Игра по крупному - Фридрих Незнанский 14 стр.

Часть вторая. ПОКА СПУТНИК НЕ ЗАШЕЛ ЗА ГОРИЗОНТ

1

Ждать Солонину пришлось недолго. Он то и дело поглядывал в сторону азербайджанского по­сольства, сидя в лавке, торгующей бронзовой и серебряной посудой старинной работы, и листая страницы древних рукописей. Он надеялся, что они вот-вот появятся.

Он только что прилетел из Баку и решил не искать по городу, где скрываются бандиты, а встретить их там, куда они неизбежно должны были явиться...

Ну наконец-то!

Сунув продавцу пару сотен долларов за сосуд с тонким, затейливо изогнутым горлом, из кото­рого можно было ждать появления злого джинна, он спортивным шагом двинулся к посольству.

У него был для этого повод - письмо к послу от фирмы, которую он будто бы представлял.

Те ребята, которых он поджидал, тем време­нем показывали свои документы стоявшим у входа на территорию посольства полицейским. Солонин не успел перехватить их на входе, как собирался, но подумал, что это и не столь важно. Всего-то четыре человека.

Наверняка еще с десяток или больше ждет их за углом. Не хотелось бы бить посуду и стекла внутри особняка, но что поделаешь, так даже лучше, их соратники или соучастники - потом разберемся - не успеют вмешаться.

- Салям, салям... - помахал он перед носом полицейского своим приглашением к послу, но тот, нахмурившись, взял приглашение в руки и буркнул себе под нос:

- Ассалям...

Солонин огляделся по сторонам. Прошли три женщины, упакованные до самых пяток в чадры, паранджи и что-то там еще. Не дай-то Аллах увидеть подобное в Баку и его окрестностях... Впрочем, нас не спросят.

Наконец его пропустили в особняк.

- Но посол назначил вам другое время, - сказал служитель на ломаном английском. - Вы опоздали на полчаса...

- Я немного не рассчитал... - ответил Соло­нин, глядя на тех четверых, что обошли его при входе и теперь сидели с отсутствующим видом в ожидании президентского сына.

- Кого я вижу! - воскликнул Солонин на русском языке. - Товарищ Кадуев! Какими судь­бами?

- Вы с ума сошли! - тоже на чистом рус­ском, видимо растерявшись, откликнулся служи­тель, а полицейские у входа расставили ноги на ширину плеч, как на уроке физкультуры.

- Да нет же, не ошибся! - продолжал Соло­нин. - Это он, вернее, они! Угнали самолет, на котором я летел! Мне пришлось вмешаться, по­скольку я опаздывал на деловую встречу...

Ибрагим Кадуев медленно повернул к нему голову. Сейчас его было трудно узнать. Так, во всяком случае, уверяли его здешние имиджмей­керы, готовившие его и его группу к этой опера­ции. Но оказывается, возможно.

Этот русский шайтан опять сорвет все дело. Уже полицейские потянулись за пистолетами. На полицейских можно было не обращать внима­ния, но как быть с этим, преследующим его, Кадуева, как в страшном сне?

- Их арестовали, сдали властям! - горячо до­казывал Солонин. - У вас же по законам шариа­та за такое... Ложись! - вдруг заорал он и грох­нулся на пол, увлекая за собой служителя.

Он увидел, как раздвинулись в ухмылке губы Ибрагима Кадуева, а рука молниеносно выхвати­ла израильский "узи".

В это время открылась боковая дверь где-то наверху и выглянуло чье-то бледное лицо с ко­роткой рыжеватой бородкой... И туг же дверь захлопнулась.

Автоматная очередь разнесла барьер, за кото­рым служитель только что препирался с посети­телем, выбила все стекла, выходящие в сад.

- Эй, русский, дай нам уйти, слышишь, нет? - крикнул Кадуев. - Или мы всех тут пере­стреляем, прежде чем ты нам что-то сделаешь!

- Черт с тобой! - в сердцах ответил Соло­нин. - Вали отсюда! И чтоб никаких заложни­ков! Ты понял меня? Мало тебе самолета, да? Иди-иди, не трону. Не было бы женщин, так бы ты здесь и остался.

