А вот Киреев, так и не вспомнивший, когда он давал команду Игнату сообщить о месте своего нахождения, обрадовался неожиданному известию. И он сделал то, к чему старался не прибегать лично, прежде действуя исключительно через посредников. Но теперь нельзя было терять времени, решение требовалось принимать мгновенно, как и убирать с дороги опасные проблемы. Киреев позвонил Глухому и назначил этому "законнику" стрелку. По телефону такие вопросы не решаются.
И еще он достал из ящика туалетного стола Юлии пачку фотографий, среди которых были и отдельные и групповые снимки. На одном из них его жена была запечатлена вместе со своим "бодигардом", мать его…
Киреев ножницами аккуратно вырезал из фотографии одного Игната, а остатки машинально скомкал и швырнул в корзинку для мусора.
Глеб Карякин, которого свои звали Глухим, и он не обижалс'я, хотя слух имел отменный, предложил для встречи маленький ресторанчик в порту, который "крышевали" его братки. Юрий Петрович не стал разыгрывать из себя важную персону и приехал один, без охраны, на своем джипе. Возможность наткнуться здесь на кого-то из следственной группы была практически нулевой.
Киреев загнал машину во двор, куда показали ему двое "быков", охранявших своего бригадира. Через служебный вход он прошел в отдельный кабинет, где уже сидел невысокий, тщедушный мужичок, стриженный ежиком, со впалыми, туберкулезными щеками, обтянутыми серой кожей.
- Садись, - сказал тот, не вставая и не протягивая руки. - Ешь, пей чего хочешь. Ну что, совсем затрахала тебя ментовка?
- С чего ты взял? - пытаясь сохранять спокойствие, равнодушно пожал плечами Киреев.
- Да беспокойный больно. Сам полез, доверие к своим потерял? Ну, да ладно, это я так, для затравки, чтоб базар скорей пошел. Чего надо-то?
"А он прав, - подумал Киреев, - нечего тянуть…"
И, ничего не стесняясь и называя вещи своими именами, понимая, что никаких магнитофонов эти уголовники не придумали, а если и установили где-нибудь, то на свою же голову, рассказал, какая у него нужда. Надо быстро и тихо убрать Сибиряка. Есть его адрес в дачном поселке под Питером, где он сейчас один. Дорога в оба конца и срочная работа оплачивается по закону: половина - сразу, хоть сейчас, а расчет после того, как будут представлены доказательства. И тоже без базара.
- А чего это ты с ним так грубо? - язвительно сощурился Глухой.
- Не хочу этот вопрос обсуждать. Ты берешься, Глеб, или нет?
- Да вот не по закону получается. Это мы выносим свои приговоры. Что братва скажет потом?
- Братве хватит и твоих собственных объяснений. А я могу сказать тебе только одно: Игнат очень грязно выполнил свою работу. Причем дважды наследил и вывел на свой след ментовку. Выход сейчас один - запечатать ему рот. Пятьдесят кусков даю, поскольку он - не авторитет, а обычная пехота.
- Боишься, если ему вилы покажут, станет дятлом? - усмехнулся Глухой.
- Почти уверен. Совсем гнилой стал.
- Ну, твой суд - тебе и масть держать. Маляву давай. И хрусты.
- Когда твои отправятся? Лучше самолетом, - посоветовал Киреев, доставая из кармана три пачки долларов. - Можешь не считать, тут ровно двадцать пять.
- Заранее приготовил? - Глухой ощерился белыми вставными зубами. - А если б я борзанул?
- Среди "законников" вроде тебя дураков нет, - возразил Киреев. На бумажной салфетке он написал адрес дачного поселка "Вымпел" и номер дома, в котором спрятался Игнат Русиев, его верный слуга, исполнявший любые желания своего хозяина. До поры, до времени. - Да я бы, может, и не стал торопиться, если бы он сам меня за галстук не взял, - добавил он, отдавая записку. - Другого выхода не вижу.
- Крепко ты своих, однако..: А отправятся, когда я скажу. Ну, налей и себе - на дорожку.
