- Постыдись, Нина Сергеевна, что ж ты говоришь про мужа-то своего? Да и Михаил мой… он нет, не по этому делу, вот те крест святой! - Старик перекрестился.
- А где ж они тогда? - наступала женщина.
- Да вот, сам пришел выяснять. Мне сказали, что ночью где-то неподалеку стреляли, да и я слышал, думал, пригрезилось, а вот нет… Как бы беды не случилось. Ты была у дежурного?
- Была, ну и что? Ничего, говорит, не знаю. Ночью другой дежурил. А насчет стрельбы он сказал, в парке кто-то китайскими игрушками забавлялся!
Делать им больше не хрена… извини, Михал Матвеич, не в себе я.
- Ну, ладно, иди домой, жди супруга, а я все же загляну в отделение.
- А куда это я пойду? Давай уж и я с тобой. Может, чего нового скажут…
Но дежурный, старший лейтенант милиции Мамонов, молодой, голубоглазый парень с квадратными плечами и коротким ежиком светлых волос, ничего нового, по сути, не сказал. Снова увидев женщину, которая недавно закатывала ему истерику по поводу сбежавшего супруга, - от такой, подумал дежурный, любой сбежит без оглядки, - он замахал обеими руками.
- Гражданка, что вам еще непонятно? Я же все объяснил! Выйдите, не мешайте работать. А вам чего, отец?
- Ты, сынок, расскажи-ка поподробнее, что была за перестрелка ночью? Я хоть и старый, а хлопушку китайскую от "Калашникова" отличить могу. А вообще-то, я - заместитель председателя Совета ветеранов края, вот мое удостоверение, можешь полюбоваться… - Михаил Матвеевич протянул дежурному свою красную книжицу. - Не хочу беду накликать, но есть у меня, сынок, подозрение, что нехорошее дело нынче ночью произошло. И как раз в том месте, где мой сын был да вот еще и ее муж…
- А Володька не один поехал! - вмешалась Нина Сергеевна. - Там целая компания собралась, все с химического!
- И что, никто домой не вернулся? - накинулся на нее Москаленко.
- А я почем знаю? Об них пусть ихние бабы думают, а мне своих забот хватает! Во! - Она большим пальцем чиркнула себя по полной шее, увешанной множеством золотых цепочек.
- Ну, ты - курица, Нина Сергеевна! - рассердился старик. - Все под себя гребешь! Да я б на месте твоего Вовки…
- А ты стань сперва на его место, а потом руководи! Раскомандовался…
- Граждане, не шумите! - вклинился в перепалку дежурный. - Покиньте помещение и ругайтесь на улице, сколько угодно!
- А я с ней не ругаюсь, сынок, - огрызнулся Москаленко. - Я истину из этой курицы добываю!
- Вот и добывай на дворе, - резонно заметил дежурный. - А лучше, вообще, к начальству пройдите - подполковник сейчас у себя. С ним и беседуйте. Он распорядится, и я вам любые бумаги представлю. А показывать каждому встречному документы я не имею права, пойми, отец.
И почти жалобный тон этого рослого парня враз охладил старика. Москаленко только спросил, можно ли будет воспользоваться телефоном. На что дежурный пальцем указал на висящий в коридоре телефонный аппарат.
- Он бесплатный, можешь звонить, отец, куда тебе надо.
Посетители вышли из застекленного отсека дежурного в коридор.
- Кто еще поехали с Вовкой? - спросил Москаленко.
- Да их собиралось, Володя говорил, человек пять - семь. Я не интересовалась. Только спросила - зачем? А он ответил, что с акциями какой-то беспредел получился. Вот так прямо и сказал - беспредел. А кто поехал? Он упомянул Досталя из дирекции и, по-моему, Сергиенко какого-то. Но этого я не знаю.
- Зато я знаю. А Досталю ты звонил? Он на Южном проспекте живет.
- Зачем? Что у меня, других забот нету? - Нина Сергеевна стала снова заводиться.
- Ладно, стой тут, не мешай. Вон, посиди на лавке, отдохни малость, в зеркало на себя погляди - все дело.
