- Вам понравился? - обрадовалась хозяйка.- Настоящий "мокко".- Лицо ее стало озабоченным. Вы ищете связь между тремя смертями? Но Алеша умер от инфаркта. Я получила сегодня документы в больнице. Делали вскрытие… Вы, наверное, знаете?
Фризе кивнул.
- Одного санитара убила я,- уже второй раз она повторила эту фразу. Только теперь произнесла ее жестко, без тени сожаления.- Это ведь называется самообороной?
- Вам не в чем себя упрекнуть, Алина Максимовна.
- Какая же может быть связь между тремя смертями? - она смотрела на Фризе пристально и красивые глаза ее стали похожи на колючие льдинки.
- С вами интересно разговаривать,- улыбнулся Фризе.- Я просто не мог не задать себе этого вопроса. Но цель моего прихода совсем другая. Вы проверили, что пропало на даче после "первого" визита вора?
С минуту Маврина сидела молча, рассеянно ломая на мелкие кусочки поджаренный хлеб. Наконец, сказала задумчиво:
- Что пропало?… Пропала водка из холодильника, какая-то еда. Деньги. Сколько - не знаю. Помню, что на полке в шкафу всегда хранились деньги на текущие расходы. Сейчас их нет. Из письменного стола Алексея Дмитриевича вытащили ящики и вывернули все на ковер. Наверное, тоже искали деньги. Его документы, рукописи я не проверяла, но воров ведь рукописи не интересуют?!
- Чаще всего нет,- осторожно сказал Владимир.- Но проверить не мешает. А как вы объясните, что вечером преступник залез в комнату на первом этаже, а потом, ночью, полез на второй?
- Может быть, он и пробовал пойти старым путем? Но я закрыла ту комнату на ключ. А в кабинете, где я спала, была приоткрыта балконная дверь.
- Вы оставили открытую дверь, не побоялись?
- В доме жарко. Мы часто оставляли открытыми двери или окно. Это же второй этаж.
- Простите меня за назойливость - то ружье зарегистировано?
- Да. Мужу подарили на шестидесятилетие. Но оружием он не интересовался, а я иногда стреляю на стенде. И даже ездила с друзьями на охоту.
Зазвонил телефон. Алина Максимовна с неудовольствием посмотрела на него. Похоже, не хотела снимать трубку. Но телефон продолжал звонить. Не спеша она подошла к аппарату - желтой, маленькой трубке, висящей на стене.
- Да,- сказала она тихо.- Ах, это вы, Убилава? Рада слышать. Я сейчас не одна. Если вас так интересует - следователь прокуратуры.
Она стояла в полоборота к Фризе, и он опять, взглянув на нее, отвел глаза. Долго смотреть на эту женщину было опасно.
Алина Максимовна произнесла всего несколько ничего не значащих фраз ровным, приветливым голосом, и эта приветливость была неприятна следователю. "У тебя же, милочка, муж умер, ночью ты застрелила человека, а сейчас любезничаешь с каким-то Убилавой". Фризе попробовал представить себе, как должна разговаривать женщина в ее положении. Ни один из промелькнувших в голове вариантов не подходил к Мавриной.
Алина Максимовна повесила трубку и спросила:
- Я сварю еще кофе?
- Нет, нет! - запротестовал Фризе и поспешно встал из-за стола.- Если я не утомил вас, может быть, покажете мне комнату, через которую залезли в дом? И кабинет мужа.
Алина Максимовна достала ключи из сумочки, жестом пригласила Фризе следовать за собой. Они молча прошли по довольно длинному коридору, и Владимир вспомнил мужчину, показавшего дорогу к дому Маврина, и его язвительное замечание о "хоромах". Действительно, дом был огромный.
В конце коридора хозяйка открыла одну из дверей. Как и все двери в этом доме, она была сделана из дуба и выглядела неприступной. Остановившись на пороге, Маврина пропустила следователя в комнату. Искоса взглянув на хозяйку, Фризе понял, что приветливый ровный голос Алины Максимовны в разговоре с Убилавой, почти светская беседа с ним за кофе, умело положенная косметика и пребывание в прекрасной форме, все это - неимоверные усилия воли, многолетняя привычка не распускаться. Сейчас лицо у нее выглядело застывшим и отрешенным.
