- Как тебе это удалось? Как тебе там вообще пришлось? Один, враждебная обстановка...
- Добавьте еще - антисанитарные условия, - засмеялся он.
Неожиданные встречи всегда бывают сумбурными.
- Так будете слушать о том, что я привез для вас? - спросил он, терпеливо ожидая, когда я окончательно проснусь.
И тут раздался междугородный звонок.
- С Москвой будете разговаривать? - спросила телефонистка.
- Да-да, конечно, - сказал я поспешно. - Жду.
Она ничего не ответила, но через минуту послышался бесконечно дорогой, усталый голос Кости Меркулова.
- Саша, что-нибудь случилось? - спросил он. - Говорят, там были отдельные беспорядки с применением силы. Тебя это не коснулось?
- Как видишь, - ответил я. - Костя, не хочу отнимать у тебя драгоценное время...
- А с Витей... - перебил он меня. - С ним все в порядке?
- Более чем, - сказал я, коротко взглянув на Солонина, уже успевшего вытянуть свои длинные ноги на диване.
Устал, бедный. Замотался совсем. Ни секунды покоя.
- Я хотел у тебя узнать... - сказал я Меркулову. - Есть некий Гоша. По нефтяному делу. Будто бы он был при нашей делегации на совете ОПЕК в Вене в прошлом году. Проверил бы по своим файлам. Гоша - это все, что я о нем знаю, хотя здесь о нем все наслышаны. Найдешь?
- Ну а зачем искать? - сказал Костя. - Есть такой. Своеобразный человек. Без него кое-кто как без рук. Возбуждать против него дело нецелесообразно, как объяснял мне прежний Генеральный, хотя кое-что за ним тянется.
- Гоша - это его фамилия? - спросил я нетерпеливо. - Должен же я знать, что это за человек, которого так именуют. Не кличка же...
- Почти, - сказал Костя. - Знаешь, как прилипнет... Гоша и Гоша. Подожди немного, я тебе сообщу о нем кое-что.
- Вы еще будете разговаривать? - строго спросила меня телефонистка. - Сколько минут?
- Я все оплачу, не беспокойтесь... - И вдруг сообразил: Витя же здесь, так что можно будет связаться по спутниковому.
- Люди ждут! - сказал она с жаркой ненавистью. - Все хотят звонить, понимаете?
- Вот, нашел, - сказал Костя. - Георгий Семенович Козлачевский.
- Заканчивайте! - приказала телефонистка, и связь прервалась.
Ну и что мне теперь делать с этим Козлачевским?
- Спутник ушел в тень, - сказал Витя, перехватив мой взгляд, брошенный в сторону его телефона. - Связь со стационарными спутниками пока не налажена. Придется ждать около часа. Что-нибудь срочное?
- Да нет, - кисло ответил я. - Бунт на корабле по случаю всенародного траура. Завтра все будет по-другому. Я их понимаю, хоть и являюсь на сегодняшний день объектом их ненависти. Ну что там у тебя, что за сувениры из Тегерана? Видеокассета, что ли?
- Сначала посмотрите? - Витя продемонстрировал мне свой миниатюрный магнитофон, который достал откуда-то из-под мышки. - Я провел определенную работу, - сказал Витя. - Прогнал похитителей, явившихся за сыном Президента. Это были те же, что угоняли самолет в моем присутствии, если помните...
- Такое не забудешь, - сказал я.
- Причем все прошло как в старомодном триллере. Они бежали, едва завидев меня, представляете? Запомнился им самолет.
- Жертвы есть? - спросил я.
- Нет.
- Будь я на месте Алекпера, меня бы это насторожило, - сказал я.
- Не подставляться же мне было под их пули? - хмыкнул Витя. - Не рассказывать же, какое впечатление я произвел на них в прошлый раз, без всякого оружия?
- Всегда хочется узнать, отчего умрешь, - сказал я. - Хотя бы методом вычитания. - Про тебя можно определенно сказать, что не помрешь от скромности.
- Один - ноль в вашу пользу! - сказал Витя. - Но ход за мной.
И включил магнитофон, нажав невидимую кнопочку.
