- Вызывай, если он у тебя есть, - насмешливо заявил охранник. - Посторонних приказано не пускать, понял? А если ты по конкретному делу, излагай. Я позвоню, - охранник кивнул на будку, - проверю и, если хозяин разрешит, пропущу. А так - извини, команды не было.
Он поднял руку, и к нему немедленно вышли еще двое охранников в милицейском камуфляже, с автоматами. Ну да, они же - вневедомственные, живут тут себе как хотят. Лейтенант Замошкин понял, что собственными силами ему не управиться, и сменил тактику.
- К нам в отдел поступило сообщение, что здесь производилась стрельба. Вы подтверждаете?
- Чего?
- Стрельбу! - Замошкин уже закипал от негодования.
- Какую стрельбу?! - словно изумился охранник. - Окстись, лейтенант! - И обернулся к своим товарищам: - А вы, ребята, чего-нибудь слышали? - Те дружно отрицательно замотали головами. - Ну вот, видишь, лейтенант, это тебе приснилось.
Все трое как-то нарочито дружно рассмеялись, чем окончательно вывели Замошкина из себя.
- Я попрошу!! - возмущенно закричал он. - И извольте не "тыкать" мне! Я - лейтенант милиции!
- Не тоношись, лейтенант, - миролюбиво отмахнулся тот же охранник, который, вероятно, был среди них старшим, - я - капитан. И они - не пальцем деланные.
- Но я при исполнении! - уже почти взвизгнул Замошкин.
- А мы чего? Волков здесь… гоняем, да?
И все трое опять оскорбительно расхохотались.
- А вот я сейчас оперативно-следственную бригаду приглашу сюда, - сдерживая ярость, неожиданно спокойным голосом заявил Замошкин и обернулся к машине: - Круглов, вызывай отдел и передай мне трубку!
А вот такой тон на охранников сразу подействовал.
- Ладно тебе, старшой, - миролюбиво махнул рукой капитан, снисходительно "повышая" Замошкина в звании. - Не суетись, ну что, разве мы между собой не можем договориться миром?
Он ловко поднырнул под шлагбаум и подошел к лейтенанту.
- Чего тебя интересует? Стрельбу, что ль, слышал? Ну, ладно, скажу тебе правду, было дело, постреляли малость, Бога попугали. Перебрали гости, вот и захотелось им. Только уже давно нет тут никого, по домам всех развезли. И что мы теперь с тобой, старшой, по этому мелкому поводу станем протокол составлять? Сам подумай, надо тебе вешать на шею пустое дело, которое, не ровен час, может вызвать гнев Юрия Петровича? Да он-то что - самого губернатора! Георгий Владимирович тоже недавно уехал отсюда. Ну? Или того же Федора Алексеевича, твоего нового начальника УВД? Шурупь мозгами-то, какие гости отдыхали!
- Шилов, между прочим, и твой тоже начальник, - огрызнулся лейтенант.
- А я про что? - со снисходительной усмешкой подтвердил капитан.
Да, такая постановка вопроса, по рассуждению лейтенанта Замошкина, меняла дело. Вызывать гнев краевого милицейского руководства было опасно. Но оставался последний аргумент.
- А мне теперь что прикажешь делать? Информация поступила, она официально зарегистрирована дежурным, как и выезд наряда для проверки. Ты меня на что толкаешь? На должностной подлог?
- Ой-ё-ёй! - с юмором воздел руки капитан. - Скажешь тоже - подлог! Надо было с самого начала внятно объяснить, мы бы без всякого базара твой вопрос давно б уже и перетерли. Ладно, я сейчас позвоню хозяину, а потом зайдем к нам в помещение, где и составим нужный тебе рапорт, черт с тобой, лейтенант. Витя, Коля, - обернулся он к охранникам, - побудьте тут, пока я пойду договорюсь! Все в норме!
Охранник ушел, оставив Замошкина дожидаться. Шлагбаума они так и не подняли. Но вот о чем старший собирался договариваться - этого лейтенант не понял. Все у них тут как-то не по-людски, все через задницу!
