- Ну да, конечно, - немного смутилась она. - Я не то хотела сказать. Видите ли, я не все картины продала из папиной коллекции. Там осталась одна, которую никто не захотел брать, и она у меня здесь, в Москве. Я просто подумала, раз вы так относитесь к этой живописи, может, вы захотите взять ее в качестве гонорара? Деньги деньгами, но картина - это все-таки хорошее вложение капитала, согласитесь, если она вообще чего-то стоит, то со временем в цене обыкновенно растет, верно? А деньги, напротив, часто девальвируются.
- Какая вы грамотная барышня.
- Снова иронизируете?
- Ничего подобного. Я, конечно, не против держать у себя дома хорошую живопись, но тут весь вопрос в художнике. Да и кстати, если это, как вы говорите, русский авангард начала века, то как же вы вообще перетащили картину через границу? По-моему, ни одна страна такого не позволит.
Маевская хихикнула:
- Вы не поверите, Юрий Петрович. Я просто ехала поездом и положила ее в свою дорожную сумку. Ее никто не досмотрел. Я же не знала, что вывожу национальное достояние. Это мне потом уже здесь, в Москве, знакомые объяснили. Я так смеялась.
- Хм… Вы знаете, я что-то действительно не очень верю.
- И напрасно! Вы пересекали когда-нибудь на поезде российско-украинскую границу?
- Довольно давно.
- Вот видите. Вы же не знаете, как там все происходит. Таможенники заходят, спрашивают: оружие, наркотики есть? Я говорю: нет, и они идут дальше. И все!
- Так что за картина-то?
- Какой-то Шагов… нет, Шагуль или…
- Уж не хотите ли вы сказать, Шагал? - заволновался Гордеев.
- Да, кажется, так. А вы что-то про него слышали?
- С ума сойти. Вы меня не разыгрываете? Вы действительно не знаете, кто такой Шагал?
- Ну художник же!
- Это один из самых знаменитых художников не просто русских, а вообще двадцатого века.
- Ну вот видите, как замечательно!
- Что замечательно?
- Что у вас будет картина художника, которого вы так чтите. Я очень рада.
- Подождите, подождите, - запротестовал адвокат. - Я еще не сказал, что я согласен, я…
Она молча и терпеливо ждала, что он скажет.
Гордеев почувствовал, что у него как-то неприлично открылся рот, и быстренько подтянул нижнюю челюсть в исходную позицию.
- Допустим, вы мне ее отдадите, но ведь случись что, как я докажу, что владею ею по праву.
- Ну, это-то не сложно. Сделаем дарственную, и все дела. Ведь ни в каких музейных каталогах она не значится, она висела у нас дома, сколько я себя помню.
- Хм… А что там нарисовано? - Гордеев почти сдался.
- Трудно сказать, я же говорю, авангард какой-то непонятный. Там синие и красные цвета, она вообще такая яркая. Не то натюрморт, не то какие-то лошади, это уж кому что мерещится.
- Да, кажется, у Шагала часто именно синие и красные цвета, - подтвердил Гордеев, облизывая почему-то пересохшие губы.
- А называется она просто "Композиция". Вот и все. Договорились? Тогда я вам сегодня же ее и пришлю.
- Ладно, - решился наконец адвокат.
Тут она нагнулась и что-то сделала со своей туфлей, точнее, с кроссовкой. Когда Гордеев увидел, что именно, он глазам своим не поверил. Она заметила его взгляд и рассмеялась:
- Вам не показалось! - Ее кроссовки были на молнии. - Их придумал один бывший теннисист. Ему хотелось дать покой ногам, обувшись в ортопедические спортивные туфли с тонкой сменной подошвой.
Чтобы казалось, будто ходишь босиком. В результате получился модный аксессуар для тех, кого уже ничем не удивишь.
- То есть для вас?
