Александр Борисыч попробовал бы на зуб подобную гипотезу. И озадачился бы со своей хваленой интуицией. Зачем, в самом деле, при нынешней технической обеспеченности рядовых киллеров пользоваться ножами либо кинжалами?
Поэтому следует слетать туда, на место убийства, в Тюмень.
Слишком наглядное совпадение - этот эшелон, будто бы с бензином, и убийство "генерала", из нефти которого этот "бензин" был произведен. К тому же Константин Дмитриевич Меркулов прозрачно намекал на некую связь убитого с коллегами из некогда братской, но по-прежнему солнечной республики... Может, Володю Фрязина туда послать?
Хороший малый этот Володя, будет толк. Александр Борисович отдавал его, как отрывал от себя. Вот пусть Фрязин и слетает. Ему полезно проветриться. Засиделся в столице.
Грязнов встал, прошелся по комнате. Пожилая женщина, сидевшая тихо в углу, испуганно смотрела на него. Наверное, ждала, когда он закончит здесь ошиваться, чтоб запереть двери и уйти домой.
Пора уходить, нечего тут больше делать. Но очень уж не хочется снова погружаться в эту сырую метель. Но почему она так смотрит?
- Я вас задерживаю? - спросил Грязнов. - Извините, если так. Просто неохота снова в холод и сырость.
Она посмотрела на его потертое кожаное пальто и кивнула. Холод, да еще какой. Самой пришлось надеть две кофты под свое старое пальтецо.
- Я спросить хотела. - Она поднялась с табуретки. - Мой сын шестой месяц в Бутырке сидит... - Ее голос дрогнул, она заплакала.
И снова села.
- Успокойтесь, - сказал Грязнов, посмотрев на часы. - За что сидит?
Его приняли за большого начальника, который может казнить или миловать. Придется ей объяснить, что это не так.
- Да ни за что, - всхлипнула женщина. - Единственный сын... Привлекли сами не знают за что. К нему пьяный пристал, а он его оттолкнул. Тот в лужу упал и потом захлебнулся. Коленька-то мой не видел ничего, вечером было, домой после техникума спешил... А утром его взяли. Убил ты его, сказали. На суде свидетели показали: сам, мол, пристал и Коля оттолкнул только. А в луже не топил. И Колю отпустили. После в армию забрали. Мне командир части благодарности присылал. А у этого, утопшего, родственники богатые - давай пересуд, кричат. Вернули на доследование. И свидетели эти уже другое стали твердить: мол, Коля ногой его, тот память и потерял. Я не выдержала: что ж вы, говорю, делаете? Тот сам утонул, а моего теперь топите? Что он вам сделал? Иль родичи хорошо заплатили, а мне предложить вам нечего? А они носы в сторону, молчат, не отвечают. И судья меня усадила. Не по делу, мол, говорю.
Она рассказывала быстро, захлебываясь, боясь, что он ее прервет.
- Успокойтесь, - сказал Грязнов. - А что ж адвокат ваш?
- А где я деньги такие возьму на адвоката? Ведь три мильона требуют! Мне и продать нечего... В тот раз, самый первый, все на адвоката отдала, а теперь - снова-здорово, еще больше выкладывай! Цены, мол, подскочили, представляете? А он у меня один! Без отца, без дедок- бабок я его растила. Все детство проболел, теперь, как ни приду на свидание, все время кашляет. Исхудал весь, посинел, бьют его там, говорит, какие-то чурки, что с ним сидят в одной камере. Азербайджанцы, что ли, они над всеми, говорит, измываются...
- Просто не знаю, что и сказать вам, - развел руками Грязнов. - Не адвокат я. Милиционер всего лишь. Хоть и полковник. Понимаете?
- Ну да, - покорно кивнула она и вздохнула. - Не по вашей, значит, части, я понимаю...
Грязнов расстроился. Беззащитная женщина обратилась к нему за помощью. Кому он присягал помогать? Кому вообще нынче помогаем? У кого есть деньги на адвоката? А она, а ее сын? Надо же, прямо из армии пригнали, снова дело возобновили, и ведь не лень было... Очень ценный кадр, видно, был этот, утонувший в луже на городском асфальте, не иначе... Казалось бы, кому нужен этот пропойца после смерти? Другие бы вздохнули с облегчением. Нет, что-то здесь не так.
