- Тогда какого дьявола он здесь делает? - взорвался Джордж, его голос был резким и высоким. - Уже, черт побери, две недели! Почему он до сих пор не поймал убийцу? Даже если Питт не может арестовать его, не может доказать его вину, то уж, по крайней мере, он должен знать на сегодняшний день, кто это такой!
Эмили было жаль Джорджа, потому что он был напуган, и еще ей было жалко себя. Она также сердилась на него, потому что именно из-за своей собственной беспечности он имел причину бояться Питта, из-за глупого потворства своим желаниям, которым не следовало потакать.
- Я видела только Шарлотту, - сказала она раздраженно, - не Томаса. И даже если бы я его видела, то вряд ли стала бы расспрашивать его о том, что он делает. Кроме того, не думаю, что легко найти убийцу, когда неизвестно, с чего начинать, и когда никто не может четко сказать, где он был в то время.
- Черт побери! - бессильно выругался Джордж. - Я находился в нескольких милях отсюда! Я не приходил домой, пока все это не закончилось. Я не мог ничего сделать или увидеть.
- Тогда почему ты так расстроен? - Эмили все еще не смотрела на него.
Наступило минутное молчание. Когда он заговорил снова, его голос был поспокойнее; чувствовалось, что он измотан.
- Мне не нравится, когда мою жизнь расследуют. Мне не нравится, что половина Лондона будет интересоваться мною и каждый будет знать, что по моей улице шатается насильник и убийца. Мне не нравится мысль, что он до сих пор на свободе. А больше всего мне не нравится думать, что это, возможно, один из моих соседей, кто-то, кого я знал много лет и кто может мне нравиться.
Это был честный ответ. Конечно, Джордж был задет. Он был бы бессердечным, даже глупым, если бы это его не задевало. Эмили повернулась к нему и наконец-то улыбнулась.
- Нам всем это не нравится, - сказала она мягко. - И мы все напуганы. Но на то, чтобы выяснить правду, может потребоваться много времени. Если этот негодяй - один из кучеров или слуг, его будет нелегко найти, а если это один из нас - у него есть много способов, чтобы хорошо скрыть это. В конце концов, если мы жили рядом с ним все эти годы и не догадывались, что он такой, то как же может Томас найти его за несколько дней?
Джордж не ответил. Конечно, что можно было на это ответить?
Какая бы трагедия ни случилась, общественные обязанности должны выполняться. Никто не отказывается от правил приличия только потому, что кто-то умер, тем более если эта смерть сопровождалась такими скандальными обстоятельствами. Правила не позволяют проводить званые вечера так скоро после похорон, но послеполуденные визиты, нанесенные в рамках приличий, были вполне удобны. Веспасия, влекомая любопытством и оправданная чувством долга, навестила Фебу Нэш.
Она намеревалась выразить ей свои соболезнования. Ей было по-настоящему жаль, что Фанни погибла, хотя сама мысль о смерти сейчас не так страшила ее, как это было раньше, в юности. Теперь Веспасия смирилась с этим, как человек, возвращающийся домой после долгой и приятной вечеринки и немного сожалеющий о том, что она закончилась. Все неизбежно когда-нибудь заканчивается - и, может быть, ко времени, когда это произойдет, ты будешь к этому готов. Хотя, без сомнения, вряд ли эта философия подходит для случая с Фанни…
Сочувствие Веспасии к Фебе, однако, было вызвано в основном не смертью несчастной девушки, а ее чрезвычайно несчастливым браком. Любая женщина, обязанная жить под одной крышей с Афтоном Нэшем, заслуживает по меньшей мере сострадания.
Весь визит был испытанием ее терпения. Феба была более рассеянной и непоследовательной, чем обычно. Она, казалось, знала что-то наверняка, но не могла выразить это словами. Веспасия, со своей стороны, пыталась помочь ей, то выражая интерес, то заговорщицки умолкая, но всякий раз Феба в последний момент внезапно переходила к другой теме, совершенно не относящейся к разговору. В течение всего разговора она яростно мяла в руках платочек; под конец тот был истерзан до такой степени, что стал вполне годным для набивки подушечки для булавок.