- Ну что вы, я же еще маленькая совсем! - снова засмеялась звезда телесериала. - Я еще всему удивляюсь! Это скорее было сделано для таких людей, как моя сестра. Да она же мне их и подарила, купила у знакомого модельера, того самого бывшего теннисиста.
- Близкий знакомый?
- Да нет вроде. Просто она одевалась у него иногда. А разве вы не будете меня спрашивать о личной жизни Милы?
- Ну давайте. Сами напросились. Хотите кофе, нет? Минеральной воды? Тоже нет? Очень хорошо. Итак, у Милы было два мужа, верно? Первый - Монахов, а второй?
- Из ее фамилии все и так ясно: в девичестве Мила - Маевская, первый муж - Валерка Монахов, второй - Зингер.
- И кто это? Изобретатель швейной машинки?
- Ну вы даете, Юрий Петрович! Ах да, я же все время забываю, что вы не из киношной среды… Зингер - это американский драматург и киносценарист.
- Да, - припомнил Гордеев, - кажется, я об этом что-то читал. Ему она обязана была своей голливудской карьерой?
- Ну что за чушь! - возмутилась сестра "оскаровской" лауреатки. - Когда они познакомились, она уже была звездой! Ничем она ему не обязана! - Яна немного подумала и уточнила: - Ну почти ничем. Так, пропиарилась лишний раз…
- Пожалуй, давайте уточним. Она снималась в фильмах по его сценариям?
- Только однажды - чисто случайно, она Зингера еще и не знала. Его пьесу экранизировал Фицпатрик, который перед тем ставил ее в театре. Он вообще часто так делал - ставил спектакль, потом театр ему надоедал, и он снимал фильм.
- Хорошо, я понял. Но не будем торопиться. Расскажите мне сначала про отношения вашей сестры с первым мужем, а потом уже перейдем к Зингеру.
Мила пожала плечами:
- С Зингером-то как раз проще - я его в глаза никогда не видела.
- То есть как?
- Да очень просто. Он в Америке, я - в Москве.
- Значит, ни разу? Вы туда не ездили, когда сестра снималась, или просто так?
- Говорю же! - Она надула губки, словно ребенок, которому не верят, что он сделал уроки.
- А с первым мужем знакомы?
- С Валеркой-то? Ну его-то я, конечно, знаю.
- Слава богу. Тогда рассказывайте.
- Что именно?
- Когда они расстались и почему это случилось?
- Так вы думаете, это он? - округлила глаза Яна.
Адвокат вздохнул:
- Я пока ничего не думаю. У меня нет ровным счетом никаких фактов, чтобы делать такие выводы, понимаете? Мне просто нужно узнать побольше про людей, которые окружали вашу сестру. Понимаете наконец?
Яна тоже вздохнула:
- А я уж обрадовалась.
- Почему вы обрадовались? У вас есть основания подозревать Монахова в чем-то?
- Нет, но… не знаю.
- Давайте все-таки по порядку, - взмолился Гордеев, - а то так мы далеко не уйдем - просто какая-то сказка про белого бычка получается.
- Больше двух лет назад они разбежались. Точнее, Мила развелась с ним, когда узнала, что он ей извиняет… то есть изменяет. Фу-ты, и смех и грех прямо!
Гордеев тоже засмеялся, а втайне любовался своей клиенткой: давно ему не встречалась столь обаятельная женщина, а ведь, в сущности, еще совсем молоденькая девушка. Ее нельзя было назвать сногсшибательно красивой, видывал Юрий Петрович всяких красоток, но была вокруг нее какая-то аура обаяния, непосредственности, молодости, силы и уверенности в том, что все в конце концов будет хорошо… и, видно, эту ауру хорошо чувствовали режиссеры - не зря же карьера Яны Маевской пока что складывалась более чем удачно.
- Валерий Монахов - это эстрадный певец, так?
- Да.
- Когда он познакомился с вашей сестрой? Когда они поженились? Сколько лет прожили вместе?