Светлый отлакированный паркет в комнате был затоптан грязными следами, через разбитое окно метель намела целую гряду снега. На клетчатом шотландском пледе, покрывавшем широкую кровать, тоже лежал снег. Рядом с кроватью валялась разбитая фаянсовая ночная лампа. И на все это разорение Маврина смотрела равнодушно.
- Потопталась здесь милиция?
- Да. Снимали отпечатки, слепки следов.
- А разбитая лампа? - Фризе внимательно, метр за метром, ощупывал взглядом комнату.
- Наверное, свалил ветер. Когда я была здесь первый раз, все стояло на месте. Только разбито окно и снег на полу. Я ничего не трогала - закрыла комнату на ключ и ушла.
- Что отсюда пропало?
- По-моему, ничего. Я не проверяла. Да здесь и нет ничего ценного. Комната для гостей. Кровать, письменный стол…- она сделала широкий жест рукой, словно призывала следователя убедиться, что в комнате действительно нет ничего ценного.
Фризе остановился у разбитого окна. Рама была распахнута и тихо поскрипывала от гулявшего по дому сквозняка. За окном стоял сосновый лес.
- Эта сторона дома противоположная улице? - спросил Фризе.- Самая глухая?
- Да. Там дальше парк.
- И если хочешь подойти к дому незаметно, лучше идти со стороны парка? К окнам этой комнаты?
- Не очень-то приятно лазать по сугробам.
- Куда выходит балкон в кабинете мужа?
- На противоположную сторону. К дороге. Поднимемся, посмотрим? - Алина Максимовна закрыла комнату на ключ, подергала за ручку - проверила, надежно ли?
Кабинет Маврина был просторным и светлым. Две стены занимали шкафы с книгами, на третьей висел портрет писателя, перевитый наискось черной лентой. Портрет показался Фризе неудачным слишком застывшими и самодовольными были черты лица. И только острые, маленькие глаза, казалось, знали цену каждому, кто входил в этот кабинет.
Владимир Петрович прошелся вдоль шкафов. В одном из них пестрели издания "Академии".
Балконная дверь была завешена белой скатертью. Владимир Петрович слегка отвел ее. Выбитые стекла, расщепленные переплеты рамы. Кусок рамы аккуратно выпилен. "Коллеги всерьез поработали",- подумал Фризе. На раме, на битом стекле, на бетоне балкона виднелись бурые пятна крови. Метрах в тридцати от дома проходила дорога. Территория участка была отгорожена высоким - метра два, не меньше - забором. В заборе - калитка с крепкими засовами.
Фризе опустил скатерть, повернулся к Мавриной. Она сидела на диване под портретом мужа.
- Отсюда я стреляла. Навскидку. Я кажусь вам циничной?
- Вы закрыли на ночь калитку? - оставив без внимания ее вопрос, спросил следователь.
- Конечно. И вечером калитка была заперта. Но замки и калитки - для честных людей.
- В какой комнате умер ваш супруг?
- Вот здесь.- Алина Максимовна протянула руку и осторожно дотронулась до массивного кожаного кресла.- Когда я вошла, подумала, что он задремал. Алеша любил сидеть в этом кресле, смотреть в окно. Ночью перед домом горит фонарь, сосны в снегу. Фантастическое зрелище.
Фризе слушал, не перебивая.
- Я постелила на диване и подошла к нему.- Алина Максимовна закрыла глаза ладонью, но тут же опустила руку.- Он был еще теплый. И вы не поверите - улыбался.
Фризе рассеянно разглядывал корешки книг, бронзовые статуэтки на многочисленных столиках и тумбочках. Потом достал из кармана визитную карточку и, секунду поколебавшись, приписал на ней свой домашний телефон.
- Алина Максимовна, я вам и так надоел, но если будет что-то новое, позвоните.
- Обязательно позвоню, Владимир Петрович.