Веспасия ушла, как только посчитала свой долг выполненным. Медленно идя по улице под палящим солнцем, она размышляла на предмет того, почему Феба такая рассеянная. Что постоянно отвлекает ее внимание? Бедная женщина, казалось, была неспособна удержать свои мысли на предмете разговора более чем на минуту.
Лишилась ли Феба самообладания из-за Фанни? Они никогда не казались особенно близки. Веспасия не могла вспомнить и дюжины случаев, когда они наносили визиты вместе. Феба никогда не брала ее на балы или званые вечера, равно как никогда не устраивала званых вечеров для Фанни, даже в честь ее первого выхода в свет.
Вдруг новая и очень неприятная мысль пришла ей в голову - такая безобразная, что Веспасия остановилась как вкопанная, совершенно не сознавая, что на нее уставился мальчишка, помощник садовника.
Знала ли Феба что-то, из чего она могла понять, кто изнасиловал и убил Фанни? Видела ли она что-то, слышала ли? Или, что более правдоподобно, вспомнила ли какой-то эпизод из прошлого, который теперь привел ее к пониманию того, что произошло и кто это сделал?
Ну конечно, разве эта идиотка обратилась бы в полицию? Разумеется, скрытность - это очень хорошая черта. Общество распалось бы без нее. Кроме того, никто, естественно, не любил иметь дело с полицией. Тем не менее нужно признать очевидное: противостоять преступнику в одиночку значит потерпеть болезненное - и неизбежное - поражение.
Почему же Феба защищает мужчину, виновного в таком ужасном злодеянии? Страх? Это не имеет смысла. Единственное спасение - поделиться секретом с полицией, чтобы этот секрет не умер вместе с тобой.
Любовь? Вряд ли. И уж, конечно, не к Афтону.
Обязательства? Перед ним или перед всей семьей Нэшей, может быть, даже перед всем своим классом, боязнь скандала… Быть жертвой - не беда, со временем это забудется обществом; но если ты преступник, злодей, то навсегда останешься таким в глазах людей.
Веспасия снова двинулась по улице, опустив голову и нахмурившись. Все это были только предположения; причина же подобного поведения Фебы могла быть любой - даже такой простой, как страх перед расследованием. Возможно ли, что у нее был любовник?
Единственное, в чем у Веспасии не было сомнений, так это в том, что Феба была сильно напугана.
Необходимо было нанести визит Грейс Дилбридж. Но визит этот оказался невеселым и состоял из обычных, почти ритуальных жалоб на эксцентричных друзей Фредерика и их непрерывные вечеринки, а также на унижение, которому Грейс подвергалась вследствие того, что ее отлучали от азартных игр и других событий, происходящих в комнате, выходящей в сад. Веспасия истратила на нее всю силу своего сочувствия. Она уже выходила от Дилбридж, когда вошла Селена Монтегю, сверкая глазами и болтая без умолку от избытка чувств. Перед тем, как покинуть дом, Веспасия услышала, как было упомянуто имя Поля Аларика. Веспасия улыбнулась. Ах, юность, юность…
Конечно, было необходимо навестить Джессамин. Веспасия нашла ее очень спокойной и уже сменившей свои черные одежды на обычные. Ее волосы блестели на солнце, освещавшем комнату через огромные окна, кожа имела нежный оттенок яблоневых цветов.
- Как это хорошо с вашей стороны, леди Камминг-Гульд, - вежливо сказала она. - Вы не возражаете против небольшого угощения? Чай или лимонад?
- Чай, если вас это не затруднит, - приняла предложение Веспасия и села. - Мне нравится чай, даже в такую жару.
Джессамин позвонила в колокольчик и дала указания служанке. После того как та ушла, хозяйка дома элегантно прошла к окну.
- Как бы хотелось, чтобы хоть немного похолодало, - она смотрела на сухую траву и на запыленные листья. - Это лето, кажется, никогда не закончится.
