- Вы сами понимаете, господин Турецкий, мое положение. Уж коли все пошло прахом, то есть вся жизнь, все планы, все надежды, самое верное было бы сигануть ласточкой вот с этого балкона вместе с вашей Наташей. Но вы же знаете: надежда умирает последней. У меня есть что предложить вам. Но это не по телефону. Поднимайтесь, и никаких штучек, потому что ее жизнь пока что в моих руках. Вы же не хотите повесить на себя ее смерть? А мне сейчас ничего не стоит отправить ее в дальнее плавание к ее Русакову. А то бы встретились там и были бы вместе всю оставшуюся вечность... Давайте поднимайтесь, потолкуем.
Грязнов, который подошел к их серой "Волге" и слышал весь разговор по громкой связи, взглянул на друга. Слова тут были не нужны.
Один из оперативников Грязнова протянул Александру Борисовичу бронежилет, но Турецкий только махнул рукой и отдал Вячеславу Ивановичу свой ПСМ:
- Держи! Лучше не брать с собой эту штуку. Все равно не пригодится. А те отберут. В случае чего позаботься о моих, об Ирке с Нинкой... Впрочем, чего тебя учить, сам знаешь...
Подошел бледный как полотно Денис Грязнов:
- Дядя Саша, может, и мне с вами?
- Отставить, герой, - усмехнулся Турецкий. - Ты свое дело уже сделал. А там ты мне не помощник. И потом, на тебе ведь "Глория".
Он вошел в подъезд и поднялся на лифте на нужный этаж, где у дверей толпилось несколько ребят в тяжелом снаряжении спецназа, с пистолетами в руках. Они расступились, и один из тех, что был с Клемешевым, впустил Турецкого в просторную прихожую и провел в большую комнату, где напротив друг друга в креслах сидели Наташа и Клемешев. В одной руке он держал в руке наставленный на нее пистолет, а в другой - противотанковую гранату на боевом взводе. Стоило ему просто разжать пальцы - и через три секунды здесь не осталось бы ничего.
Турецкому было что сказать этому человеку, с улыбкой смертника смотревшего на него снизу вверх большими темными глазами, но он поостерегся. В конце концов, никто не знал, что в эти секунды могло прийти ему в голову. Ведь он действительно потерял все.
Один из людей Клемешева тщательно обыскал Турецкого, но, не найдя ничего опасного - ни рации, ни пистолета, - показал ему на кресло. Наташа была бледна, но, к удивлению Турецкого, какого-то особенного, панического женского страха на ее лице не было, и он невольно восхитился ею.
Нет-нет, он ошибался, ошибался в ней. Она могла бы многое. Но для этого сейчас требовалось спасти ее.
- Вы вызывали меня, - сказал Турецкий, спокойно глядя в глаза Клемешеву. - Слушаю вас. Хотя должен сказать, вы выбрали слишком банальный путь.
- Я не выбирал, - улыбнулся Клемешев какой- то странной улыбкой. - Никакого выбора не было. А вызвал я вас вот зачем. Хочу поторговаться. Хотя видите, какие у меня мощные аргументы? - и он поднял руку с гранатой и показал ею на сидящую перед ним Наташу. - Эх, дрызнуть бы сейчас! Но, как сказал поэт, ненавижу всяческую мертвечину, обожаю всяческую жизнь.
- Это вы-то ненавидите мертвечину? - усмехнулась Наташа. - Да от вас смердит!
- Не обижай меня, Наташка, - мягко заметил Клемешев, - а то, чего доброго, огорчусь, да от огорчения и уроню эту штуку. Вот тогда да - засмердит. И вообще молчи, тут мужской разговор.
- Между прочим, - сказал Турецкий, - очень долгий мужской разговор у меня был сейчас с вашим другом Павлом Нелюбиным. Вы послали людей убить его, но на нем ни царапинки. Он смекнул, что к чему, когда мы постарались раскрыть ему глаза, и все рассказал нам. Получился целый роман. Очень трогательный роман о святой и верной мужской дружбе двух солдат, которые стали бандитами. И теперь Павел Петрович просто жаждет увидеться с вами.