- Хорошо, - сказал он, поднимаясь. - Я скоро буду в Бутырке. Скажите-ка фамилию вашего сына и, если вспомните, статью.
- Ага, сейчас, - сказала она, растерянно оглядываясь по сторонам. Даже стала хлопать ящиками скособоченного стола, разыскивая бумагу и ручку.
- Возьмите у меня, - Грязнов протянул ей ручку и листок, вырванный из записной книжки.
- Бога молить буду... - всхлипнула она. - За кого хоть свечку поставить, не знаю... Фамилию слышала, а имя-отчество не знаю.
- Это всегда успеется, - отмахнулся Грязнов. - Вы записывайте. И ваш телефон не забудьте. Я там буду, посмотрю, что делается. И обязательно позвоню... Вас как зовут?
- Ольга Кондратьевна.
- Ну вот, а меня Вячеслав Иванович, - он протянул ей руку. - Сделаю все, что в моих силах, не беспокойтесь.
Поздно вечером он позвонил Меркулову:
- Костя, ты мне говорил про убийство в Тюмени, но не сказал, как именно...
- Это ты про какое? - поинтересовался Меркулов.
- А было еще какое-то? - поинтересовался Грязнов.
- Да вот буквально несколько часов назад... Замгендиректора той же фирмы. И тем же способом. Убит в подъезде своей квартиры в Москве.
- Тоже перерезали горло? - спросил Грязнов.
- Вот именно, - вздохнул Меркулов. - И когда только успевают... Просто не знаю, за что хвататься. То в Тюмени, то в Москве...
- Прямо какие-то ритуальные убийства, - сказал Грязнов. - Ну и что ты про это думаешь?
- Го ли чеченский след, то ли нас стараются на него навести, - ответил Меркулов.
- Вот именно, - согласился Грязнов. - Пока Чечня вне досягаемости, на нее можно валить что угодно.
- Ты мне объясни, чего им в гостиницах не живется? - спросил Меркулов. - В гостиничном вестибюле никто не тронет. И милиция, и администрация, и света полно. Нет, обязательно им надо лезть в отдельные квартиры, в эти глухие темные подъезды.
- Вот и проведи семинар среди банкиров и бизнесменов на эту тему, - предложил Грязнов. - Ведь все под прицелом. И убивают преимущественно здесь, в Москве, где легче всего спрятать концы в воду. Тут затеряться - самое милое дело.
- Убийство в Тюмени, пожалуй, исключение, - сказал Меркулов.
- Хочешь сказать, что очень спешили?
- Это уже не телефонный разговор, - заметил Меркулов.
- А ты обзаведись сотовым, цифровым, - посоветовал Грязнов. - И друзей не забудь. Для оперативной связи, так и скажи. А то нашу клиентуру попробуй подслушай, а они нас - пожалуйста... Кстати, у тебя нет хорошего адвоката на примете? Ну из старых, бессребреников, готовых выступить в защиту человека?
- Что-нибудь натворил? - удивился Меркулов. - Принял на грудь, будучи за рулем? На тебя это не похоже.
- Да если бы... - И тут же вернулся к прежней теме. - Тебе не кажется, что кто-то решает подобным образом кадровые вопросы? Надо посадить в кресло нужного человечка. А для этого надо сначала убрать "генерала" и его зама.
- Слишком на поверхности, - сказал Меркулов. - Хотя...
- Вот именно, - подхватил Грязнов. - А чего им стесняться? Кого бояться? Генпрокуратуру? Уж сколько сходило с рук.
- Это ты мне говоришь?
- А кому? Только тебе и могу сказать. Твой генеральный и слушать не захочет. А ты не поленись, подними старые дела, те, что до ума не довели. Может, найдешь чего похожее. Кстати, как фамилия зама? Не Бригаднов случайно?
- Верно, - встрепенулся Меркулов. - Что- то о нем знаешь?
- Да было дело. Понимаешь, у этих "генералов", мать их так, в привычку вошло - решать служебные вопросы подобным образом. Не привык наш человек к большим деньгам, вот голова кругом и идет. А руки за пистолет хватаются. Или за нож. Не свои руки, конечно, оплаченные... Так как насчет адвоката?