Капитана не было долго, и Замошкина стал бить колотун. Лейтенант уже хотел в машину забраться, но услышал топот быстрых шагов по асфальтовой дороге. Наконец на свет вынырнул капитан и призывно махнул Замошкину рукой. Они прошли в теплое помещение сторожевой будки, где исходил паром электрический чайник.
- Хочешь? - кивнул на него капитан.
- Не откажусь. - Лейтенант поежился.
- Или, может, чего покрепче? У нас имеется… после гостей… - усмехнулся капитан.
- Я на службе, - угрюмо ответил Замошкин, чувствуя к себе жалость.
- Ну, хозяин - барин, как знаешь. Вон чашка, заварка в чайничке, сахар - на подоконнике, сам за собой ухаживай. Да, чуть не забыл. Я хозяину рассказал, он спросил: "Много их понаехало?" Ну, я и ответил, что'двое. "Козлом" своим всю округу, говорю, на ноги подняли. Он смеется: "А как они?" Я отвечаю, что, мол, свои мужики, нормальные, все понимают. И тогда хозяин сказал: "Дай им по "франклину" за беспокойство, и пусть сделают так, чтоб лишней болтовни в городе не было". Ну, сам понимаешь, гости - народ серьезный, на кой хрен им такая слава, верно?
- Понять-то можно, - произнес опешивший лейтенант, неуверенно принимая две стодолларовые купюры. Посмотрел на них, подумал и… сунул в карман. Сказал: - Ладно, передай хозяину своему от нас "спасибо". Но рапорт все равно написать придется.
- А ты и пиши. Бумага есть? Пиши, что после тщательного осмотра территории участка и самой виллы никаких следов стрельбы обнаружено не было. Опрошены сотрудники вневедомственной охраны Орехов Е. С. - старший наряда, это, стало быть, я, а также дежурившие у контрольно-пропускного пункта сержанты Старостенко В.П. и Лютиков Н.Е., которые показали, что сегодня, такого-то, сам пиши, во сколько…
- Звонок в отдел был где-то в полдвенадцатого.
- Ну, так, значит, и указывай, в районе полуночи в поле, за территорией поселка "Белый лебедь", нами, сотрудниками вневедомственной охраны такими-то, фамилии тебе уже известны, была проведена проверка пиротехники для производства праздничного фейерверка. Однако все образцы оказались негодными, бракованными. Поэтому треск взрывающихся зарядов был слышен, а вот огней не было. И все. Давай я подпишу и своих ребят позову, они тоже автографы тебе на память оставят…
Через пятнадцать минут, написав рапорт по поводу проверки и выпив чашку горячего сладкого чая, лейтенант Замошкин, даже и не заикнувшись об осмотре территории виллы и ее помещений, тепло распрощался с Женей Ореховым и уехал обратно в город. При этом он подумал, что проверять его все равно никто не станет, а "стольника" сержанту Круглову, который даже палец о палец не ударил, много, хватит и "полтинника", который лейтенант передаст ему утром, когда откроются валютные обменники и можно будет разбить сотенную купюру пополам.
2
В десятом часу утра в квартире депутата краевого Законодательного собрания Москаленко раздался телефонный звонок. Трубку немедленно поднял отец депутата Михаил Матвеевич. Он ждал этого звонка и очень волновался.
Вчера вечером Миша, вопреки обычно спокойному и уравновешенному своему состоянию, был чем-то сильно озабочен, даже взволнован, невпопад отвечал на вопросы отца и жены и от ужина отказался. Сказал, что перекусит потом у Киреева, где они должны решить с ним ряд серьезных вопросов, касающихся руководства химкомбината, с которым не все в порядке. С тем и уехал - мрачный какой-то, настороженный, словно заранее готовил себя к трудному и неприятному разговору.
Михаил Матвеевич был несколько удивлен этим обстоятельством. Он знал о давних и достаточно приятельских, в общем-то, отношениях сына с Юрием Петровичем Киреевым, председателем совета директоров, а фактически - владельцем акционерной компании "Кубаньцемент", поставлявшей государству два с половиной миллиона тонн продукции ежегодно. Это очень много, успешное производство! А их добрые отношения были тем более важны, ибо Миша владел изрядным пакетом акций завода "Известняк", поставлявшего "Кубаньцементу" сырье. Имел он так же, как, собственно, и Киреев, значительный процент акций ОАО "Химкомбинат", крупнейшего, как теперь говорят, градообразующего предприятия Юга России. И потому не мог смотреть равнодушно на то, кто будет руководить химическим комбинатом. Вот что-то такое они и собирались обсудить вчерашним вечером как давние партнеры.
