Игра по крупному - Фридрих Незнанский 6 стр.

- Только что звонил мистер Реддвей, - ска­зал Костя. - До вас почему-то он не мог дозво­ниться. Ему интересно, будет ли на этом приеме шейх Джамиль ибн Фатали из Арабских Эмира­тов. И если будет, с кем он станет вести беседы и на какой предмет. Ты понял?

Вопрос как раз был не ко мне. Вопрос был к Солонину. С его запредельной техникой подслу­шивания чужих разговоров.

- ...Тут еще Слава рвет у меня трубку, тоже хочет что-то передать, - сказал Костя.

Я подозвал Витю.

- Нас не могут прослушать? - спросил я.

- Только через стены. Но пока "жуков" я не обнаружил. Думаю, нас это еще ждет.

- Борисыч! - радостно закричал Слава. - Здравствуй, родной! Ты там без меня пей осто­рожно! Ихний мартель - коварная штука. У меня к тебе задание есть. Присмотрись там к нашим землякам - братьям Русым, ты понял меня? Го­ворят, они там в Баку, у вас. И то же самое - с кем пьют, с кем уединяются. Ну ты слышал, на­верное, нефтяные короли. А прежде занимались редкоземельными металлами. Ты понял?

Он орал, не давая мне вставить слово, причем, наверное, ощущал себя великим конспиратором.

- А как я их, по-твоему, определю? - спро­сил я.

- Ну как можно вычислить русского человека на междусобойчике далеко от родины? - спро­сил он. - Не мне тебя учить, Борисыч... Думаю, это наши с тобой клиенты, проще говоря. Пока не знаю, но что-то подсказывает.

Мне сейчас подсказывало, что Слава элемен­тарно пьян. Но я знал эту его особенность - изрекать что-нибудь дельное именно в подпитии, когда на него словно нисходит озарение.

- Они везде ходят вдвоем, телохранителей за собой не водят... - продолжал Слава. - Да, один, старший, Костя, лысоватый, а те волосы, что есть, сзади стягивает пучком. И наверняка они будут в мятых пиджаках. Очень хорошо пос­леди за ними, понял? Ну, целую!

- Целую, - ответил я и вложил трубку в ла­донь Вити. - Ты что-нибудь понимаешь?

- А что тут понимать? - пожал он плеча­ми. - Сюда со всего мира съехалась всякая шу­шера. Самед был прав. Житья они тут никому не дадут. Но так даже интересней. Вам не кажется?

7

Алекпер, сын Президента Азербайджана, лежал на теплом песке пляжа в Акапулько и смотрел сквозь солнечные очки на восходящее солнце. Он до сих пор не мог поверить в случив­шееся. Так быстро его схватили, увезли, загрузи­ли в самолет, вкололи какой-то наркотик, по­сильней того, к которому он привык со студен­ческой скамьи.

И вот он здесь. В Акапулько. В далекой Мек­сике, о которой когда-то мог только мечтать. Такое впечатление, что похитители знали о его заветном желании отдохнуть и поразвлечься по другую сторону Атлантического океана. И учли это, разрабатывая свой план.

Кому он говорил о своем желании? Разве что Деларе. Но она не могла его предать. Кому еще? Отцу после откровенного разговора...

Отец говорил, что пора бы заняться каким-то делом. Что ему нельзя так дальше жить. Все в городе только и говорят о похождениях его сыно­вей. Что Делару придется забыть...

Как ее забудешь. Если и сейчас она буквально стоит перед глазами: он видит ее смеющийся рот, ощущает прикосновение ее груди... Плевать на карьеру, плевать на красоты Акапулько, если ее нет рядом.

Его похитители говорят то же самое, что и отец: плюнь и забудь! Ты посмотри, какие здесь девушки! И они правы: девушки здесь необычай­но хороши и податливы. Даже слишком податли­вы. Им не хватает гордости и нежности Делары, ее обаяния... Не получится из меня государствен­ный деятель, как о том мечтает отец. Из Рахима, младшего брата, тоже не получится.

Другая среда, другое воспитание... Только Самед, троюродный брат по линии отца, еще ин­тересуется политикой. И кажется, имеет на то основания... Его надо было похищать. С ним вести разговоры, его шантажировать. На меня где сядешь, там и слезешь... Но как бы им не пришло в голову точно так же похитить Делару. Это бы подействовало сильнее и сделало бы его куда сго­ворчивее. И они, кажется, начинают что-то по­нимать. А то каждый вечер допоздна, сменяя друг друга, уговаривают, угрожают, стращают... Какие-то дебилы. Им не понятно, что можно кого-то безоглядно любить, пусть даже чужую жену.