- Не могу, за рулем, а ментам сейчас только повод дай, совсем скурвились…
Глеб Карякин после ухода Киреева еще долго сидел в кабинете, попивая горячий чаек с молоком и раздумывая над предложением Киреева. Ничего необычного или опасного в нем не было. Но возникло неожиданно другое, более удобное да и простое, как ему показалось, решение проблемы. Зачем гонять братанов через полстраны, заставлять их работать в незнакомой для них обстановке, когда можно позвонить в тот же Питер и передать "заказ" кому-нибудь из местных авторитетов? Важно только договориться. Разве там своих достойных бойцов нет? И они там - у себя дома. А кого мочить, им без разницы, да и двадцати кусков им выше крыши. А доказательства - не самое главное, найдут у него в карманах что-нибудь. Опять же и экономия…
И он, порывшись в своей богатой памяти, нашел-таки человека, которому мог со спокойной душой передать "заказ". Ну а уж созвониться с корешем и договориться о том, что двадцать кусков уже сегодня будут положены на его счет в банке, проблемы не составило. Они продиктовали друг другу все, что им было нужно. Глухой пообещал также, чтоб верняк получился и не вышло ошибки, немедленно передать по факсу фото того "заказанного" блатаря - не в пустыне живем, пользуемся достижениями двадцать первого столетия! Но тут собеседник Глухого словно насторожился. По телефонной паузе почуял это Карякин. Потом тот сказал, что ему нужно подумать, и наконец пообещал дать окончательный ответ ровно через час.
Сергею Конюшову, с немудреной кличкой Конь, с которым договаривался о "мочилове" Глухой, действительно было о чем задуматься. Не сам вопрос, - как ловчее выполнить "заказ", озаботил его, а странное совпадение. Не далее как вчера, в середине дня, ему позвонил сам Зыря, легендарный питерский "законник", которому в обед, что называется, сто лет стукнет. Но его интерес касался только Шустрого, которого хорошо знал Конь, поскольку по своей работе он изредка пересекался с этим домушником. Зырю интересовали адреса, по которым можно было найти Шустрого. Конь знал и квартиру, и дачу его, где, бывало, даже отсиживался накоротке, избегая излишнего шума и милицейского шмона. Признавая высокий авторитет Зыри, Конь не задумываясь подсказал ветерану воровского труда, где может быть сейчас Шустрый.
И вот теперь новый звонок, и другой "законник", но гораздо моложе, уже с Кубани, просит его убрать затаившегося на даче у Шустрого какого-то Сибиряка. И двадцать штук предлагает, когда там, может, красная цена - всего две штуки. Странно и подозрительно. Но ведь и старика тревожить со своими сомнениями тоже негоже. Может, и Шустрый здесь вовсе ни при чем, не о нем же речь. Ведь не называл его клички Глухой.
Словом, подумав и так и этак, Конь наконец отмахнулся от своих доводов и стал звонить Глухому, чтобы теперь продиктовать ему номер факса, на который можно сбросить фотографию. А сам тем временем подумывал, кому из своих братанов поручить это тонкое и деликатное дело. С Шустрым из-за какого-то там Сибиряка ему "бодаться" совсем не светило, как не желал он и себя выставлять в некрасивом виде перед стариком Зырей. А работа есть работа. На то имеются и свои "игровые", то есть исполнители.
3
На удачу Игната Русиева, эмвэдэшная система не умеет еще работать без сбоев. Он, правда, не знал о том, что его объявили в федеральный розыск, хотя и предполагал, что его исчезновение из города все равно озаботит ментов, что бы им про его отпуск ни говорил хозяин. Важно было сейчас просто выиграть время, чтоб осесть на дно и отлежаться, пока шум не утихнет. Но найти Шустрого сразу не удалось, он словно почуял назревающие неприятности для себя и залег. С немалым трудом удалось "раскачать" одного алкаша-соседа Семыкина. И тот только после крупного возлияния "вспомнил" про дачу, на которой мог обретаться Федот.