- Я ничего не помню, - сказал приятный мужской голос. - Возможно, мне что-то подмешали.
- Это и есть Алекпер? - спросил я, и Витя кивнул: он.
- Очнулся уже в самолете, - продолжал сын Президента. - Не знаю, в какой компании. Сидел в салоне между двумя здоровенными парнями, от которых несло потом, смешанным с каким-то дешевым дезодорантом. Меня чуть не стошнило. Я скверно себя чувствовал, был в состоянии апатии и безразличия... Или это одно и то же?
- Продолжайте, - раздался голос Солонина. - Так и есть - одно и то же.
- Но у нас еще есть время? - спросил Алекпер. - За мной должны были приехать. По-видимому, они схватили этих людей, взяли их документы, одежду-- Где они? Могу ли я быть спокоен, что с ними ничего не случилось?
- Ничего не могу сказать, - ответил Солонин. - Сожалею... Почему бы вашему посольству не вручить ноту по этому поводу? Хотя бы вербальную? Но, думаю, вам здесь больше нельзя оставаться.
- Я не могу уехать, не зная, что с ними случилось,- сказал Алекпер.
- Меня больше волнует, как они могли позволить этому случиться. Если не ошибаюсь, это специально подготовленная группа...
- Так и есть, - грустно подтвердил Алекпер. - Мы, азербайджанцы, плохие воины и плохие любовники. Хотя хорошие торговцы. Кому что.
- Пока готовится группа сопровождения, - сказал после паузы Солонин, - вы можете мне рассказать о случившемся с вами?
- Да, я ведь уже начал, извините, и тут же отвлекся.
- Итак, вы очнулись в салоне самолета, сидя между двумя здоровенными парнями. Кто они?
- Ваши соотечественники. Один - Сергей, другого звали Андреем.
- Продолжайте, не торопитесь. У нас еще есть время. Куда вы летели?
- В Акапулько. В Мексику. Никогда там не были?
- Признаться, нет.
- А я мечтал там хоть раз побывать. И вот - побывал.
- Но почему именно туда они вас повезли?
- Не знаю. Возможно, какой-то психологический расчет... Кто-то, быть может, знал о моем желании побывать в этом раю. И устроил мне там ад.
- Хотите сказать, что кто-то знал о вашей сокровенной мечте?
- Наверное. Они мне постоянно говорили: ну вот видишь, наш хозяин все может! Даже отправить тебя самолетом в другой конец земного шара отдохнуть за свой счет. Хотя ничего хорошего ты ему не сделал. Они вели себя... вечно пьяные, кичливые... Деньгами сорили направо-налево, чем приводили в восторг местное население. Я жил там в довольно свободном режиме, но под постоянным их присмотром. Они следили, чтобы я не общался с посторонними. Например, не передал бы кому-нибудь записку. Один раз я попытался это сделать. Написал записку о том, что я сын Президента, что за меня дадут хорошее вознаграждение. И вручил одной девушке, обслуживавшей нас в кафе на берегу бухты. Больше я ее не видел.
- Что они от вас хотели?
- Того же, чего от Кавказа хочет Россия, - усмехнулся Алекпер.
- Более конкретно, если можно.
- Можно, почему нельзя... Речь шла о том, чтобы нефть пошла через Россию по ее трубопроводу. Только и всего.
- Хотите сказать, что это были российские спецслужбы, игравшие роль представителей криминальных кругов?
- Нет. Это были совсем другие люди. Они бахвалились своими возможностями. Говорили, что все и везде у них схвачено. Они были малограмотными, грубыми, но выставляли себя патриотами. Говорили, что им обидно за Россию, которая столько вложила в нефть Каспия, а все достанется кому-то другому.
- Кому - другому? - спросил Солонин.
- Видимо, вы долго жили в другой стране, если вам это непонятно. Сначала Россия проморгала запасы нефти, которые лежали под Каспием, когда нефть известных месторождений Бахар, Нефтяные Камни и Саганчалы-море уже иссякла. Россия махнула на нас рукой и занялась освоением своих тюменских болот. Потом опоздала к дележу пирога на Каспии. И ей досталось всего десять процентов... Но теперь не хочет упустить свой шанс. Речь идет о трубопроводе через Чечню. Вот здесь интересы России, видимо, совпали с интересами этой банды, какой бы национальности она ни была.
