64
Пошла вторая неделя новой жизни. Денис Грязнов исправно посещал лекции, вел конспекты, на занятиях появлялся без опозданий, на семинарах на вопросы преподавателей отвечал четко и без запинки, производя на всех впечатление серьезного студента, зубрилы-провинциала, готового землю рыть, чтобы выбиться в люди и навсегда сделать ручкой своей далекой дыре.
На самом же деле внешне спокойный, даже чуть медлительный Денис изнывал в этой тихой заводи размеренного учебного процесса. Он приглядывался, прислушивался, отмечая любые настораживающие черточки в поведении соучеников. Но пока что ничего ценного в плане его тайных интересов не обнаруживалось, и он уже порой в глубине души проклинал себя за то, что поддался на уговоры дядьки и очутился в этом болоте, где безуспешно пытался корчить из себя тайного агента.
И вдруг в один из дней - или это только почудилось ему? - он, кажется, шестым чувством уловил легчайшее дуновение того, что уже отчаялся найти. Сам не ведая почему, он вдруг решил профилонить одну из лекций и заглянул в неурочный час в жалкую университетскую столовку, будто навеки пропахшую этой вечной кислой капустой и суррогатным кофе.
Они сидели в углу за двумя сдвинутыми вместе столами, не спеша потягивали из банок немецкое пиво и закусывали соленым арахисом, что было
явно не по карману всем тем, с кем его здесь уже свела студенческая скамья и стены общежития.
Он, кажется, явно свалял дурака, не заприметив их раньше. Он сидел, опустив глаза в учебник, перелистывал страницы, но нет-нет да и бросал короткие прицельные взгляды в сторону тех парней.
Сейчас их было семь человек, но он вспомнил, что там, в обшарпанных стенах общежития, встречал членов этой бравой семерки и с другими, неуловимо похожими на них, причем у большинства из них еще были на лицах следы того, что они побывали в недавней серьезной потасовке: пластырные наклейки на скулах, рассеченные губы, отцветающие синяки. Впрочем, эти почетные знаки носили многие студенты, но сейчас для Дениса они обрели почему-то важное, как сказал бы дядя Саша Турецкий, "безусловно доказательственное значение".
"Студенты? - спросил себя Денис. - Ну да, конечно... Кем еще они могли быть?"
Хотя на первый взгляд и совсем другая публика. Что-то еще казалось в них настораживающим и подчеркивающим единство... И вдруг он сообразил: руки! Загрубевшие, мясистые руки спортсменов, и не просто спортсменов, а тех, что всерьез и давно занимаются боевыми искусствами и разными восточными единоборствами, прежде всего карате, у-шу и конг-фу. Возможно, не брезговали и нашим боевым самбо. Во всяком случае, у всех на костяшках пальцев и ребрах ладоней были набитые многомесячными тренировками жесткие бугристые мозоли, похожие на загрубевшие наросты на коре деревьев.
"Эге! А ведь встреча с этими студиозусами мирному населению ничего хорошего не предвещает... Ну ладно там я - я кое в чем по этой части преуспел... "
Кажется, он чуть дольше засмотрелся на них, чем следовало, потому что поймал на себе два-три коротких внимательных взгляда. Он поднялся, отнес тарелку и стакан на мойку, кинул книжку в сумку и легкой, чуть танцующей, пружинистой походкой пошел к выходу между рядами столиков. И когда он уже был у самых дверей, оглянулся на миг и увидел, что почти все сидевшие в углу так же серьезно и внимательно провожают его, глядя в спину, такими же холодными внимательными взглядами.
Прошло еще два или три дня, и город зазеленел. Пришел и вступил в свои права цветущий май. И в точном согласии с веселым временем года случилось то, что от сотворения мира случается по весне. День или два он просто замечал, что эта длинная, стройная девица не то с экономического, не то с филологического факультета уж как-то слишком часто попадается ему на глаза и оказывается рядом. И взгляды ее, как будто мимоходом брошенные на него, были достаточно выразительны и откровенны. Короткая стрижка под мальчика, огромные черные глаза, худое длинное лицо с большим "французистым" ртом в темной помаде... Не красавица, но чертовски сексапильная, из тех чертовок, постельных стервоз, от которых звереют и шизеют все мужики.