- Зря, зря это все, - поморщился Клемешев. - Если б вы знали, какую малину мне тут испортили! Я хотел устроить тут рай на земле, была у меня такая прихоть, фантазия... Чтобы все жители тут меня на руках носили и поставили памятник при жизни...
- Ну уж бросьте. Представляю этот рай на костях и крови!
- Да ведь вся жизнь - на этом, - засмеялся Клемешев. - От сотворения мира, от Каина, который кокнул брата своего Авеля. И мой рай был бы ничуть не хуже других, потому что я сам не хуже других, понимаете? Я такой же, как все!
- Нет, вы хуже, - сказала Наташа. - Вы вообще не человек. Вы просто устройство для убийства.
- Ну да ладно, - отмахнулся Клемешев. - Перейдем к деловой части. Я предлагаю вам вместо себя одну чрезвычайно интересующую вас персону. Как говорил Тарас Бульба, я его породил, я его и убью. Я устроил ему тут гнездо, симпатичную времянку, но уж коли так приперло, могу дать и адресок. Разумеется, после того, как получу гарантии, что меня не тронут и дадут уйти. Причем вместе с ней, с Натальей. Я женюсь на ней, Турецкий! А вас приглашаю быть нашим посаженым отцом, потому что и она и я - круглые сироты. Ну что, назвать имя моего товара?
- Любопытно. - И вдруг Турецкого осенило, будто фотовспышкой озарило на миг: люк в днище тяжелого джипа, открытый посреди мостовой канализационный люк. - Ба, неужто Горланов? - воскликнул Турецкий. - Так он, значит, здесь? Выходит, вы и с ним друзья?
- Почему нет? - улыбнулся Клемешев. - Я - сила, он - деньги. А вы молодец, Турецкий, действительно молодец! То-то Горланов Никита все говорил мне, что непременно надо вас грохнуть... Ну, да ладно. Все равно деваться вам некуда. С этой машинкой, - он снова поднял гранату, - пока что я король. А потому запоминайте адрес: Вторая Причальная, тридцать два, квартира восемь. Только вряд ли вам пригодится. Вижу, переговоры наши идут туго. В общем, мои условия: мы садимся в машину - вы, я, она и вот эти мои друзья - и спокойно, без эскортов и погонь выезжаем из города. Вы поняли, Турецкий, - спокойно. Без вертолетов, овчарок и прочей ментовской экзотики.
- А дальше?
- А дальше, - опять засмеялся Клемешев, - я могу только пообещать, что не трону ни вас, ни ее и спокойно уйду со своими пацанами. А вы останетесь на обочине шоссе и помашете мне платочками. Ну а что там дальше и как - поглядим. Я устал. Мне нужна будет передышка. К тому же у меня свои правила торговли: продавец всегда прав. И у вас тоже, как понимаете, никакого выбора. Передайте мои условия своим - и в путь!
Турецкий встретился глазами с Наташей, вздохнул и снял трубку.
88
Они выходили из дома через четверть часа. Впереди - один из "братков" Клемешева с пистолетом в руке, за ним - Турецкий, рядом с ним - Клемешев и Наташа, запястья которых были накрепко соединены наручниками, замыкал шествие второй клемешевский верзила с пистолетом, приставленным к затылку Турецкого.
Двое спецназовцев открыли дверцы мощного черного джипа Клемешева, и они расселись в просторном салоне машины. За руль сел один из людей бывшего мэра, рядом с ним посадили Турецкого, Наташа, Клемешев и другой телохранитель оказались сзади. Все вокруг стояли серые от волнения, измученные ожиданием, бессильные что-нибудь предпринять или изменить.
- Покеда, мужики! - крикнул Клемешев в открытое окно. - Мы поехали. Вот и гадайте теперь - учебная была у меня гранатка или боевая!
На все посты было выдано указание беспрепятственно пропускать этот черный джип и дать ему возможность покинуть город. Они миновали мост, оставили позади белые кварталы местных Черемушек. Джип все набирал и набирал скорость.
- Ну вот и все, - сказал Клемешев. - Как говорил товарищ Сталин, подготовка к успеху решает успех. Помните такую великую сентенцию, господин Турецкий?