"Даже не спросила, каких новостей я от нее жду",- думал Фризе, выходя из дома. Он внимательно осмотрел калитку, прошел вдоль зеленого забора: никаких свидетельств того, что кто-то недавно перелезал через него. Ровная цепочка неторопливых следов по периметру участка говорила о том, что оперативники, приезжавшие на происшествие, знали свое дело. Стоя у забора, Фризе внимательно оглядел фасад дачи. На балкон можно было забраться по густо разросшимся веткам дикого винограда. Он решил проверить свое предположение и пошел к дому напрямик, по снежной целине. И под балконом поддал ногой какую-то банку, запорошенную снегом. Это оказалась банка из-под пива "Туборг". Фризе постоял минуту в задумчивости - по закону ему следовало найти сейчас понятых и в их присутствии изъять банку, как вещественное доказательство. Иначе она не может фигурировать в суде, как подтверждение того, что и банку отравленного пива санитар Уткин мог взять в доме Мавриных. Фризе усмехнулся. Это доказательство для людей без воображения. Любой умный человек сможет найти десяток убедительных причин, чтобы вызвать к нему недоверие. Заявит, например, что я подкинул банку и только после этого пригласил понятых. И еще - Владимиру совсем не хотелось до поры до времени посвящать хозяйку дачи в свое открытие. Поэтому он достал из кейса конверт и осторожно упаковал в него банку.
Со станции Владимир позвонил Мавриной. Номер был долго занят - Фризе даже пропустил одну электричку,- наконец, спокойный голос произнес "да".
- Алина Максимовна, надоевший вам следователь Фризе.
- Слушаю, Владимир Петрович. Вы что-то забыли спросить?
"А она даже запомнила мое имя",- усмехнулся Фризе.
- Забыл, Алина Максимовна, не сердитесь. Ваш супруг пил датское пиво? Баночное, "Туборг"?
- Какой странный вопрос! - в голосе Мавриной не было недовольства, только удивление.- Алеша не пил ни датское, ни жигулевское. Нет, нет, в нашем доме пиво исключалось.
- Она красива? - спросил прокурор, когда Владимир зашел к нему на следующий день, чтобы доложить о поездке в Переделкино.
- Хорошо ухоженная московская дамочка.- Фризе пожал плечами и почувствовал, что краснеет.- Лет сорока.
- Ого! А Маврин праздновал семидесятипятилетие.- Олег Михайлович взял со стола "Литературку", где был напечатан некролог.- Породистое лицо. Наверное, от женщин не было отбоя?
- Алина Максимовна его вторая жена, первая умерла.
- Хотел бы я знать, что у нее на уме?
Фризе удивленно посмотрел на шефа:
- Зачем?
- Если молодая, красивая женщина, подразумевается, убитая горем, без раздумья палит из ружья в человека, тут в пору задуматься.
- Палит ночью! В вора, который лезет в окно.
- Так-то оно так…- с сомнением сказал прокурор.- Но даже не каждый мужик на это решится. А тут - интеллигентная дамочка! Хорошо бы, все-таки, выяснить, что она собой представляет.
- Самое большее, на что мы можем рассчитывать,- узнать мнение об Алине Максимовне ее друзей и знакомых.
- Опять ты за свое!
- На том стоим,- самодовольно ухмыльнулся Фризе и с горячностью продолжал: - Олег Михайлович, мы ведь живем не своими представлениями об окружающей действительности, а тем, что думают о ней посторонние, иногда даже чуждые нам по взглядам люди: знакомые, газетчики, обозреватели телевидения, ученые.
Прокурор вздохнул.
- И политические деятели! - продолжал Фризе.- К сожалению, очень часто - люди ограниченные и глупые.
- Ладно, ладно! Чтобы разузнать о Мавриной, не надо обращаться к политическим деятелям.
- Это к слову,- нахмурился Фризе. Он был недоволен, что позволил себе погорячиться. В последнее время он вдруг решил, что его характер излишне эмоционален для следователя и пытался приучить себя быть бесстрастным. Правда, пока без особых успехов.- Меня самого Алина Максимовна очень интересует. Особенно после ее заявления, что в их доме никогда не бывает пива.
- Ты эту банку из-под пива изъял с понятыми?
- Нет,- беспечно ответил Фризе.- Сунул в кейс и отвез в институт судебных экспертиз. Результат - никаких ядов, никакой химии.