Мечтать о ней. Слышать ее голос, делая при этом вид, что слушаешь их. А эти, простые рус­ские парни, закончившие в свое время ПТУ, ни­чего не понимают. Усвоили только, что все на свете лабуда и твое только то, что смог взять силой. Пусть банк, пусть строптивую девицу, пусть сына Президента суверенной страны. Один из них, Андрей, от которого вечно пахнет мест­ной водкой, текилой, говорит мало, больше смот­рит и совсем не доверяет... Хотя куда тут убе­жишь от них?

Как и в России, на Урале, по их словам, у них здесь все схвачено, все куплено... И похоже, не хвастают. В этом заливчике со всеми здешними коттеджами, ресторанчиками и массажными ка­бинетами, не говоря уже о спасательной станции с моторными лодками, дельтапланами и парапла­нами, все смотрят им в рот. Скорее испуганно, чем подобострастно. Наверное, их не столько ку­пили, сколько запутали эти бывшие пацаны от­куда-то из-под Свердловска, прожившие детство в коммуналках рабочей окраины, и вдруг в один прекрасный момент увидевшие мир во всем его красочном многообразии. Не такой ли стимул сработал в свое время для бедных сицилийских парней, высадившихся в свое время на Брайтон- Бич? Все на свете можно взять, если постараться. Если приложить силу тех, кому нечего терять, к тем, кому терять есть что.

- Послушай, Алик, - лениво сказал лежа­щий рядом второй охранник по имени Серега. - А если мы привезем к тебе сюда твою мадам? Говорят, она старше тебя, это правда?

Алекпер промолчал. Ведь привезут! Похитят нагло, грубо, схватят, изломают, засунут в багаж­ник... А у нее больное сердце, она не выдержит...

- Тогда и разговора не будет, - ответил Алекпер.

- А его и сейчас нет, - приподнялся на локте другой охранник - Андрей. - А это ты, Серега, придумал самое то. Привезем ее сюда, раз такая любовь... Ты хоть ее видел?

- Видел, - зевнул Серега. - Актриса. На афишах видел. Фигура что надо. Как она в деле, а? - ткнул он в бок Алекпера. - Груди-то, сись­ки, прямо колышутся, а? Тот старичок се, ну из министерства, не тянет, поди? Знаешь, как у нас говорят: на такой батон твой ножичек маловат будет. Я не про тебя, твой в самый раз, я про ее мужа.

- Перестань, - сказал ему Андрей. - Зна­чит, Алик, не желаешь? Ну как желаешь. Только счетчик-то стучит. Сколько нам еще на уговоры осталось?

- Четыре дня, - ответил Серега, переворачи­ваясь на спину.

Местные уже перестали удивляться этим зага­дочным русским, загорающим втроем с утра до вечера. Если бы не требовали себе каждый вечер по новой девушке, можно было бы подумать, что это трое голубых, в своем роде любовный тре­угольник, в котором двое светловолосых спорят из-за третьего, черноголового, которому здешние втайне сочувствовали. Но даже самые любопыт­ные не старались к ним приблизиться, зная их свирепый нрав, и только гадали, о чем они по­стоянно говорят, в чем убеждают симпатичного и такого грустного парня с темными курчавыми волосами.

- Четыре... - повторил Андрей. - Слушай, Алик, расскажи-ка про своего отца. Я про него много слышал, мол, порядок вместе с Андропо­вым наведет. Не навел. Не дали. А теперь и в своем Азербайджане навести не может. Эти армяшки гоняли вас по Карабаху как хотели... Сам там бывал?

- Нет, - покачал головой Алекпер.

- Ну да, сын Президента, - вздохнул Сере- га. - Был бы у меня папаша Президент...

- Тогда бы вы поменялись местами, - засме­ялся Андрей.- Он бы твои жилы на палец нама­тывал.