- Спасибо за лекцию. - Солонин вздохнул. - Я и в самом деле долгое время был далеко от места событий. Что они от вас еще требовали?
- Разве этого мало? Они хотели, чтобы я повлиял на отца, и сам также принял решение. Но я против. Очень дорогое удовольствие.
- Они вам угрожали?
- Говорили, что у меня есть опыт в том, что касается их возможностей. Намекали на совпадение интересов России и Чечни в этой проблеме.
- А вы?
- Что - я? Я говорил им, почему бы вашим хозяевам не обсудить этот вопрос официально, с кем положено. С моим отцом, например, который всегда был близок к России. Я могу только передать чьи-то пожелания. И все. Они только смеялись. Говорили, что, конечно, передашь, куда ты денешься. Как только созреешь, дадим твоему папе весточку. И назовем сумму выкупа - полмиллиарда баксов.
- Откуда у вашего отца такие деньги?
- Конечно, во всем нашем государстве таких денег сегодня не найдешь. Но эта сумма названа не случайно. Такова плата, которую будет собирать Россия за пользование трубопроводом на своей территории.
- Я одно не пойму, - сказал Солонин. - Почему вы против? Только из-за дороговизны?
- Есть очень могущественные люди, - ответил Алекпер. - За ними Иран, Турция, исламские фундаменталисты... Впрочем, именно поэтому они помогали Чечне. Они хотели бы, чтобы война продолжалась до сих пор. Чтобы была нестабильность в этом районе.
- Кто конкретно эти люди?
- Прежде всего это господин Мансуров, очень богатый, влиятельный человек. Говорят, у него есть карты нефтяных полей Каспия.
- Стоп! - сказал я. - Останови мгновенье, хоть оно и не так прекрасно. Где я недавно слыхал эту фамилию? Мансуров...
- Сидит в ментовке, - ответил Солонин. - Наш друг Самед просил его там придержать до лучших времен. Только потом он сообщил мне свой замысловатый пароль. Вспомнили?
- Вспомнил - "всеблагостный".
- Мансуров, - повторил Солонин. - Запомните. Могу продолжать?
- Что-то с памятью моей стало, - сказал я. - Совсем недавно я о нем говорил с Грязновым. И он сказал мне о его младшем брате, который сидит в СИЗО за изнасилование... Напомни мне, Витя, чтобы я сегодня же позвонил Грязнову.
- Как подумаешь, с кем приходится иметь дело... - вздохнул Солонин. - Что даст этот звонок? Вы об этих братьях с ним уже поговорили.
- Не обо всем. Судя по тому, что сейчас мы услышали, надо не звонить, а бить в колокола. Тем более что младший в руках у Славы... А уж он найдет способ... Кстати, если помнишь, заигрывания бельгийского атташе с Фирюзой, супругой Рагима Мансурова, на дне рождения французского посла, чем они закончились?
- А чем они могли закончиться? - пожал плечами Солонин. - Я со свечкой там не стоял, вы, по моим наблюдениям, - тоже...
Мы посмотрели друг на друга.
- А надо бы, - сказал я с вызовом, - надо бы постоять, Витя. Хоть со свечкой, хоть с чем иным. И Слава, если желаешь знать, меня в этом убедил... Впрочем, подробности потом. А сейчас продолжим. Вернемся к нашим баранам.
Витя включил запись.
- Теперь расскажите, как вам удалось сбежать из Акапулько, куда вы так стремились попасть? - спросил Витя.
3
Грязнов метался по кабинету, готовясь к предстоящему разговору. Только не переходить границы, как советовал Борисыч.
Ему-то легко советовать. Небось там, в той камере, не был. Наглых этих рож не видел. Парнишку того на руках не держал.
Он то накручивал себя, то брал в руки. И уговаривал себя: только спокойно. И без адвокатов. Адвокаты будут потом. После... Вот поговорим за жизнь, потом найдем тебе адвоката... Сам в адвокаты пойду!