Но до этого пришлось несколько дней скитаться по съемным углам у теток, дежуривших в ожидании выгодного клиента у пяти железнодорожных и двух автовокзалов северной столицы. Без конца это продолжаться не могло, в конце концов его замела бы милиция. И вот сосед раскололся.
От неожиданного везения, а также чтобы сосед кому-нибудь не рассказал о приезжем хотя бы в течение недели, Игнат на радостях купил ему ящик дешевой водки - пусть зальется до полной потери памяти. А сдохнет, так еще лучше.
Федот встретил своего давнего подельника без радости. Он ожидал мести со стороны человека, которого, по сути, сдал ментам, желая отмазаться от чужой крови. Но Игнат, казалось, забыл про старое. Он сказал, что ему надо спрятаться на время. Дачка Шустрого была не самым подходящим местом для такой цели, надо было найти что-нибудь более отдаленное от ментовки, но и более комфортное.
Шустрый немедленно согласился с ним. Зная, на что способен Сибиряк, он и без расспросов догадывался о причине появления Игната у себя "в гостях". Отказать в такой ситуации было то же самое, что подписать себе немедленный смертный приговор. И тогда Федот предложил Игнату денек-другой пожить у него тут, пока он сам съездит кое-куда, тут, неподалеку, в области, и договорится об "отдыхе" своего приятеля.
Ну а далее он сообщил о своем отъезде настырным охранникам, которые по два раза на дню обходили все участки, следя, не взломаны ли двери и окна, особенно у тех хозяев, которые по каким-то причинам отсутствовали на своих дачных участках, и во все щели совали свои носы. Он и Игната представил им как старого приятеля, который поживет здесь немного, не более недели, пока сам он съездит в деревню, к далекой родне, чтоб привезти на зиму картошки и других овощей для собственного погреба.
Дело было для всех привычное, и никто не придал ему значения.
А сам Федот решил больше не искушать судьбу общими заботами с Игнатом и действительно уехал в деревню, в Кировскую область, поставив себе задачу как можно дольше оттуда не возвращаться. Сибиряк не сможет безвылазно сидеть на даче. Ну, со жратвой еще как-никак, а что делать без выпивки? Особенно когда тебе делать нечего и выходить наружу можешь только темной ночью, да и то с опаской. Короче, однажды исчезнет он, а отговорок для себя Федот мог найти сколько угодно. А что не звонил по мобиле, так подзарядку забыл, да мало ли причин!
И этого всего тоже не знал Игнат Русиев. Да если бы и знал, что сумел бы предпринять? В любом случае приходилось сидеть и ждать. Разве что хозяину иногда позванивать, сообщать, что жив и здоров.
Он уже узнавал сменных охранников, которые регулярно обходили участки и внимательно оглядывали замки на калитках нежилых домов. А где жили, туда заходили, спрашивали, как и что, все ли в порядке. Сам же без нужды за порогом не появлялся. Даже ведро приспособил для себя, которое выносил и выливал в сортир в углу участка только глубокой ночью, в полной темноте. На всякий случай - береженого, известно, и Бог бережет…
Через щелку в занавесках на окне он внимательно разглядывал неказистый дом напротив, в котором никто сейчас не жил. Наблюдал внимательно и в разное время, словно чуял, что там могла притаиться неизвестная опасность.
Вероятно, интуиция закоренелого преступника не подвела его и на этот раз. Был в том доме наблюдатель. Он прятался за проемом чердачного окна, вкривь и вкось забитого почерневшими от дождей дощечками.
Сидел там сотрудник уголовного розыска славного города Санкт-Петербурга и в бинокль разглядывал через узкие щели между досок дом, стоящий напротив, пытаясь уловить хотя бы колыхание занавесок на окнах, огонек, блеснувший в глубине комнаты, чтобы сделать вывод о находящемся внутри человеке. Но вот уж сутки прошли, а движения никакого.