"А, черт, хороша, - подумал он про себя, - оч- чень даже недурна... И жопкой" обтянутой синими джинсами, крутит и вертит весьма завлекательно. А почему бы, собственно говоря, и нет? Почему не вознаградить себя за все муки и лишения в глухой провинции, тем более что девочка и сама, кажется, не прочь?.. Я ведь, кажется, обетов целомудрия дяде Славе не давал. Да и у Рихарда Зорге, помнится, была его японка... "
И когда она, в конце концов, первая заговорила с ним, попросила прикурить и они встретились глазами, Денис окончательно решил не теряться, дожать ситуацию и, как говорят полководцы, взять эту крепость с ходу и штурмом.
Она предложила сходить в бар или на дискотеку, но он замялся, покраснел: хочешь не хочешь, а приходилось держаться студенческого бюджета. Однако
все же несколько разгорячился и затащил ее в довольно дорогой подземный кабачок, где раскошелился на два коктейля. Ревела музыка, динамики гнали то рэп, то техно, то замшелую попсу, все вперемешку.
65
А она вела его куда-то в темноту, где чернели кусты и тревожно светились туманные фонари, очерчивая стволы деревьев и ветки в мелкой молодой листве. Почти удушающе пахло тополями, цветущими вишнями и еще чем-то незнакомым, южным...
Внезапно из мрака выросли три темные рослые фигуры, и в мелькнувшем свете проехавшей машины Денис узнал одного из тех, что сидели тогда в столовой за сдвинутыми столами.
- Смотри-ка, - сказал один из парней, - этот кент, кажется, ошибся адресом. Ты куда это топаешь, дорогой?
- Ну-ка, ну-ка, - сказал другой парень. - А ведь я этого фитиля знаю. Он же наш, пацаны, вроде новенький, с юрфака...
- Вы чего, ребята? - как будто испуганно и даже натурально севшим голосом выговорил Денис. - Что-нибудь не так? Есть проблемы?
- Проблем навалом, - сказал третий. - Ну ты, юрист, чему тебя там учат? Ты же должен законы знать, так? А закон простой: у нас тут с чужими телками не ходят.
Денис, как бы почуяв недоброе, сделал шаг назад и с недоумением обернулся к своей провожатой, но ее уже не было, будто растворилась в темноте. Расклад был понятен, и он только устыдился своей дури, что вот так, как говорится, на раз купился на глазки и клюнул на этого упакованного червячка.
- Да ладно вам! - сказал он. - Ну не знал я, парни, не знал... - Он бормотал что-то испуганным слабым голосом, постепенно отступая и медленно меняя позицию, чтобы оказаться вне света уличного фонаря.
Ну да, точно, это были они. Решили "протестировать" по полной форме - как там, насвистел им ответственный по этажу или точно этот барнаулец - боец.
- Вот что, пацаны, - сказал он вдруг, встав в боевую стойку, на приблатненном сленге совсем другим хрипловатым голосом. - Юрист я, в нормале, юрист, но с большим стажем. Крутился там, где ваших не гуляло. Канайте отсюда...
И в тот же момент по едва приметному, но хорошо знакомому движению ближнего из парней он тем же шестым чувством предугадал резкий выпад правой руки, поставил блок и, словно разжавшаяся стальная пружина, провел страшный удар пяткой с разворотом прямо в печень открывшегося противника.
Нападавший даже не вскрикнул, а как-то всхлипнул от боли, переломился пополам и оказался в ногах у Дениса. Но он бесшумно, как фигурист в прыжке, отлетел на два шага назад и, опустившись на корточки, покачиваясь на одних носках, занял позу ожидания.
- Один - ноль! - воскликнул он, демонстрируя легкость и чистоту дыхания. - Есть предложение увеличить счет? Прошу, салаги! Чую, вы в десантных не скрипели. И на "киче" не базарили. Ну, вы чего?