6
Я чертыхался, листая ксерокс дела по поводу похищения сына Президента. Детский сад. Этого Алекпера везли на бронированном, как я и думал, "мерседесе", с тремя телохранителями, один из которых был за рулем.
Что, простите, для такой махины, как упомянутый "мерседес", наша "девятка"? Пусть даже цвета мокрого асфальта. Отлетит, как шар от кия. А они безропотно остановились. И свидетелей, конечно, как ветром сдуло. Мол, вовсе их не было. И это средь бела дня? Значит, проблема та же, что и у нас: быть свидетелем опаснее, чем преуспевающим банкиром. Что же делать? Отлавливать свидетелей, как бандитов? Силой доставлять в участок в наручниках? Чтобы молчание для них было опаснее дачи показаний...
Но это я так, к слову. Конечно, свидетелей надо холить и беречь. Как Витя Солонин в данную минуту холит свои ногти, входя в роль аристократа. Трудно нам пока что тягаться с мафией, ох как трудно. У нее руки не то чтобы длиннее, чем у нас, незаметнее - вот в чем дело. И нравственных запретов никаких.
Скажем, мы никогда не позволим себе взять в заложники детей бандитов. У них же - не заржавеет. Мы не можем себе позволить играть по их правилам. И потому они нас опережают.
И потому даже часто обыгрывают...
В номере нас было трое. Кроме меня и Вити, облаченного в роскошный халат с кистями, сидел малоприметный человек, тот самый Новруз Али- заде, которого, уходя от нас, Самед представил как своего в доску человека. Невысокий крепыш с глубоко посаженными глазами неопределенного возраста. То ли за двадцать, то ли под пятьдесят. Но это хорошо, что неприметный. Плохо, что пришел средь бела дня к нам в номер. Или полагает, что в это время суток не бывает свидетелей?
- Куда он хоть ехал в этот день? - спросил я, продолжая перелистывать следственные документы и не скрывая раздражения. - Здесь ничего об этом не сказано.
Новруз пожал плечами и чуть прикрыл глаза. Честные глаза, надо сказать.
- Значит, никто не знает. А похищавшие были осведомлены о его маршруте и времени следования? - спросил я.
- Получается, что так, - кивнул Новруз. - Впрочем, это является секретом полишинеля, я бы так сказал. Я говорю о его поездках.
Краем глаза я заметил, как Витя удивленно уставился на нашего гостя.
- И вы нас посвятите в эти секреты? - спросил я.
- Алекпер часто ездил к красавице Деларе Амировой, в то время когда ее муж был на работе, - сказал Новруз. - И весь Баку про это знал. Все у нас сочувствовали влюбленным, а ее муж, почтенный господин Амиров, пресс-секретарь Министерства иностранных дел, смотрел на это сквозь пальцы, делая вид, что ничего не знает. Отец Алекпера запретил сыну разводиться с женой из-за Делары. Это можно было сделать при советской власти, сказал он ему, теперь поздно. Теперь придется подождать, пока я перестану быть Президентом.
- А что, многие у вас в такой ситуации жалеют о падении ненавистного режима? - спросил Солонин, оставив в покое свои ногти.
- Многие... - ответил наш гость. - Особенно те, кто в силу служебного положения вынужден придерживаться законов шариата. Многие полагают, что Алекпер не сопротивлялся, думая, что на него напали родственники и друзья обманутого мужа. Он хотел с ними поладить и договориться, чтобы не поднимать скандала. Но дело приняло серьезный оборот. Алекпер исчез. И больше всех об этом сожалеет безутешная Делара, а также ее муж.
- А ему-то какая печаль? - спросил Солонин.
Наш гость с легкой, дружественной усмешкой перевел взгляд с Вити на меня.
- Его уже затаскали по допросам, - сказал он. - Разве в деле этого нет?
- Ну да, Амиров, - вспомнил я и полистал дело. - Вот, например... "Уважаемый ..., не можете ли вы сообщить нам, в котором часу вчера прибыли вы к месту службы?.." Или это плохой перевод, или это не допрос, - сказал я, отодвинув дело.