Веспасия весьма преуспела в искусстве вести пустые разговоры и всегда имела про запас соответствующую ремарку под любую тему; но сейчас, рассматривая спокойную и элегантную фигуру Джессамин, она подумала, что в этой женщине бушуют сокрушительные эмоции, и она никак не могла понять, что бы это могло быть. Они казались более сложными, чем просто горе. Или, может быть, сама Джессамин была такой сложной натурой?
Хозяйка дома повернулась к Веспасии и улыбнулась.
- Ваши предсказания? - спросила она требовательным тоном.
Та немедленно поняла, что имеет в виду Джессамин. Она думала не о летней погоде, а о полицейском расследовании. Джессамин была не тем человеком, с которым можно было уклониться от ответа, она была слишком умной и слишком сильной.
- Вы, может быть, ожидали другого ответа на ваш вопрос, - Веспасия смотрела ей прямо в лицо. - Смею сказать, что это может так и получиться. Но с другой стороны, лето может столь постепенно и тихо перейти в осень, что мы вряд ли заметим разницу, пока однажды не увидим изморозь на оконных стеклах и пока не начнут падать первые листья.
- И все это будет забыто, - Джессамин отошла от окон и села. - Останется просто трагедия из прошлого, загадка, которая никогда не будет раскрыта. А пока мы будем осторожны со слугами-мужчинами, которых нанимаем; впрочем, вскоре и это позабудется.
- На смену этой буре придут другие, - возразила Веспасия. - Всегда должно быть что-то, о чем можно будет говорить. Кто-то неожиданно разбогатеет, а кто-то потеряет состояние; будут женитьбы, кто-то заведет или потеряет любовника…
Рука Джессамин напряглась на расшитом валике дивана.
- Вероятно, но я бы предпочла не обсуждать любовные приключения других людей. Я считаю, что это их личные дела, и меня они не касаются.
Веспасия несколько удивилась, но затем вспомнила, что никогда не слышала, чтобы Джессамин сплетничала о романах или женитьбах. Она предпочитала разговоры о модных фасонах и званых вечерах, а в редких случаях - о событиях в мире, о бизнесе или политике. Отец Джессамин был человеком значительного достатка, но, естественно, все наследство отошло ее младшему брату, потому что он был мужчиной. После смерти старика люди стали говорить, что сын унаследовал все деньги, а дочь - мозги. Как слышала Веспасия, наследник оказался молодым глупцом; Джессамин же получила лучшую часть наследства.
Принесли чай. Женщины обменялись мнениями и воспоминаниями о минувшем светском сезоне, поговорили о модах и их грядущих изменениях.
Наконец Веспасия встала и пошла к выходу. У ворот она встретила Фулберта. Тот поклонился с забавной грацией, и они обменялись приветствиями, с ее стороны довольно холодными. Веспасия уже собиралась направиться домой, когда он заговорил:
- Вы навещали Джессамин?
- Естественно, - мрачно ответила она. Что за глупый вопрос!
- Очень увлекательно, не так ли? - Его улыбка стала шире. - Каждый из нас оглядывается назад, на свои личные грехи, чтобы убедиться, что они все еще скрыты от глаз людских. Если бы ваш полицейский, Питт, хотя бы немного интересовался чужим прошлым, он обнаружил бы, что это гораздо интереснее, чем подглядывание в замочную скважину. Это, скорее, похоже на сборку китайской головоломки, каждая часть которой превращается в нечто совсем другое, совершенно не похожее на то, чем было раньше.
- Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите, - сказала Веспасия холодным тоном.
По лицу Фулберта было понятно: он понял, что она говорит неправду. Веспасия отлично его понимала, даже если и не знала наверняка, на какие грехи он намекал. Фулберта же это не оскорбляло. Он продолжал улыбаться; казалось, смеялось все его тело.