Миша предполагал, что переговоры могут затянуться, и рано вернуться не обещал. Но заехать домой он должен был непременно, пусть даже и под утро, чтобы принять душ и позавтракать с семьей, прежде чем отправиться на службу, где у него была назначена какая-то ответственная комиссия. Но он не приехал. Его мобильный телефон тоже молчал. "Абонент недоступен", - заученно-равнодушным голосом отвечала операторша.
Михаил Матвеевич спал тревожно. Часто просыпался и курил, надрывно кашляя, чем беспокоил сноху и внука. Около полуночи ему даже почудились в какой-то момент отдаленные выстрелы и даже автоматные очереди. Сердце словно оборвалось от плохих предчувствий. И вот наконец раздался долгожданный звонок.
- Миша, ты?! - крикнул в трубку отец и, не слушая оправданий, продолжал кричать: - Ну, как же так можно, сын? У тебя же семья! Если тебе плевать на меня, старого, так хоть Нюру пожалел бы! Она же извелась!.. Чего ты молчишь? Стыдно? Так-то вот. Ну, можешь теперь оправдываться.
- Извините, Михаил Матвеевич, - произнес вкрадчивый голос, - вы ошиблись. Я - Казначеев, помощник Михал Михалыча. И хотел бы выяснить, почему шефа нет на работе. Может быть, он перенес заседание комиссии на другое время? Но тогда почему меня не предупредил?
- Как?.. - испуганно растерялся Москаленко-старший. - Разве Миши нет на службе?! А где же он?
- Вот и мы хотели бы это знать. Все собрались, а его нет. Вы можете что-нибудь объяснить?
- Н-не знаю, - ответил ошарашенный Михаил Матвеевич. - Вчера вечером Миша отправился к Кирееву… Вы его знаете?
- К Семену Васильевичу?
- Нет, к Юрию… как его, Господи! Совсем от волнения память отшибло!
- А-а, вы имеете в виду Юрия Петровича? Племянника нашего бывшего постпреда при президенте? - с понимающей интонацией протянул помощник депутата. - И что же? Уехал и так больше не появился дома? А может, извините, они малость того? Юрий Петрович, говорят, большой любитель отдохнуть после трудового дня! - Теперь уже в голосе помощника проскользнула явная насмешка.
- Не знаю, - совсем растерялся Москаленко-старший. - А вы, молодой человек, не сочтите за труд, позвоните этому Кирееву. Я с ним, к сожалению, незнаком. Спросите, в чем дело. И если вас не затруднит, сообщите мне о результатах переговоров. Я могу вас просить о таком одолжении?
- Попробую, - коротко ответил помощник, заканчивая разговор.
Казначеев не стал тянуть с прояснением ситуации - наседал вице-спикер, при участии которого должно было состояться заседание правовой комиссии. Он дозвонился в дирекцию "Кубаньцемента" и спросил, как ему срочно связаться с Юрием Петровичем Киреевым в связи с неотложной законодательной проблемой - это чтобы избежать ненужных расспросов. Но там ответили, что Юрий Петрович пока еще находится, видимо, у себя дома, однако в течение ближайших двух часов он собирался вылететь в Москву, где во второй половине дня у него назначена встреча в Минимуществе. Так что если не удастся застать его дома, можно позвонить в Москву, в приемную министерства - раз уж проблема действительно неотложная. Казначеев подумал, что отвечавшая ему девица, видимо, порядочная язва. Однако дачный телефон Киреева она же продиктовала, словно снизошла к нуждам "краевого парламента".
Телефон на вилле в "Белом лебеде" долго не отвечал, но Казначеев решил быть упрямым до конца. И вот отозвался недовольный женский голос - может, супруга. Или прислуга, которую оторвали от домашних дел. Любезности, во всяком случае, Казначеев не услышал. А на его вопрос, можно ли поговорить с Юрием Петровичем, ему просто буркнули:
- Их нету дома, - из чего помощник Москаленко понял, что он все-таки разговаривал с прислугой.