Игнат по устоявшейся привычке не подходил близко к окну. Вот и сейчас он увидел знакомую картину. По узкой улочке, заросшей вдоль заборов кустарником, двигались, громко разговаривая - голоса слышались, но слов было не разобрать, - двое охранников. Одного из них Игнат уже видел, другой появился впервые. Они что-то обсуждали, держа в руках пачку белых листов бумаги.
Возле калитки дома напротив они постояли, потом знакомый охранник взял из пачки, что держал в руках второй, один листок и, свернув его пополам, просунул сквозь щель между штакетинами в почтовый ящик, висевший на внутренней стороне ограды. После этого они повернулись и пошли через дорогу к дому Федота Семыкина.
У Игната что-то сжалось внутри. Рука машинально потянулась к пистолету с навинченным на него глушителем, лежащему всегда рядом, на тумбочке у кровати. Он стал вспоминать, закрыл ли за собой дверь, когда выходил в последний раз под утро уже. Но вспомнить не мог. Кажется, закрыл. Но на всякий случай быстро лег на кровать, взял в руку пистолет и накрылся одеялом, будто спал.
На ступеньках послышались грузные шаги. Поднимались двое. В дверь постучали, потом подергали ее. Игнат услышал голоса.
- Дома он наверняка.
- А чего не отвечает? Помер, что ли? - засмеялся другой.
- Да не, это он еще с рыбалки, видать, не вернулся. На канале…
- А ты видел его?
- Так он, видать, в обратную сторону пошел, там дыра в заборе, и через лесок - напрямки.
- Ну, так давай оставим ему повестку, придет - прочитает. Пошли дальше…
Игнат вспомнил, что говорил охранникам перед отъездом Федот. Мол, родственник приехал, порыбалить на канале хочет, отдохнуть. Как же это он упустил из виду?
Шаги удалились. Но звериная осторожность не позволила Игнату немедленно выглянуть за дверь и посмотреть, что за листок оставили ему охранники - может, что-нибудь важное, а может, пустяк. Что за повестка? В суд, что ли? Мелькнула такая дурацкая мыслишка. Вызов на допрос к следователю? И чего только голова не придумает… Он решил сделать это вечером, когда стемнеет, а пока не высовываться.
Игнат пошел на кухню, единственное окошко которой выходило к сараю и погребу, включил электроплитку и, вырезав ножом крышку у банки с тушенкой, вывалил содержимое на сковородку. Водки почти не осталось. И это было плохо. Если в ближайшее время Федот не появится, придется самому как-то выбираться к шоссе, где есть магазины. А на виду у всех этого делать очень не хотелось.
Махнув последний стакан и зажевав его горячей тушенкой, Игнат улегся на кровать и, почувствовав под рукой холодный металл пистолета, заставил себя заснуть.
Наблюдатель видел, как охранники, один из которых был, как и он сам, сотрудником угрозыска, кнопками прикрепили к двери дома Федота Семыки-на, проходившего в картотеке отдела под кличкой Шустрый, лист бумаги и ушли. Да, это была толковая ловушка. Если в доме обосновался убийца и не высовывается наружу, значит, у него есть на то веские причины. Но он же просто обязан поглядеть, что на той бумаге. А вдруг там то, что может грозить ему серьезной опасностью?
Но день прошел без происшествий. Хозяин не появился, его гость, если он действительно все еще находился в доме, тоже ничем не выдал себя. У наблюдателя складывалось ощущение, что дом пустой и они, по существу, ловят, как говорил герой известного детектива, черную кошку в темной комнате, не зная, что ее там нет. О том, что эту пословицу придумали еще древние китайцы, наблюдателю ведомо не было. И он уже отчасти успокоился.
Позже, когда совсем стемнело, он скорее для порядка взглянул в бинокль на дверь дома напротив и… обомлел. Бумажного листа на ней не было.
Прозевал! Проспал, мать его!.. Ну, не ветром же сдуло! Ведь коллега прикрепил его на совесть… И значит? А что значит? Надо немедленно докладывать! Ведь группа захвата дежурит в "рафике", на стоянке, возле конторы дачного поселка.