- А ведь придется, - отозвался Серега. - Отведем тебя в горы, там у нас домина стоит. Как раз для таких дел. Там тебя никто не услышит, ори не ори... Там испанский сапог у нас. Слыхал про такой? Самое то для таких, как ты. Вот через пару дней и займемся тобой. Посидим с тобой напоследок в ресторанчике, выпьем текилы, споем, спляшем, а наутро отвезем тебя на "чероки" в эту хижину. Там воздух знаешь какой? Ти­шина.

- Вы мне еще не сказали, на кого работае­те, - глухо произнес Алекпер.

- Да тебе какая разница? - хмыкнул Сере- га. - На кого надо, на того и работаем.

- Если честно, мы сами не знаем... - сказал Андрей. - Иной раз голова кругом, как предста­вишь. Думаешь, ну все, это и есть твой хозяин, а он - нет, сам перед кем-то спину гнет, окурки убирает. Так что лучше не задумываться. Ну чем тебе здесь плохо, не понимаю. Съездил за счет фирмы туда, куда мечтал. Отдохнул, понимаешь, набрался сил, как в пионерском лагере. Но ведь за это платить надо.

- Я могу вам соврать, - сказал Алекпер. - Совру, мы вернемся, и отец обеспечит мне такую охрану, что никто близко не подойдет. Так что вам мое слово? Что вам мое согласие?

- Опять ты об этом, - сокрушался Серега. - Ну сколько тебе объяснять? Папаша тебе - охра­ну, а мы ему - народное возмущение, переходя­щее в дворцовый переворот. Не знаешь, как это делается?

- А что, вы уже это делали? - спросил Алекпер.

Охранники усмехнулись.

- Да не мы, конечно... Думаешь, трудно найти майора или полковника, которого награда­ми обошли? Не мы, мы - тьфу! Никто! Но есть другие, которых мы никогда в глаза не видели, хотя их приказы исполняем. - Серега подмигнул Андрею. - Вот и дадут они приказ наступление в Карабахе возобновить. Армяшки так и просят подбросить им танков. Кто имеет деньги, тот и делает политику. Неужели папочка не объяснял?

К ним приближалась девушка лет четырнадцати-пятнадцати, восторженно глядя на Сергея.

- Сырожа... - сказала она негромко. - Ты вчера обещал...

- Ну раз обещал, стало быть, сделаю. Зна­комьтесь, Кончита.

Серега поднялся. Невысокий, кривоногий, в цветастых шортах, на полголовы ниже девушки, смотревшей на него с робким обожанием.

- Вишь, как по-нашему говорит? - сказал Серега Алекперу. - Ну я отойду, тут недалеко. Потом продолжим разговор. До обеда время еще есть.

- А что ты ей пообещал? - спросил Андрей, не сводя глаз с девушки.

- Ребеночка, - ответила она, на мгновение оторвав взгляд от своего божества.

- Так у меня лучше получится! - оживился Андрей. - Видела двойню у Ракел? Один - мой, другой - его. Первый как раз мой!

Кончита засмеялась, по-прежнему немного конфузясь, переступая с ноги на ногу.

- Видал какая! - сказал Серега Алекперу. -

Разве сравнить с твоей старухой? Она ж, говори­ли, на десять лет старше тебя.

Алекпер не мог оторвать взгляда от Кончиты. Дикая грация, стыдливый румянец на смуглом личике, опущенные подрагивающие ресницы и великолепная, почти как у взрослой девушки, грудь.

- А вот он - еще лучше, - сказал Андрей, показывая на Алекпера. - Он сын Президента, понимаешь? Он сделает тебе мучачо...

Кончита медленно перевела взгляд на Алекпера и покачала головой.

- Я от Сырожи хочу. Чтобы глаза у моего сына были, как небо, - сказала она.

У Сереги действительно были небесно-голу­бые глаза.

- Она тебя не хочет, но это поправимо, - сказал Андрей Алекперу. - Захочет, еще как, если попросим. Ты, я вижу, свою актрису уже забыл. И правильно. Куда твоей старухе до здеш­них телок... Ну так что? Условие сам знаешь какое.

Алекпер отвел взгляд от девушки. Эти ребята уже всех здесь обучили русскому языку. Они по- русски щедры и даже по-своему справедливы. Но они жестоки, с чем этой девочке, этим барменам и уборщикам еще предстоит столкнуться. Алекпер вспомнил глаза Дел ары. Он не предаст ее. Он ее не забудет.