- Не появляйся больше на моем пути, рус­ский! - Кадуев подвигался к двери. Он не видел лежавшего Солонина и пытался ориентироваться на его голос, при этом он водил автоматом из стороны в сторону.

Фокус был довольно прост. Хотя технологи­чески сложен. Тонкая, в несколько метров, нить была отброшена в сторону от говорящего. Она заканчивалась микрорупором, воспроизводящим его голос. Создавалось впечатление, что говорил сам пол, на котором в обломках стекла отража­лись солнечные лучи. Кадуеву показалось, будто он сходит с ума. Где этот русский?

Не выдержав, он дал очередь в направлении голоса.

- Ну и дурак же ты! - засмеялся русский. Засмеялся на том самом месте, куда только что вонзилось с десяток пуль. - Уймешься ты нако­нец? Говорю тебе: уходи по-хорошему. Еще один выстрел - и пеняй на себя!

Чеченцы уходили, оглядываясь, на пути обры­вая провода телефонов и компьютеров.

Упустил, подумал Солонин. Моя промашка. Надо было ждать их внутри посольства, а не на улице. Вот и господин посол недоволен моим опозданием. К тому же мебель попортили... Но кто знал, как они будут себя вести. Все ли войдут в особняк, или часть останется на улице? Только убедившись в том, что вошли все, можно было что-то предпринимать...

Мистер Питер бы не одобрил. Господин Ту- редкий - тоже. Но посмотрел бы я на этих тео­ретиков на моем месте.

Солонин помог подняться служителю.

- Извините, - сказал он. - Я хотел кое-что передать сыну вашего Президента...

- Что именно? - спросил голос сверху, из той самой двери, которая только что открыва­лась.

- Покажитесь, тогда отвечу, - сказал Соло­нин по-английски.

Он стоял в простенке, следя через окно за передвижениями чеченцев, и не мог видеть гово­рившего наверху. Чеченцы бежали, озираясь, через улицу.

Служитель хватался то за голову, то за телефо­ны. И не мог дозвониться.

- Возьмите мой... - протянул ему Солонин спутниковый. - Не тратьте зря время. Зовите по­лицию.

Алекпер, а это он был наверху, спускался по лестнице. На фотографиях у него был более цве­тущий вид.

- Опасность миновала, - сказал Солонин, когда нападавшие скрылись за углом. Преследо­вать их он не мог. А где же хваленые стражи революции, эти моджахеды, чьи повадки он столько изучал на курсах мистера Реддвея? Где суд шариата? Или верх взяла все та же революци­онная целесообразность? И братьев по борьбе с неверными, захватившими самолет, попросту от­пустили?..

- Что вы собирались мне сказать? - Алекпер медленно приближался к нему. Красив все-таки возлюбленный госпожи Амировой, ничего не скажешь. Пожалуй, только чересчур изнежен.

- Всеблагостный! - по-русски сказал ему Солонин, вытирая пот с лица.

- Поднимемся ко мне, - указал ему наверх Алекпер.

- Они захватили ваших людей. - Солонин перешел на английский. - Захватили их доку­менты, собирались захватить вас. До этого я был свидетелем, как они пытались захватить самолет. Эти же самые люди.

- Вы их узнали? - спросил Алекпер. - Это точно они? -

- Мы зря теряем время. Их надо схватить! Иначе один Аллах знает, что они могут натво­рить.

Алекпер спокойно смотрел на него. И в самом деле, чего я дергаюсь, подумал Солонин. Опас­ность уже миновала.

В это время к особняку подъехали на старых, потрепанных джипах здешние стражи с амери­канскими автоматами старого образца, которыми была вооружена еще полиция шаха.

А он прав, подумал Солонин. Надо подняться к нему, пока не поздно. Доказывай потом, что не верблюд. Только очень уж он отрешенный. И потому не зря боится полиции - за травку здесь казнят.

Солонин поднялся вслед за Алекпером в его кабинет.

Запах анаши ударил в нос с самого порога. Чуть дымился оставленный возле низкого диван­чика кальян.

Сын Президента, подумал Солонин, может себе это позволить. К тому же экстерриториаль­ность гарантирует ему...