- А где Юрий Петрович? Не в Москве ли? - попытался уточнить Казначеев.
- Не знаю, - был ответ, после чего раздались короткие гудки.
Помощник депутата позвонил еще раз на квартиру к Москаленко, полагая, что тот мог объявиться там, но, ничего не добившись, попросту растерялся и пошел докладывать начальству о пропаже депутата.
Идя длинными коридорами здания Законодательного собрания, Казначеев думал, что его шеф в принципе мог задержаться у какой-нибудь дамы. Совсем ведь необязательно афишировать свои внесемейные связи. Но Михаил Михайлович, как знал Казначеев, недавно, всего три года назад, женился и души не чаял в двухлетнем сыне. А до своего "депутатства" Москаленко слыл весьма удачливым бизнесменом, с хорошо налаженными связями в руководстве края. Но, с другой стороны, будучи наслышан о некоторых внеслужебных "забавах" властей предержащих, Казначеев вполне мог бы предположить, что и Михаил Михайлович не чурался изредка отпускать себе вожжи. Так, может быть, он и теперь воспользовался каким-нибудь удобным случаем? Банальная, конечно, ситуация, а что поделаешь? Все живые люди, со своими достоинствами и недостатками. Просто предупреждать надо в таких случаях, чтобы конфузов не случалось. Ну вот, чего говорить руководству? Исчез? Сквозь землю провалился?.. Но отчего, кстати, папаша его так встревожен? Хотя старики… они теперь постоянно одними только страхами и живут…
Вице-спикер - так любил называть себя заместитель председателя краевого Законодательного собрания Сергей Иванович Густов - был чем-то очень озабочен. Не очень внимательно выслушал он сообщение Казначеева, посмотрел как-то непонятно, будто сквозь него, и неожиданно спросил:
- Что тебе известно о вчерашней ночной перестрелке в парке культуры?
- Какой перестрелке? - удивился Казначеев.
- А ты не в курсе? - подозрительно посмотрел на него Густов. - Странно. Весь город уже знает…
Помощник совершенно растерялся:
- О чем? Я совершенно не в курсе! Да и сплетни собирать как-то…
- Может, сплетни, а может, и нет, - резонно возразил Густов. - Вот и разберись, в чем дело. В милицию позвони. Разве я тебя должен этому учить? Свободен.
Казначеев вышел из кабинета, совершенно ничего не понимая. Какая перестрелка? Какая милиция?! И при чем здесь парк?! Но едва он оказался в собственной депутатской приемной, как раздался телефонный звонок.
- Это кто? - услышал он грубый, привыкший повелевать голос.
- Казначеев. Помощник депутата Москаленко.
- Ты вот что, помощник, отыщи-ка мне быстренько Мишу. Давай, одна нога - здесь, другая - там. Исполняй!
- Кто это, простите?
- Не узнал, что ли? Трегубов говорит!
Ну, конечно, не узнать вице-губернатора, недавнего еще начальника краевого управления милиции, было стыдно - "руководящий бас" его был слишком хорошо известен местным чиновникам. И не узнал его Казначеев лишь по причине полнейшей собственной растерянности. Но, взяв себя в руки, он доложил Анатолию Юрьевичу об исчезновении депутата. Как уехал вечером на дачу к Кирееву-младшему, так больше никто его и не видел. Дома тоже паника - пропал человек.
- Пропал, говоришь? - сердито пророкотал бас Трегубова. - Кабы один пропал! А тут целая компания!
Казначеев побоялся задать уточняющий вопрос. Он молчал, затаив дыхание, и слушал, как тяжело дышал в трубку Трегубов.
- Ладно, разберемся… - медленно, с угрозой в голосе произнес вице-губернатор и бросил трубку.
Казначеев посидел, обдумывая происходящее, но больше приходя в себя от лавины ошарашивающих известий. Хотя, собственно, лавины-то как раз не было, а имелись противоречивые слухи, ни на чем конкретном не основанные, но вызывающие тем не менее тревожные чувства. И он решил снова, в третий уже раз, возможно, на что-то еще надеясь, позвонить депутату домой.