- Большие дела творятся на Парагон-уок, которые вам даже не снились, - сказал он мягко. - Когда все станет явным, много всяких грехов выплывет на свет божий. Шкаф каждого из нас полон скелетов. Даже у бедняжки Фебы, хотя она сильно напугана и не может говорить. В один из этих дней она умрет от простого испуга. Если только кто-то не убьет ее раньше…
- О чем вы говорите? - Теперь Веспасия колебалась между двумя чувствами - гневом на этого нахального юнца, получавшего удовольствие от того, что он пугал собеседника, и чувством почти осязаемого холодного страха от того, что он, по-видимому, знал что-то, что было хуже любой ее фантазии.
Фулберт еще раз улыбнулся и пошел по дорожке к двери. Веспасии же ничего не оставалось, как продолжить свой путь, не дождавшись его ответа.
Прошло девятнадцать дней после убийства. Утром, когда Веспасия спустилась к завтраку, лицо ее было нахмурено, а пучок волос на голове был расположен на совершенно невероятном месте.
Эмили внимательно посмотрела на нее.
- Моя служанка говорит абсолютно дикие вещи… - Казалось, Веспасия не знает, как начать. Ее рука потянулась сначала к тарелке с сэндвичами, затем зависла над блюдом с фруктами, но ни над чем не остановилась.
Эмили раньше никогда не видела ее такой рассеянной.
- Какие вещи? - встревоженно спросила она. - Что-то связанное с Фанни?
- Я не знаю, - брови Веспасии поползли вверх. - Не уверена…
- Итак, что же это? - Эмили выходила из себя от нетерпения, не зная, начинать ей бояться или нет. Джордж отложил вилку и смотрел на нее, лицо его напряглось.
- Кажется, Фулберт Нэш исчез. - Веспасия говорила таким тоном, будто сама не верила в то, что говорит.
Джордж глубоко вздохнул, его вилка звякнула о тарелку.
- Что значит "исчез"? - медленно проговорил он. - Куда он ушел?
- Если бы я знала, куда он ушел, Джордж, я бы не сказала, что он исчез! - сказала Веспасия с необычной для нее жесткостью. - Никто не знает, где он. Вот в чем вопрос. Фулберт не появился вчера дома; никто не слышал, чтобы он договаривался с кем-то об обеде, и он не появлялся дома всю ночь. Его слуга говорит, что у него не было с собой запасной одежды, кроме легкого сюртука, который он носил во время ланча.
- Все кучера и ливрейные лакеи дома? - спросил Джордж. - Кто-нибудь заказывал экипаж для него?
- Очевидно, нет.
- Но Фулберт не мог просто так исчезнуть! Он должен быть где-то.
- Конечно. - Веспасия нахмурилась еще больше, взяла кусочек тоста и намазала его маслом и абрикосовым вареньем. - Но никто не знает где, а если кто-то знает, то не хочет говорить.
- О боже, - задыхаясь, сказал Джордж. - Вы предполагаете, что он был убит?
Эмили захлебнулась чаем.
- Я ничего не предполагаю, - Веспасия махнула рукой в сторону Эмили, чтобы Джордж пришел ей на помощь. - Похлопай ее по спине, ради всех святых! - Она подождала, пока Джордж выполнит ее приказ, и Эмили восстановит дыхание. - Я просто не знаю, - закончила Веспасия. - Но, без сомнения, будет много предположений - и все они будут неприятными…
Так все и было. До начала следующего дня Эмили ничего об этом не слышала. Потом она пошла к Джессамин и обнаружила там Селену. Сразу же после смерти Фанни все светские визиты были ограничены узким кругом очень близких знакомых, возможно, потому, что с ними можно было легко говорить на любые темы, если они того желали.
- Я полагаю, вы не в курсе того, куда подевался Фулберт? - спросила с тревогой Селена.
- Абсолютно, - подтвердила Джессамин. - Это все равно как если бы земля разверзлась под ним и поглотила его. Утром приходила Феба; говорит, Афтон вне себя. Но Фулберта не было ни в одном клубе в городе, и пока еще не обнаружилось никого, кто говорил бы с ним.
- Может быть, уехал к кому-нибудь за город? - предположила Эмили.