Второй молча прыгнул навстречу, и Денис, перехватив его голеностоп, успел подумать, что сэнсей у них все-таки не так уж плох, сумел поставить им и движения, и блоки, и дыхалку. Парень издал омерзительный, какой-то кошачий крик, и Денис даже испугался, уж не сломал ли, - больно место коварное, бывает, что и треснет.
А с третьим уже схватились по-настоящему, и этот был оттренирован очень даже недурно, по крайней мере, в поединке с ним элемент случайности и везения был куда весомее, чем с теми двумя.
Удар! Удар! Резкий и хлесткий. Один из них был достаточно опасным - видно, парень всерьез разыгрался в желании показать себя.
- Х-ха! На, получи, козел! - Денис все-таки поймал его на ошибке, стремительным выпадом остановил удар и, снова взлетев, носком кроссовки достал его нижнюю челюсть и даже, кажется, услышал, как хряснули зубы. Противник отлетел в кусты.
Денис перепрыгнул через лежащих и, весь еще в азарте схватки, потирая ключицу, по которой пришелся, к счастью, лишь скользящий удар, отступил в кусты и вдруг увидел на фоне листьев, чуть в стороне, метрах в десяти, темный силуэт высокого статного человека, явно старавшегося остаться незамеченным.
"Ах, вот оно как! - все окончательно сообразив, подумал Денис. - Разыграно тривиально. Да и какое, собственно, ноу-хау они могли тут изобрести?" - и он шагнул на освещенную асфальтовую дорожку, так и "не заметив" притаившегося в кустах.
Ну да, законы... По простым и вечным как мир мужским законам, теперь, если бы он ошибался насчет того, что стояло за этой "случайной" встречей на холодке, его должны были бы поджидать суровые мстители, пришедшие расквитаться с обидчиком. Но Денис уже знал: не будет этого. Его ночных противников просто послали прощупать, что он за птица, из того ли теста, не берет ли на себя лишнего.
Ну вот, удостоверились. Ну а дальше?
Он как ни в чем не бывало вернулся в общежитие, а утром в умывалке узнал, что этой ночью не вернулись трое и только сейчас выяснилось, что кто-то их славно отметелил, - один в больнице, а двое отлеживаются в своей комнате на четвертом этаже.
В университете у раздевалки он нос к носу столкнулся со своей "наживкой", которая, едва завидев, шарахнулась от него в сторону.
- Ты куда? - поймал он ее за руку. - По- моему, мы вчера с тобой недогуляли. Куда ты делась-то?
- Отпусти! - злобно прошипела она. - Отпусти, ты, чмо! Испугалась я, понял?
- А я думал, сквозь землю провалилась, - оскалился Денис.
Она вырвалась и убежала, но они стояли неподалеку от большого зеркала, и он краем глаза видел отражение двух накачанных парней, тоже жителей четвертого этажа их общаги, которые очень внимательно наблюдали за этой сценой объяснения.
"Ну что же, - сказал он себе, - по крайней мере мы вышли из эпохи застоя и, надо думать, теперь ход времени заметно ускорится. Иначе зачем было бы им заводиться и устраивать мне проверку на вшивость?"
И он не ошибся. Поздно вечером следующего дня в их комнату заглянул крепкий парень, тоже один из тех, что привлекли его внимание тогда в столовой.
- Привет! - кинул он. - По-моему, ты Грязнов, да?
Денис валялся на кровати, обложенный конспектами и учебниками.
- Ну, я, - сказал он, подняв спокойные глаза поверх книжки. - Имею счастье. Что дальше?
- Поговорить надо... - сказал гость. - Пойдем, прошвырнемся.
- Некогда мне, - помотал головой Денис. - Уж извини, друг, завтра зачет.
- Ты что, дрейфишь?
-Ага, - сказал Денис, - просто поджилки трясутся... Сказано - некогда.
- Да ладно тебе, - миролюбиво сказал вошедший и, подойдя ближе, присел на краешек кровати. - Тебя там люди зовут...