- Помню, - кивнул тот. - Ну, что дальше? Мы выполнили ваши условия и ждем развития событий.
- Ну какие могут быть для вас события, - усмехнулся Клемешев. - Ваша роль завершается. По- моему, мы сыграем свадьбу с Натальей Сергеевной и без посаженого отца. И на хрена он нужен? Так что скоро, совсем скоро ваши грустные родственники пойдут оформлять пенсию по утрате кормильца. Вы хоть заработали что-нибудь за жизнь, Турецкий?
Но Турецкий молчал. Он понимал, что это не шутка и что вот они, вероятно, эти самые последние его минуты. Стремительно бегущая навстречу серая поверхность шоссе, вечерние холмы у горизонтов...
- Да пропади ты, надоела! Аж пальцы свело! - вдруг проговорил Клемешев и что есть силы швырнул гранату в открытое окно машины в сторону от дороги. Она пролетела метров двадцать и громыхнула позади джипа ярко-желтым огнем, подняв столб дыма.
- Ну что, Наталья, ты меня спрашивала когда- то, убивал ли я, - сказал Клемешев. - Это просто и быстро. Хочешь, покажу, как это делается? Или избавить тебя от этого душераздирающего зрелища? Избавлю, пожалуй... Да и салон пачкать не хочется. Я щедрый, Турецкий. Так что выбирайте себе место сами.
Машин на шоссе было немного. По обеим сторонам бежали редкие рощицы и лески. Уже смеркалось.
- Кирюха, сбавь скорость! - приказал Клемешев. - Господину Турецкому надо бы осмотреться.
Клемешев размял затекшую правую руку и отстегнул наручник, соединявший его широкое запястье с рукой Наташи.
В этот момент сзади ударил яркий свет фар, дважды рявкнул клаксон, и какая-то машина на большой скорости пошла на обгон, обходя их слева. Сидевший за рулем, кого Клемешев назвал Кирюхой, инстинктивно нажал на тормоз, их бросило вперед, и в тот же момент всех сидящих в машине оглушил выстрел. Турецкий, все время ожидавший выстрела в затылок, сильно вздрогнул. Но он был жив, а голова сидевшего за рулем упала на руль.
Резко сбавивший скорость джип бросило в сторону, он вильнул и с маху врезался в обгонявшую машину, которая внезапно тоже резко сбавила скорость и почти остановилась. Ее дверцы раскрылись, и оттуда, пригнувшись, как в бою, выскочили четверо с автоматами. Это были чеченцы.
- Наташа, пригнитесь! - что есть мочи закричал Турецкий и стремительно рванулся назад, чтобы успеть выбить из руки сидевшего позади него Клемешева пистолет. Но тот, так и не успев ничего понять, кто стрелял и почему, уже вывалился из джипа и, перевернувшись через голову, с отчаянным предсмертным воплем кинулся куда-то в сторону от шоссе.
Затарахтели автоматы, несколько пуль по касательной задели джип и с визгом ушли в стороны.
И тут Наташа отчетливо вспомнила, как тогда, той ночью, уже много лет назад, одновременно догорели, обвив друг друга потеками воска, две свечи. Неужели им суждено, согласно поверью, погибнуть одновременно - ему и ей? Ведь случайностей не бывает...
Клемешеву уйти далеко не удалось. Один из людей в темной одежде спокойно и неторопливо тремя короткими очередями уложил его навсегда. Аккуратно вытер автомат белым платком и с отвращением отбросил в сторону.
Все произошло быстро, удивительно быстро. Наверное, и минуты не прошло. Турецкий оглянулся. Наташа была цела, на лице ее читался ужас. Кажется, к счастью, она не видела последних мгновений того человека.
Пацан или "браток" Клемешева смотрел на Турецкого с какой-то странной серьезностью, а потом вдруг улыбнулся.