А сам Москаленко вернулся в дежурку.
- Извини, сынок, ты не можешь по своей справочной службе найти мне парочку телефонов?
- Отец, вообще-то, не положено. Но говори, только по-быстрому. У меня телефон должен быть всегда свободен.
- Значит, так, Досталь Николай Георгиевич, проживает на Южном, я точно знаю. И еще Сергиенко… Ох ты, забыл спросить, как его зовут!
- Ну что ж ты, отец? Узнавай, а я тебе покуда номерок Досталя добуду.
Пока Москаленко выяснял у Нины Сергеевны, как зовут Сергиенко и где он проживает, дежурный Мамонов сделал звонок в справочную и сказал вошедшему старику:
- Записывай: два-тридцать три-семнадцать-одиннадцать.
- Ой, спасибо сынок! А Сергиенко этого зовут Алексеем Семеновичем. Живет на Портовой.
Через несколько минут Москаленко записал и второй телефонный номер. Хотел снова поблагодарить старшего лейтенанта, но тот только замахал на него руками - иди, мол, и так уже все инструкции нарушил!
- Сынок, - не отставал старик, - мне бы еще узнать, где тот дежурный проживает, который нынче ночью тут был.
- Ох, отец, достал ты меня окончательно! Шко-дин Петр Петрович, проживает на Красноармейской, дом семь, квартира десять. И все, и отвали по-хорошему!
Из телефона-автомата в коридоре Михаил Матвеевич позвонил Досталю. Хозяина дома не было. Женский голос ответил, что Николай Георгиевич со вчерашнего вечера дома не появлялся, возможно, он сейчас на работе. Затем так же спокойно продиктовали служебный номер телефона и положили трубку. Не волнуются, может, и нет ничего… Только отчего на сердце так давит?..
Сергиенко тоже дома не оказалось. Нет, ну понять, конечно, можно, разгар рабочего дня! Но детский голос ответил, что папа дома не ночевал, а мама поехала на комбинат.
Слишком много странных совпадений.
Не видя от присутствия скандально-озабоченной Нины Сергеевны никакой реальной пользы, Михаил Матвеевич предложил ей отправляться домой и сидеть там, ожидая от него сообщений. Нечего под ногами вертеться, занятым людям головы морочить, которые и так уже пухли от ее громкого голоса. А сам он решил съездить к старшему лейтенанту Шкодину, который сменился с дежурства, и побеседовать с ним как мужчина с мужчиной.
- Ты ж к начальству хотел идти? - напомнила Нина Сергеевна.
- А чего оно знает-то? Нет, я сперва на Красноармейскую сбегаю, узнаю, кто выезжал ночью на место стрельбы. А с начальством поговорим в последнюю очередь.
- Ишь ты, бегун… Но обязательно мне потом позвони, Михал Матвеич, - попросила Сафронова, - я места себе не нахожу…
- Да вижу я…
3
Петя Шкодин, потомственный кубанский казак, был поначалу рассержен на Мамонова за то, что тот дал старику его домашний адрес. Не хватало, чтобы его еще и дома доставали посетители! Но вид у этого запыхавшегося пожилого человека был такой скорбный, что Петя, с детства воспитанный в почтении к старшим по возрасту, пересилил собственное недовольство и попытался понять, что старику от него нужно. Оказалось, немногое. Этот ветеранский начальник всего-то и хотел узнать, от кого ночью поступило сообщение о стрельбе, когда и кто выезжал для проверки.
И тут Шкодин совсем уж разозлился на Мамонова. Трудно тому было самому, что ли, сказать? Книга-то дежурств у него перед носом! Зачем же старика гонять?
И чтобы самому не превратиться в такого же туполобого, как Мамон, он постарался вспомнить фамилию человека, сообщившего о стрельбе. Кваснюк его фамилия, Игорь Николаевич. А выезжали для проверки Замошкин с Кругловым.