И он, отвергая слова Андрея, покачал голо­вой. Нет, он не предаст ни отца, навязавшего ему пост нефтяного босса республики, ни своих бра­тьев, не предаст и возлюбленную.

Серега и Андрей переглянулись. Они понима­ли друг друга без слов.

- Кончать надо эту волынку, - негромко сказал Серега, по-хозяйски положив руку на плечо девушке. - После обеда отвезем его... - И показал рукой в сторону зеленых гор.

Кончита жалостливо посмотрела на Алекпера, что-то такое она поняла. Ее жалость была сродни жалости к курице, которую собираются зарезать.

Русских здесь любили. Они были великодуш­ны к местным жителям, не такие жадные, как французы и американцы. Последние, впрочем, почти перестали наведываться в этот район "рус­ских национальных интересов". Русские были добры к местному населению, но в отношении к своим бывали иногда свирепы и жестоки. Уже не раз труп очередного русского, что-то не поделив­шего со своими соплеменниками, всплывал в одной из бухточек этого райского уголка Нового Света. Говорили, что это не совсем русские, а какие-то "новые русские". Но никто здесь в этом не разбирался - новые, старые... Главное, чтобы местных жителей не обижали.

Алекпер поднялся с песка. Он был выше, стройнее, несмотря на свои сорок лет, этих пар­ней. У него было красивое, одухотворенное лицо, черные глаза и девичьи губы. Кончита, разглядев его, даже неприметно вздохнула. Но нет, ее дети все-таки должны быть от "Сырожи", чтобы глаза, как небо...

Алекпер и Андрей смотрели, как парочка ухо­дит в сторону бунгало, прикрытого широкими листьями разросшихся бананов.

- Завидуешь? - спросил Андрей. - Только я бы на твоем месте о другом сейчас думал... Дурак ты, дурак, потому что себя не жалеешь.

И опять лег спиной на песок, прикрыв лицо широким сомбреро.

Он был слишком уверен в себе. Сверх всякой меры. Этот азер - куда он денется? Чуть при­жмешь яйца плоскогубцами - и весь моральный долг перед отечеством испарится.

- Пойду искупаюсь, - сказал Алекпер, глядя на загорелый кадык Андрея, под которым был заметен белый шрамик.

- Иди, только далеко не заплывай, - не от­крывая глаз, лениво произнес Андрей. - Хотя какой из тебя пловец...

Алекпер внимательно присмотрелся к его шее - такой сейчас беззащитной, с чуть пульси­рующей жилкой. Перевел взгляд на отдыхающих. Половина русских. И почти все дремлют под со­лнцем. Никто ни на кого не обращает внимания. Ушла Кончита, на которую они все только что пялились, и опять над пляжем нависла скука.

Песок крахмально поскрипывал под босыми ногами Алекпера. Андрей спал, приоткрыв рот и раскинув руки. Алекпер подошел к нему и голой пяткой наступил на его кадык. Быстро и реши­тельно перенес на пятку всю тяжесть своего тела. Послышался короткий хруст, невнятное мыча­ние. Алекпер увидел вытаращенные глаза, затем послышалось тихое хрипенье. Несколько голов отдыхающих приподнялись и посмотрели в их сторону, но ничего не увидели, поскольку Алекпер уже убрал ногу с горла мертвого парня с Урала. Окружающие увидели лишь то, как он заботливо оправил на лежавшем свалившееся сомбреро и не спеша побрел к воде купаться.

Задача была одна: не привлекать к себе вни­мания. Хотя так и подмывало взять напрокат мо­торную лодку и - быстрее отсюда... Но наверня­ка здешнему лодочнику было велено не давать моторку этому азеру, а здешние мексиканцы бес­прекословны во всем, что требуют от них богатые клиенты. К тому же надо взять деньги в раздевал­ке. А потом, шум мотора привлечет внимание пляжников: кто это раскатывает в такую жару?

Алекпер плохой пловец, но он постарается. Если плыть вдоль берега бухты, то можно вы­плыть за тот мыс. А там, говорят, другая бухта, там кончается сфера интересов "новых русских". Там отдыхают немцы и американцы.

Сколько он сможет плыть? Вернее, сколько будут отсутствовать Серега и Кончита? Они мо­лодые, жара их только распаляет.