О том, что экстерриториальность, иначе гово­ря - дипломатический иммунитет, ни черта не гарантировал, он убедился уже через минуту, когда стражи исламского порядка ворвались в комнату Алекпера.

На Солонина навели автоматы. Именно на него. Сына Президента для них как бы не суще­ствовало.

- Он мой гость! - заявил Алекпер на фарси. - Он спас меня от похищения.

- Я гость, - подтвердил Солонин. - Только сейчас вошел. Никаких наркотиков - можете обыскать. Я прогнал террористов!

Зря он это сказал. Теперь они захотят разо­браться в том, что за террористы были здесь.

- Скажите же им, не молчите, - обратился Солонин к Алекперу. - Меня госпожа Амирова просила помочь вам! - крикнул он в отчаянии, когда стражи жестами велели ему подняться.

Лицо Алекпера выражало возмущение.

- Вы нарушили экстерриториальность по­сольства Азербайджана, - сказал он величаво. - Этот человек меня спас. Он не приносил нарко­тики. Курил кальян я один.

- Но нас послали сюда спасать вас, - сказал самый толстый страж, судя по всему, старший. - Нам сказали, что сюда ворвались неверные экс­тремисты.

- Экстремистами как раз были правовер­ные, - попытался объяснить Солонин. - Я при­ехал сюда, поскольку знал,, что на сына Прези­дента готовится покушение. Я его предотвратил. Это вам подтвердят здешние работники посоль­ства.

- Что здесь происходит? - В комнату вошел бледный чернобородый человек во фраке, долж­но быть, посол.

"Ну наконец-то! - сказал себе Солонин. - Только бы не отправили меня в здешний участок объясняться".

- Вы нарушили территориальную неприкос­новенность республики Азербайджан, - сказал между тем посол стражникам. - Я вынужден сейчас же позвонить в ваше Министерство ино­странных дел.

Но незваные гости талдычили свое:

- Чтобы разобраться, кто проносит наркоти­ки в ваше посольство, мы должны этого господи­на забрать с собой.

- Это наше внутреннее дело, - стал убеждать их посол, но как-то очень уж интеллигентно. Почти как на творческих вечерах где-нибудь в московском клубе.

Придется самому брать все в свои руки, уныло подумал Солонин.

Итак, он выпрыгнет отсюда в окно, сядет в их машину и дунет через ворота в ту сторону, куда только что скрылись чеченцы... Глупость, даже думать об этом не стоит. В аэропорту его уже будут ждать. Можно, конечно, захватить самолет вместе с пилотами и стюардессами...

Но это так, в порядке бреда, для пиратских видеокассет.

Можно, конечно, на пути в аэропорт, ото­рвавшись от погони, свернуть в сторону и где-ни­будь отсидеться, пока не стихнет шум. Но это еще большая глупость.

Надеть черный парик, приклеить усы, творить намаз на коврике, который он даже не прихватил на всякий случай.

Опять же вариант для триллеров, которые по­казывают в дневные часы по местной программе. Даже если что-то получится, сколько он потеряет времени? Куда успешнее сесть в здешнюю тюря­гу, выслушивать на допросах бред о ввозимых им наркотиках, принять здешнюю веру, прежде чем наденут петлю на шею, и бежать прямо с эша­фота...

Кто за него здесь, в стране, поощряющей тер­роризм, заступится?

Итак, вывод только один: он не имел права так влипать. Это первое. И второе - он не мог не влипнуть.

Алекпер протянул стражам руки:

- Арестуйте меня. Я курил анашу на террито­рии своего государства. У вас больше оснований арестовать меня, чем этого человека, который только что прилетел сюда, чтобы спасти мою жизнь.

Впервые стражники переглянулись. Арестовать сына Президента дружественного государства?

- Вы сегодня прибыли в нашу страну? - спросил старший Солонина.

- Да. Можете проверить, - сказал Солонин, протягивая удостоверение на имя мистера Кэрригана. - Звоните в аэропорт. Там подтвердят мои слова.

Стражники молча смотрели на него. Америка­нец, отлично говорящий на фарси, кто он?