Шкодин даже помнил короткий рапорт лейтенанта о том, что при осмотре виллы, принадлежащей Ю.П.Кирееву, и прилегающей к ней территории следов какой-либо перестрелки не обнаружено. Звуки же, напоминающие стрельбу из ручного стрелкового оружия, были произведены по той причине, что сотрудниками вневедомственной охраны проверялись праздничные фейерверки, которые все оказались бракованными. Ввиду позднего ночного времени провести тщательное обследование конкретного места на свалке, за пределами огороженной территории, где и проводилась проверка зарядов, не представилось возможным.
- Там, в рапорте, все написано, и пять подписей стоит. Двое наших и трое ихних, из охраны, - сказал Шкодин, полагая, что изложением фактически официального документа он успокоил старика.
- А саму территорию той виллы они, значит, тщательно осмотрели? - с неуловимой иронией спросил Михаил Матвеевич. - И ночная темень им не помешала?
- Так, стало быть…
Странно, подумал Шкодин, почему же он сам не обратил внимания на такое противоречие? Да, в общем-то, лично ему это было без разницы…
- А в чем смысл-то, отец? - спросил он. - Почему вас этот вопрос так волнует?
- Ох, сынок, - вздохнул Москаленко, - боюсь своими думками беду накликать… А пока выходит так, что уже четверо - это точно установлено - из большой компании, что поехала вчера на встречу с тем Киреевым, домой не вернулись. Про остальных еще не знаю. А там стрельба, сам понимаешь, чем пахнет дело.
- Да ну что вы, папаша! Может, просто загуляли мужики? Мне, кстати, и Замошкин говорил, что на вилле вчера гости были - сам губернатор, начальник нашего УВД, другие. Только они уже к тому времени разъехались по домам. А вы - про смертоубийство! Не берите в голову.
- Хотелось бы, сынок, хотелось бы… - тяжко вздохнул Москаленко и, извинившись, попрощался.
Известие о гостях облегчения не принесло. И Михаил Матвеевич, сам не зная зачем, пошел выяснять в городской справочной, где проживает Кваснюк Игорь Николаевич. К счастью, оказалось, недалеко, пешком двадцать минут. Это было хорошо, Михаил Матвеевич решил пройтись, успокоиться, обдумать и сопоставить уже известные факты.
Но Кваснюк уехал на службу в противоположный конец города. Одним словом, пока Михаил Матвеевич добирался до автосервиса, который охранял сотрудник ЧОПа "Сокол" Кваснюк, начался обед, и снова пришлось ждать. И когда наконец обеденный перерыв закончился и старику показали на Кваснюка - мрачного и неказистого внешне молодого человека лет тридцати с небольшим, Михаил Матвеевич, заготовивший заранее несколько четких вопросов к нему, обо всем забыл.
Кваснюк занял свое место у шлагбаума, который он поднимал и опускал вручную, и недружелюбно спросил, что старику от него надо.
Ну как объяснить человеку, который тебя в упор не видит, что у тебя пропал сын и ты думаешь о самом плохом?
Воспоминание о прошедшей ночи было неприятно охраннику, и вообще, он не говорил, а цедил слова, морщась при этом, как от головной боли. И Москаленко ограничился одним, наиболее важным для себя вопросом: уверен ли Игорь Николаевич, что не взрывали шутихи и петарды, а действительно стреляли?
Кваснюк посмотрел на старика как на ненормального.
- Дед, я еще на первой чеченской был, а на вторую сам по дури напросился, в контрактниках служил. Пока череп не пробили, суки. Кому ж и знать-то, как "калаш" лупит? А там не один, а минимум два было. И пистолеты тявкали… минуты три, не меньше. А за три минуты знаешь сколько народу можно положить? Вот и думай!.. А у тебя чего, пострадал там кто из знакомых? Почему интересуешься? Я-то подумал, братва разборку устроила, позвонил в ментовку, а они меня идиотом представили. Ладно, если тебе ничего больше не нужно, иди, не мешай работать.
- Да я только и хотел это узнать… - потерянно сказал Москаленко. - Я ведь тоже выстрелы слышал, да подумал, что мне показалось. А ты - человек опытный. Спасибо, сынок, извини.