Турецкий выбрался из машины, не чувствуя ног, голова кружилась, его мутило. Помог выбраться Наташе, на правой руке которой еще болтались наручники. Далеко позади, на шоссе, появились машины с мигающими синими и красными проблесковыми огнями, и тот телохранитель Клемешева, который застрелил своего напарника, сидевшего за рулем, ловко выскочил из джипа, пробежал вперед с десяток метров и быстро сел в ту машину, которая обогнала их. Приземистый черный "БМВ" взревел мощным двигателем, рванул с места и быстро исчез из виду.
Распевая на голоса сиренами, примчались и окружили их со всех сторон несколько милицейских и оперативных машин. Из них выпрыгивали люди. В вечернем полумраке Турецкий узнал длинного Грязнова, Дениса, потом Коренева, еще нескольких человек в спецснаряжении, в форме и штатском.
- Где? - спросил Грязнов.
Турецкий показал:
- Там.
- Кто?
- Потом расскажу. Жаль, но не мы.
Они обнялись.
- Да, - сказал Грязнов. - Можешь поздравить. Минут пять назад мне передали в машину - только что люди Коренева взяли по адресу Вторая Причальная, дом тридцать два, квартира восемь, Никиту Борисовича Горланова. Сопротивления не оказал, но очень удивился.
- Да откуда? - изумился Турецкий. - Как?
- Понимаете, дядя Саша, - сказал Денис, - дело техники в полном смысле .слова. Перед тем как вы поднялись туда, в квартиру, где был Клемешев, я успел вам кое-чего присобачить за лацкан пиджака. Так что мы слышали все, каждое слово. И там, в квартире, и после... уже в машине...
Еще какая-то одинокая машина появилась на шоссе. Она тоже ехала из города и приближалась к ним. Подъехав совсем близко, мягко остановилась у обочины. Из нее вышел какой-то человек и не спеша направился к ним. Когда он подошел, Турецкий узнал Али Арсланова.
- Добрый вечер, добрый вечер! - спокойно приветствовал он и Коренева, и Александра Борисовича. - Что такое? Сразу столько уважаемых людей... Что-нибудь произошло?
- Да, - сказал Турецкий. - Вон там, метрах в
пятидесяти, один человек сумел уйти от закона. Вернее сказать, ему помогли уйти какие-то неизвестные.
- Совсем ушел? - уточнил Алибек.
- Совсем, - кивнул Турецкий. - Окончательно. Так что, Али? Значит - "резин-бензин"?
- А что? - Тот удивленно поднял брови, хотя и в сумерках было видно, что глаза его очень серьезны. - Что-нибудь не так? "Резин-бензин"...
89
Прошло еще несколько дней. Весь город только и говорил о событиях последней недели, об огромной операции, которую провели и успешно завершили объединенные силы московской и степногорской прокуратур и служб уголовного розыска. Об этом писали все газеты, об этом толковали на телевидении. События получили резонанс по всей стране.
Уже все знали о том, что следователю Турецкому вместе с его помощниками удалось разоблачить и бывшего мэра, который, как выяснилось, был вовсе не тем, за кого себя выдавал, а крупным уголовным "авторитетом", и главарей ультраправой профашистской подпольной организации, которые смогли внедриться в студенческую среду и в ней рекрутировали своих новых членов, и о том, что оказался напрямую связанным с бандитами Клемешева не кто-нибудь, а второй человек в местном управлении по борьбе с организованной преступностью, ну и о том, конечно, что в результате всех этих событий резко поднялся политический вес движения "Гражданское действие", которое так и не удалось оболгать его врагам, даже после вероломного убийства Русакова.
Потом пошел слух, который, впрочем, почти сразу же получил подтверждение, что в городе начались аресты "неприкасаемых", бывших руководителей областного Управления внутренних дел, председателей разных фондов и заводских директоров, что начата глубокая аудиторская проверка целого ряда банков, фирм и компаний, причастных к финансовым махинациям и незаконным сделкам, включая даже подпольную торговлю новейшей военной техникой в обход установленных каналов.
Уже не таясь говорили, что все эти аферы никак не могли осуществляться без прямого или косвенного участия высших чиновников администрации и даже самого губернатора Платова, что обнаружены и подняты целые кипы документов, доказывающих существование сложной системы преступных взаимных расчетов и глухой круговой поруки, объединившей едва ли не большую часть ответственных руководящих работников региона.