- Второе, - уточнил Новруз. - Я с вами полностью согласен. Я сам работал в советское время в уголовном розыске, поэтому полагаю, что спросить следует по-другому: что вы, уважаемый, делали с половины третьего дня до четырех? Хотя и так ясно, что его при захвате сына Президента не было. Что у него очевидное алиби.
Мы с Витей переглянулись. Самед нас не подвел. Слава Богу, хоть один здесь что-то понимает в нашей профессии. И при этом - верный человек, на которого можно положиться. А то хоть волком вой. Или беги отсюда, не оглядываясь.
- После "ухода" из Азербайджана советской власти, здесь сменилось уже два Президента, - сказал Новруз. - И при каждом следственный аппарат перетряхивался до основания. И теперь имеем то, что имеем. Совершенно некомпетентные и в силу этого продажные следователи берутся за такое щекотливое дело, ожидая, кто больше заплатит.
- А почему вы остались верны Президенту? - спросил я. - Все-таки он - бывший генерал КГБ. А вы, как я понял, советскую власть недолюбливаете.
- Его выбрал народ, - серьезно сказал Новруз. - Он хоть что-то понимает в управлении государством. К тому же для него быть Президентом - вершина его карьеры. Поэтому он постарается сохранить за собой этот пост, работая на благо страны, чтобы остаться в людской памяти. Словом, здесь совпадают его личные интересы с общественными. И потому мой выбор именно такой. Хотя вы правы, советский режим я ненавидел.
Я обратил внимание, что наш гость сидит, прижимаясь спиной к батарее, как бы пытаясь согреться. Ну да, куртка его неподходящая для такой зимы.
- Может, нам перейти в гостиную? - спросил я. - Там можно растопить камин. Вы, я вижу, никак не согреетесь. А выпить с нами отказываетесь... Хотите, я закажу вам кофе?
- Камин - это хорошо, - сказал он. - Просто замечательно. Я никогда прежде не бывал в подобных апартаментах. А кофе... лучше не надо. Войдет официант и увидит меня. Лучше не надо. Здесь все шпионят друг за другом.
- Однако вы вошли сюда при всех администраторах и горничных гостиницы, - сказал Витя.
- Как дежурный слесарь, - объяснил Новруз и поднял с пола свою сумку, в которой что-то звякнуло. Извлек газовый ключ и большую отвертку. - Тут все время что-нибудь ломается, хотя отопление, надо сказать, работает у вас исправно. Не представляете, какая холодина в старом городе, где я живу. Не хватает мазута для отопления, и потому отапливают далеко не все здания. Правительство и гостиницы с иностранцами - в первую очередь.
- Если нефть - трон, то Баку - царица, сидящая на этом троне! - изрек Витя, и я с удивлением посмотрел на него.
-Да, именно так сказал Черчилль лет семьдесят назад, - согласился Новруз. - Или даже больше того... Слишком многие вожделели эту царицу, и в результате она замерзает, сидя на нефти... А если я скажу, что мазут мы ввозим из России? Поверите?
- Почему бы нет? - пожал я плечами. - Если мы до сих пор ввозим хлеб из других стран, что тут удивительного. Мы с этой вашей красавицей, как ее, Деларой, сможем как-нибудь увидеться? Хотелось бы, во-первых, посмотреть, так ли уж она хороша, а во-вторых, кое о чем ее спросить.
- Вы увидите ее завтра вечером, - сказал Новруз. - Если не ошибаюсь, вы приглашены на прием во французское посольство. Она с мужем будет там обязательно.
Его слова меня озадачили. Ни о каком приглашении в посольство я не слыхал. Хотя, будучи всего лишь телохранителем важной персоны, я мог этого и не знать.
- Не слишком ли ты вошел в роль? - спросил я Виктора.
- Еще нет, - сухо ответил он. - Искусство перевоплощения, чтоб вы знали, одно из сложнейших. Если я буду делиться всей информацией со своим обслуживающим персоналом, я никогда не стану его хозяином.
Новруз между тем растапливал камин, с улыбкой прислушиваясь к нашей пикировке.