Следующим в мысленном списке Михаила Матвеевича значился водитель, сержант Круглов, проживавший неподалеку, на Портовой, как и один из исчезнувших - Сергиенко. Подумав, старик решил идти к нему, но передумал и начал все же с Сергиенко.
Дверь сразу, не спрашивая кто, открыла молодая, черноволосая женщина с косынкой на голове. Увидев на пороге не того, кого ожидала, она как-то сразу осунулась, недружелюбно поинтересовалась, в чем дело.
Михаил Матвеевич, даже и не делая попытки войти в квартиру, сказал, что он отец депутата Москаленко, а в настоящий момент ищет тех, кто хоть что-нибудь может знать о его сыне и тех людях, которые были вместе с ним прошлым вечером на деловой встрече.
Женщина молча посторонилась, пропустила старика в тесную прихожую и закрыла за ним дверь.
- Я только что вернулась с комбината, - сказала она. - Там тоже никто ничего не знает. Правда, сказали, что в конце той недели на срочном собрании акционеров уволили директора Филиппа Алексеевича Савельева, а нового пока так и не назначили.
- Филиппа сняли?! - воскликнул Москаленко. - А почему ж… нет, я ничего не знал, и Миша промолчал… Господи, что происходит?
- Вот, сняли. А они все, мой Николай, другие, ваш, получается, сын тоже, отправились к Кирееву, чтобы договориться сделать все по закону, а не как чья-то левая нога захочет. Договорились… - Она стянула с головы косынку и, прижав ее к глазам, всхлипнула.
- Погодите, - заторопился Москаленко, - вдруг все еще совсем не так плохо! Да мало ли?..
- А на комбинате все уже говорят о ночной стрельбе. Шесть человек с комбината домой не вернулись и на работу сегодня не вышли…
- Подождите, не плачьте. Я сейчас схожу к тому человеку, кто вчера выезжал на место, где стреляли. Дайте мне номер вашего телефона, я позвоню, когда будут новости.
Очень тяжелое ощущение осталось у Михаила Матвеевича после этого разговора. Оказывается, весь город знает о перестрелке, а в милиции уверяют, будто где-то петарды взрывали. Чем они там занимаются?
…Сержант Круглов проживал в однокомнатной квартире вдвоем с матерью. Он отсыпался после ночного дежурства. И когда Вера Тимофеевна, как она назвалась Михаилу Матвеевичу, разбудила сына, тот вышел на кухню, где сидел в ожидании Москаленко, в полосатой, под тельняшку, майке и мятых тренировочных штанах. Кивнул, здороваясь, сел и закурил из пачки "Приму". Посмотрел выжидающе.
- Сереж, извини старика, что мешаю тебе отдыхать. Прошу тебя, ответь на парочку вопросов, и я сразу уйду. Можно?
Парень посмотрел на мать, потом на гостя и снова кивнул.
- Вы вчера с лейтенантом Замошкиным выезжали на происшествие, да? Ну, по поводу стрельбы.
- Было дело. Только я в машине сидел.
- А лейтенант?
- Его не пустили на территорию, - засмеялся Сергей. - Он побазарил с охраной - их там трое было. Затем один ушел, потом вернулся и позвал лейтенанта к себе в будку, где они составили рапорт. И все.
- А на территорию он ходил? Осматривал место происшествия? - с надеждой спросил Москаленко.
- Я ж говорю, тот позвал, а мой пошел. Может, и ходил на территорию, только я в машине сидел, не видел. А чего случилось?
- Очень большая беда могла произойти… Скорее всего уже произошла. Я недавно был у Шкодина, он мне про рапорт ваш подробно пересказал. В нем написано, что вы провели тщательный осмотр виллы и прилегающей территории, а вот место на свалке, где охрана взрывала петарды, не смогли проверить из-за темноты. И ваши подписи стоят. Как и тех троих охранников.
- Какая еще свалка? Мы и не собирались никуда больше ехать. А что вы говорите про беду? Какая беда?