Он сел за стол, стиснув ладонями голову. Немного полегчало, будто отмяк. Вздрогнул, когда в дверь вдруг постучали.
Главное, не смотреть ему сейчас в лицо. А то сорвешься, обязательно сорвешься...
- Войдите, - глухо сказал Грязнов, глядя в сторону.
- Товарищ полковник, арестованный Рагим Мансуров из ДПЗ доставлен.
- Не арестованный, а временно задержанный, - поправил Грязнов и перевел взгляд на Мансурова. - Садитесь.
Эта комбинация - начальник поправляет подчиненного в пользу доставленного - была наигранной. Начальник строг, но справедлив, не даст спуску распустившимся ментам. Комбинация срабатывала безотказно, поглядим, как сейчас...
Грязнов по-прежнему был не в своей тарелке.
- Разрешите? - спросил Мансуров.
Грязнов встрепенулся.
- Что разрешить? Это вы разрешите мне вас спросить, почему вы находитесь в доме предварительного заключения?
Мансуров привстал с табурета, прижав руки к груди.
- Так я же им говорил, товарищ полковник, третий день требую встречи с начальником управления и с горпрокурором.
- Это безобразие... - стукнул кулаком по столу Грязнов. - Третий день. . Сплошное нарушение законности. Ну ничего, я с ними разберусь.
Мансуров сел на место.
- Итак, я вас слушаю. В чем вас обвиняют? - спросил Грязнов, насупив брови и глядя уже прямо в глаза Мансурову.
- Товарищ полковник, я сам не понимаю! Я подданный республики Азербайджан...
- Дипломат? - спросил Грязнов.
- Нет, зачем дипломат...
- Вот здесь, в протоколе задержания, написано, что взяли вас в посольстве Азербайджана. Если вы не дипломат и не пользуетесь дипломатической неприкосновенностью, то что вы там делали?
- Я был там как посетитель, - пожал плечами Мансуров. - Как проситель...
- Понятно. Вы просили, а они вызвали милицию, поскольку не могли с вами справиться, так, что ли?
- Ну... немножко погорячился. Мы, восточные люди, немножко обменялись мнениями...
- С кем не бывает, - согласился Грязнов. - С кем не бывает... - И, вздохнув, полистал тоненькое дело о хулиганстве. - Черт знает что... Настоящие жулики и воры на свободе разгуливают, а тут нормальных людей, приехавших к нам в гости...
- Я ведь еще лицо кавказской национальности, - подсказал Мансуров.
- Вот и я о том же, - сказал Грязнов, берясь за телефонную трубку. Краем глаза он увидел, что Мансуров снова привстал. - Кстати, Рустам Мансуров ваш брат?
Лицо Рагима Мансурова, этого упитанного, благообразного человека, вспыхнуло от этого вопроса.
"Неужто откажется от братца? - подумал Грязнов. - Господи, на кого время трачу..."
- Или однофамилец?
- Ну знаете, фамилия распространенная, у нас много Мансуровых...
Грязнов стал что-то усиленно искать в ящиках стола.
- Где-то у меня это было... - сказал он и махнул рукой. - Так вот, этот ваш однофамилец будто бы говорил, что есть у него брат, который обязательно его выкупит. Представляете? Мало того, обменяет на русских пленных в Чечне. Можете себе представить?
Мансуров осторожно поцокал языком, качая головой.
Хватит, однако, ваньку валять, подумал Грязнов. Противно смотреть на все это...
- А у вас есть брат по имени Рустам? - спросил он напрямую.
- Зачем комедию ломаете, товарищ полковник? - с обидой спросил Мансуров.
- Я комедию ломаю? - удивился Грязнов. - Только что вы фактически отказались от родного брата, которому грозит уж и не знаю что... после всего, что он сотворил.
- Да ничего ему не грозит, Вячеслав Иванович... - с усмешкой произнес Мансуров. - А вы артист. Ловко меня разыграли. Но все равно чего-то вам не хватило, совсем немножко... Могу я закурить?
- Курите, курите... Прокурора по случаю еще не купили? - спросил Грязнов.