- Значит, так… - Она задумалась. - В браке они прожили года полтора, наверно. До этого еще полгода встречались то так, то эдак. Всего два года получается. Это и есть все их знакомство. Свадьба была в Киеве - это Милка для папы специально старалась. Но ему Монахов все равно не понравился.
- Что так?
- Папа сказал: лощеный какой-то.
- Так и было?
- А вы что, его никогда не видели? Да включите телевизор, он каждый вечер по какому-нибудь каналу визжит.
- Визжит?
- Да нет, это я так… из общей неприязни. Вообще-то у него довольно приличный голос. Глубокий такой, бархатный.
Гордеев сделал себе несколько пометок, суть которых сводилась к одному: необходимо попытаться установить, насколько Валерий Монахов присутствовал в жизни Милы после их развода и были ли у него какие-нибудь личные отношения с ее младшей сестрой.
- Яна, а вам самой Монахов нравился?
Яна вспыхнула и готова была уже возмутиться вслух.
- Я не то имел в виду, ну что вы, в самом деле? Я имею в виду - по человеческим своим качествам, как муж вашей сестры, наконец? Желали вы ей такого мужа?
- Поначалу он мне очень нравился. Тут же надо понять, я - провинциалка, а когда попала к ним в московский дом, просто обалдела от той роскоши, в которой они жили и, казалось, совсем не придавали значения…
- Казалось? - уточнил Гордеев.
- Ну да, потому что потом все перевернулось.
- Объясните.
- А что тут объяснять? Просто при разводе этот мерзавец Монахов забрал все с собой, оставив Миле пустую квартиру. Мне надо закурить… - Она поискала сигареты.
- А все - это что?
- Да все, чем квартира была набита: антиквариат, мебель, аппаратура…
- Ну это, наверно, все же стоило не больше, чем сама квартира, - примирительно заметил Гордеев. - Квартира-то все-таки у нее осталась. Вы, возможно, по молодости лет не знаете, но при разводе супруги имеют право делить совместно нажитое имущество.
- Как это я не знаю! - возмутилась Яна. - Все я прекрасно знаю! Я же свидетелем этого беспредела была, когда он барахло вывозил и они друг на друга орали, так что журналюгам из желтой прессы можно было даже по лестнице не подниматься - во дворе целая свора стояла с протянутыми диктофонами. Это, я скажу, была картинка. - Тут она неожиданно хихикнула и выпустила несколько колечек дыма. - Квартира Милкина была, она ее купила еще до того, как с Монаховым сошлась. Не хватало, чтобы он еще и ее оттяпал, крохобор несчастный! А уж барахло это - не знаю, его никто не считал до развода, кроме Монахова. Он любил антиквариат, и ему фанатки дарили, кажется.
- Фанатки? - усомнился Гордеев. - Фанатки дарили антиквариат? Что-то не верится.
Яна уставилась на адвоката.
- Что? - не выдержал он.
- Слушайте, вы знаете, кто такой Монахов?
- Ну мы же с вами выяснили. Попсовик-затейник какой-то…
Она махнула рукой:
- Не знаете. Валера Монахов сделал карьеру на перепеве старых песен - времен войны, потом этого, Вертинского, еще кого-то из классики, романсы-шармансы всякие. Соответственно и поклонники у него были совсем не юные и часто достаточно состоятельные. Он с такими бабульками в брильянтах романы крутил - вам и не снилось!
- Не сомневаюсь, - подтвердил адвокат..
- А что, - ухмыльнулась девушка, - каждому свое, кому-то с продюсером спать, кому-то с пожилой поклонницей.
- Вы про кого это? - оторопел Гордеев. - Насчет продюсера?
- Ну не про себя же, конечно.
- Неужели про сестру?
- А что такого?
- Я думал, вы ее любили.
- Я ее очень любила и люблю, это, знаете ли, не вам судить. Но вы же просите рассказать, чем они занимались, как карьеру делали. Что это - большой секрет? Что, Монро с голливудскими шишками не спала? Или кто-то не знает, что Милка с Фицпатриком спала?