- Вчера к этому Кирееву приезжали семь человек. Вместе с моим сыном, депутатом Москаленко. И никто из них домой не вернулся. И на работу тоже не вышел. Исчезли люди. А тут еще эта перестрелка.
- Ни фига себе! - Сергей придавил в пепельнице окурок и вынул из пачки следующую сигарету.
- Ты бы не дымил, - попросила мать.
- Погоди! В рапорте я подписался… А как же иначе? Мы же вдвоем выезжали. Но только про осмотр я ничего сказать не могу. Может, лейтенант и ходил, его долго не было.
Про пятьдесят долларов, которые Замошкин вручил ему после окончания дежурства, объяснив, что это от хозяина виллы - за беспокойство, Круглов решил ничего не говорить. Вообще-то, это было странно, раньше никто "за беспокойство" ему еще ни разу не платил. А какое беспокойство? Нет, надо у Замошкина сперва спросить, а уж потом вякать про доллары. А лучше вообще ничего не знать - не было, и все!
Москаленко заметил, что, если судить по выражению лица парня, в его душе происходила какая-то внутренняя борьба, но в конце концов в глазах появилось решительное выражение, словно тот пришел к определенному решению.
- Вот и все, больше ничего не могу сказать. Так что извиняйте.
Сергей сунул обратно в пачку назакуренную сигарету, поднялся и ушел в ванную не прощаясь. Михаил Матвеевич понял, что парень явно что-то недоговаривает, но настаивать с расспросами не стал. Тем более что и мать Сергея смотрела на него теперь уже с непонятной враждебностью, будто он собирался оставить несчастье в ее доме после своего ухода.
Москаленко поднялся и, кивнув ей, молча покинул квартиру.
…Лейтенанта Замошкина дома не оказалось, он вместе с женой куда-то уехал. Об этом Михаилу Матвеевичу сообщила соседка после того, как он безуспешно топтался у запертой двери минут десять, нажимая на дверной звонок.
- Уехали они, мил-человек, - сообщила ему пожилая и, видимо, очень любопытная соседка. - Машинку свою завел, и они уехали. А ты им кто будешь? Не родственник?
- Нет, я по делу пришел… Вы не знаете, скоро они вернутся?
- А кто ж их, молодых-то, знает? Завели тарахтелку и - усви стали!
Михаилу Матвеевичу осталось только вернуться в отдел милиции со всем тем, пусть и небольшим, грузом информации, который он успел добыть за прошедшие полдня.
4
На обитой дерматином двери начальника ОВД "Правобережный", на втором этаже, висела черная стеклянная табличка с золотыми буквами - "Веселко Степан Лаврентьевич". И больше ничего - ни должности, ни звания. Видимо, предполагалось, что посетители и так должны понимать, чья это дверь.
Москаленко постучал, услышал голос: "Войдите!" - и открыл дверь в кабинет. Подполковник милиции стоял у окна с телефонной трубкой в руке и смотрел во двор.
- Слушаюсь, - сказал он в трубку и аккуратно положил ее на аппарат. Затем поднял взгляд на посетителя, сухо спросил: - По какому делу?
- Разрешите присесть, товарищ подполковник?
- Садитесь, - бросил начальник и сел сам.
- Я по поводу ночного эпизода…
- Опять про стрельбу, что ли? - поморщился подполковник. - А вам разве дежурный не дал разъяснений? Я же приказал ему! В чем дело? - И он схватил трубку внутренней связи.
- Не торопитесь, Степан Лаврентьевич, - жестом остановил его Москаленко. - Тут, я вижу, не все так просто, как кажется на первый взгляд. Душа, понимаете, болит. - Старик потер ладонью грудь.
- Так вам к врачу надо, а не ко мне.
- Вы не поняли. Но я, если позволите, в двух словах объясню.
- Давайте, только действительно в двух словах, у меня времени совсем нет.
- Спасибо. Мой сын, депутат Москаленко, вы его наверняка знаете, вчера вечером вместе с шестью акционерами химкомбината отправился на встречу с Юрием Петровичем Киреевым. Его фамилия вам тоже знакома.
- Естественно, - нетерпеливо кивнул подполковник.