Брови у Джессамин поползли вверх.
- В это время года?
- Сейчас самый разгар светского сезона, - снисходительно добавила Селена. - Кто сейчас уедет из Лондона?
- Может быть, как раз Фулберт, - ответила Эмили. - Он ведь покинул Парагон-уок, не сказав никому ни слова. Но если он где-то в Лондоне, почему бы ему не быть здесь?
- Да, вы правы, - признала Джессамин, - если только он не в одном из клубов и не гостит ни у кого из своих друзей.
- Другие варианты слишком ужасны, чтобы их рассматривать. - Селена вздрогнула, затем сразу же возразила сама себе: - Но мы должны.
Джессамин осуждающе посмотрела на нее. Но Селена не собиралась отступать.
- Да, моя дорогая, мы должны иметь в виду такую вероятность. Возможно, его кто-то убрал!
Лицо Джессамин сильно побледнело, став очень красивым.
- Ты имеешь в виду "убил"? - сказала она очень тихо.
- Да, боюсь, что так.
Минуту все молчали. Голова Эмили работала вовсю. Кто мог убить Фулберта и почему? Сразу же к ней пришла другая мысль, также ужасная, но в то же время приносящая некоторое облегчение, - это было самоубийство. Если Фулберт был тем, кто убил Фанни, то, может быть, он не смог пережить мук совести и в итоге пошел на этот отчаянный шаг, чтобы исчезнуть навсегда…
Джессамин продолжала смотреть в одну точку. Ее длинные изящные руки неподвижно лежали на коленях, как будто она не могла ни чувствовать их, ни двигать ими.
- Почему? - прошептала она. - Почему кто-то убил Фулберта, Селена?
- Может быть, тот, кто убил Фанни, убил также и Фулберта? - предположила та.
Эмили не могла произнести вслух то, о чем думала. Она должна постепенно и аккуратно подвести их к этой мысли, пока одна из них не произнесет ее сама.
- Но Фанни была… искалечена, - она рассуждала вслух. - Она была убита только после этого… Может быть, потому, что она узнала его, и он не мог позволить ей уйти? Почему кто-то убил Фулберта… если, конечно, он мертв? В конце концов, он только пропал, исчез.
Джессамин слабо улыбнулась, выражение благодарности согрело ее бледное лицо.
- Вы совершенно правы; нет никаких доказательств, что это был один и тот же человек. Фактически нет ничего, что доказывало бы связь этих двух преступлений между собой.
- Они должны быть связаны! - взорвалась Селена. - На Парагон-уок не могут случиться два не связанных друг с другом преступления в течение одного месяца. В это невозможно поверить! Мы должны принять, что… либо Фулберт мертв, либо он убежал.
Глаза Джессамин засверкали; ее голос звучал так тихо, как будто бы он доносился издалека.
- Вы хотите сказать, что Фулберт убил Фанни и теперь в бегах на тот случай, если полиция узнает об этом?
- Кто-то же убил ее, - не унималась Селена. - Может, он сумасшедший?
Тут в голову Эмили пришла другая мысль.
- Возможно, это был не Фулберт, зато он знал, кто это сделал, и боялся этого человека? - сказала она, после того как обдумала, какой эффект может вызвать это заявление.
Джессамин сидела абсолютно неподвижно.
- Я не думаю, что это так, - она говорила очень медленно и очень тихо, почти шепотом. - Фулберт никогда не умел держать секреты. И он не отличается смелостью. Мне не кажется, что это правильный ответ.
- Это смешно, - Селена резко повернулась к Эмили. - Если бы он знал, кто это был, он бы обязательно рассказал! Причем сделал бы это с радостью! И почему, в конце концов, он должен хранить тайну убийцы? Все-таки Фанни была его сестрой!
- Может быть, у него не было возможности рассказать об этом кому-нибудь? - Эмили раздражало то, что с ней говорят, как с дурочкой. - Может, его убили до того, как он смог убежать?
Джессамин глубоко вдохнула и выдохнула только после долгого молчаливого вздоха.