- Я родился здесь, в американском посоль­стве, - сказал Солонин. - Знаю ваш язык с дет­ства. С тех пор я полюбил вашу прекрасную стра­ну, и меня постоянно тянет сюда под любым предлогом. Понятно теперь?

Чужеземец. Так бы сразу и сказал, говорили их взгляды. Действительно, стоило ли лететь из самой Америки, чтобы привезти сюда щепотку наркотиков? Все равно что в Тулу со своим само­варом. В Америку со всего мира везут наркоту, а не из нее! Наркотики - оружие Аллаха против белого дьявола, чтобы уничтожить физически и духовно его подрастающее поколение...

И они вернули Солонину его документы.

Когда Солонин остался один на один с Алекпером, тот закрыл дверь своей комнаты и указал жестом на диванчик. Сел рядом с Солониным и как ни в чем не бывало сделал пару затяжек из кальяна.

Затянулся с явным блаженством, прикрыв глаза. О Господи, подумал Солонин. Еще, чего доброго, предложит курнуть из чувства гостепри­имства...

Алекпер, не зная его опасений, протянул трубку.

Как бы не обидеть, подумал Солонин, может, сказать, что вообще бросил курить?

- Можете не курить, если не желаете, - ска­зал Алекпер.

Он произнес это на превосходном англий­ском.

- Вы спасли мне жизнь, - продолжал он, когда Солонин взял протянутую ему чашечку кофе.

- Вы ответили мне тем же, - сказал Соло­нин, отхлебнув горячего аромата. - Мы квиты, вы согласны?

- Наверное, вам проще говорить на рус­ском? - спросил Алекпер, выразительно глянув на гостя.

- Вам, по-моему, тоже, - ответил Виктор по-русски, и оба рассмеялись.

- Странно, сначала русские меня похищают, потом спасают, - сказал Алекпер. - Из этого можно заключить, что Россия до сих пор разди­раема противоречиями.

- Как и любая другая страна, - дипломатич­но заметил Солонин.

- Но у вас - другое дело. Очень мощные структуры делают одно, другие, не менее мощ­ные, нечто иное.

- Я не принадлежу ни к тем, ни к другим, - сказал Солонин, отставив чашку. - Замечатель­ный кофе. Наверное, у вас есть рецепт, не так ли?

Алекпер кивнул: есть.

- Вот так и у нас. У каждого свой рецепт немедленного счастья. И чем это счастье стреми­тельнее, тем больше желания облагодетельство­вать этим знанием других. Таковы мы, русские.

- Но вы не такой, - сказал Алекпер.

- Я - да. Я склонен оперировать интереса­ми. Это негуманно, это противоречит нашим ве­ковым традициям, но эхо единственное, что по­зволяет избегать конфликтных ситуаций.

- Приятно иметь дело с такими, как вы, - вздохнул Алекпер, откинувшись на спинку дива­на. - Если бы вы видели тех, кто держал меня в Акапулько! - Это не люди, а позор великой рус­ской нации с ее величайшей культурой.

- Вот и рассказали бы про них, - осторожно предложил Солонин.

- Ваш отец попросил помощи в вашем осво­бождении, - не вдаваясь в подробности, ответил Солонин. - К счастью, в основном вы справи­лись сами.

- Мне помог случай. И полное разгильдяйст­во моих тюремщиков. Они пили и развратничали с местными девушками. Их боялись, им все схо­дило с рук...

Он говорил негромко, иногда слегка вздраги­вая, как бы освобождаясь от пережитого.

- Я вас на секунду перебью, - сказал Соло­нин. - Могу я включить запись нашего разгово­ра?

Алекпер с удивлением посмотрел на него. За­пись? Но никакого магнитофона у русского вроде бы нет.

2

- Что происходит в городе? - спросил я у портье, собираясь выйти из гостиницы. - Откуда эти толпы?

- Сегодня вам лучше не появляться на ули­цах, - посоветовал он. - Сегодня годовщина - семь лет, как русские на танках и бронетранспор­терах ворвались в Баку... Поэтому всем лицам славянской национальности лучше сегодня си­деть дома.