- Но теперь-то вы знаете о визите в посольство, - сказал Витя, поглядывая на меня свысока.
- Но не от вас, сэр, - ответил я, вспомнив обращение ко мне Грязнова.
Вите это понравилось.
- Всегда так ко мне обращайтесь, - сказал он. - Для пользы дела. Тогда я почувствую себя членом совета директоров международного концерна "Галф". А ты сможешь вжиться в роль моего доверенного лица и телохранителя.
- Поди на конюшню и скажи, чтобы тебе дали плетей, сэр! - не выдержал я. - Или свари нам кофе, если уж такой нежный.
Витя что-то проворчал, но безропотно взял кофемолку и насыпал туда коричневых зерен.
- Кто нам ее представит? - спросил я Новруза.
- Это сначала там все церемонно, - ответил Новруз. - Потом, когда выпьют, все войдет в нужную колею. Делара - полукровка, ее мать - русская. Она охотно поговорила бы с вами по- русски, но, увы, вам придется общаться на английском...
- Но ведь там будет российский посол, - сказал Витя. - Он и представит меня. А после я представлю тебя, если она проявит к тебе интерес.
- А вдруг там найдется человек, который всех членов директорского совета знает в лицо? - спросил я.
- Самед этот вопрос тщательно изучил, - ответил Новруз. - Он постарался все учесть. Во- первых, там будут в основном дипломаты и деятели искусств. Банкиры будут, но им откуда про вас что-то знать?
- Он нам это говорил, - сказал я. - Мол, у вас до сих пор все смотрят иностранцам в рот, не спрашивая документов, не шаря по компьютерным файлам, не осведомляясь в штаб-квартирах и отделах кадров.
- Вы еще не сказали, по какому случаю этот прием, - прервал мою тираду Витя. - До Дня падения Бастилии как будто далековато.
- День рождения посла, - пояснил Новруз. - Светская жизнь здесь однообразная, и потому элита постоянно ищет случая, чтобы развлечься.
- Потусоваться, - добавил Солонин. - Значит, будут красивые женщины.
- Вы перестанете их замечать, когда увидите Делару, - сказал Новруз.
- Кому что, - вздохнул я. - Ты пойми одно, сэр, мы не должны ждать, пока нас разоблачат и разделаются с нами по закону шариата. Нам надо успеть сделать свои дела и вовремя унести из этой гостеприимной республики ноги.
- В любом случае вам нечего пока опасаться, - успокоил меня Новруз. - Вы здесь по приглашению Президента.
- И потому вынуждены скрывать свои подлинные имена и намерения, - сказал Витя. - Недалеко же простирается его влияние. Не дальше этой гостиницы...
- Как только все враги будут разоблачены... - начал было Новруз.
- Тут же найдутся новые, - подсказал Витя. - Все ясно! Мы рискуем, причем знаем, чем именно, вы помогаете нам чем можете. Еще бы парочку союзников таких, как вы, - и дело будет сделано. Не сомневайтесь. Найдем сыночка. Если за это время не похитят самого папочку или не устроят ему импичмент.
...Вечером Солонина было не узнать. Фрак сидел как влитой. Хотя, возможно, это был смокинг. Я всегда путаю. Если лацканы обшиты шелком - это что? Но не спрашивать же Витю. Спесиво усмехнется, и только. Сам, поди, не знает, хотя на курсах мистера Реддвея этот предмет изучался довольно подробно.
Мое одеяние было поскромнее. Без шелка и белой бабочки. Хотя я тоже выглядел неплохо. Словом, Новруз постарался. А его патрон Самед, укативший в Москву, постарался все предусмотреть.
Мы уже собрались на выход, как раздался телефонный звонок. Витя с сомнением посмотрел на свой спутниковый. Похоже, междугородный. Кто бы это мог быть?
Я взял у него аппарат. И с радостью услышал голос Кости Меркулова.
- Вы собираетесь на прием в посольство? - спросил он.
Мы переглянулись. Откуда это ему известно? Впрочем, наверняка поддерживает связь с Самедом...
- Верно, - ответил я.
Витя деликатно отошел в сторону. Дела прокурорские его не касались. Хотя кто это знает, где они кончались и где его, Витины, дела начинались.