Такого разгрома казавшейся несокрушимой машины коррупции страна еще не знала, а потому ситуация в Степногорске приковала к себе внимание всей России. Все понимали, что это только начало, что предстоит кардинальная перетряска на всех эшелонах региональной власти, которая запятнала себя разветвленными связями с самыми жестокими представителями криминального мира.
Об избрании Платова, понятно, уже и речи не шло, он исчез с экранов, и верь город ждал, когда он, наконец, будет лишен депутатской неприкосновенности и против него будет возбуждено уголовное дело. Но в один из вечеров было объявлено, что губернатор Платов неожиданно тяжело заболел, находится в больнице, а следовательно, и вопрос о его участии в выборах отпадает сам собой.
В создавшейся патовой ситуации, при отсутствии реальных претендентов и кандидатов на должность первого лица региона, избирком принял решение выборы перенести на месяц и временно сосредоточить административную власть в городе в руках вновь назначенного представителя Президента по Степногорской области.
Но кто бы что ни говорил и о чем бы ни писали журналисты, все сходилось на следователе Турецком, без которого вряд ли поднялась бы вся эта буря. Только одни считали и прямо называли его злым гением, а другие - чуть ли не спасителем и избавителем региона.
Работы Турецкому в городе было еще навалом. Его по-прежнему берегли и охраняли, поскольку никто не мог поручиться, не захочет ли кто-нибудь из ближайших подручных Клемешева или "серого фюрера" организации "Долг" Нелюбина расквитаться с этим "важняком" за смерть первого и арест второго.
Но сам Александр Борисович словно утратил страх, ему до смерти надоело прятаться в укрытиях. Какая-то интуиция подсказывала, что опасность миновала. Да и Коренев подтверждал это: как сообщали его тайные источники в уголовной среде, оставшиеся на свободе солдаты бывшего мэра тоже вздохнули свободнее, и сейчас им было уже не до Турецкого. Все они были заняты своими делами: и в преступной среде происходила серьезнейшая перегруппировка сил с перераспределением прав, сфер влияния и полномочий.
Наконец, кому-то пришло в голову просить Турецкого выставить свою кандидатуру на губернаторских выборах. И если первое сообщение об этом он воспринял скорее как розыгрыш или анекдот, в котором он фигурировал уже в качестве фольклорного персонажа, то когда об этом вполне серьезно заговорили известные в городе журналисты и комментаторы, Александр Борисович поначалу призадумался, у кого не все в порядке с головой - у него или у них, а после и вовсе испугался.
Кульминацией стала прозвучавшая, как взрыв бомбы, полосная публикация в ежедневной газете "Степной край", еще недавно проплатовской, а ныне занявшей сугубо нейтральную позицию
Статья была озаглавлена "Народный следователь". В ней Турецкий представал чуть ли не ангелом без крыльев, прирожденным борцом с язвами общества и защитником угнетенных, этаким Робин
Гудом без страха и упрека, сумевшим чуть ли не в одиночку перевернуть всю ситуацию в огромном регионе и спасти миллионы обездоленных из лап ненасытной мафии. Вывод же из этого устрашающего панегирика делался такой: поскольку и город, и область оказались не способными выдвинуть в нужный момент действительно достойную и реально избираемую фигуру, стало быть, ей теперь и нужен варяг, человек со стороны, который "придет и будет княжить и володеть над нами".
- Ну что, кандидат? - подначивал его Грязнов. - Гляди-ка, не сегодня-завтра окажешься князем Турецким!
- Суровые дела! - отмахивался Александр Борисович. - Тикать надо, вот что, тикать! А то ведь ухватят и силком на трон приведут. Русь-матушка, она такая!
В связи со всем случившимся в Степногорске за последние месяцы, а также глубоким кризисом правоохранительной системы в регионе для наведения порядка в подчиненных им местных ведомствах прибыли высшие руководящие персоны силовых ведомств: новый министр внутренних дел Пашков, Генеральный прокурор России Малютин и директор ФСБ Корсаков. А также первые лица Управления по борьбе с экономическими преступлениями и Налоговой службы.