- Знаешь, паря, - сказал Денис, - я ведь сибиряк. У нас, если ребята на двор кличут, стало быть, на кулаки. А той ночью то ли двоих, то ли троих кто-то так уделал, чуть коньки не отбросили, слыхал?
Но все же любопытство возобладало, и он с явной неохотой поднялся, не скрывая, достал из тумбочки самодельный выкидной нож, пару раз щелкнул, выбросил и снова убрал лезвие, сунул в карман и кивнул:
- Пошли!
Тот улыбнулся:
- Ну ты даешь, сибиряк!
- Жить-то хочется, - сказал Денис.
- Да ведь ты, говорят, десантник? Чечню прошел. В карате мастер.
- Шакалов боюсь, - признался Денис. - Такая подлая тварь! Недаром падалью питается.
Они шли по коридору, где в конце их поджидал высокий, хорошо сложенный человек, старший ассистент кафедры физвоспитания. И, приглядевшись, Денис, кажется, узнал его по силуэту.
Они спустились вниз и, миновав троих охранников, которые несли дежурство с того субботнего дня, когда на общежитие налетела орава омоновцев в масках, вышли во двор общежития.
- Ну, - сказал Денис, - об чем базар? Гоните...
Ассистент не спешил с ответом, с интересом глядя в глаза Денису.
- Если ты голубой, - сказал Денис, - то извини, я мимо...
- Горячий ты, сибиряк! - усмехнулся тот. - Успокойся, у нас тут не голубятня. Ты парень крепкий, в форме, с характером... Нам такие нужны.
- Интересно, кому это - нам? - спросил Денис. - И при чем тут я? И зачем мне вы?
- Погоди, - ассистент тронул его за плечо. - Ты же русский человек, за версту видно - чалдон.
- Слушай, паря, - разозлился Денис, - вы меня уже достали! Сказал, гони в темпе текст, чего надо, и отваливай!
- Форму надо поддерживать, - сказал ассистент. - Есть возможность пару раз в неделю заниматься в секции. Тренировки, спарринг, упражнения на гибкость, на растяжку...
- Я сюда учиться приехал, - ответил Денис. - Что умею, то при мне. Хватает пока... Одного не пойму, на фига было во двор выходить? Могли и в комнате побухтеть. Не нужны мне ваши секции. Так что покеда!
- Да постой ты! - снова взял его за плечо ассистент, которому, как увидел вблизи Денис, подкатывало к сорока. - Мы кого попало в эту секцию не позовем. И о ней немногие знают.
- Ну и дальше, дальше что? - буркнул Денис. - Там небось за каждую тренировку еще и бабки дерут? Тысяч тридцать, поди...
- Во чалдон! - изумился ассистент. - Чалдон, а прижимистый, как жидяра!
- Да за такие слова... - пригнул голову Денис. - Ты, сука, как меня назвал?! Да у нас в роду отродясь этих пархатых...
- А ведь мы не ошиблись, - заметил ассистент. - Ты точно наш человек.
- Я - ничей! - быстро-быстро соображая, отрезал Денис. - Запомни! А картавых да черных просто видеть не могу.
- И мы думаем так же, - понизив голос, твердо сказал его собеседник. - И хватит нам мямлить! Хватит под их дудку плясать! Тут нужен стальной кулак, чтоб вышибить эту нечисть с нашей земли раз и навсегда!
- Ну и как ты их вышибешь? - с насмешкой спросил Денис. - Они же всюду, как тля на капусте...
- А вот приедешь к нам и увидишь, - ответил первый, что приглашал его на разговор. - Между прочим, там у нас не только боевые искусства. Там и тир есть.
- Ладно, парни, - кивнул Денис. - Загиб, конечно, неожиданный, но есть над чем подумать.
- Ну, вот и подумай, - сказал ассистент и протянул ему что-то приятно шелестящее и до боли знакомое на ощупь. Денис изумленно поднес к глазам и даже при тусклом свете различил на бумажке медальон с каким-то президентом.
- Это чегой-то? - ошалело спросил он.
- Полтинник, - ответил ассистент. - Это чтобы лучше думалось.
