать на алкоголь должным образом. Однако в окружении Ильичева его способность пить, не пьянея, воспринималась как нечто мистическое, добавляя к облику хозяина "дачки" свою меру таинственности, вызывающей почтение и страх.
То, что первый день нового года наступил, Ильичев отметил почти одновременно с Александром Борисовичем Турецким. И, покинув холл, в разных углах которого слышалось пьяное бормотание и повизгивание приглашенных сюда девиц, направился в свой кабинет. Спустя несколько минут туда был вызван Красавчик - столь же трезвый, как и его хозяин: начальник ильичевской охраны алкогольные напитки на дух не переносил. Пьянел он вовсе не от них, а совсем от других вещей…
- Все спокойно? - поинтересовался Борода, с некоторой брезгливостью оглядывая изуродованную физиономию Красавчика, молча кивнувшего в ответ на вопрос шефа. - Маргоша еще не вернулась?
На этот раз начальник охраны покачал головой отрицательно.
- Как там наш профессор?
- Звонили час назад, - буркнул наконец его немногословный собеседник. - Похоже, старик вот-вот откинет тапки.
- А вот это лишнее! - нахмурился Борода. - Во всяком случае, пока…
- Да не запоет он… - Красавчик, до этого разглядывающий угол кабинета, бросил взгляд на хозяина.
Борода, не жаловавший жаргона, поморщился, но от замечания почему-то удержался.
- Старика беречь как зеницу ока! - резко распорядился он. - Мне его арии ни к чему, мне девку выманить надо… Поздновато Жорка додумайся, однако… Кстати, Красавчик, вот тебе и подарочек новогодний!
На лице детины промелькнула недоверчивая гримаса, но глаза, до этого тусклые, внезапно вспыхнули заинтересованным огоньком.
- Что, - усмехнулся Борода, - ушам не веришь? А ты поверь! И запомнили остальным расскажи: папа Ильичев никогда и никого не прощает, никого и никогда!..
Он неожиданно резко поднялся из-за стола, за которым сидел, и прошелся по кабинету, едва не задев застывшего на месте Красавчика.
- Сопло мне больше не нужен! - Борода повернулся к начальнику охраны и, согнав со своей физиономии яростную гримасу, спокойно улыбнулся: - С Новым годом, голубчик… Можешь спускаться в подвал за своим подарком…
Дождавшись, когда Красавчик покинет кабинет, Борода моментально посерьезнел и, взяв со стола мобильный телефон, набрал номер Рыбца. Трубку взяли сразу, и Ильичев недовольно поморщился, уловив слитный пьяный гул, посреди которого и находился его абонент. Впрочем, голос полковника, откликнувшегося на звонок, его несколько успокоил: если тот и пьян, то явно не до бесчувствия.
- Что там у тебя? - сухо поинтересовался Иван Ильич.
- А-а, это ты… - Полковник отчетливо двинул куда-то в более спокойное место, поскольку пьяный фон, царивший в трубке, начал отдаляться и затихать.
- А ты кого ожидал услышать? Генпрокурора? - зло фыркнул Борода.
- Послушай… Ты, часом, не забыл, что сегодня Новый год? Как я, по-твоему, займусь этим делом, если все фейерверки пускают?!
- Найдешь как, если собственная задница тебе дорога - рявкнул Ильичев и, выждав короткую паузу, сменил тон на более спокойный: - Слушай, как говорят в Одессе, сюда: не исключено, что девка позвонит тебе - благо, как утверждает Джек, все твои телефончики у нее имеются… Да и расписочки в наличии…
- А кто в этом виноват?! - перебил Бороду Рыбец. - Не ты ли, а?.. Думаешь, я не знаю, что насчет расписок твоя идея?.. Хрен бы я подставился, кабы ты больше мне доверял! А ну как девка надумает сдать с потрохами всех разом - да и тебя заодно, а?!