- Вы почему так говорите? На что меня толкаете, товарищ полковник? - поперхнулся Мансуров. - Я больше ни слова вам не скажу без моего адвоката.
- При чем здесь адвокат? Адвокат нужен вашему брату.
Мансуров замолчал, глядя в потолок. Грязнов почувствовал нарастающее раздражение.
- Раз молчите, значит, нечего сказать, - проговорил он, едва сдерживая себя. - Так вот, вам придется прикупить еще десяток наших пленных ребят...
Мансуров округлил глаза, ничего не понимая.
- Объяснить? - спросил Грязнов. - Ничего нет проще. Заводим второе дело на вашего брата по факту изнасилования и избиения подростка Николая Панкратова такого-то числа в такой-то камере. Не нравится? И еще. У меня есть донесение начальника Бутырки, как ваш брат в присутствии сокамерников хвастал, что вы держите пленных в качестве обменного фонда.
Мансуров заволновался.
- Вячеслав Иванович... Я что хотите... Хотите, дом вам построю? Хотите, "мерседес" подарю?
- "Мерседеса" мне действительно не хватает, - кивнул Грязнов. - Для моей управы. Начальство на "фордах" гоняет, а мы на старых "волжанках". Только я ведь о другом говорю. Вы предлагали за братца пленных, чтобы он по этапу не пошел. За себя и за того парня... Вот пленные меня очень интересуют.
- Миллион долларов! - Мансуров уже не владел собой.
- Мало! - возвысил голос Грязнов. -
Сколько у вас стоят двадцать, нет, тридцать пленных русских солдат? Понял?
- Понял! - выкрикнул Мансуров. - Только брата освободите. Я без отца его растил... Еще десять пленных хотите?
Грязнов понимал, что этот торг неуместен, что, каким бы ни был старший брат Мансуров, говорить с ним о выкупе нельзя, но остановиться не мог. В конце концов, это был не допрос, просто беседа. Без свидетелей.
- И еще одно условие, - сказал он, - нефть свою погонишь по нашей трубе.
Пальцы у Вячеслава Ивановича дрожали. Он никак не мог усмирить дрожь, пока закуривал. Нервы ни к черту, подумал он. А в отпуск не допросишься.
- А при чем тут нефть? - спросил Мансуров. - Какая труба? Это не я решаю, поймите. Это государство решает, Президент, правительство...
Ну зачем я, болван, ляпнул про трубу, обругал себя Грязнов. Наслушался, начитался, насмотрелся по телику... Будто судьба России решается этой трубой.
А Мансуров воспрял.
- Теперь другое, - сказал он. - Как мне осуществить ваше требование, если я нахожусь здесь? Мне надо вернуться в Баку, там у меня связи. Деньги, люди, которые ждут моих распоряжений. Они не знают, что со мной случилось...
- Вернуться пока не получится, но связь я вам обеспечу.
- При чем тут связь? - прижал руки к груди Мансуров. - Я не могу распоряжаться своими деньгами на расстоянии. Я все сделаю и тут же вернусь, не сомневайтесь - мой младший брат остается здесь, в ваших руках.
- Он не в моих руках, - оборвал его Грязнов. - Он в руках правосудия. Он - не заложник. И при любом раскладе предстанет перед судом.
- Эй, Вячеслав Иванович, дорогой. - Что-то вроде улыбки появилось на лице Мансурова. - Умный вы человек, но плохой политик. Все в руках Аллаха, а не в ваших или моих. Как говорят русские? Человек предполагает, а Бог располагает. Сегодня вы вершите мою судьбу, а завтра...
- Уж не грозишь ли ты мне?
- Аллах свидетель, какие угрозы? Не говорил я ничего подобного! Просто нет на свете ничего постоянного. И потом, почему вы перешли на "ты"? Я ведь задержанный, а не осужденный.
- "Вы" надо заслужить!
Все-таки он сорвался, потерял лицо перед этой сволочью. И теперь что, откат по всем фронтам? Ну нет.
- Значит, договорились, - сурово сказал Грязнов, стараясь не смотреть на Мансурова, вытиравшего обильный пот носовым платком. - Сорок пленных. Что и как - ваши трудности.