66
Через два дня он оказался в военно-спортивном лагере, когда-то принадлежавшем обществу "Буревестник", где на большой территории за высоким забором с колючей проволокой, на лужайках, среди деревьев бегали, прыгали, разминались, боролись и брали препятствия несколько десятков молодых ребят, голых по пояс и в военизированной камуфляжной форме. Были тут и девушки, пять или шесть, причем все как на подбор - красивые, статные, спортивные и, кажется, ничем не уступающие их сверстникам сильного пола.
На территории было разбросано несколько старых деревянных строений, похожих на одноэтажные бараки, где, как обнаружил Денис, все было неплохо оборудовано и для зимних тренировок: видно, занятия шли круглый год.
Здесь он провел безвылазно двое суток, сразу оказавшись по уровню подготовки в элитной группе, куда входило двадцать человек. Среди них он увидел многих из тех, кого встречал на разных этажах университета и в общежитии, в том числе, к своему искреннему удивлению, и того ответственного по этажу, Кучеркова с физико-математического, великого борца за трезвый образ жизни российского студенчества.
- Привет! - пихнул его в бок, уже как старого знакомого, Денис. - Прикидывался сосунком, а сам, гляжу, вон как через бедро кидаешь! Это ты, стало быть, меня им продал?
- Ну, я, - сказал тот серьезно. - Теперь понимаешь, почему крепким русским ребятам в бутылку смотреть нельзя? Мы должны быть здоровы и духом и телом, чтобы выстоять в нашей борьбе. А борьба у нас не на жизнь, а на смерть. Только мы, молодые, можем спасти и поднять с колен нашу Россию. Больше некому, Грязнов... Мы - последняя надежда.
- Да, - сказал Денис. - И я думаю точно так же, это наш долг.
- Ты что имеешь в виду? - как будто насторожился старый знакомец. - Ты откуда знаешь про долг?
- Не понял? - удивился и Денис. - Разве что- то не так?
- Значит, тебе сказали?
Боясь попасть впросак, Денис молча кивнул.
- И у Романа ты уже был?
И Денис снова, чтобы не обмишулиться, как-то неопределенно махнул рукой.
...Еще два раза он приезжал электричкой на станцию Машкино, километрах в тридцати от Степногорска, где они собирались на платформе в условленный час, а после тряслись еще минут пятнадцать на автобусе, пока не оказывались на месте. Лагерь находился в живописной лесистой зоне, за высоким зеленым забором, вроде тех, какими огородились высшие московские сановники у себя под Архангельским, в Барвихе, Горках, Жуковке и многих других райских уголках, еще в незапамятные сталинские времена отданных под дачные поселки советско-российского истеблишмента.
И все повторялось - занятие по физподготовке, тренировки, пятикилометровый кросс по замкнутому маршруту. Огороженный участок занимал несколько гектаров, так что было где и разгуляться, и разбежаться. Денис работал, пыхтел, боролся и не задавал вопросов. А после занятий, при возвращении в город, уже в автобусе, как и другие, получал когда двадцать долларов, когда стотысячную бумажку. И только перед возвращением с четвертого занятия он, наконец, узнал, среди кого оказался и кто такой этот Роман, чье имя время от времени мелькало в разговорах и произносилось вполголоса.
Распаренный, с "кипящими" мышцами, будто искрящийся силой и здоровьем, он крутился на перекладине, когда к снаряду подошли и замерли неподалеку двое - уже знакомый Денису старший ассистент университетской кафедры физвоспитания Нелюбин и длинный жилистый малый в матерчатом камуфляжном кепи военного образца и темных очках.
О чем-то переговариваясь, они смотрели, как он выполняет силовые упражнения и крутит "солнышко". Но вот Денис совершил соскок, неплохо приземлился и, чтобы выровнять дыхание, побежал в сторону барака. Но тут его окликнули:
- Грязнов!
Он обернулся и подбежал к ним. Они стояли и ждали его, как командиры подчиненного.
- Привет, Денис! - поздоровался Нелюбин. - Вот тут с тобой пообщаться хотят...
Еще жарко и глубоко дыша, он повернулся к человеку в очках и кепи.