Рыбец уже почти визжал, и Ильичев, поморщившись, нашел нужным немного сбавить тон:
- Не ори, Аркадий. И если ты решил делать ноги, и думать не моги: от своих-то ты, может, и свалишь, а вот от меня… Короче, кончай визжать! Никого эта девка не сдаст, ей деньги нужны. Ба-альшие баксы примечтались… К тому же за этой сучкой два трупа числятся, так что… И слушай, как говорят в моей родной Одессе, сюда: ее папаша, которым она крайне дорожит, у меня. Передашь - если хочет видеть его живым, бумажонки должны быть у нас не позднее чем через… Скажем, через три дня после того, как эта сучка объявится. Все! - И, не дожидаясь ответа от своего собеседника, Борода отключил связь.
3
Первого января наступившего 2005 года, около одиннадцати часов утра, улицы столицы были противоестественно пусты: и москвичи, и гости огромного мегаполиса, от души поприветствовав всенародный праздник, отсыпались после самой веселой в году ночи.
Все это Александр Борисович Турецкий, подъезжавший в указанное время суток к своему родному Управлению по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры РФ, вяло отметил краешком сознания. Помощнику Генерального прокурора было не до праздничных размышлений. Так же, как и Денису Грязнову, поджидавшему, как выяснилось, Александра Борисовича в нижнем холле - возле невыспавшегося охранника.
- Ничего? - Турецкий мог бы и не спрашивать - достаточно было взглянуть на хмурое лицо Грязнова, который в ответ только пожал плечами.
До кабинета Александра Борисовича они добрались молча: в этот день и в этот час коридоры управления были непривычно пусты.
Так же молча Турецкий, пока его друг раздевался и устраивался в продавленном кресле у журнального столика, извлек на свет непочатую бутылку коньяка и две рюмки.
Коньяк был разлит молча. Оба подняли свои емкости одновременно, но произнести традиционное "Прозит!" ни один из них не успел, поскольку именно в этот момент проклятый телефон наконец разразился мелодией, известной всей России и избранной для своего мобильного обладавшим незаурядным чувством юмора Александром Борисовичем - "Маршем Турецкого"! Так и не донесенная до места назначения рюмка полетела на пол из машинально разжавшихся пальцев помощника Генпрокурора и разлетелась на несколько осколков, на что последний не обратил ни малейшего внимания.
- Юрка, ты?! Где ты?!
Грязнов, успевший вскочить и прижавшийся, перегнувшись через столик, к мобильному Турецкого с другой стороны, ответ Гордеева услышал так же ясно, как и его друг:
- Саня, мы подъезжаем к Одессе!..
- Куда вы подъезжаете?! - Александр Борисович не поверил собственным ушам.
- К О-дес-се! Ты меня хорошо слышишь?.. Саня, документы у меня, девушки со мной… Ты меня слышишь? Все объясню, когда приедем… Денег у меня только на самолет, встречайте в аэропорту, а то до города не доберемся… Саня, все, у меня деньги на мобильном тоже…
На этом связь оборвалась, и Турецкий с Денисом, дружно завопив "Алло!..", так же дружно замолчали и посмотрели друг на друга.
- Ты слышал? - Александр Борисович вопрос свой задал чисто риторически. - Почему Одесса?.. И почему "девушки", а не "девушка"?! Главное - встречать теперь придется все рейсы оттуда подряд! Ты не знаешь, сколько их?..
Грязнов-младший отвалился наконец назад в кресло и молча проглотил свой коньяк: он каким-то чудом не только не выпустил рюмку из рук, но и ухитрился не разлить ни капли. И лишь после этого ответил другу:
- Рейсов много. Может быть, четыре, а может быть, и пять. Почему Диана размножилась, я не знаю. Звони моему дядюшке сам, а я буду ребят подымать… Надо же - Одесса!.. Кстати, насчет рюмки, дядь Сань, не огорчайся: если не забыл, посуда бьется к счастью!