Я вернулся к себе в номер. Слава накаркал. В Москве подозрительно смотрят на лиц кавказ­ской национальности, здесь теперь - на лиц сла­вянской... Поделом, вообще-то говоря. Но с дру­гой стороны, не следовало бы забывать повод, использованный при том вторжении. Резня армян. Повод более чем достаточный...

Теперь сиди взаперти и слушай, как толпы орут, проходя мимо гостиницы. Аллах акбар! Акбар-то он акбар, но можно ли народу внушать неправду? Вернее, неполную правду о тех собы­тиях. Иногда такая неполная правда хуже лжи.

Гостиницы охраняются от праведного народ­ного возмущения. Всякие там бронетранспорте­ры и спецназ устрашающего вида...

Но для тех же чеченцев это семечки! Видали они и бронетехнику и спецназ... Им ничего не стоит, смешавшись с толпой, открыть стрельбу, завопить о провокациях, ворваться в гостиницу, чтобы найти тех, кто будто бы вел огонь из окон по правоверным. Поджечь парочку броников для зарубежных видеоновостей... В общем, навести такого шороху, что мало не покажется.

Но не делают этого. Может, это свидетельство того, что экономические интересы берут верх над всеми прочими? Или слишком зависят от здеш­них денежных тузов, которые заинтересованы в инвестициях от тех толстосумов, что сейчас сидят в роскошных номерах гостиниц и наблюдают за отправлением народного возмущения в строго отведенных рамках?

Власть должна показать, что держит свой народ под контролем. Не демократия, конечно, но хоть что-то. И толстосумы, кряхтя и сопя, подписывают соглашения...

Картина слишком незамысловатая, чтобы ве­рить в ее реальность.

Но запах нефти притягивает мужиков с день­гами куда сильнее запахов самых волнующих женских духов. И потому я сижу здесь, а не где-то еще. Хотя нефть эта, кроме некоторых ее состав­ляющих, мне до фени.

Итак, я сидел в номере и ждал сообщений из Тегерана. И ел себя поедом за то, что позволил Солонину лететь туда одному.

Конечно, он был подготовлен. Мог существо­вать в автономном режиме подобно подводной лодке с ядерным двигателем. И все-таки было тревожно. Его умение - при вполне европейской внешности - мигом усваивать чужую ментальность плюс замечательное знание фарси могло обернуться и против него. Как ни странно это звучит...

Я включил телевизор. Если с сыном Прези­дента произошло, не приведи Аллах, самое худ­шее, здесь обязательно об этом скажут. Но на экране были толпы с цветами и венками. Прези­дент аккуратно раскладывал гвоздики на каждой из могил. По виду он был спокоен. Означает ли его спокойствие, что все в порядке, сын в без­опасности?

Да. Это могло означать, что операция, кото­рую на свой страх и риск проводил Витя Соло­нин, прошла успешно. Но уцелел ли он сам - вот вопрос.

Сейчас следовало бы позвонить Меркулову Константину Дмитриевичу. Я взглянул на часы. Он уже на рабочем месте. Но не хотелось зани­мать телефон. Впрочем, Косте я могу позвонить по междугородному, а Витя позвонит, если по­звонит, по спутниковой связи... Как я сразу об этом не подумал?

- Девушка, - сказал я, набрав номер между­городной. - Хочу заказать Москву по срочному.

- Номер абонента в Москве? - спросила те­лефонистка.

Я назвал. По-видимому, ей не нравилось, что в такой день с ней осмеливаются говорить по- русски. Возможно, у нее кто-то погиб. Или у ее родственников...

- В течение трех часов, - сказала она враж­дебно.

- Как? - изумился я. - Я же просил по срочному. Обычно не более часа...

- А сегодня будет четыре! - вдруг рявкнула она, и я осекся, почувствовав себя виноватым.

Прошел и лег на софу. Закрыл глаза, а когда открыл, увидел над собой монументальную фигу­ру Вити Солонина.

Я вскочил и увидел, что уже наступил синий, почти как в Москве, вечер, за окнами не слышно голосов толпы.

- Долго же вы спали, - сказал Витя. - А я вам, Александр Борисыч, гостинчик привез. Из Тегерана.

- Как ты добрался сюда? - спросил я.

- Меня довез сын Президента, - ответил он.