- Так! А если бы там обнаружили следы яда? Ни один судья не признал бы твою банку уликой!
- Олег Михайлович…- начал Фризе. Но прокурор перебил его:
- Не хочу слушать твои оправдания и байки про интуицию! Был бы ты стажером…
Зазвонил телефон, и прокурор снял трубку, не досказав, что бы произошло, будь Фризе стажером. Но Владимир давно усвоил урок и мог повторить, разбуди его даже среди ночи: будь Фризе стажером, прокурор записал бы ему в характеристику: "Условно годен только для работы в нотариальной конторе". Конторой Олег Михайлович пугал стажеров, как старая нянька пугает ребенка милицией. "Не доешь кашу - позову милиционера".
Владимир Фризе появился в прокуратуре пять лет назад. Он закончил юрфак, был оставлен в аспирантуре, защитился за два года, но на этом его научная карьера закончилась. В огромном городе просто не нашлось вакансии для свежеиспеченного кандидата юридических наук.
Получасовой разговор Фризе с районным прокурором укрепил последнего в твердом намерении: этого дылду, несмотря на предписание из Генеральной прокуратуры, он уволит, как только закончится испытательный срок. Резонов к тому прокурору виделось много: неудавшийся ученый. Насколько помнил, ни один из них не стал хорошим практиком. Слишком длинный. Прокурор не мог вспомнить такого высокого работника прокуратуры. Игорь Иванович Карпец? Но он - директор института, профессор. Профессорство Карпеца как бы подтвердило в глазах прокурора непригодность Фризе для практической работы. Он понимал уязвимость этого довода, но отказываться от него не хотел.
И третье, конечно же, самое главное,- Фризе, новоиспеченный следователь районной прокуратуры с испытательным сроком, попросил прокурора чуть ли не в ультимативной форме принять к сведению, что в отпуск он всегда ходит в сентябре. Только в сентябре!
- У нас в прокуратуре такая нагрузка, что иногда по два года не вырваться,- прокурор даже не успел рассердиться, выслушав ультиматум. Только рассмеялся не в силах скрыть своего изумления.
- Постараюсь со всеми делами справляться вовремя,- спокойно, никак не среагировав на смех начальства, объявил Фризе.
- А-а! - тут уже у прокурора, обычно быстрого на слово, не нашлось достойного ответа. Он встал, протянул следователю руку:
- Желаю.- И повторил еще раз: - Желаю!
Скоро даже в городской прокуратуре узнали, что превыше всех благ на свете Фризе ценит отпуск в сентябре. Коллеги ломали головы: почему именно в сентябре? Убирает урожай у себя в огороде? Участвует в каких-нибудь традиционных соревнованиях? Вон какой длинный, наверное, баскетболист. А может быть, проходит курс лечения? Цветущий внешний вид не гарантирует стопроцентного здоровья. А помощник прокурора Виктор Андреев убежденно заявил в присутствии нескольких сотрудников: "Да алкоголик он, но цивилизованный. Забульбенивает только раз в году, но пьет всегда в сентябре. Осенняя ипохондрия. Это бывает…" С Андреевым не согласились, но к новичку приглядывались внимательно.
Все прояснилось, когда следователь Гапочка, разговорившись с новичком по душам, спросил его:
- Володя, почему ты в отпуск в сентябре норовишь пойти?
Фризе с удивлением посмотрел на коллегу:
- Ты что, никогда в осеннем лесу не бывал? Тепло, солнце не жарит, дачники все умотали. Бабье лето. Лес-то какой! И грибы…
- Понятно,- со смущением ответил Гапочка, сраженный железной логикой новичка и в успокоение себе подумал: "Наверное, такому длинному грибы собирать очень трудно". Через несколько минут он сказал с укоризной:
- Знаешь, Володя, сентябрь прекрасный месяц и каждый был бы рад отдохнуть в это время. На юге бархатный сезон…
- Раз никто не ставил шефу условие отдыхать в сентябре, значит, не очень-то хотели.
- И твои условия всегда выполняют?
Фризе улыбнулся, потом демонстративно осмотрел кабинет, словно хотел убедиться, что никто их не подслушивает, и сказал шепотом:
- Посмотрим. Лиха беда - начало.