- Н-да… - Гордеев слегка опешил. И вообще нравы нынешней молодежи, от которой он не так уж сильно и далек-то по возрасту, было непросто принять. Нет, конечно, он понимал, что люди во все времена занимаются сексом, и вряд ли когда-то больше, чем обычно (разве что, как утверждают социологи, во время стихийных бедствий - особенно, но поди проверь). Но все же в прежние времена барышни про это так свободно не распространялись. - Я хочу уточнить, - осторожно сказал Гордеев. - Значит, Мила развелась с этим Монаховым, когда узнала, что он ей изменяет, но то, что она сама это делала, ее не смущало, правильно я понял?
- Не совсем. В тот момент у нее никого не было. Вернее, вообще не так, у нее на стороне вообще никогда никого не было. Весь секс помимо супружеского был исключительно важен для ее работы, - абсолютно серьезно объяснила Яна.
- Ясно, - покивал Гордеев и неожиданно сказал: - А в Гонконге жена, которой изменил муж, может убить его, но при одном условии - расправу она должна совершить голыми руками, без оружия.
- Ну да? - восхитилась молодая актриса.
- Точно вам говорю, таков закон этой замечательной страны. Что же касается любовницы мужа, то ее можно убить чем угодно. Так что если когда-нибудь будете сниматься в тех краях, Яна Станиславовна, хорошенько подумайте, прежде чем крутить роман с женатым мужчиной.
- Я подумаю, - пообещала Яна.
- Я пошутил, - объяснил Гордеев.
- Почему же? Очень ценные сведения. Кто знает, что в жизни пригодится. Вот Милка мне рассказывала, что когда она снималась в Америке, на берегу озера Эри, то полицейские, которые следили за порядком и все такое, запретили актрисам носить лакированные туфли.
- Почему это?
- Там есть какой-то старый-престарый дурацкий закон в этом штате, в Огайо, - в общем, такие туфельки могут отразить нижнее белье.
Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Гордеев подумал, что, в общем-то, он еще не так стар для этой девочки. Точнее, совсем не стар. Но с клиентами - никаких личных отношений. Таков неписаный закон. Нарушивший его попадет в геенну огненную - во-первых, велика вероятность не получить гонорар - во-вторых, зависти и пересудам коллег не будет конца.
Немного подумав, Яна Маевская сказала:
- Вообще-то после Зингера, после того как она от него сбежала, у нее было немало любовников, по крайней мере, тут, в Москве.
- И вы их знали?
- Нет, конечно, она своих мужчин никогда не афишировала.
Это не есть хорошо, подумал Гордеев и сказал:
- Давайте пока остановимся.
Что ж, теперь кое-какие сведения для того, чтобы начать работу, у Гордеева уже имелись. Он не любил перегружать себя излишней информацией и договорился с Яной Маевской, что в случае необходимости она готова будет встретиться с ним по первому требованию.
Она уехала, а Гордеев подумал, что встречаться с первым мужем Монаховой ему сейчас, пожалуй, не стоит. Если тот не общался с Милой так давно, как об этом говорит ее младшая сестра, вряд ли из него можно вытащить какие-то ценные сведения. Но! Монахов вполне может и обладать какими-то косвенными зацепками, о чем сам не подозревает. А значит, что?
Значит, для такой работы нужен опытный частный детектив. И Гордеев поручил Валерия Монахова заботам Филиппа Агеева, матерого оперативника из частного охранного предприятия "Глория".
5
Когда клиентка ушла, а Гордеев, выпив очередную чашку кофе с молоком, приготовился было составлять план оперативных действий, то первое, о чем он невольно подумал, была сама Яна Маевская - барышня как раз в его духе. Про таких женщин друзья, зная вкус Юрия, обычно говорили: "Гордеев, посмотри, какая женщина плывет - как раз твой размер!"