- Господи, ну кто это? - услышал он голос старика и сказал:
- Казначеев беспокоит. Ничего нового не слышно?
- А, это вы… Ничего. А у вас?
- Я позвонил Кирееву домой, но он, говорят, в Москву сегодня вылетел. А тут разговоры идут о какой-то перестрелке, - сказал Казначеев и спохватился: что же это он несет и, главное, кому! Там же сейчас инфаркты начнутся!
Но старик оказался крепче, чем он думал.
- Да? А я думал, что мне одному послышалось. Так надо же срочно все выяснить! - заторопился отец депутата. - Чего ж мы сидим?
- Я сейчас позвоню в Правобережный отдел милиции, - сказал помощник.
- Звоните, а я туда подскочу, это недалеко от нас! Оставьте мне номер вашего сотового телефона. Я сам с вами свяжусь, ладно? Не хочу Нюру волновать… Может, я зря паникую…
Казначеев продиктовал номер своего мобильника, Михаил Матвеевич, повторив его вслух, записал, а помощник принялся названивать в отдел милиции. Но это оказалось совсем непростым делом - номер дежурного, указанный в служебном справочнике, был прочно занят, а по ноль-два получить какие-либо сведения было практически невозможно - тут требовался обстоятельный разговор.
Наконец после долгих попыток удалось пробиться.
- Дежурный пр… стр… тант… Мамонов, - неразборчиво отозвался Правобережный отдел милиции.
- Законодательное собрание, Казначеев беспокоит, - строго заговорил помощник депутата. - А скажите-ка мне, товарищ Мамонов, что за стрельба у вас была сегодня ночью?
- О-о-о, Господи! - прорычал, видимо, в сторону кого-то присутствующего рядом дежурный. - Если б ты знал, как они мне все с утра надоели! - И тут же добавил: - Слушаю вас, по какому вопросу? Если насчет стрельбы, то никакой стрельбы не было. На место произведенного шума ночью выезжал наряд милиции и никаких нарушений не зафиксировал. Какие-то, извиняюсь, недотепы бракованные петарды уничтожали, а шумом переполошили окрестное население. Виновникам сделано предупреждение. У вас все, товарищ депутат?
- Все, благодарю вас.
"Петарды! - размышлял Казначеев. - До чего ж все-таки народ у нас подозрительный и пуганый! Уже, видишь ты, и перестрелка, и трупы! Надо ж додуматься…"
На этом поиски своего начальника помощник депутата прекратил, полагая, что причиной исчезновения Москаленко наверняка является какая-нибудь ловкая бабенка. Недавно по телевизору показывали фильм "Шведская спичка", в котором происходила подобная история, превосходно подмеченная и разложенная по полочкам выдающимся писателем Чеховым, а уж ему-то мужская натура была известна получше, чем кому другому. "Вот из этого и будем пока исходить", - решил помощник депутата и занялся текущими делами.
…Михаил Матвеевич после звонка Казначеева не стал дожидаться у моря погоды. Он сказал Нюре, что едет навестить знакомых, так как не хотел ее пугать без твердой уверенности, что могло-таки случиться несчастье, оделся и ушел.
И странное дело, первым, точнее, первой, кого он встретил у крыльца Правобережного отдела милиции, была моложавая супруга Володьки Сафронова, технолога с химического комбината, с которым Миша был давно знаком. Нина Сергеевна стояла возле ступенек - мрачная, словно нахохлившаяся большая птица, и на щеках ее были заметны темные разводы от растекшейся туши.
- Случилось что, Нина Сергеевна? - участливо обратился к ней Михаил Матвеевич, забыв на миг о своих проблемах.
- Ах, вот только тебя и не хватало, старый! - закричала вдруг она, сверкнув ястребиными глазами. - Куда твой Мишка завез моего дурака?
- А при чем здесь Михаил? - опешил Москаленко-старший. И неожиданно ему словно горло пронзило раскаленной иглой. Осипшим голосом спросил: - Твой Вовка тоже пропал?
- Что значит - тоже?! - завопила женщина. - Совещаться они отправились! Знаю я их кобелиные совещания!