ГРАФИКИ МАЙОРА ПОКРИЖИЧИНСКОГО
У старшего оперуполномоченного уголовного розыска Ерохина всегда было озабоченное лицо. Другим его никто и не видел, наверное, и жена тоже. Фризе как-то сказал ему:
- Интересно бы, Дима, посмотреть на тебя спящего - лицо такое же озабоченное?
И вот сейчас, войдя в свой кабинет, Фризе увидел спящего опера. Ерохин спал, утонув в стареньком потертом кресле, руки его свисали до полу, на лице светилась блаженная улыбка. Рядом, на маленьком столике, стояла кофеварка.
Владимир постоял с минуту перед товарищем, удивленно покачал головой и осторожно, чтобы не разбудить его, стал варить кофе. Ерохин проснулся, когда Фризе поставил рядом с ним чашку горячего ароматного напитка.
- Что ты на меня так уставился? - спросил он, открывая глаза.- Давно не видел? - лицо у него уже приняло свое обычное выражение.
- Никогда! Никогда не видел тебя улыбающимся.
- И не увидишь. В такое время живем. Сегодня ночью на Киевском вокзале проститутку заточкой…
- Дима, кофе стынет.
- Кофе? Я разве сварил?
- Я сварил. А ты поспал часок.
- Хватит болтать! Я никогда не могу заснуть сидя. Какая-то странная особенность организма.- Ерохин взял со столика чашку, с удовольствием отхлебнул.- Хочешь поскорее узнать про хоронщиков?
- Пока не выпьем кофе, ничего не хочу знать. Лови кайф, не дергайся.
Ерохин пил и недоверчиво хмурился, как будто определял, не подмешали ли в кофе наркотик отцы колумбийской мафии.
- Значит так,- сказал он, отставив чашку.- Пройдемся вдоль и поперек. Когда умер Уткин, у морга толпились люди, приехавшие хоронить одного старичка…- он заглянул в записную книжку,- старичка Бинева, доктора наук.
- Давай короче, без подробностей.
- Подробности в нашем деле - главное, товарищ младший советник.
- Что меня сегодня все учат?! - вспылил Фризе.
- Учить - не лечить. Для самолюбия приятно и ответственности никакой. Едем дальше, раз ты сегодня такой нервный. Старичок Бинев из института ферросплавов. Я вчера там полдня провел, устанавливал, кто провожал старичка в последний путь. Можешь себе представить - всех установил, а банку из-под пива никто из них не брал!
- Что за люди пришли на похороны?
- Тебе фамилии нужны? - удивился Ерохин.
- Да зачем мне фамилии?! Сам подумай хоть капельку! Пришли сослуживцы, друзья, родные - народ солидный, серьезные ученые! Кто сознается, что подобрал банку из-под пива? Даже если она и очень красивая?
- То, что банку могли поднять, ты под сомнение не ставишь? Понятно. Но ведь я им доходчиво объяснял, что банка не простая. Из-под отравленного пива.
- Первый раз в жизни вижу такого доверчивого полицейского,- пробормотал Фризе.
- Жизнь у тебя еще слишком короткая,- огрызнулся старший оперуполномоченный, но вид у него был смущенный.
- Ну, а что из себя представляют эти два санитара?
- Непростые ребята. У них нынче кооператив… Нет, малое предприятие,- поправил себя Ерохин.- Что, впрочем, один хрен. Так что к больнице они постольку-поскольку относятся. За последний год серьезных жалоб не поступало - так, по мелочам. То кольцо с бриллиантом пропало, то бумажник с валютой.
- Хороши мелочи! С мертвых снимали?
- Бумажник из-под подушки вытащили, кольцо лежало на журнальном столике. Но, понимаешь, ни один случай воровства доказать не удалось.
- Наверное, не очень-то старались.
- Наверное. Но перед санитарами бригада врачей приезжала, соседи приходили, родственники. С кого спрашивать? Да и Кирпичников с Уткиным в те смены, когда были пропажи, не работали.
- А как они, эти "ангелы", между собой, дружно живут?
- Поножовщины не зарегистрировано,- осторожно сказал Ерохин.