Гордеев помотал головой, отгоняя невозможное, включил компьютер и создал папку "Монахова", в которую перенес всю ключевую информацию. Сейчас надо было думать не о Яне, а о ее покойной сестре.
Кто же такая в самом деле была Мила Монахова? Гордеев знал о ней то же, что и все: самая прославленная на сегодняшний день российская киноактриса. Впрочем, кажется, на сцене она тоже играла. И что же? Гордеев подумал, что, посмотрев множество фильмов, прочитав множество газетных и журнальных статей, сообщающих массу подробностей ее биографии, он не узнает о Монаховой ничего, что поможет составить о ней личное суждение. Миллион фотографий скорее убавляет, чем прибавляет знания о ней. Имя Монаховой превратилось даже не в символ, а в товарный знак. Безусловно, что все, что могут рассказать ее сестра и те люди, которые знали ее близко, без налета глянца гораздо существенней. Но ценность СМИ все же не стоит недооценивать. Не зря же говорят, что большую часть информации значительной важности все шпионы мира черпают из газет.
И он просмотрел сообщения в средствах массовой информации годичной давности - те, в которых незадолго до рокового события упоминалось имя Милы Монаховой.
В "Дейли миррор" его внимание привлекла крохотная заметочка:
"Лондонские мошенники не щадят даже звезд. На днях, когда "оскароносная" Мила Монахова гуляла со своей собакой в парке, к ней подошел симпатичный молодой человек, рассказал в двух словах душещипательную историю и попросил мобильник, чтобы позвонить маме. "Я попалась на его удочку, даже сама набрала номер и протянула ему телефон", - рассказывает актриса. Вор тут же был таков! Монахова побежала за ним, но споткнулась о свою собаку и упала. Инцидент произошел недалеко от лондонского театра "Олд Вик", где Монахова сейчас репетирует со своим любимым режиссером Джоном Фицпатриком. Сначала Монахова подала заявление в полицию, а потом раздумала и забрала его. Сейчас у мисс Монаховой и мистера Фицпатрика слишком мало времени, чтобы растрачивать его, как прежде, на всякие бытовые мелочи, да и отношения у них нынче чисто деловые…"
"Фицпатрик", записал Гордеев. Потом поискал на него справочку. Поискал еще какие-нибудь статьи, где их имена пересекались.
Джону Фицпатрику было за пятьдесят. Это был театральный режиссер, который изредка работал в кино, экранизировал свои наиболее удачные сценические проекты. Именно ему принадлежит открытие Милы Монаховой, которую он впервые снял еще студенткой театрального училища. Судя по недвусмысленным намекам, было ясно, что сколько-то лет назад у Фицпатрика с Монаховой был роман, после чего они расстались. А два года назад Монахова, интерес к которой на Западе пошел на убыль, возобновила сотрудничество с англичанином, которое принесло ей небывалый успех - "Золотой глобус" и "Оскар" за роль второго плана. Разумеется, после этого про такую раскрученную звезду, как Монахова, писали регулярно, и интервью у нее брали самые лучшие журналисты самых дорогих глянцевых журналов. Но как выбрать из всего массива текстов полезную информацию? Задача не из легких.
Гордеев нашел интервью актрисы, которое она дала за полгода до гибели журналу "Вог" в Лос-Анджелесе.
"…Мила Монахова приехала на встречу вовремя. Она притормозила перед китайским ресторанчиком на своем серебристом "бентли".
- Ну вот такая я дурища, - вздыхает Мила. - Вчера у меня был девичник. И выпила-то всего два бокала шампанского, зато сегодня… - Она болезненно морщится, давая понять, что ее мучит тяжкое похмелье. А на самом деле она выглядит так, будто только-только сбежала со съемок рекламы шампуня: сияющие белокурые волосы, как на постерах, крошечная мини-юбочка колоколом, белый топ, греческие сандалии. Вид у нее просто неприлично свеженький, но я не стану ей возражать, поскольку Монахову так просто не собьешь.
- Говорят, вы много времени проводите на различных вечеринках?