Алекпер плыл вдоль берега, хотя так плыть было дольше. Он боялся потерять сознание от теплового удара и утонуть. В голове шумело, время от времени он опускал ее в воду, стараясь охладить, но вода была теплой, как в ванне, и он плыл почти в забытьи, ничего не видя, ничего не слыша, стараясь экономить силы.

Он не видел, как на берегу поднялась сумато­ха. Кто-то обнаружил труп Андрея, и теперь все бегали, искали его товарища, только что ушедше­го купаться. Уже запускали моторку, уже вырвал­ся из жарких объятий Кончиты Серега, заслышав шум на берегу.

Когда Алекпер услышал шум моторки, он по­думал, что лучше всего сейчас утонуть. Но потом желание жить пересилило в нем страх перед рас­правой.

Он выбрался на берег и спрятался в колючих кустах. Солнце сжигало затылок, колючки не­стерпимо впивались в кожу, он плакал от боли, кусая губы и стараясь не смотреть на море, где его искали.

Там ныряли аквалангисты, блестя своими темными подводными костюмами, там орал, но­сясь по берегу, Серега...

Алекпер дождался ночи. И потом снова по­плыл. Теперь море слегка пощипывало его полу­сожженную кожу и приятно охлаждало.

Он завернул наконец за мыс и увидел огни на берегу. Этот залив был совсем небольшой, вроде бухточки, в которой вода во время прилива под­нималась одновременно везде и точно так же опускалась. Люди на берегу заметили его.

- Я сын Президента... - говорил, теряя со­знание, Алекпер. - Позвоните отцу... - Он по­вторял это по-русски, по-английски, по-азер­байджански. - Меня похитили, я бежал...

Вскоре он начал бредить. Утром пришел в себя и потребовал, чтобы его доставили в посоль­ство. Вертолетом его отправили в российское консульство, представлявшее также интересы республики Азербайджан. Алекпера по-прежнему лихорадило, его ожоги мучительно болели, но он требовал только одного': чтобы его поскорей от­правили к отцу, в Баку.

8

- ..."Мерседес-500", синий, номер... - моно­тонно выговаривал начальник службы охраны, который вел наблюдение из дома напротив. - Три человека вышли.

- Солоха прикатил, - с удовлетворением от­метил хозяин. - Пусть заберут у них оружие, а потом пропустите.

- "Мерседес-600", черного цвета, номер...

- Неужто Бучило свой "кадиллак" поме­нял? - удивился хозяин, глядя в подзорную трубу на выходящих из машины. - Еще спорил...

- Ты где такую отхватил? - спросил хозяина приехавший ранее Томилин, гендиректор "Регионнефтегаза", указав на подзорную трубу - ста­ринную, украшенную инкрустацией из слоновой кости.

- Взял по случаю, - уклончиво ответил хозя­ин. - А что?

- Где-то я ее раньше видел, - сказал Томилин, отправляя в рот маслину, начиненную анчо­усом. - Только не могу вспомнить где.

- Могу уступить, - сказал хозяин, оторвав­шись от окуляра.

- Да мне она ни к чему.

- А то бери. Много не возьму. Подпишешь бумагу в "Транснефти" на двести тысяч тонн - и труба твоя.

- "Мерседес-500", красный, номер... - снова донесся из динамика тот же голос. - Два челове­ка - одна женщина.

- Скуратов со своей новой, - перевел трубу во двор хозяин. - Давно обещал показать. Гово­рил, будто в "Золотом паласе" отхватил. Прямо с помоста, когда трусики скидывала... Слушай, То­мила, а где твоя Елена? Почему в Москву не привез? Мы ведь как договаривались, когда я ее тебе сватал? Что не будешь прятать. Верно?

- Не любит она ездить в Москву, - сказал Томилин, потемнев лицом.

- А не боишься, а? Молодая, красивая, все время одна... Небось приставил кого? Мне Артем, который теперь на хозяйстве, рассказы­вал...

- Я такими делами не занимаюсь, - мрачно ответил Томилин. - Так все, что ли, приехали? Гоша, надо бы нам с тобой потолковать.

- А ты не спеши, - ответил хозяин, он же Гоша. - Поговорим, успеем. И про то, что Елену свою от нас прячешь, тоже поговорим... Вон, ви­дишь, Коноплев приехал, Олег. Сейчас позна­комлю. Новый гендиректор "Сургутнефтегаза". Прошу любить и жаловать.

- Тот, что на место Ивлева? - спросил Томилин.