Сказано же, убийца, если он в доме, живым не сдастся, слишком много на нем висит трупов. Вот никто и не хотел рисковать зря. Но если бы появилась твердая уверенность, тогда другое дело, тогда можно и спецтехнику применить. А так только спугнешь, и тогда вообще пиши пропало!..
Никто в течение второй половины дня к дому не подходил. Нет, мимо-то проходили, видно, местные, из этого поселка, но любопытства они не проявляли. Выходит, сам не удержался.
Предполагая, что его дальнейшее сидение здесь никому не нужно, наблюдатель сложил в сумку разложенные предметы, передернул затвор пистолета на случай, если придется стрелять, и взял телефонную трубку, чтобы сообщить руководителю группы о своих наблюдениях и соответствующих выводах.
Старший выслушал и велел никаких шагов не предпринимать, оставаться на месте и продолжать производить тщательное наблюдение, а он сейчас же доложит обстановку Виктору Петровичу, который, не исключено, сам захочет возглавить операцию по захвату преступника.
Наблюдатель снова достал бинокль и улегся на подстилке, а сумку свою оставил в покое. Неизвестно, сколько еще придется так лежать, таращась на темный силуэт дома, в котором даже огонька от спички за столько времени так и не мелькнуло…
И вдруг он увидел - сперва подумал, что показалось, - каким-то боковым зрением, оторвавшись от окуляров бинокля, он заметил мелькнувшую слева по земле полоску света. Он немедленно направил туда бинокль.
По дороге, прижимаясь почти вплотную к забору, двигались два совсем темных силуэта. Вот снова вспыхнул, пробежав по штакетнику луч карманного фонарика - теперь это было ясно. Он только мелькнул и погас на бегу. И снова возник на краткий миг, упершись в светлый номер на стене дома - 142.
Тихо отворилась калитка, тени неслышно скользнули во двор, так же бесшумно оказались у двери, и напряженный слух наблюдателя уловил легкий стук в дверь. Он немедленно стал нащупывать рядом с собой телефонную трубку, но вспомнил, что, ложась к окну, сунул ее в сумку. Чертыхаясь про себя, нашел ее наконец, а когда снова взглянул в бинокль, никого на крыльце не увидел. Словно и не было там двоих пришельцев. Почудилось, что ли? Да не может такого быть. Или он заснул, и во сне?..
Его новый телефонный звонок всполошил команду, отдыхавшую в "рафике". С минуты на минуту ожидали, что прибудет начальство и само отдаст приказание. Но ни сигналов, ни фар на дороге не было видно и слышно. И тогда старший дал команду приготовиться и быстро обложить указанный дом со всех сторон, чтобы даже мышь из оцепления не проскочила. А сам остался дожидаться прибытия Виктора Петровича Гоголева и еще какого-то важного генерала из Москвы. "Смотри, какая честь убийце оказана!" - думал он, беспокойно вглядываясь в темноту дороги, ведущей к поселку от шоссе.
Острый слух Игната различил осторожные шаги на ступеньках крыльца. Но еще раньше полусонным взглядом он успел заметить вспышку фонарика, луч которого вскользь задел занавеску.
Коротким бесшумным броском он оказался у входной двери и сбоку прижал к ней ухо. Послышался короткий легкий стук, не то шорох, больше похожий на корябанье ногтей по дереву. Игнат выждал и услышал шепот:
- Сибиряк, ты тут?
С новой силой вспыхнуло ощущение острой опасности. Он выждал и тоже прошептал:
- Кто такие?
- Привет от хозяина. И малява от Шустрого.
- А чего надо?
- Сам смотри. Открывай скорей! - шепот торопил, хотя, понимал Игнат, никакой надобности в этом не было. Тем более ночь на дворе, ни черта не видно, чего гнать-то? И при чем здесь сразу и Шустрый и хозяин с юга? Фуфло! Кто-то, видать, хочет взять его, как дурную рыбу, даже не на приманку, а на пустышку…
- Сейчас открою, - шепнул Игнат и на цыпочках отошел от двери.